- Если бы и была, я бы не стала этого делать. Я уже и так повредила своей репутации, пустив тебя. Эти ночные посещения должны прекратиться.
      - Что ты хочешь этим сказать? - Он сел в кровати. - Ты собираешься запирать на ночь дверь? Тогда мне придется громко стучать. Или лучше сидеть перед ней и выть, как собака на луну?
      - Дорогой, пойми же, - умоляюще сказала она. - У меня впереди очень тяжелый день. И если я не высплюсь как следует, я просто буду валиться с ног.
      - Есть простой выход из положения. Отдай им обратно деньги, и пусть уезжают. Они наверняка смогут найти что-то в Баллине. А теперь залезай обратно в постель.
      Жалобное выражение на ее лице сменилось упрямым.
      - Если я и выгоню кого-нибудь отсюда, то это будешь ты, мой дорогой. Раз и навсегда запомни, я занимаюсь этим делом весь сезон. А дальше посмотрим.
      Она направилась к двери. Он крикнул ей вслед:
      - Что ты имеешь в виду - посмотрим?! Что посмотрим?
      Взявшись за дверную ручку, она обернулась.
      - Просто посмотрим. А теперь вставай. Можешь спать весь день, только не в моей кровати. Через полчаса я пришлю Мэри к тебе в комнату с чаем. И только попробуй там не оказаться.
      - Принеси его сама.
      - Я буду очень занята. Прежде чем выйти отсюда, не забудь посмотреть в щелочку, не идет ли кто-нибудь по коридору. - Она послала ему воздушный поцелуй. - Пока!
      Дэниел откинулся на кровать, когда дверь закрылась, но почти сразу же снова сел. Он очень устал и мог опять заснуть, если останется лежать. А "новой" Бриджет лучше не перечить, а то нарвешься на неприятности. Чертыхаясь про себя, он собрал свои вещи, выглянул в коридор и направился к своей комнате. Там он посмотрел на нетронутую кровать - полную противоположность той, которую только что оставил. Дэниел подумал, не завалиться ли опять, но решил, что после короткого сна он будет чувствовать себя еще хуже. А если останется здесь на полдня, пока не выспится, то увидит снисходительную улыбку на лице Бриджет, когда наконец спустится в холл.
      Он попытался придать постели вид, будто бы спал именно здесь, потом сел на край и закурил.
      "Посмотрим, - подумал он. Всерьез ли она говорила или просто пригрозила ему, чтобы он знал свое место?" Даже это было опасно и подчеркивало разницу между новой Бриджет и той девушкой, которая каждое утро скромно заходила в кабинет Джо Грейсона с блокнотом и карандашом в руке. "Неужели это серьезно? - подумал он. - Неужели она собирается продолжать это дело и после сентября? Нет - это абсурд".
      Он решил умыться холодной водой, чтобы взбодриться, и направился к раковине. Полный абсурд. Но его не покидала мысль, что абсурдно-то это было только для прежней Бриджет, а не для новой. Ему это очень не нравилось. Конечно, на самом деле никакого противоречия не было. Власть и ответственность - она поняла, что может успешно заниматься этим делом, вскружили ей голову. Довольно часто такое случается с молодыми администраторами в Сити. Через некоторое время они успокаиваются и преодолевают первоначальное возбуждение. Так будет и с ней. "Ведь она не забыла о том, что важнее всего", - подумал он, вспомнив приятно проведенную ночь.
      Не торопясь, Дэниел оделся и побрился. Мэри принесла чай, когда он чистил ботинки. Он поблагодарил ее, улыбнулся, она кивнула и поспешила прочь. Он подумал, что ненавидит робость в женщинах, хотя тут же вспомнил, что и решительность ему тоже не по душе.
      Когда он наконец был готов, то обнаружил, что до завтрака еще есть время. Дэниел знал, что на кухне его не ждут. Он выглянул в окно. Ночью опять шел дождь, но теперь небо стало ясным и голубым, только высоко над горизонтом на юге еще остались белые облака. Полчаса на свежем воздухе не повредит. Можно пойти в парк или к озеру. Или - тут он внезапно вспомнил о том, что собирался с тех пор, как Мэт рассказал о земляных крепостях, - посмотреть тот откос у дальней стены башни. Туда можно было добраться двумя путями. Вдоль фасада дома, наверное, будет короче. Но он решил идти более длинным путем - вокруг озера.
