– О! Ты истинный владыка вселенной и твоему могуществу нет равных! – воскликнул Мадим, падая ниц и благоговейно целуя руки своего зловещего повелителя.
Несколько времени спустя пронесся слух, а затем весь мир облетела изумительная новость, хотя известие распространялось уже не так быстро, как раньше, потому что телефоны работали лишь кое-где, беспроволочный телеграф действовал еще хуже, а воздушные корабли не могли подниматься в густой жгучей атмосфере, летали очень низко, и катастрофы были частым явлением. Тем не менее с возможной быстротой стало известно объявление Шелома Иезодота в напыщенных выражениях, что он обладает тайной как возвратить планете чистый воздух, воду в изобилии и прежнее плодородие. «Вернулся золотой век! – заявлял он, – не будет более смертей и болезней, а все, живущее теперь на Земле и признающее могущество Шелома Иезодота, сына сатаны, будет жить вечно, красивым и здоровым, наслаждаясь всеми земными благами». Затем появилось объявление, предлагавшее желающим вкусить эликсира вечной жизни явиться на большую площадь перед дворцом Шелома на следующий день, и там произойдет первая раздача.
На заре, в виде первого опыта, обладатели первобытной эссенции обрызгали ею воздух, и, действительно, атмосфера получила голубоватую окраску, и почувствовалась приятная свежесть. С утра прибывшая толпа, заполнившая площадь с прилегающими улицами, тотчас заметила перемену в температуре и с восторгом заключила, что обещания Шелома исполняются. Перед дворцом на длинных подмостках стояла бочка с розоватой, слегка парившей жидкостью и бесчисленное множество уже наполненных таинственным напитком стаканчиков. С безумной жадностью бросилось это людское стадо к подмосткам и начало осушать приготовленные стаканы, но тут произошло нечто неожиданное… Едва первые из прибывших проглотили предложенный напиток, как упали замертво, и следующие за ними в ужасе отступили. В первую минуту всех охватила паника, но потом толпа рассвирепела и послышались крики:
– Он хочет отравить нас, чтобы освободиться от нас! И взбешенные люди бросились на Шелома и Мадима с намерением растерзать их, так что те с трудом спаслись бегством во дворец, и массивные двери захлопнулись за ними. Тогда толпа бросилась на предполагаемый «яд», разбила стаканы и опрокинула кадку, и когда от прикосновения жидкости у многих появились ожоги и раны, ярость еще более усилилась. Тем не менее, однако, Шелома боялись, никто не осмелился проникнуть во дворец. С проклятиями и ругательствами толпа разошлась, унося своих мертвых и раненых. Спрятавшись за занавесью, Шелом в окно следил за концом сцены; бледный и расстроенный, стоял около него Мадим, и когда наконец Шелом повернулся, мрачный, насупив брови, секретарь робко спросил его:
– Учитель, не новая ли это опять выходка проклятого индуса?
– Пустяки; может быть, доза немного сильна. Я еще не привык обращаться с этой субстанцией, и времени у меня нет изучить ее. А сколько эти проклятые скоты уничтожили драгоценной жидкости!… – он подумал с минуту и потом прибавил:
– Опасно брать еще кого-нибудь себе на помощь, а ночью нам надо, друг Мадим, провести новый опыт. Мы оросим дворцовые сады, несколько общественных скверов и особенно аллею на бульваре, где деревья похожи на обгорелые столбы. Посмотрим, что будет.
