– Я понимаю ненависть животного к человеку; но по поводу чего дерутся они между собой в пространстве, как мы то видели вчера? – спросил Дахир.
      – Много личных и общих причин заставляют их нападать друг на друга, – с улыбкой ответил Эбрамар.
      – У этих низших народов существует расовая ненависть, точно так же, как у их братьев – людей. Кроме того, здесь действует еще один великий принцип. Две враждебные силы – добро и зло,- царящие во вселенной и оспаривающие ее друг у друга, дают себя знать с самого начала человечества. Потусторонний мир разбит на два лагеря: небесное светлое воинство и армия ада, которая рассчитывает взять приступом стены неба, скрывающие высочайшую тайну.
      – Каждая из двух враждующих сторон старается навербовать себе союзников и создать орудия борьбы; по этой причине вы видите во всей одушевленной природе деятельных агентов добра и зла.
      Уже среди минералов есть такие, которые содержат в себе смертельные яды; с другими как будто бы неразлучно связано несчастье. В растительном мире есть много адских растений, особо приспособленных к сатанинским действиям и мрачным обрядам черной магии. Такие растения всегда зловредны добродетельному человеку, полезному животному, питательному растению.
      Между животными разделение на два лагеря сказывается еще заметнее. Существует великое множество вредных пород животных, о которых не без основания спрашиваешь себя, к чему они существуют? Хотя существа эти и низшие, но они одарены уже утонченной злобностью. Уничтожение – цель их жизни; вредить людям и животным противоположного лагеря – их главное занятие.
      Из этих адских пород укажу, между прочим, на смертоносные растения, которые, обвиваясь вокруг дерева, душат его, или на нечистых насекомых, как клопы, блохи, вши, черви-точилы, крысы, гиены и вообще животные, питающиеся падалью. Все они прячутся в щелях, расселинах, норах, ползают во тьме, избегая света и, если всмотреться внимательнее, то видно, что все высшей породы и полезные человеку животные избегают, боятся и ненавидят этих исчадий ада.
      – Так значит, черноватые духи с демоническим взором – наставники зла? – спросил Дахир.
      ____________________ Именно. Сатанинский стан работает по мере сил над расширением своего поля действия и, подобно тому, как пионеры света внедряют в своих учеников добро, красоту и пользу, так деятели зла учат своих изощряться в искусстве наносить вред, разрушать, причинять страдания.
      Я уже говорил, что своей неслыханной жестокостью к животным люди гонят в невидимый мир миллионы существ, снедаемых ненавистью, желчью, жаждой мести, которые легко становятся добычей злых духов. Позабыв уроки наставников света, существа эти втираются в мирную среду своих братьев, развращают их, внушают бунт и еще более затрудняют работу наставников. С течением времени эти низшие духи перерождаются в легионы демонов, в упорных противников всего чистого, полезного и светлого.
      Человек – слеп и не понимает всего совершающегося вокруг него в том пространстве, которое кажется ему пустым и прозрачным; он и не подозревает, какой ад кипит и трещит около него.
      С пошлой беспечностью невежества он глумливо смеется, когда прочтет в книге магии, что, тот или другой демон повелевает столькими-то легионами демонов; для «посвященного» это значит, что такой или иной злой дух властвует над легионами низших духов, духов животных, и направляет их действие сообразно своему желанию или под влиянием мстительного чувства.
      Никто еще пока не объяснил научно причины внезапного появления миллионов мышей, неизвестно откуда взявшихся и уничтожающих поля, или туч саранчи, пожирающей посевы. Какое неведомое дуновение направляет их и множество иных врагов, уничтожающих и сводящих на нет человеческий труд?
      Человек кичится обрывками своего знания, хотя все-таки несомненно идет по пути прогресса и усидчивым трудом открывает не одну полезную истину. Тем не менее, ученый, действительно достойный этого имени, сознает, что он еще только невежда, а под скальпелем и в цифрах ищет «бесконечное», тогда как мнимые ученые с презрением заявляют, что в мире невидимом ничего нет. Между тем они ведь наблюдают лишь производные этого мира причин.