      Проходя мимо, Дэниел внимательно рассматривал озеро, показавшееся ему не очень-то привлекательным. Пахло гнилью. Похоже, вода здесь стоячая. Но, возможно, запах исходил от болота на противоположной стороне. В целом непривлекательная местность. Участок, конечно, вполне подходил на случай осады, поэтому здесь и построили крепость. К тому же болото считалось непроходимым. Но почему кому-то взбрело построить здесь жилой дом, оставалось для него загадкой, которую разумный человек не в силах разрешить. Совсем непонятно, зачем дяде Шеймусу понадобилось его покупать. Но он напомнил себе, что находится в Ирландии, где трезвомыслие ценится не так высоко, как по другую сторону пролива Святого Георга. Правда, такое объяснение его не удовлетворило.
      Древний вал тянулся параллельно основанию башни в трех метрах от него. Его длина составляла шестьдесят с чем-то футов. С одной стороны он резко обрывался у самого края озера, а с другой спускался почти до уровня земли. В некоторых местах виднелись обломки камня. Это могли быть куски больших валунов, которые использовались при постройке вала или фундамента башни. Все скрывал ковер травы, из которой выглядывали редкие цветы, в основном армерии и камнеломки, кое-где рос невысокий кустарник.
      В самом высоком месте высота вала была не более шести футов, подъем был довольно крутым, но забраться наверх не представляло труда. Как ребенок, Дэниел разбежался и запрыгнул на него, помогая себе руками.
      Встав у самого подножия башни, он огляделся и не увидел никаких следов деятельности человека, кроме нагромождения камней, к которым, наверное, веками никто не прикасался. Есть любители таких мест, но себя он к ним не причислял. Он считал, что природа должна подчиняться человеку. У Дэниела не было иллюзий по поводу историй, которые могут поведать эти обломки камня, - о чьей-то несчастной жизни, полной неудобств и болезней, которую иногда разнообразили пьянки и оргии. Он подкинул ногой лежавший рядом камушек. Если жизнь была такая серая, неудивительно, что люди придумывали гномов, эльфов и других сказочных существ.
      Подошло время завтрака. Он решил обогнуть башню и подойти к дому со стороны фасада. Ноги ступали по упругому торфу, покрытому ярко-зеленой травой, лишь в одном месте Оказался небольшой клочок открытой почвы. Он мельком взглянул на него и уже прошел мимо, когда вдруг нечто замеченное им заставило его вернуться. Это оказалась не просто земля, а глина, на которой остался отпечаток, и его, несмотря на совсем не ясные очертания, ни с чем нельзя было спутать - отпечаток сандалии длиной не более пяти сантиметров.
      Дэниел нагнулся, чтобы рассмотреть его повнимательней.
      - Дорогой, у меня нет времени для шуток, тем более сейчас, - сказала Бриджет. - Давай отложим на потом.
      - Все дело в том, чья это шутка, - ответил он. - Кто мог додуматься оставить там отпечаток? Не ты. Я знаю, ты слишком занята, чтобы заниматься проделками такого рода. Не могу представить, чтобы и Морвиц пошел на это. Не совсем в стиле немецкого чувства юмора. Уоринг? Или Мэт?
      - Послушай, - попросила Бриджет, - не мешай мне готовить яичницу с беконом. У меня брызжет горячий жир, если меня отвлекают.
      - Как это было сделано, понятно, - сказал Дэниел. - Это несложно. Нужна только кукольная туфелька, которую ты мягко ставишь на грязь и надавливаешь. Очень просто. Может быть, Черри? В тихом омуте черти водятся, не так ли?
      - Завтрак готов. Иди садись.
      - Составь мне компанию.
      - Ты знаешь, что я не могу, - она торопливо улыбнулась. - Потом я выпью с тобой кофе.
      - Странные вещи здесь происходят.
      - Знаю. Поговорим об этом за кофе.
