Агата КРИСТИ
      ВСТРЕЧА В БАГДАДЕ
      Глава первая
      Капитан Кросби вышел из банка с удовлетворенным видом человека, пришедшего погасить чек и неожиданно выяснившего, что денег на его текущем счете осталось больше, чем он ожидал.
      Невысокий, коренастый, с багровым лицом, щетинистыми усиками и уверенной походкой, он выглядел типичным представителем военного сословия. Костюм капитана был не столь строгого покроя, как следовало бы, но зато Кросби умел при случае рассказать забавный анекдот, был добродушен, приветлив, и знакомые находили его симпатичным, хотя и не слишком солидным. Он имел и дополнительное достоинство: был холостяком. А в общем, ничего особо примечательного. Таких как Кросби на Ближнем Востоке десятки.
      Капитан шел по Банк Стрит, улице, на которой и впрямь разместилось большинство городских банков. Внутри зданий люди работали при мягком освещении, в прохладе и тишине, нарушавшейся лишь стуком бесчисленных пишущих машинок. Улица же была залита солнечным светом. Пыль, шум, непрерывные гудки автомобилей, перебранки, возникающие ежеминутно и тут же заканчивающиеся примирением, сплошной поток автомобилей, лошадей, ослов и прохожих, крики продавцов, предлагающих финики, апельсины, бананы, сласти, туалетную бумагу, гребешки, бритвенные лезвия и бог знает что еще.
      Таков Багдад в одиннадцать часов утра.
      Кросби остановился и купил свежую газету у пробегающего мимо мальчишки, тащившего под мышкой целую кипу только что отпечатанных листков. Затем капитан свернул на Рашид Стрит, главную улицу города, растянувшуюся на четыре мили вдоль берега Тигра.
      Еще раз остановившись, чтобы пробежать взглядом газетные заголовки, он вновь зашагал вперед, свернул направо, в узкий переулок, и оказался перед зданием с бронзовой табличкой на двери, расположенным в глубине большого двора. Отворив ее, капитан вошел в контору.
      Молодой секретарь - араб оторвался от пишущей машинки и с дружелюбной улыбкой проговорил:
      - Добрый день, капитан. Чем могу служить?
      - Мистер Дейкин у себя? Отлично!.. Спасибо, дорогу я знаю.
      Поднявшись по крутой лестнице, капитан прошел по пыльному коридору и постучал. Голос из - за двери ответил:
      - Войдите!
      Под потолком высокой комнаты с полуголыми стенами и зашторенными окнами горела электрическая лампочка. У стены стоял длинный низкий диван, рядом - столик с газовой плиткой и чайником, а в глубине - большой, заваленный бумагами письменный стол. За ним сидел человек в помятом костюме, выглядевший предельно усталым. На лице его была отрешенность, свойственная людям, испытавшим немало ударов судьбы.
      - Итак, вы уже съездили в Кербук? - спросил Дейкин после того, как они обменялись рукопожатиями.
      Кросби кивнул, а затем тщательно притворил дверь. Невзрачная, с облупившейся краской, дверь эта обладала одним свойством, которое трудно было заподозрить с первого взгляда, - она была столь же прочной и плотной, как дверца сейфа.
      Как только дверь затворилась, в поведении собеседников произошла небольшая, но ощутимая перемена. Капитан Кросби выглядел теперь скромнее и сдержаннее, зато выражение лица Дейкина стало тверже и увереннее. Главным здесь был, очевидно, он.
      - Есть что - то новое, сэр? - спросил Кросби. - Да.
      Закончив расшифровывать последние буквы лежавшего перед ним закодированного текста, Дейкин добавил:
      - Встреча состоится в Багдаде.
      С этими словами он зажег спичку и поднес ее к листку с расшифровкой. Затем он растер рукой крохотную кучку пепла и продолжал:
      - В конечном счете они выбрали Багдад. В следующем месяце, двадцатого числа. Нам предложено принять меры по предотвращению утечки информации.