      Кто, например, знает истинное происхождение повальных и неизлечимых болезней, эпидемий самоубийств, сумасшествия, убийств, которые, подобно урагану, охватывают внезапно человечество? Откуда берутся миллиарды микроорганизмов, которые заражают воздух, порождают неизвестные болезни, присасываются к человеческому организму и убивают его, пожирая ткани, или, наконец, ослепляют человека и заражают его душу?
      И почему так часто бывает, что неизлечимые болезни эти, не поддающиеся врачебной науке, излечиваются чудесами, молитвой, святой водой? Разве не доказано неопровержимыми фактами, что эпидемии, засуха и другие катастрофы прекращались после религиозных процессий?
      Именно в эпоху вырождения, когда падает вера, разлагается семья, а разврат и порок овладевают обществом, тогда-то с наибольшей силой и свирепствуют страшные эпидемии. Преграда, созданная вмешательством чистых и светлых флюидов, рушится, а всякого рода излишества и беспутства порождают смертоносные микробы повальных болезней, физических и духовных, проистекающих из преступных деяний.
      И эти микроорганизмы тучами носятся в пространстве, отыскивая благоприятную среду для своего развития; потому что заразы не бывает там, где порок не находит для себя подходящего материала.
      Порочный человек, как дымящаяся куча навоза, притягивает к себе вредоносные бациллы, которые проникают сначала в его ауру,затем просачиваются в поры организма и обрушиваются на ту именно часть тела, которая является орудием господствующей страсти человека. Если человек жаден и прожорлив, развратен и чувственен, то и зараза поражает соответствующие органы. Если извращенный мозг развивает одни лишь преступные мысли, нечистые вожделения, циничные образы, то и разрушительная стая прицепляется к этому главному слуге разума, овладевает им, порабощает его, вырабатывает смертоносные флюиды зла, пока, наконец, жертва не валится в пропасть безумия, самоубийства или убийства. А когда телесное орудие разбито подобно сосуду, лопающемуся от слишком сильного давления пара, тогда стая невидимых врагов набрасывается на разлагающийся труп, пожирает его и в свою очередь умирает, чтобы возродиться в ином мире и двинуться дальше в иерархии зла.
      Ах, друзья мои! Если бы мы могли втолковать людям, как важно следить за своими мыслями, создавать при их помощи только добрые, прекрасные и чистые образы, чтобы из рассадника мышления исходили лишь потоки света, воздвигающие вокруг человека как бы священную ограду, которую не в состоянии преодолеть эти ужасные ублюдки пространства! Если бы они послушались нашего крика: храните чистоту сердца, и вы будете неуязвимы!
      Христос обладал тем огнем и светом, которые исцеляли прокаженных, возвращали зрение слепым и изгоняли бесов. Ему-то была ведома тайна человеческих бедствий. Он знал, что молитвой можно ослабить и даже прекратить эти эпидемии.
      Чем больше население планеты наводняется исчадиями ада, тем скорее ее постигает разрушение и наступает частичный или полный катаклизм. Равновесие нарушено, а излияния зла, становясь преобладающим элементом, отягчают атмосферу, мешают правильному обмену кислорода и азота, вызывают атмосферные беспорядки. Непомерная эксплуатация, скажу прямо, грабеж всех земных богатств истощают землю; климат изменяется, холод, засуха или избыток влаги уничтожают плодородие почвы и вызывают голод. Питательные соки иссякают, прекращается правильный обмен необходимых веществ среди различных царств природы. Растительность становится жалкой и слабой; население дает людей хилых, нервных, болезненных, стареющих преждевременно, предрасположенных к порокам и болезням, которые человечество само породило.
      В конце концов, планета умирает, и ад торжествует победу, радуясь, что уничтожен чудный цветок божественного творчества.
      Поэтому, когда новая планета вступает в жизнь, законодатели, избранные духи, знающие основные законы творения, устанавливают строгие правила, ограждающие добродетель, учреждают культ Божества и священным ореолом окружают земледелие и вообще все, что растет и нарождается на земле, дабы оградить его по мере возможности от влияния адова.
