Глава 12

— Мне нравится новый вид вашей деятельности, миссис Фораджи. Просто шикарно. Может, мне стоит перенять его?

Домовладелица отвела со лба несколько непокорных прядей цвета соли с перцем, оглянулась и увидела лицо подруги Мэри, выражавшее неприкрытую издевку. Миссис Фораджи вернулась к прерванному занятию.

— Вам бы не мешало изменить свой внешний вид, Энни Голдман, а заодно и манеру разговаривать. Брали бы пример с вашей подруги Мэри. Она всегда вежлива и приветлива со старшими.

Глядя на красновато-коричневый кожаный плотницкий передник, который облегал обширную талию и бедра почтенной дамы и карманы которого топорщились от всевозможных инструментов, Мэри заговорщически подмигнула Энни.

Миссис Фораджи не была типичной представительницей старшего поколения, абсолютно не была.

— Благодарю вас за то, что поставили новые замки, миссис Фораджи. Теперь я буду чувствовать себя в большей безопасности.

По всему лестничному колодцу прокатились крики играющих детей, и пожилая дама зажала уши, а лицо ее выразило недовольство.

— Маленькие прохвосты! Будущие преступники! Почему они не в школе?

Был воскресный день, но никому не пришло в голову сказать об этом мастеровитой домовладелице. Особенно когда она держала в руке молоток. Достаточно было слышать, что миссис Фораджи говорила о собственных внуках — по ее словам, неблагодарных и страшно избалованных. Мэри пришла к выводу, что миссис Фораджи вообще не любит детей. Ничьих и никаких.

— Я установила изнутри рядом с замком такую штучку. Она отпугнет любого, кто бы ни попытался вломиться. А пользоваться этим устройством проще простого. Ничего мудреного, совсем не так, как в системе сигнализации, которую вы установили в ресторане. Но помните: когда выходите из дома, устройство следует отключить.

Подняв над головой белый бумажный пакет, Энни размахивала им, как флагом, возвещающим о перемирии.

— Вот кое-что из ресторана, миссис Фораджи. Мы подумали, что вы, возможно, голодны.

Это был верный ход, потому что миссис Фораджи была голодна всегда. Энни мысленно сравнивала ее с акулой. Миссис Фораджи была совершенной машиной для переработки пищи. Темные глаза этой дородной дамы зажглись алчным огнем предвкушения, когда она с выражением страстного томления посмотрела на этот соблазнительный предмет в руке у Энни.

Потом миссис Фораджи облизнула губы.

— Лазанья?

Мэри покачала головой:

— Мясные тефтели, приготовленные на пару. Энни лично помогала их готовить.

Женщина скривилась и стала похожа на перезрелую тыкву, оставленную на солнце на пару месяцев дольше, чем следовало.

— Вы уверены, что это съедобно?

— Ну зачем быть такой грубой?

Энни сделала вид, что оскорблена, но ей это не особенно удалось. Чтобы обидеть Энни, требовалось много больше.

— Не беспокойтесь, — заверила Мэри свою домовладелицу. — За процессом наблюдал Марко. Он решил научить Энни готовить.

Шеф-повар Мэри, правда, заявил, что не в его правилах работать с женщиной, не имеющей склонности и таланта к кулинарии. Должно быть, карма Энни была такова, что не позволяла ей отличиться на этом поприще, но она об этом не подозревала и пыталась преодолеть ее. Тот факт, что она стала брать у Марко уроки поваренного искусства, уже сам по себе был удивителен.

— Нищие не имеют права предъявлять претензии, — заметила Энни.

Домовладелица замахнулась на Энни отверткой.

— Конечно, но ведь, попробовав вашу стряпню, они могут лишиться жизни. Вашей матери следовало бы научить вас готовить. А то теперешние молодые женщины даже не знают, как вести хозяйство. Это просто позор.

— Я не замужем, и мне это знать ни к чему. Для чего-то же существуют микроволновки и «фаст фуд»?

— Да вы никогда и не найдете мужа, если не научитесь кормить мужчину. Секс длится лишь некоторое время, а желудок требует пищи, пока человек жив.

Особенно справедливо это было применительно к миссис Фораджи. Голубые глаза Энни плутовато сверкнули.