      - Да ведь на здешних базарах уже три дня как только об этом и говорят!
      Дейкин улыбнулся с лицом человека, давно утратившего всякие иллюзии.
      - Разумеется! Такого понятия как тайна на Востоке просто не существует! Согласны, Кросби?
      - Само собой, сэр. Я временами начинаю сомневаться, существует ли оно хоть где - нибудь вообще. Во время войны я частенько замечал, что какой нибудь лондонский парикмахер знает о положении на фронтах ничуть не меньше верховного командования.
      - В данном случае это, впрочем, не играет особой роли. Если совещание и впрямь состоится в Багдаде, об этом вскоре будет объявлено официально. Вот тогда для нас начнется настоящая забава!
      - Да состоится ли оно вообще? - полным недоверия тоном спросил Кросби. - Вы серьезно верите, что дядя Джо намерен приехать сюда?
      Дядей Джо Кросби называл главу одной из великих европейских держав.
      - На этот раз, - убежденно ответил Дейкин, - думаю, что да. И добавлю, что, если встреча пройдет без серьезных помех, она может спасти нас.., от многого. Если бы удалось достичь какого - то соглашения...
      Дейкин умолк, так и не докончив фразу.
      - Вы полагаете, сэр, извините, что я задаю подобный вопрос.., вы действительно верите, что стороны могут о чем - то договориться?
      - Если бы речь шла только о новой встрече людей, представляющих совершенно различные идеологии, я ответил бы вам - нет. Совещание, как и все прочие, завершилось бы в атмосфере возросших подозрений и взаимного непонимания. Однако на этот раз в игру входит новый фактор. Если фантастичная история Кармайкла правдива...
      Дейкин замолчал.
      - Но ведь это невозможно! - воскликнул Кросби. - Вы сами говорите, что она фантастична! Слишком фантастична!
      Дейкин молчал. В его памяти всплыли взволнованное лицо, голос, произносивший невероятные слова. Он вспомнил мысль, пришедшую ему тогда в голову: "Либо лучший, самый надежный из моих агентов сошел с ума, либо это правда.., и тогда..."
      - У Кармайкла, - заговорил он наконец, - сомнений не было. Все, считал он, подтверждает его гипотезу, и он лишь просил разрешения отправиться на место, чтобы получить необходимые доказательства. Прав ли я был, отпустив его? Не знаю. Если Кармайкл не вернется, останется только история, которую он услышал от кого - то и пересказал мне. Достаточно ли этого? Сомневаюсь... Слишком все фантастично! Однако, если двадцатого Кармайкл будет в Багдаде, если он расскажет об увиденном и представит свои доказательства...
      - Доказательства? Дейкин медленно кивнул.
      - Да, доказательства. Они у него есть.
      - Откуда вы это знаете?
      - Саллах Хасан передал мне несколько слов от Кармайкла. Вот они: "Белый верблюд, груженный мешками овса, миновал перевал".
      Чуть помолчав, Дейкин продолжал:
      - Это означает, что Кармайклу удалось найти то, что он искал. Однако его деятельность не осталась незамеченной. По его следу пошли уже, опасность ждет его на любом пути, который он выберет для возвращения и, более того, она будет грозить ему даже здесь. Как только он пересечет границу, вокруг посольств и консульств сомкнется кордон. Вот послушайте!
      Придвинув к себе несколько газет, лежавших на столе, Дейкин, переворачивая листы, начал читать:
      - Англичанин, направлявшийся в своем автомобиле из Персии в Ирак, убит бандитами... Промашку дали эти бандиты!.. Торговец - курд, спускаясь с гор, попал в засаду и тоже убит. Другой курд, Абдул Ассан, заподозренный в контрабанде сигарет, застрелен жандармом. На дороге вблизи Ровандуза найден труп неизвестного. Следствием установлено, что убитый был армянином, водителем грузовика. Заметьте, что описания внешности всех этих людей почти совпадают с описанием внешности Кармайкла. Тем нужен Кармайкл, и, не имея уверенности, они предпочитают не рисковать. Добравшись до Ирака, он окажется в еще большей опасности. Опасаться придется каждого: садовника посольства и рассыльного консульства, сотрудников аэропорта и таможенников... Кордон, говорю я вам, плотный кордон!