      В человеке врождена потребность молиться, обожать Верховное Существо, неведомые и таинственные силы, управляющие его судьбою, для поклонения которым он посвящает особое место. Создание бессознательно чувствует, что молитва служит ему связью с Творцом, спасительной цепью, которая соединяет его с небом, ограждает от множества опасностей и привлекает к нему на помощь невидимых покровителей.
      Тот же непреложный инстинкт внушал первоначально людям освящать поля, плоды, скот, жилища, дабы привлечь на них благотворные токи, светлые и чистые флюиды, отгоняющие бесов.
      Какое величайшее заблуждение воображать, будто человек делает угодное Богу и его служителям, созидая в их честь храмы и молясь им! Ни верховное, неизреченное Существо, ни исполнители воли Его в этом не нуждаются.
      Человек воздвигает храм исключительно для себя, чтобы иметь особое место, священную ограду, твердыню против вторжения духов зла.
      Он ставит там престол, чтобы в одном месте сосредоточить божественный ток, привлеченный молитвой; священные песнопения, наполняющие церковь, порождают вибрации, которые поддерживают приток святого огня и собирают лучезарное, не загрязненное бесами вещество, откуда человек черпает силы душевные и телесные. Курения, всюду, во все времена и во всех культах сопровождавшие божественную службу, распространяют ароматы, которые отгоняют и рассеивают нечистые выделения, приносимые с собою людьми в храм.
      В древности все эти вопросы, тщательно изученные, применялись с полным знанием дела. Моисей, например, подробно перечисляет материалы, необходимые при построении святого места и для предметов богослужения: золото, серебро, слоновая кость, кедровое и сандаловое дерево; ладан для курений, оливковое масло, воск, вырабатываемый пчелами как чистыми насекомыми, сопровождающими работу пением молитв на своем языке.
      Священнослужители, подчиненные относительно чистоты драконовским законам, должны были носить льняные одежды; а алмазы, рубины, изумруды, сапфиры и другие драгоценные камни, украшавшие нагрудник первосвященника, – все имели магическое, мистическое и символическое значение. Жемчуг, между прочим, на который большой спрос в обществе и который ценится высоко, не входил в число этих драгоценностей, несмотря на свою красоту; он считался нечистым, не приносящим счастья.
      Со всех точек зрения, человек сам нуждается в Боге, великих покровителях планеты и в тех, кого вы называете святыми; это необходимый атрибут всех истинных религий, как наследие великих посвященных и посланников Божиих. Все такие верования признавали невидимых покровителей, и новорожденного ребенка посвящали или божеству, или святому. Верование это, в настоящее время поруганное и считаемое предрассудком, имеет, как видите, свои глубокие и справедливые основания; источник его теряется во мраке глубочайшей древности и составляет одну из великих тайн культа. Имя связывает человека с высшим духом или целой группой духов, которыми тот руководит и которым покровительствует; народ называет его ангелом-хранителем, ангелом имени человека.
      Так же и изображения святых, статуи, мощи, даже идолы являются (для прозорливого) очагами света; ибо всякая молитва, всякаяблагочестивая мысль, всякийгорячий призыв дает луч светозарной материи, которая пристает к этому символическому изображению, проникает насквозь и в некотором роде оживляет его. Места, посвященные культу, – церкви и храмы, – как постоянно наполненные изображениями божества, благотворными ароматами, гармоническими вибрациями, освещенные неугасаемыми лампадами, в буквальном смысле являются убежищем для человека. Там, перед каждым из очагов лучезарного света, в единении с неведомыми, могучими силами, находится хранилище нравственной и физической помощи, готовой к услугам каждого, способного принять ее.
      И чем больше в церкви таких очагов света, тем они могущественнее, выделяемый ими свет чище, молитва человека действительнее, тем скорее она облегчает и очищает его. Отсюда из этого основания проистекает уверенность в помощи чудодейственных икон и статуй, как, например, Лурдекой Богоматери, святое место, колодезь и источник которой обладают неизвестными и неуловимыми целебными свойствами, излечивают болезни, признаваемые «наукой» неизлечимыми, и восстанавливают жизненные вещества в организме.
      Эбрамар оживился во время разговора.
