– Хорош был бы я маг, если бы руководился гордостью, или, еще лучше, увлекался бы похотью, – заметил Супрамати, пожимая плечами.
      – Он просто боится, как бы ревнивая Нара не свалилась ему, как снег на голову, и не устроила ему сцену, несмотря на их обоюдное величие! – дразнил Нарайяна, подмигивая лукаво.
      Супрамати не мог удержаться от смеха.
      – Это твое предположение доказывает только, какого страха задала Нара тебе самому, что ты до сих пор хорошо помнишь о супружеской дисциплине.
      Дахир рассмеялся, а Нарайяна нетерпеливо повел плечами.
      – Брр! Подумай, о каких сценах, клятвах и ссорах за всякую безделицу напоминаешь ты, чудовище! Поговорим лучше о другом.
      Он достал из кармана несколько печатных листов и развернул их.
      – Вот несколько объявлений, которые должны вас заинтересовать. Здесь есть такие места, которые вам необходимо осмотреть; например, «Спиритуалистический нейтральный храм». Там не проповедуют ни Бога, ни черта, а признают одну чистую науку и могущество формул. Там есть отделы вызывания духов, проро-
      честв, астрологии, ясновидения; показывают в магическом зеркале прошедшее и разные неведомые вещи, предсказывают будущее, готовят магические зелья, заговоры на любовь или ненависть, составляют гороскопы; вообще там имеются специалисты по всем полезным отраслям.
      Да, чуть не забыл. Там вызывают мертвых, но только первой сферы и если смерть последовала не более 50 лет назад.
      – Вот это действительно любопытно. Поедем сегодня же в этот храм, Супрамати! – сказал Дахир.
      – Поедем. Мне самому любопытно видеть, как они пророчествуют, что у них за волшебные зеркала и какого сорта зелья они фабрикуют, – ответил Супрамати.
      – Закажите им свой гороскоп. Пусть-ка они раскусят этот орешек, – вставил Нарайяна.
      Дахир объявил, что непременно последует его совету.
      – Отлично! Теперь перейдемте ко второму номеру моей программы. Он еще интереснее, потому что в нем будет деятельная роль Супрамати, а также твоя, Дахир, раз ты налицо.
      – Уж не собираешься ли ты показывать нас за деньги? – спросил Супрамати.
      – Нет, друг мой, я назначаю вам более благородные роли и хочу вас развлечь, дав занятие. А то ты в своих гималайских пещерах сделался совсем старым англичанином, одержимым хандрой, – возразил Нарайяна.
      А теперь слушайте! Здесь есть две ложи сатанистов и у них немало последователей. Главная резиденция сатанизма – во Франции, но ложи их разбросаны по всем странам. Через несколько дней там будут торжества и вот программа, чрезвычайно заманчивая.
      Нарайяна развернул большой черный лист с надписью кроваво-красными буквами:
       «Программа собрания братьев ложи Люцифера, такого-то дня и числа:I. Черная месса, совершаемая самим Люцифером. – П. Поругание божества. – III. Кровавая чаша сатаны. – IV. Адская пляска. – V. Жертвоприношение ребенка, раздача крови и мяса. – VI. Большой пир с ларвами, близкими присутствующим действительным и вновь посвященным членам. – VII. Вызывание умерших».
      – Ну, что, разве это не великолепно? Разве это не достойная тебя или Дахира роль присутствовать там и спасти вашей магической властью несчастных, купленных у бедных родителей детей, которых собираются задушить почтенные ложи Люцифера и Ваала, – прибавил Нарайяна, с довольным видом свертывая программу.
      – Гм! Сознаюсь, что перспектива попасть в эту преступную, кощунственную берлогу не особенно заманчива, но все-таки ты прав, Нарайяна. Раз только мы вошли в людскую толпу, паша обязанность бороться с тьмой и преступлениями посредством чистой и светлой власти, которой мы облечены. Только каким же образом попадем мы на эти почтенные собрания? – прибавил Супрамати после минутного размышления.- Ведь если они пронюхают о нашем сане, то даже не подпустят близко подойти к дьявольскому гнездышку.