      Все постояльцы (за исключением Черри) после завтрака отправились посмотреть на его находку. Черри еще не вставала. Дэниел пытался украдкой разглядывать лица, когда они огибали дом и направлялись к башне. Если кто-нибудь и сделал это, то ничем себя не выдавал. Лица выражали удивление, легкую заинтересованность, но в основном недоверие. Хелен много говорила, но не больше, чем обычно, и в такой же точно манере. Судя по тому, как нахмурились брови Уоринга, становилось понятно, что мысли его заняты чем-то другим, глубоко личным. На лице у Мэта читалось удивление, но оно могло оказаться и следствием выпитого накануне. Мэт вовсю старался не вызвать подозрений, "Однако надо быть слепым, чтобы не заметить этого. Да и причина понятна", - подумал Дэниел, самодовольно глядя на Бриджет. Стефан и Ханни шли немного позади остальных. Казалось, Ханни абсолютно ничего не понимает. Стефан будто бы горел желанием разобраться в том, что происходит. Бриджет радовалась такой, пусть даже нелепой, шутке, которая заинтересовала гостей. Дэниел сжал ее руку, она ответила тем же.
      - Вот он, - сказал Дэниел. - Вон там.
      Подойти к остаткам земляной крепости с этой стороны не представляло труда. Бриджет немного отстала. Дэниел указывал дорогу остальным. На мгновение у него возникло подозрение, что ему все привиделось или что след успели уничтожить. Его бросило в жар, как только он об этом подумал. Тогда они будут считать его полным идиотом. Но, конечно, как и следовало ожидать, отпечаток остался на месте. Следы эльфов должны исчезать, когда сходит роса, но здесь ничего не изменилось.
      Они столпились вокруг, изучая его.
      - Остроумно, - сказала Хелен. - Как след попал сюда?
      - Это как раз то, что мне бы хотелось узнать, - ответил Дэниел. Единственное объяснение, которое я могу найти, - это то, что кто-то из нас встал пораньше и сделал это. Возможно, вчера вечером, но это менее вероятно. Тогда шел сильный дождь.
      - Но разве след не может быть настоящим? - Широко раскрыв глаза, Бриджет неотрывно смотрела на отпечаток. - Я имею в виду...
      - Отпечаток НАСТОЯЩЕЙ маленькой ножки? - спросил Уоринг. - Если это так и все пропорции соблюдены, то она принадлежит лилипуту высотой около фута, плюсминус дюйм.
      - Вы считаете, это чья-то шутка? - спросил Стефан. - Мы вчера говорили о маленьких человечках. Вот кто-то и пришел сюда и сделал этот отпечаток. - Он покачав головой. - Не понимаю.
      Ханни задала ему какой-то вопрос по-немецки, и он стал ей что-то объяснять на том же языке.
      - Не думаю, что это шутка, - сказала Хелен. - Мы ни во что подобное не верим, нам все всегда объясняют по телевизору.
      В ее голос закрались визгливые, не допускающие возражений нотки, и трудно было воспринимать серьезно то, что она говорила.
      - Давайте попробуем рассуждать здраво, - сказал в ответ Уоринг. - Даже пигмей оставил бы след в два, а то и в три раза больше. С точки зрения физиологии это нонсенс.
      - Правда? - опять подала голос Хелен. - Ты уверен? Может, когда-то давно существовало племя очень маленьких людей. Кому-то из них удалось выжить в диком, безлюдном краю, похожем на этот. Ведь бывали же случаи, когда в отдаленных уголках земного шара находили животных, которые спокойно жили и размножались, несмотря на то, что их считали вымершими несколько миллионов лет назад.
      - Не совсем так, - поправил ее Уоринг. - В тех случаях имелись камни с отпечатками лап тех животных. Не существует никаких данных об отпечатках ног доисторических людей-пигмеев.
      С видом победителя она сказала:
      - Но данные могут быть неполными. Вспомни, какие открытия были сделаны в Африке всего несколько лет тому назад. Сколько новинок - ведь ни о чем подобном мы раньше и не слыхали.
      "Она очень довольна собой, - подумал Дэниел, - так как вовлекла Уоринга в интеллектуальный, а не личный спор. А ей, в первую очередь, требуется признание не как женщины, а как человеку мыслящему".
      - Конечно, - сказал Уоринг. - Очень возможно, что нам еще не удалось обнаружить нужные отпечатки на камне. Маленькие человечки с крылышками. После того, как мы их найдем, стоит поискать отпечатки людей с головами, растущими из-под мышек, или женщин с рыбьими хвостами. О них написано не меньше, чем о феях.
      - Кто-то хоть слово сказал о крыльях? Ты любой спор сведешь к какой-нибудь ерунде. По ты не можешь успокоиться, не разобравшись, откуда взялся этот отпечаток. Помнишь, что сказал Томас Хаксли? Ученому следует воспринимать истину, как ребенку.