— Должно быть, вам всегда встречались недостойные мужчины, миссис Фораджи.

Слушая пререкания этих женщин, Мэри только качала головой и улыбалась. Она знала, что, несмотря на все колкости, которыми они обменивались, миссис Фораджи и Энни симпатизировали друг другу. Хотя поверить в это было трудно.

— В субботу вечером я устраиваю прием в честь своих родителей, — сообщила Мэри своей домовладелице. — Поэтому случаю ресторан будет закрыт, и мы были бы рады, если бы вы присоединились к нам.

Миссис Фораджи закатала рукава своей рубашки из шотландки в красную и синюю клетку и улыбнулась, польщенная приглашением.

— Я люблю хорошее застолье. Могу я привести кавалера?

— Кавалера? — переспросила Мэри, бросая изумленный взгляд на подругу и тем самым побуждая миссис Фораджи к пояснениям.

— Ну да, мужчину.

Мысль о том, что в жизни миссис Фораджи мог быть мужчина, удивила Энни, брови которой поползли высоко вверх.

— Мы не знали, что у вас кто-то есть.

— А в чем, собственно, дело? Вы полагали, что у меня сексуальные отношения с детьми? Конечно, я кое с кем встречаюсь. Бенни Буффано и я поддерживаем отношения уже шесть лет. Правда, порой мы расстаемся на время. Он возвращается к жене, и тогда мы не видимся. Но он всегда приходит снова. Кармела — глупая гусыня. Она переехала в Нью-Йорк, чтобы сводить с ума своих детей. Но уж пусть лучше страдают они, а не Бенни. У Мэри отвисла челюсть.

— Вы говорите о мистере Буффано, гробовщике?

Ходили слухи о том, что брак мистера Буффано дал трещину, но Мэри не приходило в голову, что Донателла Фораджи была той женщиной, которая стала причиной этого. Редко можно встретить даму весом в двести фунтов, способную разрушить чей-нибудь брак. Если, конечно, она не работает в компании по сносу старых домов.

— О нем самом. Мы занимаемся этим в задней части катафалка. Гроб с мертвым телом внутри — представляете?

Она говорила об этом с гордостью и выглядела вполне довольной собой.

Пока Мэри с ужасом взирала на Донателлу, Энни задыхалась от смеха.

— Мне нравится ваш образ жизни, миссис Фораджи. Кому придет в голову, что смертные могут быть такими изворотливыми и изобретательными!

Донателла сняла рабочий передник с инструментами и бросила его на цементный пол, где тот приземлился с глухим стуком и звоном.

— Вы не знаете и половины всего. Бенни очень талантлив. Вероятно, в субботу он сделает мне макияж. Он просто ас в этих делах — умеет накладывать румяна, работать карандашом, подводить глаза и брови. В конце концов, ведь у него большая практика. Он старается сделать всех этих мертвых благообразными. И если вы обратитесь к нему, вас, девушек, он может сделать просто конфетками.

Энни казалась зачарованной этой беседой, и Мэри, еще раз поблагодарив пожилую даму, потащила подругу в квартиру и плотно закрыла за собой дверь.

— Что с тобой, Энни Голдман? Ты начинаешь пугать меня. Взбодрись, душечка! Что плохого в этих экспериментах?

Отмахнувшись от подруги, Энни огляделась:

— Вижу, что ты здесь прибрала. После того, что ты мне рассказала, я ожидала увидеть хаос.

— Дэн был так любезен, что помог мне все привести в порядок, перед тем как ушел.

Ее родители все это время находились в квартире, лишив Мэри надежды на возобновление поцелуев.

— Итак, когда же вы с Дэном начнете заниматься делом? Если тебе удалось заставить его заниматься домашней работой, это означает, что вы уже побывали в постели вместе. Верно?

Мэри сразу пала духом и со вздохом уселась на софу.

— Я же говорила тебе, мы только приступили к начальной стадии, когда в квартиру ворвались мои родители.

— Да уж, это, вероятно, был удар! В следующий раз запирай дверь покрепче. И не забывай, что всегда бывает следующий раз. Ты собираешься пригласить его на праздник своих родителей?