      – Не бойтесь, я достану вам обоим входные билеты. Завтра званый вечер у барона Моргеншильда, одного из моих друзей, очень любезного человека. Я обещал ему представить моего или моих кузенов, прибывших из Индии. Вы встретите там весь цвет царьградского общества. Но так как барон – завзятый сатанист и член ложи Люцифера, а дядя его – один из главарей ложи Ваала, то вы понимаете, что им доставит удовольствие ввести вас на свои собрания. Конечно, в приятной надежде обратить и вас, таких богачей, в свою веру. Разумеется, оба милых сатаниста и подозревать не будут, какую шутку я сыграю с ними.
      Обсудив все подробности, друзья расстались. Нарайяна отправился, по его словам, делать визиты, а приятели переоделись и поехали в храм Нейтрального Спиритуализма.
      Это было обширное здание из базальта крайне причудливого стиля. Широкие ступени вели ко входу, поддерживаемому колоннами; подле монументальной бронзовой двери на высоких треножниках горели травы, распространявшие едкий и сильный аромат. На дверях были нарисованы огненно-красные, фосфоресцировавшие ночью, огромные пентаграммы.
      Когда Дахир нажал металлическую ручку, дверь бесшумно отворилась и они вошли в сводчатую залу со стеклянным потолком сапфирового цвета.
      Посредине залы помещалась касса с двумя кассиршами.
      – В какое отделение желаете вы получить билеты, господа?
      – спросила первая, к которой обратились друзья, – Если вы профаны, томогу указать, что секция магического зеркала, гороскопов или вызывания умерших – очень интересны. Впрочем, вот программа, потрудитесь выбрать.
      – Мы не совсем профаны, – скромно заявил Супрамати. – Но нам желательно видеть все, что есть интересного в этом храме науки; поэтому потрудитесь дать нам билеты во все отделения.
      Когда они заплатили довольно круглую сумму, кассирша крикнула в аппарат:
      – Проводника для двух иностранцев, взявших билеты во все отделения.
      Через несколько минут вошел изящный молодой человек и представился им в качестве руководителя; взглянув же на визитные карточки посетителей, он отвесил им глубокий поклон.
      – Ваши светлости прибыли из Индии, колыбели наших сокровенных наук; значит, вы не можете быть профанами в полном значении этого слова. С какого отдела желаете вы начать?
      – покровительственно спросил он.
      – Действительно, мы обладаем кое-какими обрывками оккультного знания. Но я желал бы видеть прежде всего вызывание, – с легкой усмешкой ответил Дахир.
      – В таком случае, мы спустимся в склепы, и вы вызовете по вашему желанию души усопших родственников ваших.
      В подземелье вела довольно длинная лестница. Руководитель ввел их в круглую, обитую черным залу, освещенную неизвестно откуда бледным полусветом; в зале стоял острый и едкий запах.
      Близ двери, в длинных белых балахонах, стояло несколько молодых людей, споривших с молодой женщиной в трауре.
      Она желала, по-видимому, вызвать двух лиц, так как один из молодых людей грубо заявил ей, что в таком случае она должна заплатить вдвойне, ибо на один билет нельзя вызывать двух душ.
      При входе Супрамати и Дахира вызыватели почтительно поклонились им, а руководитель провел их в нишу, где стояли два кресла, и справился, кого они желают вызвать.
      Даме в трауре было предложено обождать, пока окончится сеанс для знатных иностранцев.
      – Да нет же, пожалуйста, займитесь этой дамой, – вступился Супрамати. – Мы лично не хотим никого вызывать, а желали бы только присутствовать при этом явлении. Я вижу, что дама эта жаждет вызвать мужа и сына, погибших в море во время крушения. Это и нам очень интересно видеть.
      Вызыватели удивленно переглянулись, не понимая, каким образом иностранец был осведомлен об обстоятельстве, которого они и сами еще не знали; однако с их стороны возражений не последовало.