      Кросби даже не пытался скрыть удивление.
      - Неужели это действительно так, сэр?
      - Вне всяких сомнений! - ответил Дейкин. - Хуже всего то, что утечка информации происходит даже у нас. Можно ли быть уверенным, что меры, которые мы приняли, чтобы обеспечить Кармайклу безопасность в Багдаде, уже не стали известны противнику? Можно ли гарантировать, что даже в нашей организации нет людей, переметнувшихся к другим?
      - Вы.., подозреваете кого - нибудь?
      К великому удовлетворению Кросби Дейкин отрицательно покачал головой.
      - Следовательно, продолжаем действовать по плану? - Да.
      - Крофтон Ли сообщил что - нибудь?
      - Он вскоре приедет в Багдад.
      - Похоже, весь мир соберется в Багдаде, - с улыбкой заметил Кросби. Даже дядя Джо, если верить вам, сэр! Однако, если здесь что - то случится с ним...
      - С ним ничего не должно случиться. Это уж наша забота! Для этого мы здесь и находимся!
      Когда Кросби вышел, Дейкин, вновь усевшись за стол, пробормотал:
      - Встреча состоится в Багдаде...
      Затем, взяв ручку, он нарисовал на листке блокнота круг, в центре которого написал одно слово: "Багдад". После этого он изобразил верблюда, самолет, пароход и локомотив, с четырех сторон направляющихся к кругу. Подумав, он дорисовал в углу картинки паутину и на ней имя: Анна Шееле. Поставив внизу большой вопросительный знак, он взял шляпу и вышел из комнаты.
      На Рашид Стрит двое прохожих, которых он миновал, оглянулись ему вслед.
      - Кто это? - спросил первый.
      - Это Дейкин, - ответил второй. - Работает в какой - то нефтяной компании. Парень неплохой, но порядочный бездельник. Пьет, говорят. Не знаю, правда ли это, но то, что карьеру он не сделает, это уж точно. Тут, чтобы пробиться, надо пошевеливаться живее!
      ***
      - Справка по фирме Кругенгорф готова, мисс Шееле?
      - Да, мистер Моргенталь. Мисс Шееле подала шефу папку.
      - Все в порядке, надеюсь?
      - По - моему, да, мистер Моргенталь.
      - Шварц здесь?
      - Ждет в приемной.
      - Пусть зайдет.
      Мисс Шееле нажала пальцем на кнопку.
      - Я нужна буду вам, мистер Моргенталь?
      - Нет, мисс Шееле, не думаю.
      Анна Шееле бесшумно покинула кабинет.
      Она была платиновой блондинкой, не из тех, однако которые привлекают внимание мужчин. Льняные волосы были стянуты в узел на затылке, красивые светло - голубые глаза скрывались, увы, за толстыми стеклами очков, а тонкие черты лица казались лишенными всякого выражения. Завоеванному положению она была обязана не очарованием, а своими профессиональными качествами и, не в последнюю очередь, изумительной памяти. Она никогда ни о чем не забывала, ей никогда не приходилось прибегать к заметкам, чтобы восстановить в памяти имя, цифру или дату. К тому же она была неутомима, энергична, дисциплинированна и сдержанна.
      Отто Моргенталь, генеральный директор банка "Моргенталь, Браун и Шипперке", отлично понимал, что Анна Шееле относится к сотрудникам, которым практически невозможно найти достойную замену. Секретарша пользовалась его полным доверием, он щедро платил ей и, попроси она об этом, без колебаний повысил бы жалованье.
