– Не знаю. Я привык к ним… и боюсь, а теперь… У меня много вопросов.

– Ты задавал их старшим?

– Что это дало бы? Никто не говорит о треножниках. Об этом узнаешь еще ребенком.

– Хочешь, я отвечу тебе? Такие, как я, могут ответить. Я теперь был уверен в одном и выпалил:

– Вы не вагрант. Он улыбнулся.

– Смотря как ты понимаешь это слово. Как видишь, я хожу с места на место. И веду себя странно.

– Чтобы обмануть людей, а не потому, что вы иначе не можете. Ваш мозг не изменен.

– Да. Так, как мозг вагрантов или же твоего брата Джека.

– Но ведь на вас надели шапку!

Он коснулся металлической сетки в путанице рыжих волос.

– Согласен. Но не треножники. Люди – свободные люди. Изумленный, я пробормотал:

– Не понимаю…

– Ты и не можешь понимать. Но слушай, и я расскажу тебе. Сначала треножники. Ты знаешь, кто они? – Я покачал головой, и он продолжал. – И мы не знаем точно. Есть две версии. По одной – это машины, сделанные людьми, но восставшие и покорившие людей.

– В старые дни? В дни гигантских кораблей и больших городов?

– Да. Мне трудно поверить в это, потому что я не понимаю, как люди могли дать машине разум. Другая версия– они пришли не из нашего мира, а из другого.

– Другой мир?

Я снова оказался в тупике. Он сказал:

– Вам ничего не говорят в школе о звездах? Вторая версия кажется мне правдоподобней. Ты не знаешь, что эти звезды в ночи – сотни и тысячи звезд – это солнца, подобные нашему; вокруг многих из них, как и вокруг нашего Солнца, вращаются планеты.

Я был смущен, голова моя закружилась от этой мысли.

– Это правда? – спросил я.

– Правда. И, может быть, треножники пришли с одной из таких планет. Может быть, треножники – это только машины, в которых находятся живые существа. Но мы не видели того, что внутри треножника, и поэтому не знаем.

– А шапки?

– Это средство, при помощи которого держат в послушании людей.

Вначале мысль эта казалась невероятной. Позже казалось невероятным, как я не видел всего этого раньше. Но всю мою жизнь надевание шапок воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Все взрослые носили шапки и были удовлетворены этим. Это был признак взрослости, а сама церемония проходила торжественно и связывалась с праздником и пиром. Хотя некоторые испытывали боль и становились вагрантами, но все дети с нетерпением ждали этого дня. Только позже, когда до церемонии оставались лишь месяцы, возникали сомнения; но эти сомнения рассасывались от уверенности взрослых. У Джека тоже были сомнения, но после того как ему надели шапку, они исчезли.

Я сказал:

– Шапки заставляют людей думать так, как нужно треножникам?

– Они контролируют мозг. Но мы не знаем, как и до каких пределов. Ты знаешь, что металл соединяется с телом и его невозможно удалить. Похоже, когда надевают шапку, дают какой-то общий приказ. Позже могут отдаваться особые приказы необходимым людям.

– А как же вагранты?

– И об этом мы можем только догадываться. Может, мозгу некоторых слишком слаб, не выдерживает напряжения. А может, наоборот – слишком силен и борется против порабощения, пока не выходит из строя.

Я подумал об этом и задрожал. Голос внутри головы, от которого нельзя убежать и от которого не спрячешься. Гнев вспыхнул во мне, не только из-за вагрантов, но и из-за всех остальных – моих родителей и Джека…

– Вы говорили о свободных людях, – сказал я. – Значит, треножники правят не всей Землей?

– Почти всей. Нет земель, где бы их не было, если ты это имеешь в виду. Когда они пришли впервые – или когда они восстали, – происходили ужасные вещи. Города уничтожались, как муравейники, миллионы и миллионы людей были убиты или умерли от голода.

Миллионы… Я пытался представить себе это, но не мог. В нашей деревне, которая считалась немаленькой, было около четырехсот человек. В городе Винчестере и вокруг него жило около тридцати тысяч. Я покачал головой.

Он продолжал:

– Тем, кто остался, треножники надели шапки, и теперь они уже слушали и служили треножникам и помогали убивать или пленять других людей. И в течение одного поколения мир стал таким, как сейчас. Но, по крайней мере, водном месте несколько человек спаслись. Далеко на юге, за морем, есть высокие горы, на них круглый год лежит снег. Треножники держатся низин: может быть, там им двигаться легче, а может быть, им не подходит разреженный воздух. А в горах есть места, где свободные люди могут обороняться от людей в шапках, живущих в окружающих долинах. Мы даже отбираем у них пищу.

– "Мы"? Значит, вы пришли оттуда? – Он кивнул. – Но ведь на вас шапка.

– Взята у мертвеца. Я побрил голову, и ее подогнали под форму моего черепа. Когда волосы отросли, ее трудно стало отличить от настоящей. Но она не отдает приказов.