      - Он не говорил этого, когда его попытались заинтересовать спиритическим сеансом. Тебе бы не помешало приобрести еще одно качество: знать, когда надо остановиться.
      То, на что они ссылались, совершенно ничего не значило для Дэниела, но прекрасно понималось теми двумя. Томас Хаксли. Какой-то родственник писателя? Возможно, корни этого разговора - в прошлом, когда у них были общие интересы и они еще могли спокойно общаться друг с другом. Выражение на лице Хелен говорило, что Дэниел не ошибся и она вспоминала те дни. Как будто захлопнув неожиданно раскрывшуюся дверцу буфета, Уоринг быстро продолжил:
      - Я не собираюсь допускать, что это настоящий след, пока не получу доказательств. Зачем мне это? Дэниел прав, это наверняка розыгрыш. Кто-то развлекается, испытывая нашу доверчивость. Кто бы он ни был, меня все это не интересует.
      - Но почему здесь? - спросила Хелен тихим голосом. Уоринг уже собирался уйти, но тут же обернулся:
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Хорошо, предположим, кто-то из нас решил позабавиться и сделать отпечаток - после всех этих разговоров о том, что ты там кого-то видел в лунном свете и тому подобное. Ближе к дому полно мест, где можно оставить такой след. Насколько мне известно, Дэниел - первый, кто здесь оказался, да и то случайно. Нельзя было рассчитывать на то, что кто-то тут найдет след, а первый дождь смыл бы его. Так почему здесь?
      Уоринг уставился на нее, кусая губы в напряженном раздумье. "Она права, - подумал Дэниел. - Рассчитывать на то, что я или кто-то другой обнаружит след, было нельзя". Размышляя над этим, он почувствовал себя както неуютно. Должно быть, какое-то разумное объяснение, но...
      - Что касается вашего вопроса, - сказал Мэт, - то я думаю, есть очень простое объяснение. - Дэниел поднял голову, почувствовав, что на него смотрят с холодной злостью. - Он сам подделал его. Лично я думаю, что ни американец, ни немец, ни ирландец не будут так шутить. Англичане всегда говорят, что у них особое чувство юмора. Он мог сам сделать этот отпечаток, а потом позвать нас посмотреть.
      - Да, наверное, я мог это сделать, - ответил Дэниел. - Только я тоже не считаю это смешным.
      - А не кажется ли вам, - сказала Бриджет, - что в этом случае подходит тот же аргумент? Я имею в виду, для большего эффекта надо, чтобы кто-то другой первым заметил этот след. Да и наиболее подходящим местом был бы парк - там его нашли бы быстрее.
      - Но и того, кто оставил отпечаток, там легче заметить, - сказал Мэт.
      Враждебные взгляды устремились и на Бриджет. Ничего не поделаешь. Они были растерянны. Дэниел пытался придумать, что бы сказать, когда их позвал Стефан, Он отошел от группы и стоял метрах в пяти в стороне, затем присел на корточки.
      - А это вы видели?
      У основания стены башни, там, где когда-то в прошлом отвалился большой камень, виднелась дыра. Ход вел вверх и вниз, он был похож на загибающийся темный дымоход.
      - Предполагается, что отсюда маленький человечек и вышел? - ехидно спросил Мэт. - Вот вам и подтверждение, и не Дэниел нашел его. Хотя, возможно, он бы обратил на него наше внимание, если бы мы собрались уходить, ничего не заметив.
      - Подтверждение чего? - спросил Дэниел. - Во всех старых стенах есть дыры.
      - Но этой дырой кто-то пользуется, - подал голос Стефан. - Камень блестит - вот, смотрите - там, где на него ступает чья-то нога. И снаружи утоптанный участок.
      - Вот вам и разгадка, - сказал Дэниел. - Крысы. Это их лаз.
      - Ну и что? - спросил Мэт. - Хочешь, чтобы мы с тобой поспорили? Может, мы неправильно приняли твою шутку?
      - Принимай, как хочешь и что хочешь, - огрызнулся Дэниел. - Можешь принимать виски, например.
      Как только эти слова слетели у него с языка, он не без удовольствия заметил, что ирландец покраснел. Уоринг сел на корточки рядом со Стефаном и тоже начал внимательно разглядывать дыру.
      - Не очень-то похоже на крысиный лаз, - заметил он. - Нет помета, пятен жира, да и волосков никаких не видно. И земля недостаточно рыхлая.