      Горячая, восторженная вера звучала в голосе мага, а в ночной тьме его белоснежная одежда казалась осыпанной бриллиантовой росой. Вокруг его красивой головы образовался широкий светлый диск, три ослепительно ярких луча исходили из его чела в виде звезды, и все его тело как бы источало фосфорический свет.
      Он весь был точно из огня и света; даже сам голос его звучал удивительно сладко и воодушевлено, а в лучистых глазах отражались словно чудеса иного мира, созерцать которые ему было дано.
      Дрожь благоговейного страха охватила Дахира и Супрамати. Почти бессознательно опустились они на колени и преклонились перед дивным, руководившим ими наставником, который постепенно открывал им чудные, божественные тайны творения.
      Эбрамар вздрогнул и выпрямился.
      – Что вы делаете, друзья? Какое незаслуженное поклонение оказываете вы мне, – строго сказал он, поспешно поднимая их.
      – Как я еще ничтожен в сравнении с великими светочами небесного пространства! Но чтобы иллюстрировать рассказанное мною, я покажу вам некоторые места, посвященные молитве. Сначала мы побываем здесь, в Индии, в древней пагоде; а потом отправимся в далекую северную страну. Там вера сохранилась еще сильнее, чем где-либо, но зато рассвирепело воинство бесовское и ринулось на приступ, удушая совесть и щедрой рукой сея зло, преступления и разврат.
      – Мы отправимся путешествовать, учитель? – удивился Супрамати.
      – Астрально, сын мой. Что за жалкие маги были бы мы, если для перемещения нам потребовалось бы много времени и экипаж, – возразил, улыбаясь, Эбрамар.
      – А теперь, дети мои, вернемся к нашему путешествию. Примите ванну, наденьте одежду, что была на вас в прошедшую ночь, и возвращайтесь ко мне.
      Когда молодые люди вернулись, он приказал им сесть, сделал над ними пассы, потом прикоснулся к их глазам и дунул на них со словами:
      – Отверзаю ваши телесные очи на красоты небесные. Теперь в дорогу!
      Легко, словно хлопья снега, поднялись они в пространство и скоро опустились перед входом в древнюю пагоду.
      Была еще ночь. Справлялся какой-то праздник, и множество богомольцев входило в храм, над которым парил широкий диск золотистого света.
      – Не бойся, в настоящую минуту мы невидимы для глаз простых смертных, – сказал Эбрамар, отвечая на мысль Супрамати.
      Смешавшись с толпой, они вошли под своды храма.
      В самой глубине, где стояла статуя Брамы, пылал костер, ослепительно светлый и распространявший жар. С треском вылетали оттуда разноцветные огни и по временам озаряли чуть заметный облик человека.
      Порывы чудного и опьяняющего аромата вырывались из середины костра и обвевали тех, кто с полной верой подходил и преклонял колена. И по мере того как молитва, в виде луча, более или менее светлого, возносилась из сердца верующего, тело его покрывал дождь искр; точно серебристый, ароматный дым окутывал его, вызывая обильный пот, а черные, окружавшие его тени, бледнели, дыхание становилось свободнее, и весь его облик очищался и хорошел.
      Многие, особенно горячо молившиеся, подолгу оставались на коленях, упиваясь проникавшим в них небесным током, который их успокаивал и ободрял, восстанавливая душевные и телесные силы.
      – Идемте. Теперь мы посетим другой очаг света, – сказал Эбрамар, делая ученикам знак следовать за ним.
      Они снова поднялись в пространство и, будто подхваченные вихрем, полетели с быстротой мысли.
      Вскоре им представилась гористая местность. Странный фосфорический полусвет, точно лазурный купол, разлился над долиной.
      – Мы в Лурде, где творится столько чудес, – сказал Эбрамар. Спустившись на землю, они присоединились к процессии, которая с пением молитв направлялась к чудотворному гроту.
      Дойдя до источника, толпа опустилась на колени и горячие молитвы их сердец светлыми волнами поднялись к небу.
      Картина была волшебная. Золотистые и серебристые лучи шли во всех направлениях; от источника исходил фосфорический пар, и статую Девы окружали, казалось, снопы пламени, распространявшие жар. В воздухе звучала странная гармония, то нежная и тихая, то могучая, как ураган, всегда без единой несогласной нотки.