      Мисс Шееле была в курсе не только деловых, но и личных его проблем. Он советовался с нею, когда возникли трения с миссис Моргенталь. Мисс Шееле предложила в качестве лучшего решения развод, не преминув указать наиболее разумную, с ее точки зрения, величину алиментов. При этом она не проявила никаких следов ни сочувствия, ни любопытства. Моргенталь не был удивлен этим. Для него Анна была существом, лишенным обычных человеческих чувств, сплошным мозгом, думающим только об интересах фирмы и, в первую очередь, интересах мистера Отто Моргенталя.
      Можно поэтому представить себе, как был удивлен Моргенталь, собиравшийся уже уходить, когда Анна обратилась к нему с просьбой предоставить трехнедельный отпуск со следующего вторника. Он ответил чуть растерянно, что ему крайне трудно будет обойтись без нее.
      - Не думаю, - возразила Анна. - Мисс Уайгейт заменит меня. Я оставлю ей мои заметки и все необходимые инструкции.
      - Вам нужно подлечиться, мисс Шееле?
      Он задал все - таки этот вопрос, самому ему показавшийся смешным. Мисс Шееле не могла заболеть. Даже микробы с уважением относились к ней.
      - Нет, мистер Моргенталь. Я просто собираюсь поехать в Лондон, повидать сестру.
      - Сестру? У вас, стало быть, есть сестра? Сюрприз следовал за сюрпризом. Моргенталь никогда не слышал, чтобы мисс Шееле упоминала о своей сестре. Даже прошлой осенью, когда они вместе были в Лондоне! Мисс Шееле, однако, улыбнулась.
      - Ну конечно, мистер Моргенталь. Она замужем за англичанином, сотрудником Британского музея. Ей предстоит перенести очень тяжелую операцию, и я хочу быть рядом с нею...
      Отто Моргенталь понял, что мисс Шееле, приняв решение, не откажется от него.
      - Что ж, - сказал он, - если так, я не стану вас удерживать. Возвращайтесь поскорее, вот все, о чем я прошу! Рынок неустойчив, как никогда. Разумеется, все по вине этих чертовых коммунистов. Война может вспыхнуть в любую минуту.., временами мне самому она начинает казаться единственным решением! Страна превратилась в сплошной комок нервов... А теперь еще нам сообщают, что президент отправляется в Багдад, чтобы участвовать в совещании, которое, заранее ясно, все равно ничего не даст! Багдад! Подумать только! Ехать в Багдад! Все кончится тем, что он станет жертвой покушения.
      - У президента будет охрана... - запротестовала мисс Шееле.
      - А разве у шаха в прошлом году ее не было? А у Бернадотта в Палестине?.. Ехать в Багдад - это же безумие! Сущее безумие.
      Мистер Моргенталь глубоко вздохнул и безнадежно добавил:
      - Видно, правду говорят, что мы живем в безумном мире.
      Глава вторая
      Сидя на скамейке парка, Виктория Джонс предавалась раздумьям довольно меланхолического характера. В частности, она размышляла о том, какие неприятные последствия могут возникнуть, когда человек проявляет свои таланты в неудачно выбранный для этого момент.
      У Виктории, как и у любого человека, были свои достоинства и недостатки. В ее пользу следовало отнести доброе сердце и то, что она не была белоручкой. Любовь к приключениям могла, вообще говоря, рассматриваться и как достоинство и как недостаток - смотря по обстоятельствам. Недостатком настоящим и к тому же, серьезным была любовь приврать - к месту и не к месту. Воображение всегда брало у нее верх над реальностью фактов. Выдумки рождались легко, непринужденно, доставляя Виктории почти творческое наслаждение. Опоздав на свидание, она оправдывалась не тем, что у нее остановились часы или пришлось бесконечно долго дожидаться автобуса. Нет, ей обязательно нужно было изобрести историю о слоне, сбежавшем из цирка и на три четверти часа остановившем уличное движение, или о перестрелке гангстеров и полиции, разыгравшейся прямо у нее на глазах и закончившейся - не без прямого ее участия - арестом бандитов.