С наступлением ночи, вооружившись пневматическими насосами вроде употребляемых для поливки улиц, с большими ведрами приготовленной жидкости, они пошли в сад и полили деревья, лужайки и грядки. По мере того как мелкие брызги падали на землю, поднимался красноватый пар и слышался странный треск горевшего сухого дерева. Затем они полили соседний сквер, часть бульварной аллеи, а оставшуюся жидкость, на обратном пути домой, вылили в большой, почти высохший пруд в общественном парке. Хотя количество таинственной жидкости было очень незначительно, но соединение с водой вызвало непонятное для обоих испытателей явление. Послышался взрыв, вода закипела, как кипяток, на поверхности заходили волны, и уровень поднялся, словно дно пруда выпирало воду. «Испытатели» были отброшены довольно далеко силой взрыва; когда же они опомнились от испуга и убедились, что пруд принял свой обычный вид, то успокоились и вернулась во дворец измученные, но довольные, с любопытством ожидая результатов своей работы. А результаты оказались поразительными и превзошли самые смелые их надежды. Всюду, куда попала таинственная жидкость, в несколько часов появилась роскошная растительность; высохшие, точно обгорелые столбы, деревья аллеи покрылись такой густой зеленью, что образовался зеленью купол; пруд наполнился водой и кишел рыбой; воздух стал приятным и свежим, а мучительная жара прошла.
Невероятное изумление и восторг охватили жителей; особенно поразил всех с быстротой молнии облетевший город слух, что живыми оказались все те, кого считали умершими. И мало того, что они ожили, с ними произошло настоящее превращение. Все помолодели и поздоровели: глухие слышали, слепые видели, глухонемые говорили, и калеки ходили; болели еще только получившие ожоги. Город был в лихорадочном возбуждении. Все горько сожалели о неосторожном гневном порыве прошедшего дня; а те, кто не успел выпить, были в отчаянии при мысли, что вчера бессмысленно уничтожили такую массу жизненного эликсира. Шелом действительно оказался существом необыкновенным, одаренным сверхъестественным знанием и могуществом. Разве он не был, на самом деле, благодетелем человечества, если по всей планете восстановил плодородие, изобилие, нормальную температуру, и, что дороже всего, излечил все болезни людей и защитил их от смерти. А почему бы ему и этого не сделать, если у всех на глазах бесспорное доказательство его могущества? А между тем его обидели и хотели убить. А что если теперь он отвернется от неблагодарных и бросит их на произвол судьбы? И легкомысленная экзальтированная толпа, еще вчера хотевшая его убить, снова бросилась к дворцу Шелома, но на этот раз с целью прославлять его, благодарить и поклоняться ему. Громкими криками призывал его народ, но он долго заставил себя просить, и когда наконец появился на балконе, лицо его было пасмурно, а взгляд холоден и строг.
Надо сказать, что там, где накануне была разлита жидкость из кадки и стаканов, на всем пространстве, куда только могла дотечь таинственная субстанция, за эту ночь появилась удивительно странная растительность – целый лесок спутанного кустарника вроде кактусов, с огромными листьями сантиметров в двадцать толщиной, обрамленными длинными и острыми, как ножи, иглами и испещренными толстыми, кровавого цвета жилками. Местами сквозь темную зелень листьев и низкие буро-красные толстые и приземистые стволы видны были висевшие цветочные луковицы в форме дыни, поразительно походившие на куски мяса, прикрытые серым с фиолетовым оттенком газом. Сила, с которой эти уроды-кустарники выходили из земли, переломала или вырвала и отбросила на довольно большое расстояние асфальтовые плиты, которыми была вымощена площадь.
При появлении Шелома на балконе толпа распростерлась и кричала: «Прости нас, прости нас…». Шелом сделал им для начала строгий выговор, укоряя в неблагодарности и глупости, внушившей им уничтожить драгоценную жидкость, которая могла бы тысячам человек дать вечную жизнь; затем, указывая на колючий лес, заполонивший половину площади, он прибавил:
– Открытая мною субстанция, как видите, обладает таким могуществом, что даже когда ее разлили преступно, она дала жизнь. Разница в том, что когда опытная рука разумно употребляет ее, она вызывает плодородие и изобилие, тогда как бессмысленно и без меры разлитая, она создала таких уродов, какие теперь перед вами.