— Да. — По правде говоря, Мэри собиралась нанести Дэну визит нынче вечером. — Даже после оскорблений, которые моя мать обрушила на него, я все-таки хочу попросить его прийти. Я могу ошибаться, но мне показалось, что ему понравились мои родители. Можешь ты в это поверить?

Мэри и сама-то едва могла в это поверить.

— Да ты шутишь!

Энни с широко распахнутыми глазами казалась воплощенным удивлением. Заявление Мэри явно ее ошеломило. А для того чтобы удивить Энни, надо было постараться как следует.

— Отважный мужчина! Такой может стать настоящей опорой, дорогая.

Мэри придерживалась того же мнения, но она еще была не готова связать себя навсегда. Да и Дэн ясно дал ей понять, что не стремится к длительным и прочным отношениям. Мэри это устраивало: ведь он желал иметь жену-домоседку, которая занималась бы приготовлением еды, уборкой и детьми — ну, женщину вроде ее матери. При этой мысли Мэри содрогнулась. Хотя быть домохозяйкой Мэри и считала вполне достойным делом, она не чувствовала себя готовой к этой роли. Если бы даже она и захотела выйти замуж, то Дэн для этого не годился. Конечно, во многих отношениях они были хорошей парой. Им нравились одни и те же фильмы и музыка, и он охотно смеялся над ее незатейливыми шутками, но его старомодные взгляды на роль женщины в семье резко отличались от ее воззрений, так же как и его отношение к церкви. Учитывая финал брака Дэна и то, что он из него вынес, а также все то, что почерпнула из своего жизненного опыта Мэри, удивительно было, что они стали хотя бы друзьями. Мэри собиралась поставить все точки над i, прежде чем вступит с ним в более близкие отношения. Она не хотела, чтобы между ними оставалась какая-то недоговоренность. Помня прежние высказывания Дэна о браке, Мэри полагала, что они придут к общему решению.

— Странно, что это говорит та самая мисс Голдман, которая утверждает, что «любит их, но бросает без сожаления», — заметила наконец Мэри.

Энни пожала плечами:

— Ты не я, дорогая Мэри. Сомневаюсь, что ты сможешь просто позволить себе быстротечную интрижку и не увязнешь в ней по уши.

Она провела малиновыми ногтями по кобальтово-синим волосам. По-видимому, у мистера Роя выдался скверный день, как и у бедной Энни.

Мэри вздохнула, услышав, как Энни вслух выразила мучившее ее опасение, которым она и сама давно терзалась. Но Мэри черпала вдохновение в журнале «Космополитен» и дала себе слово, что сумеет удержаться на избранной позиции.

«Роман должен быть страстным, ничем не осложненным и никак не связывающим партнеров».

— На нашем празднике будет Джо, — сообщила Мэри подруге. — Я думаю, ты должна это знать.

— Я уже догадалась, видя, как София вся светится. — Улыбка Энни стала шаловливой. — Попытаюсь надеть что-нибудь подходящее к случаю.

Прекрасно понимая, что она имеет в виду, Мэри внутренне сжалась, но предпочла смолчать. Однако едва ли кого-нибудь порадовало бы, если бы эта ослепительная и полная жизни женщина выбрала нечто экстравагантное.

— А я еще не решила, что надену.

— Несомненно, красное платье.

Мэри тяжело вздохнула:

— Не смогу его надеть на праздник своей матери. Она упадет в обморок.

На боках этого платья были разрезы, что не позволяло на деть под него нижнее белье, которое было бы видно сквозь низ. Но ведь невозможно было прийти на сорок третью годовщин свадьбы родителей без трусиков. Это вызвало бы такой скандал которого члены семьи Руссо не смогли бы пережить никогда (Не меньший, чем переполох, вызванный тем, что Салли, дочь тети Джозефины, залетела от Кармине Дельвеккио — при изрядном весе Салли ее беременность стала заметна не скоро. Когда наконец это стало известно, разразился чудовищный скандал во время которого Кармине лишился нескольких передних зубов. Это произошло, когда дядя Джимми изо всех сил съездил ему по морде, защищая поруганную честь дочери. Конечно, враждебность, возникшая между ними, мгновенно исчезла, когда Кармине и Салли поженились).