      Согнувшись еще ниже и рассматривая лаз более внимательно, Уоринг осторожно поднял что-то двумя пальцами и повернулся к свету.
      - Что это? - спросила Хелен.
      - Нитка. Зацепилась за острый край.
      Она оказалась зеленого цвета и длиной не более дюйма.
      - А это что-нибудь означает? - спросил Дэниел. - Ведь ниток везде хватает. Они постоянно за что-то цепляются.
      - Она была вырвана, а не прилетела сюда, - громко сказала Хелен. Откуда ее могло сюда принести?
      Уоринг встал, потирая спину. Он выбросил нить.
      - Могло принести сюда ветром, - сказал он. - По крайней мере, это более вероятно, чем то, что один из человечков порвал рубашку, выбираясь из лаза. Или, возможно, кто-то засовывал руку в эту дыру, чтобы проверить, глубока ли она.
      - А след? - спросила Хелен.
      - Плохая шутка, неважно чья.
      Стефан повернулся к Бриджет:
      - В нижней части башни есть комнаты?
      - Несколько. Но они больше походят на кельи, чем на комнаты.
      - В них что-нибудь хранится?
      - Там много всякого хлама, до которого у меня еще руки не дошли. Я спускаюсь туда только с фонариком. Электричества там нет, а воздух затхлый.
      - Наверное, это были темницы, погреба или что-то в этом роде, - предположил Мэт. Раньше вокруг фундамента тянулся ров, но его давно засыпали землей, и вентиляционные отверстия оказались перекрыты. Сквозь них, видимо, проходил и свет.
      - А можно осмотреть эти комнаты? - спросил Стефан. Вы не против?
      - Конечно, если хотите. - Бриджет нервно улыбнулась и посмотрела на обступивших ее людей. - Насколько серьезно мы ко всему этому относимся?
      - Я - весьма серьезно, - заявила Хелен. - Я тоже хочу побывать внизу. Вы ведь говорили вчера вечером, что Мэри тоже что-то видела?
      - Да, но она не отличается умом и верит всяким небылицам. Ее не стоит слушать.
      - А больше ничего странного не происходило? - поинтересовался Стефан.
      - Нет. То есть...
      - Что?
      - Пропадали вещи, - неохотно призналась она.
      - Какие вещи?
      - В основном еда. Ну и кое-какие мелочи. Плитка шоколада, яблоко, пакет изюма. То, что мог бы стащить ребенок.
      - Ты имеешь в виду Мэри? - спросил Дэниел.
      - Да, я думала, это она. Но решила, что лучше не обращать внимания. Я бы все ей дала, если бы она меня попросила. Пусть она не очень умна, но много работает. Она зарабатывает больше, чем я плачу ей.
      - И свечки, - сказал Мэт, - и веревка, и перочинный ножик.
      - Их, скорее всего, где-то потеряли, уж ножик-то точно, - повернулась она к Дэниелу. - Он принадлежит миссис Малоне. Это такой маленький перочинный ножик. Она все время искала его и каждый раз думала, что потеряла. Ну и в конце концов и на самом деле потеряла. Когда-нибудь найдется. Она все время кладет вещи не на место. Поэтому я не удивилась, когда вещи стали пропадать.
      - Еда. Веревка и свечи, - сказал Стефан. - И очень маленький перочинный ножик. Весьма полезные предметы.
      Он говорил с искренним возбуждением. "Его тевтонская душа учуяла что-то необычное, - подумают Дэниел, - и уже взяла след, чтобы начать погоню". Сам Дэниел считал все это глупостью.
      "И к таким бредовым мыслям их привела удаленность от цивилизации, думал он. - Никаких газет, телевизора, голый пейзаж. Замечательное средство от стрессов и раздражающих мелочей современной жизни. Людям нужно во что-то верить, к они начинают придумывать и изобретать, вплоть до лилипутов, населяющих темницы под старой башней. Ясно, что Стефан решил во всем этом разобраться, мысленно отметив, как можно использовать пропавшие предметы. Но на самом деле никакого объяснения не было, как сказала Бриджет. Неудивительно, что вещи пропадают, когда за них отвечает миссис Малоне и Мэри. Теория, ни на чем не основанная".
      Кроме (как он вынужден был напомнить себе) отпечатка сандалии. Который, если разумно рассуждать, мог сделать только он сам, если бы участвовал в этом странном розыгрыше. Но он случайно заметил его не многим более часа назад. Этому должно быть объяснение, но он даже отдаленно не мог представить какое.