      Вдруг из пространства стали падать огненные капли, потом с треском развернулась широкая, пламенная и золотистая лента, упавшая на лежавшую на носилках женщину, очевидно, параличную. Огненные зигзаги забегали по всему телу больной, потом оно как будто вспыхнуло, из организма поднялись клубы черного дыма, рассыпаясь в воздухе точно зерна бисера, и женщина с криком выпрямилась.
      Минуту спустя она уже стояла на ногах, сияющая от счастья; затем упала на колени, восторженно крикнув:
      – Я исцелилась!
      – Вы видели только что оккультную сторону этого исцеления: сошествие святого огня, вызванного силою напряженной молитвы, – произнес Эбрамар.
      – А теперь в путь, друзья мои. Я хочу показать вам еще два места благости небесной, оба в высокой степени интересных.
      Он достал из-за пояса палочку, повертел ею в воздухе, и из нее посыпались снопами искры. Вдруг поднялся сильный ветер и теплое, огненно-красное течение подхватило всех троих и понесло с такой головокружительной быстротой, что Супрамати показалось, что он вот-вот задохнется.
      Сколько времени летели они с такой бешеной быстротой, он не мог бы сказать. Но когда полет стал замедляться, Супрамати увидал под собою широко раскинувшийся город. Улицы и крыши были покрыты снегом; множество церквей поднимали к небу золоченые маковки, увенчанные крестами, и широкие полосы света отличали эти священные убежища человечества от окружающих зданий.
      Воздушные путешественники опустились на землю около небольшой часовни, наполненной богомольцами и окутанной столь ярким светом, что она казалась объятой пламенем.
      В высоких серебряных подсвечниках горело бесчисленное множество восковых свечей. Некоторые из них окружала широкая золотистая полоса, и свеча горела ярко, а пламя вытягивалось и точно сливалось с источником огня и света, пылавшим в глубине часовни; иные свечи горели тускло, дымились, трещали, и воск оплывал.
      Посреди очага света виднелась большая икона под золотой, украшенной драгоценными камнями ризой, и сквозь древнюю живопись выступал лик небесной красоты, дышавший божественным милосердием и сосредоточенной грустью. Глаза, удивительно живые, вдумчиво смотрели на коленопреклоненную толпу с неописуемым выражением любви и сожаления. И на каждого подходящего к иконе ясный взгляд бросал огненный луч, который пронизывал, согревал, укреплял молящегося, вступавшего в эту обитель света, тепла и гармонии.
      – Вы видите здесь одно из отражений Пресвятой Девы! – сказал Эбрамар, падая ниц перед образом.
      Оба ученика последовали его примеру, и из душ их вознеслась горячая мольба к Утешительнице всех страждущих, плачущих, борющихся с юдолью земною и взывающих к Ее милосердию.
      Когда они поднялись, новая толпа мужчин, женщин и детей, богатых и бедных, без различия положения, хлынула в часовню; скоро явился священник, и начался общий молебен.
      По мере того как молитва, сообразно чистоте молящегося, возносилась более или менее блестящими золотистыми спиралями, возникало удивительное зрелище.
      В центре света, окружавшего образ, с треском кипела как будто раскаленная лава, из которой вырывались широкие волны разноцветного огни, падавшего на благоговейно склоненные головы, оставляя на них фосфорические светлые пятна.
      Вся часовня точно дрожала под могучими вибрациями удивительной гармонии, которая не являла какую-нибудь определенную мелодию, а была каким-то собранием разнообразных аккордов, сливавшихся в бурю созвучий: то были вибрации общей молитвы.
      – Вы видите, друзья мои, великую тайну божественной силы, вызванной и привлеченной человеческой молитвой. Она излечивает, укрепляет, обновляет, дает забвение страстей и горестей земных. Смотрите, одни плачут, другие вдруг охвачены испариной; это теплое, чистое излучение добра гонит из организма вредные миазмы, – заметил Эбрамар, когда они выходили из часовни.