— На вечер ты можешь надеть что-нибудь консервативное и скучное и доставить удовольствие Софии — в этом случае ты сохранишь статус-кво, то есть свою девственность нетронутым; а можешь надеть красное платье, которое избавит тебя от комплексов, и ты всю ночь будешь заниматься любовью с мистером Очарование, со своим принцем.

Мэри вздохнула:

— Тяжелый выбор.

— Да. Я тоже так считаю.

Некоторое время Мэри не сводила глаз с монитора компьютера. Потом покачала головой, испытывая чувство полной беспомощности и смущения.

— У меня не получается, Мэт. Никак не ухвачу сути того, о чем ты толкуешь.

Мэри попросила, чтобы Мэт научил ее обращаться с компьютером, надеясь таким образом упрочить чувство самоуважения и собственного достоинства, а одновременно привести свой бизнес в соответствие с требованиями современной науки. Однако ей никак не удавалось овладеть этой капризной машиной. Ну никак — и все тут!

Мальчик разглагольствовал о клавиатуре, дискетах, файлах и так далее, но все это было для Мэри как китайская грамота. И она чувствовала себя сбитой с толку.

— Вам, Мэри, надо просто привыкнуть пользоваться компьютером, — сказал Мэт, будучи достаточно чутким, чтобы заметить ее замешательство. — Теперь даже мой папа справляется с этим. — У мальчика был такой тон, будто он считал этот факт чем-то близким к чуду. — А ведь он был почти безнадежен. Верно, папа?

Ответив на заинтересованный и насмешливый взгляд Мэри не совсем искренней улыбкой, отец Мэта согласился:

— Верно, сынок. Теперь я почти без посторонней помощи могу открыть «Windows 98».

Он подмигнул Мэри, которая только покачала головой и отодвинулась от компьютерного стола.

— Я ценю твою самоотверженность, Мэт, но не думаю, что сегодня мне удастся собраться с мыслями, чтобы хоть отчасти овладеть этой премудростью. Давай попробуем еще как-нибудь в другой раз? Хорошо?

Сейчас она была слишком взбудоражена, чтобы думать о «мыши» и модемах. Она все еще не пригласила Дэна на вечер, хотя пробыла в его квартире уже больше часа.

После тягостного вчерашнего вечера с вторжением ее родителей Мэри была почти уверена, что Дэн не захочет прийти. Да она бы и не осудила его за это.

Мальчик пожал плечами:

— Конечно. А теперь мне пора спать. Завтра у нас в школе практика на лоне природы.

— Вот как? И куда же вы отправляетесь? Я всегда любила ездить на этих больших желтых автобусах, и вообще мне нравились всякие приключения.

— Мисс Осборн устраивает нам экскурсию в форт Макгенри. Мы сейчас изучаем тему «Флаг», поэтому такая экскурсия как раз вовремя.

— Да уж, конечно, это так. А теперь марш наверх и в постель, а иначе ты будешь слишком усталым, чтобы восхищаться достижениями наших отцов-основателей. Я приду попозже посмотреть на тебя, — сказал Дэн.

— Доброй ночи, Мэри, доброй ночи, папа.

Мальчик махнул им рукой и исчез на лестнице.

— Доброй ночи, солнышко, — сказала Мэри и вдруг поняла, сколь большое место сын Дэна занял в ее жизни. И за такое короткое время! Мэт был потрясающим парнем, почти таким же замечательным, как его отец.

Задумчиво глядя на Дэна, Мэри вспомнила их восхитительный поцелуй, и из груди ее вырвался тяжкий вздох. Весь день она почти не думала ни о чем другом.

— Малыш стал более энергичным. Не знаю, откуда что берется. Я почти уверен, что скоро не смогу за ним угнаться.

Мэри усмехнулась, услышав столь прочувствованное заявление Дэна:

— Думаю, это называется юностью.

— Да-а! Спасибо за напоминание о том, что я старею.

— Есть еще одна переходная и долгая фаза, которая называется зрелостью.

Глаза Дэна потемнели, и он сделал движение к ней.