– И вы можете бродить, как вагрант, и никто не подозревает вас. Но зачем? С какой целью?

– Частично, чтобы узнавать новости и рассказывать, что увидел. Но есть более важная вещь. Я пришел за тобой.

– За мной? – удивился я.

– За тобой и такими, как ты. Кто еще без шапки, но уже достаточно вырос, чтобы задавать вопросы и понимать ответы. И совершить длинное, а может, и опасное путешествие.

– На юг?

– На юг. К Белым горам. К трудовой жизни, которая ждет в конце пути. К свободе. Ну?

– Вы возьмете меня туда?

– Нет. Я не готов еще. К тому же это и более опасно. Мальчик, путешествующий в одиночку, – обычный беглец, но если он идет с вагрантом… Тебе придется идти одному. Если ты решишься.

– Море, – сказал я, – как я его пересеку? Он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Это самая легкая часть. И в остальном я тебе помогу. – Он достал что-то из кармана и показал мне. – Ты знаешь, что это?

Я кивнул,

– Видел однажды. Это компас. Стрелка всегда показывает на север.

– А это?

Рубашка у него была порвана. Он сунул руку в дыру, нащупал что-то и достал. Это оказался длинный пергаментный цилиндр. Он развернул его и положил на камень, прижав у него концы, чтобы они не сворачивались. Я увидел рисунок, который не имел для меня смысла.

– Это называется карта, – пояснил он. – И людям в шапке она не нужна, потому ты ее и не видел раньше. Она расскажет тебе, как добраться до Белых гор. Смотри. Вот это означает море. А вот здесь, внизу, горы.

Он все показал мне на карте, объяснил, какие приметы на местности я должен буду найти, показал, как пользоваться компасом. Что касается последней части пути, за большим озером, он дал мне подробные указания, которые я должен был запомнить. Это на случай, если карту обнаружат. Он сказал:

– Но береги ее. Сможешь проделать дыру в подкладке, как у меня?

– Да. Я сохраню ее.

– Значит, остается пересечь море. Пойдешь к этому городу. Рамни. – Он указал на карте. – В гавани стоят рыбачьи лодки. Та, что называется «Орион», принадлежит одному из нас. Высокий человек, очень смуглый, с длинным носом и тонкими губами. Зовут его Куртис, капитан Куртис. Иди к нему. И он переправит тебя через море. Там начнется трудная часть. Там говорят на другом языке. Тебе придется прятаться и не разговаривать. Пищу будешь красть.

– Все это я смогу. А вы говорите на их языке?

– На нем и на других. Потому мне и дали такое поручение. – Он улыбнулся. – Я могу быть сумасшедшим на четырех языках.

Я сказал:

– Я приду к вам.

– Я найду тебя. Но теперь ты можешь мне помочь. Есть ли здесь поблизости такие, с кем можно поговорить?

Я покачал головой:

– Нет. Ни одного.

Он встал, потянулся и потер колено.

– Тогда завтра я ухожу. Уходи не раньше, чем через неделю, чтобы никто не заподозрил связи между нами.

– Прежде чем вы уйдете…

– Да?

– Почему они не уничтожили людей совершенно, а задели им шапки?

Он пожал плечами.

– Мы не умеем читать их мысли. Есть много возможных ответов. Часть пищи, которую вы здесь выращиваете, идет на корм людям, работающим в подземных шахтах. Там добывают металл для треножников. А в некоторых местах существует охота.

– Охота?

– Треножники охотятся на людей, как люди – на лисиц. – Я вздрогнул. – Они забирают мужчин и женщин в свои города, но мы не знаем, зачем.

– Значит, у них есть города?

– Не по эту сторону моря. Я сам их не видел. Но знаю тех, кто видел, говорят, металлические башни и шпили за большой кольцевой стеной. Отвратительные, слепящие города.

– Вы знаете, как долго это продолжается?

– Правление треножников? Более ста лет. Но для людей в шапках это все равно, что десять тысяч. – Он пожал мне руку. – Желаю удачи, Уилл.

– Спасибо, – сказал я. У него было крепкое рукопожатие.

– Надеюсь, мы снова встретимся в Белых горах.

На следующий день, как и сказал, он ушел. Я начал подготовку. В одной из стен убежища можно было вынуть камень, за ним оставалось свободное место. Только Джек знал о нем, но Джек сюда не придет. Я складывал здесь запасы: еду, смену одежды и пару башмаков. Еды я брал понемногу, выбирая то, что лучше сохраняется: соленое и копченое мясо, сыр и тому подобное. Я думаю, мать замечала исчезновение этого и удивлялась.

Мне было печально от мысли, что придется покинуть ее и отца. Я думал, как они будут несчастны, когда узнают, что я убежал. Шапки не излечивали от людских горестей. Но я не мог оставаться, как не может овца идти к дому мясника, если знает, что ее там ждет. Я знал, что скорее умру, чем позволю надеть на себя шапку.