      У входа Эбрамар вдруг остановился и указал рукою на человека еще молодого, но истощенного. Он шел с поникшей головой, глядя в землю. На мертвенно-бледном лице его застыло выражение отчаянной злобы.
      – Посмотрите на этого человека. Он собирается покончить с собой, в кармане у него яд; у него нет более ни сил, ни желания влачить свое существование, бороться с житейскими невзгодами, противиться мучающей его бесовской своре. Посмотрите: черные тени кружатся вокруг него, внушают ему ропот, разжигают горечь и отвращение к жизни. Но недаром, несчастный, твой дух-покровитель привел тебя к этому источнику спасения.
      Маг поднял руку, и из нее блеснул яркий, светлый луч. Неизвестный, точно получив удар, остановился; адская же стая начала отступать, свистя и корчась.
      Золотой луч змеей обвился вокруг незнакомца, увлекая его к часовне, куда он вошел почти бессознательно, и точно задыхаясь от чистых, острых и пронизывающих токов, тяжело упал на колени.
      Несколько минут стоял он без мысли, в изнеможении, точно застыл. Но очи Божественной Матери уже взирали на горемыку с несказанным сожалением; хлынули потоки света и тепла, змейки огня забегали по нему, пронизывая его, а затем из его тела повалил густой черный дым и брызнули дождем разноцветные шарики, с треском лопавшиеся, распространяя зловоние, которое тотчас же заглушалось чистой атмосферой часовни.
      И по мере того как очищался его организм, сходила мертвящая апатия, а мутный и усталый взор несчастного обратился к лику Девы. Медленно, с усилием пробормотал он молитву, почти машинально поднял руку и три раза перекрестился. Тотчас же перед ним и по бокам появились три светящиеся креста и белая, блестящая дымка окутала его.
      При виде этого толпившиеся у входа бесы заволновались, шумя, свистя и испуская зловонные флюиды. Они понимали, что жертва вырвалась от них, и когда несчастный вышел из часовни, как бешеные накинулись на него, но уже были бессильны, натолкнувшись на кресты, освещавшие путь грешнику и ограждавшие его совместно с явившимся за ним чистым духом. Черная бесовская туча отступила, а немного спустя незнакомец вынул из кармана флакон с ядом и разбил его о мостовую. Над его челом витал мерцающий огонек.
      – Этот не погибнет. Он снова обрел веру, а такая броня делает человека неуязвимым, – сказал Эбрамар.
      И трое невидимых путешественников поднялись в пространство.
      Блаженная улыбка озаряла лицо мага: он спас человеческую душу.
      – Куда отправляемся мы теперь, учитель? – спросил Супрамати.
      – К одному из величайших и дивных покровителей этой злополучной страны, против которой ад ведет в настоящее время жесточайший приступ.
      На этот раз достаточно было нескольких минут, чтобы привести их к цели.
      Показалась зубчатая стена и золотые купола древнего монастыря.
      Невидимые путешественники вошли в обширный храм с массивными стенами. Налево от царских врат на возвышении стояла гробница святого и несколько монахов стояли у изголовья.
      Но там почивал вовсе не усопший, мощам которого поклонялись. Над ракой возвышалась высокая, величавая фигура старца. Громадное сияние окружало главу его, и из всего его существа исходили снопы света, а за плечами два широких луча ослепительной белизны и яркости, сверкавшие, как снег на солнце, поднимались точно громадные крылья и исчезали вверху.
      Воздевая руки над теми, кто подходил к нему, дух обливал их серебристым светом.
      Эбрамар также с благоговением преклонил колена и получил в ответ поток золотистых брызг, которые мгновенно были поглощены чистым и светлым телом мага.
      – Тяжела и трудна миссия этого великого духа, – заметил Эбрамар.
      Благодаря своей чистоте, мудрости и силе, он мог бы подняться в лучезарные сферы; а он добровольно остается прикованным к земле, в этой слизистой, наполненной миазмами атмосфере и ежеминутно должен прикасаться ко всем человеческим язвам.