Испуганная толпа молча отшатнулась, и снова поднялись крики, рыдания, мольбы о прощении. Тогда Шелом как будто был тронут и в речи своей объявил, что Люцифер, милосердный владыка, которому он служит, прощает своих ослепленных голодом, жаждою и страхом подданных.
– Он прощает и забывает о вашем кощунстве, – продолжал Шелом, – но вы должны загладить свои ошибки. Ступайте же, восстановите храмы сатаны, зажгите вновь треножники и принесите ему в жертву нечестивых, которые дерзают поносить его имя и унижать его могущество. А между тем, какой бог вознаграждал когда-либо своих верных слуг благами, подобными тем, какие расточает вам сатана? Он уничтожил смерть, холод и болезни, а поклоняющиеся ему будут наслаждаться вечной весной и пожинать, не сеяв. Нечестивые же, отрицающие сатану, должны быть до последнего уничтожены; им нет места между нами. А так как им не отведать жизненной эссенции, то они останутся смертными и погибнут на костре, или – ха-ха-ха – еще лучше, на кресте; ведь они поклоняются этому символу, так им приятно будет умереть распятыми. Следует только выманить их из тех щелей и подземелий, где они прячутся, чтобы уничтожить без остатка. И пока мы будем казнить их, пусть Тот, Кому они молятся, сойдет с неба защищать и спасать их.
Речь эта вызвала бурный восторг. Но в то время, когда как толпа расходилась, направляясь к уцелевшим еще сатанинским храмам, произошло неожиданное и ужасное происшествие. Какая-то средних лет женщина, проходившая слишком близко к кустарникам, зацепилась платьем за иглу одного из листьев; но каков же был ужас присутствовавших, когда они увидели, что лист вдруг выпрямился, как перо, подхватил женщину и швырнул ее в чащу кустарника. В тот же миг из листьев появились длинные гибкие стебли в руку толщиной, которых до тех пор не замечали; по концам они снабжены были изогнутыми шипами, – точь-в-точь руки с когтями. Мгновенно эти живые веревки обхватили и повалили свою жертву, которая неистово кричала, пока все листья не выпрямились, скрыв таким образом конец смертельной драмы, так как крики несчастной стихли. Толпа остолбенела, но находчивый Шелом громко крикнул:
– Вот куда мы будем бросать поклонников креста, эта пытка стоит костра, а гималайские отшельники первыми отведают смерть такого рода.
Несколько возгласов раздалось ему в ответ, но впечатление от случившегося было слишком подавляюще для того, чтобы вновь привести в восторг, и толпа торопливо разошлась, спеша покинуть площадь. Но с этого дня по всей земле закипела лихорадочная деятельность; Шелом непрерывно рассылал огромное количество таинственной жидкости всем областным правителям, и под их руководством производились орошения, оказывавшие изумительное действие. Особенно поразительна была та быстрота, с которой появлялась и развивалась растительность; всюду, куда только попадала эта необыкновенная роса, бесплодная почва превращалась в цветущие сады и с такой умопомрачительной быстротой, как будто дни заменяли годы. Волнение и в мире ученых было огромное; тщетно пробовали они анализировать неведомую субстанцию, но она не разлагалась, и состав ее оставался загадкой. Приходилось ограничиться констатированием фактов, не будучи в состоянии узнать причину. А земля действительно обращалась в рай. Растительность была великолепна, реки наполнились водой и рыбой, всюду забило много ключей, старость исчезла, а помолодевшее, цветущее население казалось полным неведомых до сей поры жизненных соков.