      Дама была посажена на стул в другой нише, и один из молодых людей с поясом, украшенным звездами, что отличало его как главного вызывателя, занял место в центре большого металлического круга на полу. Помощники принесли три треножника и расставили их треугольником. Затем вызыватель достал из-за пояса карточку с напечатанными формулами и палочку, которой начал делать в воздухе каббалистические знаки, произнося заклинания.
      Вскоре зала потонула в легком сумраке. Раздался отдаленный гром, потом засвистел ветер и послышался яростный плеск волн. Из металлического круга повалил черный дым и окутал вызывателя. С потолка блеснула сверкающая молния, дым рассеялся, и зрителям представилось открытое море.
      По небу неслись серые косматые тучи, у ног катились седые пенистые волны и терялись в облачной дали. Волны били и заливали остатки разбитого судна, а неподалеку молодой человек и мальчик лет десяти уцепились за доску и боролись с бурей, в надежде добраться до берега, смутно видневшегося на горизонте.
      Дама в трауре в ужасе вскрикнула и хотела броситься в воду, но один из помощников удержал ее. Еще несколько минут образы погибавших были видны; потом они растаяли в серых волнах и все исчезло. Дама лежала в обмороке.
      Видимо, довольный собою, вызыватель вышел из круга и подошел к Супрамати, ожидая, вероятно, услышать похвалу своей учености и могуществу.
      – Вы показывали нам, сударь, не духов умерших, – спокойно заметил ему Супрамати, – а лишь отражение прошлого и безжизненные, безличные оболочки.
      Лицо вызывателя густо покраснело.
      – Ваша светлость, нам только в редких случаях дано вызывать самый дух.
      – Тогда следует называть вещи их настоящим именем. Это не совсем порядочно, – прибавил Дахир, направляясь со своим другом к выходу.
      Сконфуженный иерофант проводил их гневным недоверчивым взглядом. Да и руководитель, не проронивший ни одного слова, исподлобья поглядывал на иностранцев.
      В отделении волшебного зеркала им более посчастливилось, и они полюбовались террасой и уголком сада одного из их гималайских дворцов. Но в отделе гороскопов снова возникли недоразумения.
      Астролог несколько раз переспрашивал разные подробности, осматривал их руки, мешал азбуку, справлялся с цифровыми таблицами и наконец бросил все.
      – Я ничего не понимаю в вашей судьбе, господа, – в отчаянии сказал он. – События представляют такую путаницу, что теряешься положительно; ни начала, ни конца вашей жизни не видно, а линии ваших рук кажутся бесконечными. Я не могу составить вашего гороскопа. Кто же вы, наконец?
      – Да самые простые, безобидные люди, как и вы. Я совершенно не понимаю, что может препятствовать вам в составлении нашего гороскопа? – заметил Дахир невинным тоном, пожимая плечами.
      – Черт возьми! Никогда еще мне не доводилось видеть, что жизнь, окончившаяся будто какой-то катастрофой, снова возродилась, как ни в чем не бывало! – оправдывался в отчаянии астролог.
      – Ну, так оставим это. Очевидно, флюиды наши противоположны и неблагоприятно реагируют на ваше ясновидение! – сказал Супрамати.
      И на этом туманном решении они расстались.
      С сомнамбулами вышло, однако, еще хуже.
      Несколько женщин, находившихся в трансе, пали ниц на землю и кричали, что они не в состоянии выносить ослепительного света, исходящего от этих двух людей.
      Этот случай был особенно неприятен магам. Они поняли, что нелегко им скрыть свою силу и свойство. Но так как они уже составили себе понятие о направлении современного спиритуализма, то Супрамати хотел уйти, а Дахир желал непременно видеть свое будущее. Супрамати, оставив его одного, направился к выходу.
      Когда он проходил коридором, неожиданно отворилась дверь и на пороге появился молодой человек высокого роста, в плотно облегавшем белом платье и черном плаще. На шее у него висела золотая, украшенная каменьями цепь с пентаграммой, спускавшейся на грудь в виде медальона.
      Долгим, пытливым взглядом посмотрел он на Супрамати, потом низко поклонился ему и жестом пригласил его войти. Как только дверь за ними затворилась и они остались вдвоем, человек этот, оказавшийся начальником заведения, опустился на одно колено.