      Высокая, стройная, с отличной фигурой, Виктория не была все же красавицей в прямом смысле этого слова. Впрочем, лицо ее, пусть и с не совсем правильными чертами, было вполне симпатичным, а его необычайная подвижность делала ее первоклассной подражательницей.
      К слову сказать, именно этот дар пародиста был причиной ее теперешних неприятностей. Работая машинисткой - стенографисткой у мистера Грингольца фирма "Грингольц, Симмонс и Ледербеттер", - Виктория, чтобы поднять общее настроение, в одно унылое, пасмурное утро не нашла ничего лучшего, чем начать изображать к великому удовольствию своих коллег миссис Грингольц, беседующую со своим супругом. Убежденная, что мистер Грингольц уехал по делам, Виктория создала изумительную карикатуру этой дамы, безупречно имитируя как ее пронзительный голос, так и кошмарный центральноевропейский акцент, от которого миссис Грингольц так и не сумела избавиться.
      - Значит, такой диван, как у миссис Дивтакис, ты мине купить не хочешь? Только не надо говорить, что у тибе нет денег! Для той высокой блондинки, с которой ты шляешься по ресторанам, у тибе деньги находятся... Думаешь, я не знаю ни о чем?.. Плевать я хотела на ту девчонку, но я желаю иметь диван... Это было деловое свидание?.. Брось! Не бери мине за дурочку! Что, я от помады следы не заметила?.. Значит, с диваном решено... И я закажу сибе ту норковую накидку, о которой мы говорили... Норка поддельная, стоить будет дешево, так что это великолепная сделка...
      Как раз в этом месте Виктория обратила внимание на то, что ее слушатели вдруг с лихорадочным рвением принялись за работу. Обеспокоившись, она обернулась. За ее спиной стоял мистер Грингольц. У Виктории вырвалось ошарашенное "Ах!", а мистер Грингольц молча прошел к себе в кабинет. Почти сразу же он вызвал Викторию к себе. Она явилась, прихватив карандаш и блокнот, и с невинным видом задала ритуальный вопрос:
      - Вы меня вызывали, мистер Грингольц? Грингольц положил перед ней на стол три бумажки по одному фунту.
      - Явились, стало быть? Полагаю, девочка, что я уже достаточно насмотрелся на вас и вы не станете возражать, если я уплачу вам за неделю вперед и попрошу немедленно покинуть это здание.
      Виктория открыла было рот, собираясь выдать шефу историю, полностью оправдывающую ее поведение, но, перехватив взгляд Грингольца, поняла, что это было бы напрасной тратой творческого воображения и сил. Передумав, она с улыбкой ответила, что ничуть не возражает и что мистер Грингольц совершенно прав.
      Несколько удивившись, поскольку его служащие редко столь спокойно воспринимали известие о своем увольнении, Грингольц, скрыв легкую растерянность, начал извлекать из карманов мелочь.
      - За мной еще девять пенсов, - заметил он.
      - Не беда! - ласково ответила Виктория. - Я дарю их вам. Купите себе леденцов!
      - Я велю, чтобы их переслали вам.
      - Не трудитесь! Что меня и впрямь интересует, так это рекомендация.
      Грингольц нахмурился.
      - Рекомендация?
      - Вот именно?
      Ворча что - то под нос, Грингольц набросал несколько строк на фирменном бланке:
      Сим удостоверяется, что мисс Джонс работала у нас в течение двух месяцев в должности машинистки - стенографистки. Она не умеет стенографировать и понятия не имеет об орфографии. Уволена, поскольку мы не считаем возможным держать людей, бездельничающих в рабочее время.
      Закончив читать, Виктория скривилась.