Глава семнадцатая
В ожидании минуты, когда противники вызовут их на последний и великий бой, друзья наши удалились в один из гималайских дворцов, тот самый, где когда-то умерла Ольга. Снова Дахир, Нарайяна и Супрамати жили под одной кровлей; но по размерам дворца каждый мог считать себя дома и в уединении предаваться своим занятиям и думам. Однажды ночью Супрамати сидел один на террасе, где Ольга проводила томительные часы последних дней на земле. Воспоминания толпой вставали перед ним, и образ обаятельной, всецело любившей его женщины как живой вставал в его памяти. И вдруг ему ясно представилась церковь пещерного монастыря в Синайских горах, и на коленях перед алтарем, забывшись в горячей молитве, молодая настоятельница общины. В мыслях ее витал образ Супрамати, каким она видела его во время посещения им пещеры, и вся душа ее ушла в мольбу: «Божественный посол, открой мне – кто ты, скажи свое имя. Все существо мое затрепетало, увидев тебя, и полетело навстречу. Я знаю тебя, почитаю, люблю как посланника Неба, но хочу знать твое имя»…
Задумчивая, грустная улыбка скользнула по красивому лицу мага. Он поднял руку, из тонких пальцев сверкнула полоса света, которая точно достигла молящейся и окутала коленопреклоненную женщину; глаза ее закрылись и тело опустилось на ступени. Почти в то же мгновение около спавшей появилась светлая, прозрачная тень, которая с быстротой мысли пролетела пространство и остановилась около мага, уплотняясь и принимая жизненный облик. Это была Ольга, но в ее нынешнем виде, и голову ее окружал золотистый ореол. Супрамати встал, взял руку видения и поцеловал, а ее глаза вдруг засветились невыразимой радостью.
– Супрамати! Теперь я знаю твое имя и узнаю тебя, твой образ всегда бессознательно жил в моей душе как недостижимый идеал, – прошептал слабый, но отчетливый голос.
– Ты не забыло меня, преданное сердце, несмотря на долгие века нашей разлуки, несмотря на тяжкие испытания и новые формы, в которые облекалась твоя душа? – в волнении спросил Супрамати.
– Забыть тебя?! Разве это возможно! Нет, нет, не задавай такие пустые вопросы; скажи лучше, достаточно ли я работала для того, чтобы оставаться около тебя и быть твоей ученицей? Нет ни испытаний, ни мучений, которых я не взяла бы на себя с радостью, лишь бы заслужить эту высшую награду. Но, может быть, моя любовь к тебе должна еще более очиститься?
– Нет, дорогая моя, люби меня так, как внушает тебе твое сердце, потому что любовь твоя чиста, как и твоя вера. Время нашего соединения близко, но… тебе надо выдержать последнее и тяжелое испытание, преодолеть остальную разделяющую нас преграду. Смертью покинула ты меня и смертью же должна вернуться ко мне.
Луч светлой радости озарил ясные глаза Ольги и могучая энергия прозвучала в ее голосе.
– Не бойся, дорогой учитель. Не думаешь ли ты, что я отступлю перед смертью, хотя бы и мученической, да еще теперь, когда я сильна и очищена, – если и раньше, будучи невежественной, слепой и нетвердой духом, я пошла на смерть ради счастья быть твоей женой. Нет, Супрамати, я не ослабею. Без страха буду я проповедовать Божественное слово, стану спасать души примером своей непоколебимой веры и мужественной смерти. Умрет ведь лишь одна плоть, а освобожденная душа полетит к тебе. Как благодарна я, что ты позвал меня; твой вид, слово твое дали мне новые силы.
– Иди же, верная моя подруга, вернись в свою телесную оболочку и будь уверена, что во все предстоящие тебе тяжелые минуты я буду
околотебя.
– Я знаю это, Супрамати; ты будешь моим щитом. А вот оружие, которое сделает меня непобедимой, и перед ним отступят все силы ада, – ответила она, поднимая руку с блестевшим в ней ярким крестом. И, послав последний прощальный привет, видение отступило, побледнело и исчезло в ночном тумане.