      – Приветствую тебя, учитель! Добро пожаловать под эту кровлю и не откажи нам в своей благосклонности, – с благоговением произнес он. – Тебе подобает всякая честь и духи сфер да охранят каждый шаг твой.
      Супрамати понял, что был узнан.
      – Сын мой, ты истинно посвященный,ибо ты узнал меня, – сказал он, возлагая руку на его голову. – Но храни молчание, таков приказ свыше. Я не что более, как скромный служитель высшей науки, и нам повелено было идти сюда. Я готов принять тебя в число тайных учеников моих, когда возвращусь опять сюда, но ты никогда и никому не должен выдавать тайну моего сана.
      – Благодарю тебя, учитель, за даруемую мне милость; приказание твое – для меня закон, – ответил адепт, почтительно целуя руку Супрамати.
      По дороге Супрамати передал Дахиру этот разговор.
      – Очевидно, – заметил тот, качая головой, – его служащие возбудили в нем подозрение, что у них появились не совсем обыкновенные посетители; но я предвижу, что впереди еще не одна опасность грозит нашему инкогнито.
      Назавтра друзья весь день заняты были визитами.
      Нарайяна составил им список знатных лиц и богатых гостеприимных семейств, много принимавших у себя, с которыми, по его мнению, им следовало познакомиться.
      Утомившись этим объездом больше, чем если бы произвели целый ряд бурь, они вернулись домой и тотчас приняли ванну.
      Восстановив силы, они переоделись в легкое домашнее платье из мягкой шелковой ткани и, пообедав, расположились на террасе, выходившей в сад, которая уже сделалась любимым местом отдохновения Супрамати.
      Кусты роз и других цветов наполняли воздух своим благоуханием; в густой зелени сверкали фонтаны, и эта мирная картина, это безмолвие природы успокаивало нервы, утомленные соприкосновением с толпой.
      Удобно растянувшись в шелковых гамаках, они беседовали, попивая кофе и обмениваясь впечатлениями. Вдруг раздался шум и довольно объемистый черный предмет спустился из воздуха на песчаную площадку вблизи террасы.
      Это был маленький одноместный самолет и, к удивлению приятелей, из воздушного экипажа вышла хорошенькая амазонка, Ольга Александровна Болотова. Она поднялась на ступеньки и протянула им руку. Супрамати был сконфужен и недоволен, а Дахир едва удерживался, чтобы не рассмеяться.
      – Вы, не особенно довольны моим визитом, принц? – произнесла она добродушно. – Но мне так хотелось видеть вас.
      Супрамати протестовал против такого предположения, пояснив только, что предпочитал бы быть предупрежденным заранее о ее лестном визите, чтобы принять ее более достойным образом. Затем он представил ей своего брата, принца Дахира.
      Молодая девушка вздрогнула при этом имени и какое-то неопределенное выражение скользнуло по ее лицу; но она долго не задумывалась и весело обратилась к Супрамати:
      – Я ненавижу скучные визиты с церемонными приемами и являюсь всегда внезапно. Я застала вас дома, чего же больше? Но если вы непременно желаете угостить меня, дайте мне чашечку кофе и пирожок. А затем, господа, пожалуйста, ложитесь в свои гамаки. Я приехала не для того, чтобы стеснять вас, а поболтать, и китайские церемонии просто смешны в наш просвещенный, свободный век.
      Она придвинула камышовое кресло к столу возле гамака Супрамати и с удовольствием выпила крошечную чашечку кофе, хрустя поданным по приказанию хозяина сухариком.
      Завязался оживленный разговор. Ольга была остроумна и образованна. Между прочим, она рассказала, что приехала от одной приятельницы, в семье которой оба принца были днем.
      – Все очарованы вами и хотят видеть вас. Кстати, будете вы на празднике барона Моргеншильда?
      – Да, мы получили очень любезное приглашение, – ответил Дахир.
      Значит, это правда. А он телефонировал про то всем своим друзьям, и будет толпа народу.