— А, раз вы заговорили о жизненном опыте…

У Мэри так запылали щеки, что на них впору было печь хлеб. Она чуть отодвинулась от Дэна, и между ними образовалось небольшое свободное пространство. Дэн снова придвинулся к ней.

— Я рад, что вы сегодня заглянули. Надеюсь, попытка Мэта научить вас работать на компьютере не слишком вас утомила и раздосадовала? Знаете, он ведь и вправду сечет в компьютерном деле.

— Вовсе не раздосадовала. Как-нибудь на днях я соберусь с силами и попытаюсь что-нибудь освоить из этой премудрости, чтобы не прозябать в средневековом мраке. Но сегодня я заскочила к вам не ради обучения компьютерному делу.

— Да?

Его взгляд остановился на ее губах, будто он только что вспомнил, чем они занимались до бесцеремонного вторжения ее родителей, грубо прервавшего это занятие.

Проглотив комок величиной с добрый грейпфрут, образовавшийся у нее в горле, Мэри произнесла:

— В следующую субботу я устраиваю вечер в честь годовщины свадьбы моих родителей и хотела бы пригласить вас присоединиться к нам… в качестве моего друга.

Мэри набрала в грудь воздуха, потом с облегчением выдохнула его, увидев, что лицо Дэна осветилось улыбкой.

— Спасибо! Я буду рад.

— Правда?

Она благодарно улыбнулась и принялась посвящать его в подробности.

— Ну а теперь мне пора. Мне столько еще предстоит сделать и…

Дэн потянулся к ней и взял ее за руку.

— Не уходите, Мэри, побудьте немного. Еще рано, а мне так хотелось бы закончить начатое вчера…

— Я…

Она не могла воспротивиться, да, по правде говоря, и не хотела. В этом Мэри была совершенно уверена, и Дэн, склонившись к ней, заключил ее в объятия и принялся самозабвенно целовать.

Его умелый, опытный язык дразнил ее, касался края ее губ, нырял внутрь, как бы исследуя ее рот изнутри, и кровь Мэри закипела. Сначала трепетно и робко, потом все смелее она начала отвечать ему, и мысли об отступлении улетучились из ее головы.

— Господи, Мэри! Я так хочу вас. Я не был с женщиной очень-очень давно, и вы просто сводите меня с ума. Вы так хорошо пахнете, и у вас такая нежная кожа. — Его рука коснулась ее груди, а большой палец принялся ласкать сосок, который мгновенно затвердел и стал похож на небольшой бутон. — В вас есть все, чего только может пожелать мужчина.

Но когда до затуманенного страстью сознания Мэри дошло, чего хочет Дэн, она замерла. Она лежала на спине с юбкой, задранной выше бедер, а пальцы Дэна проделывали нечто удивительное и чудесное с ее сосками.

«Расслабься! — приказала она себе. — Ты ведь хочешь этого». Но ничего не выходило. Хотя притяжение между ними и было удивительно сильным и она чувствовала сквозь платье, насколько он возбужден, Мэри не могла заставить себя сделать следующий шаг сегодня. Время было выбрано неудачно. К тому же наверху спал сын Дэна. Он в любой момент мог спуститься вниз.

Мэри толкнула Дэна в грудь:

— Постойте, Дэн! Подождите! Остановитесь! Мне жаль, но думаю, мы оба немного увлеклись.

Он мгновенно отпрянул, пытаясь не замечать бешеной пульсации крови между ног, вытирая рукавом испарину со лба.

— Простите! Я думал, вы хотите. Я…

Она прикрыла ему рот кончиками пальцев.

— Да, я хочу, очень хочу, — призналась она, — но только не сегодня, когда здесь Мэт.

Дэн поднял глаза, уставился на лестницу, и вид у него был такой, будто его хватили поленом по голове.

— Господи! А я и забыл! — Он покачал головой. — Вы, вероятно, считаете меня ослом.

Мэри нежно улыбнулась, и у нее возникло искушение снова поцеловать его.

— Напротив, все было чудесно, просто замечательно. И именно поэтому сейчас мне лучше уйти.

Она приподнялась с дивана, но его рука удержала ее.

— С нетерпением жду субботнего вечера, Мэри.

Она тоже не могла его дождаться и, вероятно, по той же причине.