      - Наверно, я должна перед тобой извиниться, дорогой, - сказала Хелен мужу. Она также была заинтригована. И искала, будто на ощупь во тьме, то общее, что когда-то связывало их с мужем. - Тот, кого ты видел при лунном свете, - как он выглядел? Расскажи нам подробнее.
      - Я ничего не видел, - сурово сказал Уоринг. - Ничего. А разговоры об этом натолкнули кого-то на мысль разыграть нас с этим отпечатком. Ладно, развлекайтесь. - Он повернулся и быстро пошел к дому.
      Глава 7
      Стефан начал читать дневник поздно ночью. За окном шел сильный дождь, а Ханни спокойно спала на соседней кровати. Странное, захватывающее ощущение - контакт с разумом неизвестного человека, который, скорее всего, умер много лет назад, но казался ему более реальным, чем многие из тех, кого он знал. Этот немец, так же как и он, очень глубоко осознавал свою вину и понимал ее причины. Чувствительный и образованный человек, он оказался, как и Стефан, на западе континента, будто на острове, который со всех сторон окружает пустыня, но где еще чувствуется запах великого океана. И этот немец так же, как и он, понимал, что нужно искать смысл в водовороте жизни - может быть, смысл печальный, но придающий значение, цель твоему существованию - и что у него еще есть шанс найти его. И неважно - удастся ему это или нет, удовлетворение приносил сам процесс поиска. Что привело его сюда? Дневник не давал ответа на этот вопрос. Оставалось неясным и чем он занимался. Он находился во власти воспоминаний, во власти своего горя. Стефан понял, что В. - это жена автора дневника, которую тот очень любил и спустя годы все еще переживал ее смерть, и не мог поверить, что ее нет в живых. Он вспоминал о ней чувственно и без патетики. "Это была настоящая любовь, - подумал Стефан, слушая ровное дыхание Ханни, - не сломленное обстоятельствами единение двух сердец, не знающее никаких препятствий".
      Бриджет сказала, что он может пересказать ей содержание дневника, после того как прочтет его, - слова вежливости, не более. Он собирался сделать это, но теперь решил: не стоит. Дневник не представлял для англичанки никакого интереса. Смысл написанного и навеянные им чувства Стефан не мог объяснить по-английски. Он вернулся к странице, которая особенно поразила его, и перечитал ее.
      СИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК СОЗДАЕТ СВОЮ СОБСТВЕННУЮ ФИЛОСОФИЮ И МОРАЛЬНЫЙ КОДЕКС. ГОТОВЫМИ ИХ ЗАИМСТВУЕТ У ДРУГИХ ТОЛЬКО СЛАБЫЙ. НО КАКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ИМЕЮТ ЭТИ ПОНЯТИЯ? КРУГОЗОР ПЕРВОГО СКЛАДЫВАЕТСЯ ИЗ МНОЖЕСТВА МЕЛОЧЕЙ СЛУЧАЙНОСТЕЙ, ПОРАЖЕНИЙ, ПОБЕД, ПРЕДРАССУДКОВ - В ТО ВРЕМЯ, КАК ВТОРОЙ ПРИЗНАЕТ ПРЕВОСХОДСТВО ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА, С КОТОРЫМ ОН ПЫТАЕТСЯ ОТОЖДЕСТВИТЬ СЕБЯ. КАК Я ПОСТУПИЛ С В. У НЕЕ БЫЛИ НЕДОСТАТКИ, КАК И У КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА, НО Я ПРИНИМАЛ ИХ КАК ДОЛЖНОЕ БЛАГОДАРЯ ЕЕ ПРАВОТЕ, ЕЕ СОВЕРШЕНСТВУ. Я ЗНАЛ, ЧТО НЕДОСТАТКИ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ. Я МОГ БЫ ПРОЖИТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ В ЕЕ ТЕНИ, ПОКЛОНЯЯСЬ ЕЕ БОГАМ, ПОДЧИНЯЯСЬ ЕЕ ЖЕЛАНИЯМ. Я БЫ НЕ СТАЛ ЗАДАВАТЬСЯ ВОПРОСАМИ О СМЫСЛЕ СВОЕЙ ЖИЗНИ, ПОТОМУ ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЛО БЫ УСОМНИТЬСЯ В В., А Я НЕ МОГ СОМНЕВАТЬСЯ В ЕЕ ПРАВИЛЬНОСТИ.