      – Мне это очень лестно, только я не совсем понимаю причину внимания общества ко мне и моему брату, – заметил Супрамати.
      – Очевидно, в вас подозревают что-то необыкновенное, – проговорила лукаво Ольга. – Двоюродный брат моей приятельницы – вызыватель в нейтральном храме Спиритуализма; так он передавал, что вы были в их учреждении и произвели там неслыханный переполох. Вы ужасным образом раскритиковали чудесно удавшиеся, по их мнению, вызывания; сомнамбулы заявили, что от вас исходит сияние, как от солнца, а астролог даже заболел с отчаяния, потерпев постыдную неудачу с вашими гороскопами.
      – Это только доказывает, что господа эти рассчитывают главным образом на совершенно невежественных и доверчивых посетителей, которым можно говорить и предсказывать все, что вздумается, мы же приехали из Индии, где оккультные науки очень разработаны и где умеют отличить простую тень от психической индивидуальности. Тем не менее мы очень сожалеем, что огорчили бедного вызывателя.
      И оба они от души посмеялись.
      Однако Супрамати поспешил дать другое направление разговору, и на его вопросы Ольга отвечала с наивной откровенностью.
      Рассказала она, что была сиротой, имела значительное состояние и ушла в общину, чтобы пользоваться полной свободой.
      – Мне очень хорошо у тети, – прибавила Ольга. – Тетя никогда не вмешивается в мои дела, я езжу куда хочу, принимаю кого вздумается; а так как я чрезвычайно люблю чтение и науку, в моем распоряжении одна из первоклассных библиотек мира, залы для занятий и прекраснейшие мастерские; словом, полный комфорт и свобода.
      Разговаривая, она несколько раз с любопытством взглядывала на лежавшую на столе книгу, но наконец не выдержала и спросила:
      – Можно взглянуть, что вы читаете, принц?
      – Разумеется. Книга мне кажется очень интересной; я нашел ее сегодня в своей библиотеке, – ответил Супрамати, подавая ей книгу.
      – А! «Прошедшее и Грядущее», – прочла она. – Это действительно интересно, хотя автор пророчит в будущем несчастие и видит все в черном цвете. Он предсказывает конец мира, страшные перевороты и второе пришествие антихриста, словом, одни ужасы. Но в сочинении есть и пробелы; так, он почти вовсе не говорит о первом пришествии антихриста, а между тем это – такая интересная легенда.
      – Я знаю, что по преданию антихрист появлялся уже несколько веков тому назад и причинил много зла, но я не знал, что существует особая легенда об этом. Не помню только, как и чем он кончил, – сказал Супрамати.
      – Если желаете, я расскажу вам легенду. Она особенно интересует меня тем, что многие серьезные люди предвидят близкое второе пришествие антихриста.
      Друзья уверили свою прелестную гостью, что будут ей очень благодарны, и она, немного подумав, начала свой рассказ:
      – Это случилось в конце XX века. Время было очень тяжелое. Происходило великое крушение тронов, ну, а подданные были охвачены всеобщим поветрием безумия. Измены и восстания подкапывали богатство и могущество стран; народы объяла мания разрушения, беззакония, кощунства. Вражда к Богу и Христу приняла невиданные до тех пор размеры. В это-то время и появился антихрист.
      Прибыл он из Америки и оказался сыном еврейки и расстриги-католического монаха, богоотступника.
      По словам легенды, это былчеловек чарующей, но демонической красоты; надо всеми, с кем бы он ни соприкасался, он приобретал необыкновенное могущество. Он умел возбуждать страсти, управлять толпой сообразно своим целям и всюду вслед за ним разражалась буря вражды, кровавой анархии и братоубийственной войны.
      Сатанизм сделался так могуч, что всякий осмеливавшийся еще верить в Бога и переступать порог церкви, подвергался гонению. Но несмотря на великие победы антихриста, немало оказалось еще благочестивых и верующих людей, потому что у христианства были слишком глубокие корни; образовались партии, и каждый с остервенением защищал свои убеждения.