Супрамати сделал несколько шагов по террасе и потом прислонился к перилам, задумчивым взором глядя на волшебную картину садов, тонувших в серебристом свете луны. Вдруг его охватило жгучее чувство сожаления о преждевременном уничтожении столь прекрасной еще земли… Он так ушел в свои мысли, что не мог бы сказать, сколько времени провел в этой задумчивости;
но легкий звон точно разбудил
его.Он вздрогнул, стремительно обернулся и с радостным возгласом протянул руки Эбрамару.
– Учитель, как я счастлив видеть тебя. Я только что думал о тебе. Или ты услышал мой призыв?
– Именно. Я услышал твой стон по поводу кончины нашей планеты и пришел тебя утешить, – ответил со смехом Эбрамар.
– Увы! Меня все угнетает мысль, что Земля, наша Земля, должна умереть. Скажи, нельзя ли как-нибудь спасти ее? Ведь сколько же поднимается чистых флюидов, сколько будет добровольных смертей за величие Божественной идеи; так вот со всем этим и при помощи нашей науки нельзя ли попробовать ее сохранить? Я чувствую, словно должно погибнуть нечто близкое и дорогое, а сам бездействую.
– Я понимаю тебя, друг, – со вздохом сказал Эбрамар, – ты думаешь, мы не страдаем при мысли покинуть эту отчизну, где мы сделались тем, что мы теперь? Но мы бессильны перед страшными, пущенными уже в ход космическими законами. Как остановишь ты взрыв динамита, когда запал уже горит?… Слишком долго всасывался хаос, мало-помалу разлагая и развращая людей. Служители зла поддерживали этот развал и всеми силами способствовали уничтожению рассадников веры, чистоты и света, которые несколько поддерживали равновесие. А теперь безумный Шелом, разливая первобытную эссенцию повсюду и без меры, переполняет чашу гибели и ускоряет катастрофу. При таких обстоятельствах что же можем мы сделать?
– Ты прав, учитель, надежда моя была нелепа и внушена мне слабостью, чувством страха перед тем новым миром, куда нам предстоит идти и взять на себя такую ужасную ответственность.
– Правда, ответственность велика и тем более тяжела, что мы должны будем работать одни, так как наши нынешние руководители переходят в высшую систему. Но если велика задача, то велика соответственно и награда. Разве не огромна радость вести по пути добра младенческие народы, установить мудрые законы, которые в течение бесчисленных веков будут поддерживать гармонию или руководить колеблющимся человечеством на пути восхождения? Нам дано создать золотой век, быть учеными, законодателями, легендарными царями, – которые в памяти народной сохранят название богов, облекавшихся в человеческое тело, – царями божественных династий. И в виде последней награды мы сбросим с себя это тленное тело, чтобы чистыми и светлыми вернуться в вечное отечество.- Эбрамар оживился. Большие черные глаза его любовались, казалось, в пространстве каким-то лучезарным видением; и глаза Супрамати также заблестели.
– А где находится этот мир, где сыгран будет последний акт нашего необычайного существования? В каком состоянии развития находится он теперь, учитель?
– Это мир нашей системы, но невидимый для глаз и довольно отдаленный. А что касается степени его развития, то он совершенно сформирован, потому что там уже существуют человеческие расы, фауна и флора. Но только все это сосредоточено в настоящее время на одном континенте; остальная же часть планеты, что не покрыта водой, представляет обширные пустынные равнины, бедные растительностью, с действующими вулканами и сильно распространенным царством животных гигантских размеров. Человеческие же расы находятся на первой ступени умственного развития и являются полуживотными, конечно, так как это самый удобный для обработки материал. Посредине обитаемого континента находится «земной рай», «царство золотого века», «заколдованное, но потерянное место», которое до скончания века будет жить в памяти народной. А рай этот находится у главного источника первобытной материи, и там обильно насыщенная жизненной эссенцией природа уже раскрыла все сокровища этой юной земли, сосредоточив растительные богатства, так же как минеральные и животные. Там мы высадимся, устроим свои архивы, воздвигнем храмы, дворцы и оттуда будем править вверенным нам миром. Пить снова жизненный эликсир мы не будем; но так как наши организмы уже одарены необычайной жизненной силой, наша жизнь будет очень продолжительна, жизнь патриархов, а те, кого мы привезем, будут пионерами цивилизации; мы же будем направлять их путь… Хочешь слетать на свою новую родину? – с улыбкой спросил Эбрамар, видя интерес, с которым слушал его Супрамати. – Мне нужно съездить туда, и я пришел с намерением предложить тебе, Дахиру и Нарайяне сопровождать меня.