      - Рекомендации для поступления на новую работу я видывала и лучше!
      - С чего вы взяли, что я собираюсь рекомендовать вас на новую работу?!
      - Могли бы, по крайней мере, написать, что я не пью и не ворую. Вы же знаете, что это правда!.. И могли бы, пожалуй, добавить, что я умею молчать.
      - Молчать?
      Выдержав взгляд мистера Грингольца, Виктория сладчайшим голосом повторила:
      - Да, молчать.
      Вспомнив кое - какие из продиктованных им писем, Грингольц понял, что должен соблюдать осторожность. Разорвав листок, он написал на другом бланке:
      Сим удостоверяется, что мисс Джонс работала у нас в течение двух месяцев в должности машинистки - стенографистки. Необходимость сокращения штатов заставила нас отказаться от ее услуг.
      - Как на этот раз Виктория пожала плечами.
      - Тоже не бог весть что, но сойдет! Размышляя над создавшейся ситуацией, Виктория не пыталась скрывать от самой себя, что выглядит достаточно неприятно, но катастрофическим признать положение все же отказалась. Она освободилась от Грингольца, Симмонса и Ледербеттера, а это уже кое - что К тому же, кто сказал, что новая работа, которую она, конечно, скоро найдет, не окажется приятной неожиданностью? Кто может сказать это заранее?
      В этих раздумьях Виктория кусочек за кусочком проглотила два сэндвича, составлявших ее завтрак, разбрасывая последние крошки трем вертевшимся рядом воробьям. В этот момент на другой конец скамейки присел молодой человек. Виктория украдкой взглянула на него и нашла симпатичным. Блондин с очень красивыми голубыми глазами и волевым подбородком.
      Перспектива поболтать с незнакомым молодым человеком Викторию никогда не пугала. При необходимости она всегда умела поставить собеседника на место. Сейчас ей достаточно было улыбнуться, чтобы симпатичный молодой человек заговорил с ней.
      - Доброе утро, мисс!.. Отличная сегодня погода, не правда ли?.. Вы часто сюда приходите?
      - Почти каждый день.
      - А я только первый раз решил заглянуть. Вы и завтрак с собой захватили?
      - Совершенно верно.
      - Ну, разрешите сказать, что я бы на такой диете долго не продержался!.. Может, стоит зайти куда - нибудь и перекусить поосновательнее? Я знаю на Тоттенхем Роуд один ресторанчик...
      - Нет, спасибо. На сегодня с меня и этого хватит. Виктория ожидала, что он скажет "А то будет впрок, на следующий день!", но молодой человек разговор на эту тему прекратил.
      - Меня зовут Эдвард, - представился он. - А вас?
      - Виктория.
      - Как вокзал?
      - Как королеву!
      - Ну, если хотите!.. А дальше как?
      - Джонс.
      - Стало быть, Виктория Джонс...
      Молодой человек дважды повторил это имя, а потом скривился.
      - Как - то одно к другому не очень подходит...
      - И я так думаю! - с жаром воскликнула Виктория. - Дженни подошло бы гораздо больше. Дженни Джонс звучит просто прекрасно, а для Виктории фамилия должна быть поаристократичнее. Виктория Саквиль - Вест, вот это было бы подходяще! А Виктория Джонс и впрямь звучит так себе...
      - Вы могли бы подобрать себе другое имя...
      - Керисбрук Джонс...
      - Бедфорд Джонс...
      - Лонсдейл Джонс...
      Забава могла бы затянуться надолго, но, взглянув на часы, молодой человек чертыхнулся и проговорил:
      - Любимый шеф уже ждет не дождется меня. А у вас как на этот счет?
      - Я безработная. Уволили буквально пару часов назад.
      - Ох, как жаль...
      Судя по голосу, сказано это было искренне.
      - Не переживайте! - ответила Виктория. - Сама - то я восприняла это вполне спокойно. Во - первых, работу я скоро найду, а во - вторых, я по крайней мере позабавилась вдоволь!