      Христиане водрузили на своих дверях щит с высеченной чашей и крестом над нею; перед церквями непрерывно курился в треножниках ладан, у входа поставлены были плоские чаши со святой водой, а порог можно было переступить только босым, произнося при этом молитвы, отгоняющие бесов. Верующие для повышения своих сил собирались для общей молитвы и ежедневно причащались; образовали христианскую милицию, которая охраняла их собрания, а также богослужения и процессии, если они осмеливались выходить за церковную ограду. Наконец, как отличительный знак христианина, каждый верующий в Бога татуировал себе на ладони крест и, входя в какое-либо собрание, поднимал открытую руку, чтобы обнаружить распятие и открыто показать, к какой партии он принадлежал.
      Приверженцы сатаны не отставали от них. Они рисовали на своих домах и на руках рогатого козла или какой-нибудь иной дьявольский знак. В то время кровавые стычки с верующими и убийства их стали обыденным явлением.
      Антихрист подстрекал на все эти преступления; вера с каждым днем таяла, а антихрист торжествовал.
       Втот именно момент, когда могущество его достигло своего апогея и ему оставалось сделать несколько шагов, чтобы завладеть мировым скипетром, он внезапно исчез и ошеломленный народ тщетно вопрошал, что с ним случилось.
      Сначала никто ничего не знал, а потом стал циркулировать следующий рассказ о конце антихриста.
      Среди христиан находилась молодая девушка ангельской красоты; кожа ее была лилейной белизны, волосы точно золотые нити, а глаза небесного цвета. Антихрист безумно влюбился в нее и желал во что бы то ни стало обладать ею; он употреблял все способы соблазна, и сначала все было напрасно, но затем в голове ее созрел план уничтожить гения зла.
      Она притворилась, будто склоняется на любовь антихриста; но заявила ему, что из страха перед своей партией она не может открыто сочетаться с ним и, таким образом, завлекла его в уединенную пещеру в Альпах. Там, несмотря на ненависть и ужас, внушаемые им, она должна была отдаться ему; но зато она влила. ему в вино снотворное зелье, и когда он заснул, распяла его.
      Все демоны пришли от этого в бешенство и кинулись освобождать его, но мужественная девушка оборонялась Распятием, призывая на помощь Христа, святых и небесное воинство. Тогда неведомой силой крест, к которому был пригвожден антихрист, глубоко врезался в скалу, пещера закрылась и на входе в нее тоже появился высеченный в камне крест.
      Разъяренные демоны отшатнулись было, но затем, схватили молодую христианку и бросили в пропасть ледников. Христос, к которому она взывала умирая, обратил ее в горлицу, и с тех пор она витает над входом в пещеру и стережет темницу антихриста.
      Но когда наступит час, назначенный судьбой для торжества сатаны, демоны ринутся на приступ пещеры, горлица улетит на небо, скала распадется и освобожденный антихрист выйдет, уничтожит всех оставшихся верующих в Бога и зальет землю кровью из своих ран; кровь эта обратится в целый великий потоп и человечество потонет в нем, а земля, покинутая даже и демонами, погибнет.
      – Это очень любопытная легенда. Но на чем основывается предположение, что антихрист в скором времени освободится из своей темницы? – спросил Супрамати, поблагодарив сначала молодую девушку.
      – Не знаю хорошо, но это предсказывается со всех сторон. Это в воздухе, если можно так выразиться. На меня произвели сильное впечатление слова одного старого священника, нашего родственника, которого я очень люблю. Это удивительный человек, точно из другого века; он ведет отшельническую жизнь, постится и молится день и ночь; вера у него так велика, что, когда бываю с ним, я также начинаю верить и пробую молиться; правда, это не бывает продолжительно, и действительность вступает в свои права.
      Она засмеялась.