Супрамати выпрямился, точно наэлектризованный.
– Ах, как ты добр, учитель! Я мечтал только и не смел надеяться на такую милость! – воскликнул Супрамати, горячо пожимая руку своего руководителя.
– Вижу, дорогой мои ученик, – рассмеялся Эбрамар, хлопая его по плечу, – что хотя ты и маг с тремя лучами, а «старый Адам любопытства» еще жив в тебе. Смотри, не вздумай, будучи там простым туристом, отведать яблока от «древа познания добра и зла».
Супрамати тоже рассмеялся:
– Теперь пойдем предупредить наших друзей. Вы уложитесь, а потом все отправимся ко мне и ночью пустимся в экскурсию.
– Укладываться? Ты не шутишь, учитель? Разве можно взять что-нибудь, кроме собственной особы, да и к чему?
– Я предоставляю каждому взять дорожный мешок с вещами, которые он желал бы сберечь.
Известие о путешествии на место их будущей деятельности привело в восторг Дахира с Нарайяной, и они поспешно уложились. Супрамати с Дахиром взяли по большой металлической шкатулке с различными памятными вещами и магическими драгоценностями, но самый объемистый багаж оказался у Нарайяны. Тот набрал множество драгоценных вещей, настоящих чудес ювелирного искусства, и даже прихватил целый кусок великолепных кружев «для дам», что вызвало общее веселье. Часа через два все четверо отправились в жилище Эбрамара, а с наступлением ночи поднялись на платформу в горах, с которой однажды выезжали для осмотра исполинского судна, предназначенного для переселения их с умирающей земли. Теперь той же конструкции, но небольших размеров воздушное судно покачивалось, привязанное к платформе. Эбрамар ввел учеников, герметически закрыл вход, потом показал им судно, имевшее довольно длинную, но узкую залу, и с каждой стороны по каюте, где поместили багаж. На столе посредине залы стояли кувшин, чаши и корзина с маленькими темными, словно тающими во рту хлебцами, о которых уже говорилось раньше.
– Выпейте за успех нашей поездки, – весело предложил Эбрамар, наполняя чаши, которые ученики осушили за его здоровье.
Каждый затем съел по маленькому хлебцу, Эбрамар указал им занять три находившихся в зале дивана, а сам серьезно и сосредоточенно обрезал электрическим разрядом причал и пустил в ход механизм судна, которое быстро стало подниматься.
– Теперь сидите спокойно, пока я направлю наше судно, – сказал Эбрамар.
Друзья молча прислонились к спинке своих сидений и мгновенно уснули крепким сном. Веселый, звучный голос учителя наконец разбудил их:
– Ну, вставайте, сони. Вы уже десять дней, как храпите; надеюсь, что довольно.
Удивленные и сконфуженные, друзья поднялись.
– Боже мой! Зачем же, учитель, ты дал нам так непростительно долго спать? – упрекнул его Супрамати.
– Хорошо, хороню, успокойся. Я только пошутил, и вы не виноваты в том, что так крепко спали, – ответил добродушно Эбрамар. – Признаюсь, я нарочно усыпил вас, так как в первый раз еду один, и потому боялся, чтобы вы своей болтовней не помешали мне держаться желаемого направления. Однако мы приближаемся к нашей цели. Идите к окнам.