      НО ОНА ПОКИНУЛА МЕНЯ. НЕ ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ. НО ТОТ, КТО ОСТАЕТСЯ, - ПОКИНУТ, ДАЖЕ ЕСЛИ ПРИЧИНА ЭТОМУ - СМЕРТЬ, А НЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО. НО СМЕРТЬ ЛИШИЛА ЕЕ ВЛАСТИ НАДО МНОЮ. ЖИЗНЬ ПОТЕРЯЛА СМЫСЛ. ОСТАЛАСЬ ПУСТОТА, КАК НОЧЬ БЕЗ ЛУНЫ И ЗВЕЗД. ТО, ВО ЧТО ОНА ВЕРИЛА, ЧЕГО ЖЕЛАЛА И ИСКАЛА, ПОТЕРЯНО БЕЗВОЗВРАТНО. ВСЕ СТАЛО НЕНУЖНЫМ.
      КРОМЕ РАБОТЫ, КОНЕЧНО. РАБОТА БЫЛА МОИМ СПАСЕНИЕМ В ТО ВРЕМЯ, КОГДА МНЕ ХОТЕЛОСЬ НАЙТИ БОГА, КОТОРОГО Я МОГ БЫ ОСКОРБЛЯТЬ. БЛАГОДАРЯ РАБОТЕ БЕССМЫСЛЕННЫЕ МИНУТЫ, ЧАСЫ И ДНИ ИДУТ БЫСТРЕЕ. РАБОТА ЗАСТАВИЛА ТЬМУ ОТСТУПИТЬ, НО НЕ СМОГЛА ВЕРНУТЬ МИРУ ЯРКИЕ ЦВЕТА - ОСТАЛИСЬ ТОЛЬКО ПЕЧАЛЬНЫЕ СЕРЫЕ ТЕНИ.
      Я РАД, ЧТО НИКОГДА НЕ ВЕРИЛ В ВОСКРЕШЕНИЕ МЕРТВЫХ. МЕНЯ НЕ БУДЕТ СУДИТЬ ЕЕ ДУХ.
      Стефан уставился на открытую страницу, лежащую на одеяле. А что, если дух возвращается? "Я мог бы прожить всю жизнь в ее тени". "У нее были недостатки... но я принимал их как должное благодаря ее правоте, ее совершенству..."
      "Ты был счастливее меня, мой друг, - подумал он, - потому что ты все еще мог говорить это и верить в свои слова. Собственное суждение страшнее, чем суждение других. Ты, по крайней мере, мог думать и писать о том, что когда-то БЫЛО.
      Ханни что-то тихо прошептала во сне и повернулась на другой бок. Он отложил дневник и выключил свет. Во тьме завывал ветер - где-то за окнами, далеко. В теле ощущалась усталость, но сознание было умиротворено тишиной этой мягкой, раскисшей от дождя земли. Он понял, что погружается в сновидения.
      Он увидел горы - две вершины, заросшие соснами и похожие, как сестры-близняшки, а между ними - огромный, слепяще-белый пик на фоне голубого неба. Они называли эту гору "Одинокий Старец". Каждое лето, сколько он себя помнил, просыпаясь по утрам, он видел его из окна своей спальни. Иногда пик нельзя было рассмотреть из-за тумана, но Стефан знал: он там. Но вид из чердачного окна был другой. Он понял, что смотрит на горы откуда-то снизу - вероятно, с веранды. И в то же мгновение ему показалось, что это не сон, а лишь воспоминания.
      Он все еще в форме: переодеться не было времени. Он поднялся в спальню матери и оставался там, пока она не забылась беспокойным сном, затем спустился вниз, и отец налил ему пива. Они разговаривали тихо, чтобы не разбудить мать.
      - Что говорит доктор?
      - Надо подождать и посмотреть, - пожал плечами отец.
      - Сколько времени прошло с тех пор, как получили известие о Карле?
      - Пять дней. Она не спит и отказывается есть.
      Она любила своих сыновей. Когда во Франции убили Иоганна, ей потребовался год, чтобы оправиться от удара. А теперь Карл, который, как все знали, был ее любимцем. Стефан никогда не ревновал свою мать к брату. Он любил ее, но был весь в отца. И теперь оказался единственным, оставшимся в живых.
