Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
      Начинают и выигрывают...
      Откажись он сразу от этого турнира, сидел бы сейчас на даче в Удельной и писал книжку о каталонском начале, а то просто двигал по доске старенькие фигурки с проплешинами на лаке. Кипел бы чайник на электроплитке, зашел бы сосед в сандалиях на босу ногу за луковицей для шашлыка, и Лев Борисович долго шарил бы в бельевой корзине, алюминиевом бидоне и по обувным коробкам...
      Международный гроссмейстер Лев Борисович Левицкий ехал по проспекту в прицепном вагоне ростовской пневматички в Центральный игорный дом.
      На углу Газетного вагон слегка тряхнуло, послышалось противное шипение, и поезд приземлился. Мимо окна пробежал водитель с разводным ключом, раздались шаги на крыше, и свет погас. Лев Борисович с тоской подумал о несостоявшемся ужине в уютной гроссмейстерской столовой и попытался разглядеть циферблат часов.
      Одно к одному. И полтора очка из четырех, и дождь на дворе, и поужинать теперь не успеешь, и сквозняк в номере. Хватит с него. Больше никаких открытых турниров. Пусть с этими машинами играют коротковолосые вундеркинды из математической школы. Вспыхнул свет, промокший водитель пробежал к головному вагону, и за окном снова замелькали дома. Все равно опоздал. Ничего, она подождет. А почему она? Эти многомудрые юнцы за глаза называют машины машками. Ну ладно, она - так она.
      После добротной ничьей с пожилым сенегальцем он подарил партию "ей" серенькой машинке с трудновыговариваемым цейлонским именем. А сейчас в Большом зале игорного дома под тикание пущенных часов, его ждет, елозя от нетерпения, гениальная эмалированная "Березань".
      Левицкий торопливо прошел по сцене к единственному свободному месту. Чтобы скоротать время, Березань драила зажатой в манипуляторе фланелькой никелированную отделку. Лев Борисович засунул в рукава непомерно вылезавшие манжеты, бросил завистливый взгляд на безупречную стальную манжету манипулятора, двинул пешку и переключил часы.
      1. с4. Kf6.
      2. Kf3...
      Пошарив по карманам, Лев Борисович вытащил мятую красную пачку "Хороших" и закурил. Вообще-то машинам на дым было наплевать, но гроссмейстер по природной деликатности своей задрал подбородок и пустил дым тонкой струей вверх, к вентиляторам. Железная лапа Березани потянулась к пешке "g", и вдоль лапы по доске поплыл голубой дым. Левицкий еще раз глубоко затянулся и с силой выдохнул вверх. А дым снова свернул к доске, прополз между фигурами и растворился в Березани.
      2... g6.
      Там, где вчера еще красовалась эмблема Березанского спортклуба - лихая штампованная роспись, торчали вывороченные резиновые губы, прикрытые мягкой сеточкой. Губы слегка шевелились, втягивая табачный дым.
      3. g3...
      - Курит! - вырвалось у Левицкого.
      - Отнюдь, батенька, отнюдь. Принюхиваемся. Сообразно вашим давешним рекомендациям.
      3... Cg7.
      4. Cg2.
      Это было позавчера. Когда Левицкий подошел к демонстрационной доске, возле которой трое корреспондентов с наивной прозорливостью просматривали варианты ничейной партии из первого тура, кто-то цапнул его за пуговицу пиджака. Пуговицы были слабостью гроссмейстера: Лев Борисович пришивал их без посторонней помощи. Улыбаясь боковой подсветкой, перед ним стояла Березань.
      - Рады видеть вас в добром здравии.
      - Добрый день э-э-э... коллега.
      (Трактор ей коллега! Не говорить же ей "вы" в самом деле... И "ты" не скажешь...)
      - Начали вы пристойнее, нежели в Гастингсе, - ласково произнесла Березань. - Играли вы там, милостивый государь, прескверно. Надобно же такое - ладьей да на эф-три пожаловать! И не впервой с вами такое...
      Других подобных случаев в своей практике гроссмейстер не помнил. Но в правоте Березани он не сомневался - эта консервная банка знала наизусть все его партии.
      4. ...О - О.
      5. О - О d6.
      6. КсЗ...
      После они еще минут десять поболтали о Гастингсе, и Лев Борисович настолько растаял, что собрался было выложить Березани прелестный английский анекдот о молодой даме на пляже, но вовремя спохватился - она непременно поняла бы все буквально. Он начал прощаться, но Березань не выпускала пуговицу.