С понятной поспешностью все трое опустили металлическую доску, прикрывавшую толстое стекло, и взглянули в окно. Судно шло с такой головокружительной быстротой, что трудно было ясно различить предметы, но все-таки их опытный глаз увидал, что под ними простиралась необъятная водная гладь, разделенная большими сероватыми местами, кое-где перерезанными гигантскими горными цепями. Понемногу скорость полета уменьшилась, судно опускалось в котловину, покрытую растительностью и окруженную высокими горами. Еще несколько минут, и колесо впереди перестало вертеться, выбрасывая электрические искры; наконец воздушное судно с легким толчком остановилось. Эбрамар отворил дверь и легко спрыгнул на землю. Взволнованные ученики последовали за ним и невольно все упали на колени. После краткой, но горячей молитвы они благоговейно поцеловали землю своей новой отчизны, ту девственную землю, которая по воле Предвечного поручалась им для того, чтобы ввести на ней Его законы. Тогда только они поднялись и с любопытством огляделись. Они находились на обширном плато, примыкавшем одной стороной к высоким горам, а другой террасами спускавшемся в равнину, покрытую роскошной растительностью.
С высоты, на которой они находились, развертывалась восхитительная картина. На самом краю горизонта виднелась чуть заметная голубоватая полоса воды, и, обрамляя по бокам долину, на необозримое пространство тянулась темная масса леса. Само плато представляло веселый оазис. Мягкий голубоватый мох покрывал землю, словно ковром; по белым, цвета слоновой кости камешкам струился хрустальный, с сапфировым оттенком ключ. От исполинских дерев с пышной голубовато-зеленой листвой стлалась приятная тень, и всюду ущелья, земля и кустарники убраны были великолепными цветами невиданной формы и оттенков. Воздух был чист, прозрачен, насыщен кислородом и благоуханием; птицы распевали в зелени, и лучи солнца озаряли светом и теплом эту полную глубоким покоем картину.
– О! Как здесь прекрасно, Великий Боже! – воскликнул в восторге Дахир.
– Да, здесь хорошо. Тут чувствуется полнота сил и девственная прелесть этой юной земли. Здесь «земной рай», колыбель будущих цивилизаций. Но до сих пор дикое человечество не нашло дороги к этому месту; все здесь в том виде, как создала его щедрая природа. А теперь, друзья, распакуем наш багаж и сложим в надежное место.
Мгновенно вытащили они из воздушного корабля и принесли в указанный Эбрамаром поблизости грот шкатулки, корзины и разные свертки. Это была большая малодоступная пещера, невесть откуда освещенная мягким розовым светом, который волшебными переливами играл на сталактитах свода и стен. Рядом находилась вторая, меньших размеров пещера с розовым, более темным светом, отливавшим аметистом по углам и углублениям. Здесь и положили они вещи. Затем Эбрамар предложил спуститься в долину, что было довольно легко благодаря тому, что местность сходила террасами, спуск был отлогий, и получалась гигантская лестница. По мере того как спускались маги, природа становилась все роскошнее, разнообразнее, и для проницательного изощренного глаза эти богатства природы не составляли тайны. Эбрамар обратил внимание спутников на обилие и разнообразие драгоценных металлов, мрамора и различных других камней.
– Посмотрите, друзья, какое изобилие и какая красота материалов, предназначенных занять время и ум наших будущих художников вместо праздности, распутства и кощунства. Здесь есть чем удовлетворить всякие вкусы и способности.
Достигнув равнины, они увидели, что она тоже представляет обширное плато посреди большой цепи гор со словно ощетинившимися вершинами. Богатство растительности было изумительное; деревья гнулись под тяжестью невиданных плодов; неведомые цветы разливали одуряющий аромат, и всюду между скал бурлили водопады и ключи; хрустальные ручьи причудливо змеились между деревьев и исчезали где-то вдали.
– Волшебное место, – заметил Супрамати.