      Но великая любовь к народу, среди коего он жил, внушает ему столь глубокое сострадание, такой неистощимый запас милосердия, что бремя его не кажется ему тяжким. Взгляни: без перерыва и устали изливает он на всех приходящих к нему живительное и врачующее веяние. Сила его неимоверна, все вокруг озарено светом; даже масло, горящее в лампадках у раки, насыщено светом и целебными ароматами.
      Какие же мы, право, счастливые бездельники в сравнении с ним! Мы бежим от тьмы, от прикосновения ко всему нечистому. Мы изучаем и мирно смакуем в тиши своих дворцов чудеса науки, тогда как он, который мог бы наслаждаться всем великолепием высших сфер, гармонией и покоем, полным блаженством праведника, остается здесь. Ничто не может поколебать его бесконечного милосердия; он исцеляет и укрепляет; ухо его, равно как и сердце, всегда открыты всем, кто несет ему свои грехи, сомнения, горе и надежды. Он плачет и молится с ними, поддерживает их, внушает силу жить, чтобы честно довести до конца их земное испытание. Как мелки мы перед этими великими духами, которые жертвуют собою для человечества, защищая его против лукавства и злобы бесов, производящих даже на них яростные нападения.
      Если бы люди знали только всю широту помощи, которую могут оказать им эти друзья и покровители свыше, именуемые святыми, если бы видели силу, заключающуюся в молитве, то не было бы столько несчастно погибающих.
      – Учитель, а разве раскаяние и молитва после смерти не могут спасти душу? – спросил Дахир.
      – Конечно, могут. Молитвой и раскаянием спасено неисчислимое количество душ. Только надо много силы упавшему в яму, чтобы выбраться из нее; а не все сильны. На эти-то колеблющиеся, греховные и часто впадающие в отчаяние души и набрасываются с ожесточением злые духи, привлекают их к себе и искушают упоением, роскошью жизни, безнаказанностью преступления и наслаждением всем тем, что составляет прелесть для развращенной души. Часто, очень часто души эти становятся адептами ада и на долгие века сходят со светлого пути прогресса. Это служит объяснением одного места в Евангелии, которое профану кажется несправедливым: «…так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии».
      – Во время последнего моего пребывания среди людей я заметил, что религиозный дух угасал все более и более; что же будет, если столь необходимое чувство веры совершенно исчезнет в человечестве? – задал вопрос Супрамати.
      – Разумеется, первым следствием подобного положения вещей для человечества явится громадное умножение преступности; а по мере того как люди будут двигаться дальше по пути порока, преступлений и других мерзостей, род человеческий будет дурнеть, вырождаться и быстро уменьшаться. Взамен того в
      ужасающих размерах возрастет та язва невидимого мира, которая и теперь уже первый атмосферный слой, окружающий землю, обращает в настоящее чистилище, если не в ад для всякого духа, покинувшего тело. Я говорю о полчищах выкидышей, о тех несчастных духах, которые пригвождены к земной атмосфере.
      Втолкнутые в плоть космическим законом воплощения, и затем будучи насильно вырваны из этой среды во время формирования земного тела, они оказываются в пространстве с астралом, покрытым точно толстой корою жизненными флюидами, собранными на значительное число лет. Тогда происходит странное и тягостное для духа явление: астральное тело питается этими жизненными запасами, оставшимися без употребления, растет, развивается неестественным образом и получается какая-то амфибия, – получеловек, полудух, пригвожденный однако к земле и испытывающий потребности земные.
      Существа эти чаще всего становятся бесами, которые подстерегают людей и животных, чтобы высасывать из них жизненную силу. Иногда они внедряются в тело живого человека, чтобы насладиться с ним плотскими удовольствиями. Будучи духами одержимыми, по преимуществу, они толкают человека на преступление или подводят под несчастие, катастрофу и т.д., чтобы насытиться пролитой кровью, запах коей опьяняет их и доставляет невыразимое наслаждение. Народ, по своему безошибочному чутью, зовет их кикиморами; но люди и не подозревают даже страшного могущества этих ларвических, вампирических существ.
      Ну, а теперь, дети мои, в дорогу. Пора вернуться домой, прибавил Эбрамар.
      И легко, свободно, точно клубы пара, несомые ветром, все трое направились к их уединенному дворцу в Гималаях.

Глава четвертая