      – Но все-таки слова преподобного Филарета имеют для меня большое значение. Считаю нужным прибавить, что этот благочестивый старец особенно почитает одного святого, жившего еще в начале XX века и носившего имя отца Иоанна, прозванного Кронштадтским по острову, уже не существующему теперь, где он был многие годы священником. Так вот, у отца Филарета бывают видения, ему является отец Иоанн, и, вероятно, дает предсказания, потому что однажды он сказал мне:
      – О! Как люди слепы! Они пляшут на вулкане; не хотят видеть, что могущество сатаны растет с каждым днем, что он мало-помалу забирает в свои лапы все человечество, что антихрист зашевелился уже в своей темнице, что расшатываются уже удерживающие его гвозди. Скоро пробьет час, когда он выйдет, кипя ненавистью и гордыней, чтобы задушить все, что еще осталось доброго и чистого. Но наказание не замедлит поразить эту оргию зла, и десница Божия столь тяжело ударит по этому нечестивому гнезду, что оно развалится.
      – Ах! Я вздрогнула от его слов, а потом сказала себе, что отец Филарет увлекается. Свет, право, не так уж дурен; у нас так много свободы, благосостояния, знания, мы живем много лучше, нежели люди прошедших веков; почему же все это должно быть преступным? Может быть, антихрист и придет, а с ним все несчастия, но только еще через несколько веков.
      – Будем надеяться, – произнес, улыбаясь, Супрамати. – Во всяком случае у вас теперь так много сатанистов, что повторение всего, бывшего в XX веке возможно.
      – Правда, их много; но ведь это такое же верование, как и всякое другое, и они имеют одинаковое право поклоняться Люциферу, как и те, кто желает почитать Бога и Христа; душе приказывать нельзя. Или вы другого мнения?
      – Нет, я вовсе не намерен посягать на свободу совести, но признаюсь, что поклонники сатаны не внушают мне вовсе симпатий.
      – Действительно, между ними есть отвратительные личности. Особенно одного я не могу даже видеть! – воскликнула Ольга с живостью.
      – Разве этот бедный люциферианин оскорбил вас чем-нибудь, что вы так не расположены к нему? – не без лукавства спросил Дахир. Ольга покраснела.
      – Посмотрю я, как он посмеет меня оскорбить! Он просто надоел…
      Хозяева улыбнулись, засмеялась и гостья.
      – Видите ли, в чем дело, – прибавила Ольга решительным тоном. – Он влюблен в меня и желал бы сделать меня своей возлюбленной, а я буду любить только того, кто мне понравится. Но меня злит, что он всюду волочится за мною. Это испортит мне даже удовольствие предстоящего бала у барона Моргеншильда. Он двоюродный брат хозяина и, конечно, будет приглашен, а, значит, надоест мне своими ухаживаниями. Однако мне пора, сегодня у тети гости, – закончила она, вставая.
      Она пожала руки хозяевам и проворно села в свой самолет, а минуту спустя легкий аппарат поднялся и быстро, как ласточка, исчез из вида.
      Как только друзья остались вдвоем, Дахир от души рассмеялся.
      – Поздравляю, Супрамати, победа твоя восхитительна и, если устоишь перед этой соблазнительницей, вдвойне опасной по своей наивности, ты окажешься тверже св. Антония.
      – Ах, оставь ты меня в покое; ничего глупее не могло со мною приключиться, как именно эта победа! Экое несчастие, что не ты первый попал к амазонкам; победа досталась бы тебе, и, как знать, может быть, ты оказался бы снисходительнее.
      – Почему я? Не будь самоуверен. Ты забываешь, что раз мы вмешиваемся в толпу людей, то их флюиды действуют на нас, а мы, несмотря на наши знания, остаемся людьми, да еще людьми «бессмертными», у которых ни лета, ни болезни не убивают плотских инстинктов организма, в котором жизнь бьет ключом. Чтобы обуздать страсти, еще таящиеся в глубине человеческого существа и подстрекаемые порочной и страстной окружающей атмосферой, у нас есть только воля. Поэтому недаром во время наших экскурсий по свету нам все разрешается.
      – Это все справедливо, но воля достаточно сильна, чтобы оградить нас от пошлых увлечений. Верно только то, что эта маленькая ветреница досих пор не внушала мне ни малейшего соблазна; но я очень желал бы вырвать ее из окружающей ее грязи, потому что инстинкты у нее не дурные, – полусерьезно, полушутя проговорил Супрамати.

Глава одиннадцатая