      - Погодите, сударь мой, имеем сообщить вам... Сделайте одолжение, не уходите. Любим мы древнюю игру нашу и испытываем крайнее к вам расположение, поелику собаку вы в ней скушали. Только одолеем мы вас в пятом туре.
      6. ...Кc6.
      7. d4.
      - Все может быть, все может быть, коллега, - пробормотал Лев Борисович, пытаясь освободить пуговицу.
      - Всенепременно...
      И уйти бы Левицкому, оставив пуговицу в лапе Березани, и но спорить бы. А он зачем-то стал выкладывать затрепанные сентенции о том, что люди есть люди, а машины - машины, что людям свойственно ошибаться, ходить на свидания, смущаться и краснеть при этом. И еще о том, что все это не машинного ума дело.
      Березань выпустила пуговицу и молча покатилась к выходу. Левицкому стало неловко.
      - Я никого не хотел обидеть, - крикнул Левицкий вдогонку.
      - Не извольте беспокоиться, мы на вас не в обиде, - сказала Березань, стоя в дверях. - А в словах ваших есть зерно истины. Над многим поразмыслить следует. Поехали мы самоорганизовываться, дабы мировосприятия нашего пределы расширить...
      Больше вроде бы беседовать им не приходилось...
      7. ...Cf5.
      8. d5 Ka5.
      Кулачок нежно щекотал под мышкой, там где начинался манипулятор. Провода слегка нагрелись, разливая, по схеме приятное тепло. Березань думала.
      "Это поле бито, это тоже... Посмотрим на ваши уши. Белые, Совершенно белые. Руки не дрожат. Ферзя вывести успею. Левицкий холост. С другой стороны, ему уже под сорок. Не мальчик... Ни в чем таком не замечен. Надо выяснить, возможно ли это в такие годы. В шестой блок памяти - справиться в медицинской энциклопедии. Что-то эти пешки в центре нам не нравятся".
      9. Kd2...
      "Нудно я играю, - думал Левицкий. - А что поделаешь? Что поделаешь - я ее боюсь. Бог ты мой, а если они и в самом деле додумаются до самоорганизации! Тогда играть против них - все равно, что боксировать с бульдозером".
      9. ...с5.
      "Заперли мы его. А уши не краснеют. И руки не дрожат".
      10. е4...
      "Есть хочется... Надо было такси взять. Успел бы хоть в буфет зайти. Если и дальше будем топтаться, предложу ничью. Спущусь вниз, возьму бифштекс, бутылку пива. Разве с ней договоришься! Что ей бифштекс - будет до голых королей играть..."
      10. ...Cd7.
      "В эндшпиле мы сильнее. Размены начать, что ли? Нет, подождем, пока покраснеет..."
      11.Фс2...
      "...с тем, чтобы дальше... Что там дальше? Эта электрическая телега не ошибется. Разойтись бы с миром".
      - Как насчет ничьей?
      11. ...а6.
      - А не упреждаете ли вы события, батенька? Ведь такое благолепие на доске.
      12. Лb1...
      "Какое уж там благолепие! Скорее бы оно кончилось..."
      12. ...b5.
      "Гроссмейстер, а фигуры ставить не умеет! Нет, чтобы в середину клеточки".
      - Мы, с вашего позволения, ладью, неловко вами установленную, поправим. Вот так, вот так. Вот таким образом. Поправляем.
      13. bЗ...
      "Все-таки сбегаю в буфет". Лев Борисович встал и, прижав руку к лацкану, сказал:
      - Прошу прощения. Я в буфет и обратно. Времени у меня достаточно, так что часы можно переключать, не стесняясь.
      - Что вы, право, зачем же волнение себе чинить! Эко дело... Мы по сему случаю позволим себе борзо прикинуть позиции, до того редкостные, что мы их ранее и в расчет не принимали.
      Левицкий ринулся в буфет.
      Первый бутерброд он проглотил, поднимаясь по лестнице. Второй, в промасленной бумажке, Лев Борисович аккуратно положил на край столика.
      Березань сдержала слово и нажала на кнопку часов, как только гроссмейстер уселся.
      13. ...Лb8.
      - Поели - попили, батенька?
      - Нет, всухомятку.
      - И у нас такое иной раз случается. Когда в аккумулятора какое неблагополучие произойдет.