ГРИБЫ ПО-ФЛОРЕНТИЙСКИ, поданные на вечере по случаю годовщины свадьбы

24-30 больших грибов, пригодных для фаршировки,

1 фунт замороженного, мелко порубленного шпината,

2 зубчика чеснока, мелко покрошенного, 1 небольшая

порубленная луковица, 0, 5 стакана растопленного

сливочного масла, 0, 5 стакана раскрошенного

итальянского хлеба, 2 фунта сливочного сыра, разогретого

до мягкой консистенции, 0, 25 чайной ложки черного

перца, 0, 75 чайной ложки сухой горчицы, 0, 25 чайной ложки мускатного, ореха, 2, 5 столовых ложки тертого сыра пармезан.

Помыть и почистить грибы и выложить их для просушки на бумажные полотенца. Удалить ножки, порубить и отложить для дальнейшего использования. Сварить шпинат без соли. Просушить его, смешать в миксере, чтобы получилась однородная масса. Отставить в сторону. Примерно с минуту потушить чеснок в сливочном масле. Снять с огня. Обмакнуть шляпки грибов в смесь масла с чесноком и проследить, чтобы они как следует покрылись этой смесью. Выложить на кулинарный лист. Смешать порубленные грибные ножки и лук с оставшимся чесночным маслом. Тушить до мягкости. Добавить шпинат, сливочный сыр, раскрошенный хлеб и оставшуюся смесь масла с чесноком, затем грибную начинку и хорошо перемешать. Ложкой начинить каждую шляпку грибным фаршем и посыпать сыром пармезан. Запекать при 200 градусах в течение 15 минут. Рассчитано на 8 порций.

Глава 13

— Значит, вы ирландец?

Дэн улыбнулся низкорослому джентльмену. Голова джентльмена находилась где-то на уровне пояса Дэна, а его оливковая кожа так контрастировала с седыми волосами, что они казались белоснежными. Стараясь не показать, что он задет тем, что все члены семьи Мэри, за исключением ее самой, по-видимому, питали неприязнь к ирландцам, он ответил;

— Так мне говорили. — Дэн протянул руку низенькому человечку, и маленькая лапка джентльмена потонула в его ладони. — Дэн Галлахер. Приятно познакомиться. А вы кто?

— Дядя Джимми, муж Джозефины. Вероятно, вы слышали о скандале с моим зятем Кармине? Этот сукин сын обрюхатил мою девочку, но сейчас все хорошо. Они поженились.

По-видимому, не в обычае итальянцев было прятать от посторонних свое грязное белье. Дэн уже узнал, что шесть месяцев назад тетя Энджи перенесла операцию на мочевом пузыре. Из нее текло, как из решета, как она сама сообщила ему, а кузен Мэри, Питер, только что вышедший из туалета, поведал ему о своих гомосексуальных наклонностях. Дэн относился к этому вполне терпимо, однако счел своим долгом воспользоваться ситуацией и рассказать о собственных гетеросексуальных вкусах. Нельзя же было оставить подобное признание без ответа. Следовало поставить все точки над i.

— Нет, не слышал. Поздравляю вас. Кстати, не знаете, где Мэри? Кажется, мы договорились встретиться здесь.

Он снова оглядел зал, потом бросил взгляд на часы, недавний подарок матери по случаю дня рождения. Мэри опаздывала уже почти на двадцать минут, и Дэна начинала охватывать паника.

Познакомившись с несколькими родственниками Мэри, Дэн уже понял, что они оценивают его как ее потенциального любовника, а возможно, и мужа, и их мнение о нем не было лестным для его «эго».

Возможно, это было трусостью с его стороны, но он лелеял надежду на то, что Мэри вмешается и спасет его.

— Трудно разговаривать с женщинами, — изрек дядя Джимми, вытаскивая из кармана рубашки деревянную зубочистку и начиная ковырять ею в передних зубах, пытаясь из влечь застрявший там темно-зеленый комок, подозрительно напоминавший цветом шпинат. Официанты хлопотали, разнося грибы по-флорентийски, и Дэн догадался, что старый джентльмен уже наелся их до отвала. Дэн тоже съел порцию и нашел их вкусными. Теперь он собирался узнать у Мэри их рецепт.