      Рассказывая о том, как все произошло, Виктория вновь спародировала миссис Грингольц - теперь уже, правда, для одного - единственного слушателя. Эдвард хохотал до слез и, когда Виктория закончила, убежденно заявил, что ей следовало бы стать артисткой. Она с улыбкой признательности выслушала комплимент, но тут же заметила своему новому другу, что время идет и, продолжая болтать с нею, он сам рискует вскоре оказаться на мели.
      - Верно, - согласился он. - А мне подыскать новую работу будет труднее, чем вам!... Для хорошей машинистки это ведь не проблема, - добавил он с ноткой зависти.
      - Хорошей меня, честно говоря, никак не назовешь, но, слава богу, сейчас берут и плохих. Платят, конечно, поменьше, но жить все - таки можно, а это главное! А вы кто по профессии? Держу пари, что воевали и были, скорее всего, летчиком!
      - Угадали!
      - Истребитель?
      - Совершенно верно. После демобилизации на работу меня устроили... Жаль только, не спросили, подходит ли она мне! В армии шевелить мозгами приходится не так уж часто... Зато здесь... Отчеты, цифры... Короче говоря, все пошло через пень - колоду и, в конечном счете, я пришел к выводу, что ничего путного из меня не получится.
      Виктория открыла было рот, чтобы запротестовать, но молодой человек продолжал:
      - Не по мне все это, вот в чем суть! На войне все было совсем по другому! Там я не в последних ходил... Даже Крест за боевые заслуги получил... А сейчас дело дрянь! Сам чувствую, что превращаюсь в выжатую тряпку.
      - Но ведь должен быть какой - то...
      Виктория не закончила фразу. Она не находила подходящих слов, хотя четко понимала, что ей хочется сказать. Она не могла поверить, что в послевоенном мире нельзя найти применения тем качествам, которые принесли человеку, обладавшему ими, такую высокую награду, как Крест за боевые заслуги.
      - Унизительно, знаете ли, чувствовать себя неудачником... Однако, что поделаешь?.. - проговорил
      Эдвард. - Ладно, мне и впрямь пора бежать... Вы не сочтете.., ну, дерзостью.., если...
      На этот раз фразу не докончил уже молодой человек. Запнувшись и покраснев, он открыл фотоаппарат, который Виктория только сейчас - и не без некоторого, надо сказать, удивления - заметила у него.
      - Я хотел бы сфотографировать вас, - выдавил наконец из себя молодой человек. - Понимаете, завтра уезжаю в Багдад и...
      - В Багдад? - разочарованно переспросила Виктория.
      - Да. Сейчас я уже, кажется, начинаю жалеть об этом... Еще утром, однако, я только и мечтал покинуть Англию, так что без раздумий принял предложение.
      - Что же вам предложили?
      - Должность... Не бог весть какую привлекательную, но выбирать - то не приходится... Мой шеф, доктор Ратбон, это ученый муж с массой разных степеней и званий, который одержим одной лишь страстью - распространять интеллектуальные, как он их называет, ценности. Создал сеть библиотек в разных забытых богом уголках мира.., а теперь едет, чтобы открыть еще одну - в Багдаде. По его заказу Шекспира и Милтона перевели на арабский, турецкий, персидский, армянский и еще какие - то там языки.., а он, стало быть, распространяет их... Идея забавная, но именно она обеспечила ему финансовую поддержку... Мне, впрочем, жаловаться грех, раз это помогло мне получить работу.
      - Какую же, собственно говоря?
      - Господи, что - то среднее между доверенным лицом и мальчиком на побегушках. Занимаюсь билетами, паспортами, слежу, чтобы не пропал багаж, мечусь, как ошпаренный, и закончив, все начинаю сначала. Думаю, что и в Багдаде все будет точно так же. Как видите, веселого мало!
      У Виктории язык не повернулся утверждать обратное.