      - Ты знаешь, как это случилось? - спросил он.
      - Частично. Их атаку отбили под Харьковом. Его подразделение продержалось еще полдня после того, как оба фланга отошли. Карла представили к железному кресту первой степени.
      - Но ей это не поможет.
      Отец покачал головой. За последнее время у него появилось много седых волос и морщин.
      - Ей никто не поможет, - сказал он. - Мне удалось вызвать тебя. Больше я ничего не мог сделать.
      - А нельзя было вызвать оттуда его?
      - Да, но он бы не приехал. Ты же знаешь, какой он упрямый.
      - Знаю.
      Пиво оказалось холодным. В Италии все пили вино. Там стояла ужасная жара, все задыхались от пыли, летали мухи, кругом стояла вонь, и никто не мог избавиться от страха. Стефан мечтал о прохладном свежем воздухе гор, ярких цветах, горящих, как звезды, в приятно пахнущей траве. Там он думал о доме, о времени, когда вернется...
      Он заметил, что ничего не выражающий взгляд отца остановился на нем.
      - Кое-что мы можем попробовать вдвоем.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Я мог вернуть его с фронта домой, но он не позволил этого сделать. Ты один у нее остался.
      Стефан замолчал. Эта мысль уже приходила ему в голову. Ходили слухи, что вскоре их дивизию отправят на восток. Ему не нравилась война в Италии, но все знали, что такое русский фронт.
      - Мы потеряли двоих сыновей, - сказал отец. - А ты уже исполнил свой долг в этой войне. Нет ничего позорного в том, если тебя переведут в какое-нибудь более безопасное место. По крайней мере, это очень важно для здоровья матери.
      - Я подумаю об этом. - Стефан немного помолчал. - Какие новости из Берлина? Мы проигрываем войну?
      - Нет. Мы не можем себе этого позволить.
      - Так всегда говорят.
      - На сей раз они ошибаются. Если бы только американцы и англичане...
      Стефан не собирался говорить об этом, но мысли не давали ему покоя.
      - Папа, послушай... - начал он.
      - Да?
      - Ходят разные слухи.
      - О чем?
      - Один из наших офицеров встретил своего старого друга, который возвращался из отпуска. Он из местечка Берген-Бельсен. Там рабочий лагерь, и он говорит, что лагерь используется для уничтожения евреев. Их убивают тысячами. Каждый день их пригоняют толпами со станции, и каждый день небо чернеет от дыма печей крематория, где сжигают их тела. Мужчин, женщин, даже детей. Тысячами каждый день.
      Того, что он сказал, было достаточно. Его отец не ответил сразу, но Стефан успокоился, увидев отвращение и злость на его лице.
      - Англичане любят приврать, - сказал он. - То же было и в первую мировую. Наши солдаты якобы отрезали руки у девственниц, закалывали младенцев штыками, наши фабрики изготовляли мыло из трупов. Это делалось для поднятия боевого духа их солдат и ради пропаганды в нейтральных странах. Правда, и у нас в Германии болтали о мыле, которое делают из мертвецов. А в эту войну... Нам приходится защищать весь континент, а они распространяют слухи во Франции, в восточных странах, Италии, Скандинавии... Эта чушь проникает и сюда, к нам на родину. Какие-то мошенники вторят клеветникам, а некоторые дураки верят. - Его голубые глаза в упор смотрели на Стефана. - Надеюсь, ты не относишься на к тем, ни к другим.
      - Тот, кто сказал мне об этом, не был похож ни на мошенника, ни на дурака.
      - Ты знаешь, что лагеря действительно существуют и туда посылают евреев. Они признанные враги Рейха, а война ведется слишком отчаянно, чтобы позволить разгуливать на свободе нашим врагам. Они работают, как и все мы. Когда война закончится, они снова вернутся в свои вонючие гетто, если захотят, хотя в лагерях более здоровая атмосфера. В лагере Берген-Бельсена есть плавильный завод, на плавильных заводах есть печи, а печи дымят. Это, как ты понимаешь, секретная информация.
      Стефан кивнул. Отец взял у него пустую кружку, наполнил и поставил перед ним, потом правой рукой взял Стефана за плечо.
      - Если бы евреев действительно убивали, я бы знал об этом, - сказал он. - Ясно?
      Конечно. Стефан помнил, как еще до войны видел отца спокойно беседующим с Гиммлером. С тех пор его несколько раз повышали по службе.