      - Куда как похоже, - буркнул Левицкий.
      14. Сb2...
      Не отрываясь от доски. Лев Борисович взял левой рукой бутерброд, слизнул прилипшую к пальцу икринку и не спеша принялся жевать.
      14. ...Фс7.
      - Приятного вам аппетита. А что вкушаете, ежели не секрет?
      - Бутерброд с икрой.
      15. Са1...
      Подцепив присоском пешку, Березань вежливо осведомилась:
      - Позвольте полюбопытствовать, что есть икра?
      15. ...е5.
      16. Ке2...
      - Икра? Это из рыбы.
      - Вы о том явлении, с коим сталкиваются играющие в приятную для заполнения досуга игру домино?
      - Какое еще домино? Она в воде плавает.
      16. ...Ке8.
      Березань замялась: в ее оперативную память были заложены крайне скудные сведения о воде и ее обитателях.
      17. f4...
      - Простите великодушно, что испытываю ваше терпение. Не приблизите ли вы эту рыбью пищу к нашим устам.
      Лев Борисович оторвался от доски и неуверенно протянул остаток бутерброда к резиновым губам. И они зашевелились, втягивая воздух.
      - Здесь у нас новые анализаторы для отправления обоняния, учрежденные согласно вашим мудрым наставлениям о несовершенстве нашем. Не сочтите за труд опустить за решеточку малую толику икры для познания элементарной натуры ее на нашем спектрографе. Чувствительно вам обязаны.
      "Свихнулась жестянка", - подумал Левицкий, а вслух сказал:
      - Пожалуйста.
      17. ...f6.
      18. h3.
      Дальше они играли молча. И где-то ходов через пять гроссмейстер почувствовал, что на доске творится неладное. Левицкий играл со многими людьми и многими машинами, проигрывал, а чаще выигрывал, ошибался, пользовался чужими ошибками. Но в самых трудных положениях он знал, откуда ждать опасности. Сейчас Лев Борисович не понимал Березани и, не в силах разгадать скрытый смысл ее маневров, тоскливо ждал подвоха.
      Березань не играла, она переставляла фигуры. За нетронутым частоколом пешек она жонглировала слонами и конями, будто уверовав, что за этим частоколом их никто не тронет; она деловито упрятала ферзя в такое укромное место, откуда он не угрожал уже ни одной фигуре. Наконец, оставив в покое ферзя, Березань двинула вперед пешку "а".
      "Начинается", - подумал Лев Борисович и встал со стула.
      Бездомная пешка стояла у обрыва доски, в стороне от скопища черных фигур. Ее можно было взять даром.
      Как только он ее возьмет...
      Согнувшись от смеха, гроссмейстер сел на стул, вытянул из кармана носовой платок, вытер слезы и снова закатился смехом. Так он и сидел, упираясь локтями в стол, всхлипывал, трясся, подметая галстуком доску.
      Эта гора транзисторов, набитая до краев шахматной мудростью, эта самодовольная, непогрешимая, прозорливая жестянка выстроила из фигур рыбку.
      Лев Борисович хохотал, позабыв о часах, - над своими страхами, над несообразностью случившегося, над святой наивностью машины. Сколько же ей, бедняге, пришлось попотеть, чтобы за неполный час растащить икринку по кусочкам, извлечь из нее все эти жиры, белки и углеводы, добраться до нуклеиновых, расшифровать их структуру, прочесть генетический код, и потом уже, подобно тому, как она рассчитывает на сто ходов вперед ничейный ладейный эндшпиль, вычертить в своих транзисторных мозгах будущее этой икринки. И ради чего? Чтобы выложить на доске дурацкую рыбку с королем вместо глаза!
      - Послушай, тетка! А если бы я купил бутерброд с ветчиной?
      - Вотще уязвить нас...
      - Любовь моя, где ты таких слов нахваталась?
      - Зело любезно мне... - пролепетала Березань. - Поелику науку книжную постигая...
      Но Лев Борисович уже не слушал. Тихим-тихим этюдным ходом он начал многоходовую комбинацию с исходом неотвратимым, как солнечное затмение, пересыпанную парадоксальными жертвами и убаюкивающими отступлениями; комбинацию, которой было суждено войти в солидные шахматные монографии, учебники для программистов и настенные календари; ту самую комбинацию, которую по сей день зовут "крючком Левицкого".
      39. h4!!