– Да, оно мне нравится, и я построю здесь дворец, – воскликнул Нарайяна. – Должен же я свить гнездо для будущей семьи. Эбрамар говорил о «божественной династии» на этой земле; значит ясно, что я женюсь и буду иметь сына. Это наименьшая награда за работу, которую я на себя взял, чтобы сделаться магом.
– Времени на это тебе понадобилось, однако, немало. Но это неважно. И раз ты достиг-таки первого луча, может быть, сделаешься наконец и хорошим мужем, – заметил Эбрамар.
– О! Это еще труднее, но все-таки постараться можно, – и Нарайяна сделал гримасу. – Женщины очень несправедливы и требовательны. Только бы не досталась мне Нара, так как Ольгу, наверно, не уступит Супрамати. А Нара? О! Это демон ревности.
Общий смех, в том числе и самого Нарайяны, сопровождал выходку забавнейшего из магов.
– Успокойся. Я уверен, что Нара не пожелает счастья вторично быть твоей женой, – сказал Эбрамар, когда прошел порыв веселья, и потом опять серьезно прибавил – Надеюсь, что помимо своих супружеских обязанностей ты примешь в свое ведение благородную задачу руководить и вдохновлять артистов, которые под твоим управлением создадут новое искусство и новые шедевры. Ты – сын народа, в котором воплотилось совершенное искусство; таким образом, тебе более чем кому иному надлежит образовать художников и работников; прежде всего, конечно, из тех, кого мы приведем сюда и кого вырвем из хаоса праздности или преступности, чтобы научить их искусству, наполнить их долгую жизнь полезным и благородным трудом.
– Обещаю тебе, дорогой учитель, посвятить все свои силы этому благородному делу, – ответил Нарайяна, и в его прекрасных черных глазах вспыхнул энергичный огонек. – Здесь же вы воздвигнете, вероятно, и первые святилища в каком-нибудь таинственном убежище.
– Конечно, – ответил Эбрамар. – Я знаю, нас укоряют в том, что мы скрываем свои святилища и называют эгоистами за то, что окружаем тайной сокровища своей науки. Но разве мы не мудро поступаем, скрывая от обыкновенных смертных опасные секреты. Жалкая преждевременная кончина нашей Земли, которая по законам оккультным должна была бы существовать еще два цикла, не доказывает ли нам, что люди не сумели разумно использовать попавшие в их неумелые руки стихии. Лишь невежды могут «играть» с космическими гигантами и легкомысленно вызывать их динамическую силу. В лабораторию Предвечного должны допускаться лишь одни посвященные ученые.
Разговор продолжался на ту же тему, как вдруг Нарайяна заявил, что умирает от голода и жажды и что жара становится несносной. Эбрамар согласился с ним и повел учеников в своеобразную пещеру с естественными дверью и окном, увитыми сплошь ползучими растениями; внутри, стены и своды, все было бело, точно осыпано снегом. Там было восхитительно прохладно. Нарайяна и Дахир живо набрали самых разнообразных плодов, а Супрамати с Эбрамаром отправились на поиски меда, который, по предположению последнего, должен быть в окрестностях. Действительно, вскоре они принесли на широком листе кусок, походивший на только что вынутый из улья с сотами мед; он был гуще и рубинового цвета, но на вкус приятен, хотя также отличался от земного меда. Весело позавтракав, маги вернулись на плато, где стоял их экипаж, и завели разговор о будущем и предстоящих здесь работах. По просьбе учеников Эбрамар согласился переночевать и выехать на рассвете. И эта первая ночь в новом отечестве была тиха и ясна, и воздух был мягкий и благоуханный, а лазурный небосвод сверкал тысячами звезд. В этом таинственном полусвете смутно выделялись снежные вершины высоких гор, а в долине чернело море громадных лесов – убежище неведомых младенческих народов, спавших в своем счастливом невежестве, не вкусив пока ядовитого плода «добра и зла».