      - Давайте, - проговорил, возвращаясь к фотоаппарату, Эдвард, - сделаем два снимка... Один в профиль, а другой анфас...
      Викторию не надо было долго уговаривать.
      - Отлично! - проговорил, сделав снимки, Эдвард и, укладывая аппарат в футляр, добавил:
      - Просто идиотизм, что приходится уезжать как раз сейчас, когда я познакомился с вами! Еще немного, и я решился бы остаться, но подвести человека в последний момент выглядело бы просто некрасиво... Так ведь?
      - Конечно. К тому же, быть может, поездка окажется гораздо более приятной, чем вы ожидаете...
      Он покачал головой.
      - Сомневаюсь. Странно, но иногда мне кажется, что в этом деле не все чисто...
      - Вот как?
      - Не спрашивайте, откуда у меня такое впечатление! Я и сам не знаю, но, тем не менее, буду чертовски удивлен, если ошибусь.
      - Вы не доверяете этому.., как его... Ратбон>?
      - Ну, что вы! Это почтенная особа, член не знаю уж скольких научных обществ и, вообще, добрая душа!.. Ладно, там видно будет!.. Как бы то ни было, я поеду! Жаль, что не вместе с вами!
      - Мне тоже...
      - А вы чем займетесь здесь?
      - Буду искать работу, черт возьми! Прежде всего попробую через агентство "Сент - Гилдрик" на Гоуэр Стрит.
      - Что ж.., до свиданья, Виктория!
      - До свиданья, Эдвард! Желаю удачи!
      - Вы, конечно, больше никогда и не вспомните обо мне...
      - Вот тут вы ошибаетесь!
      - Вы так непохожи на всех девушек, которых мне приходилось встречать. Я хотел бы...
      Часы на башне пробили половину.
      - Черт! И впрямь надо бежать! - вскрикнул молодой человек.
      Виктория проводила его взглядом, а затем, усевшись поудобнее, вновь задумалась. Думала она о Ромео и Джульетте. Прославленные влюбленные выражались, конечно, более изысканным языком, чем Эдвард и Виктория, но несчастны были ничуть не менее. В ее памяти всплыла незатейливая песенка, которую она слышала еще, кажется, от своей старушки - няни:
      Джамбо говорит Алисе: "Я люблю тебя!",
      А Алиса отвечает: "Не поверю я!
      Если б ты любил меня так, как говоришь,
      То не стал бы ни за что уезжать в Париж"
      Абсолютно та же ситуация. Надо только заменить Париж Багдадом.
      Виктория поднялась со скамейки и, выйдя из парка, направилась в сторону Гоуэр Стрит. Только что она приняла два твердых решения.
      Во - первых, она выйдет замуж за этого молодого человека, потому что полюбила его точно так же, как Джульетта полюбила Ромео. А во - вторых, ей необходимо попасть в Багдад, потому что Эдвард будет в Багдаде.
      Как добраться до Багдада? Задача была нелегкой, но Викторию она не пугала. Упрямая и оптимистичная по природе, она не сомневалась, что добьется своего.
      - Как бы то ни было, - прошептала Виктория, - мне необходимо попасть туда!
      Глава третья
      В отеле "Савой" Анну Шееле приняли так тепло, как принимают только самых лучших постоянных клиентов. Осведомившись о здоровье мистера Моргенталя, администратор не преминул подчеркнуть, что, если мисс Шееле не понравится номер, ей достаточно будет только слово сказать... Удивляться тут было нечему - в конце концов, разве мисс Шееле не воплощала собой доллары?
      Приняв ванну, мисс Шееле переоделась, позвонила по телефону в Кенсингтон, а затем спустилась вниз и вышла из отеля. Подозвав такси, она велела ехать на Бонд Стрит, к ювелирному магазину Картье.
      Когда она садилась в машину, прохожий, давно уже разглядывавший витрину, взглянул на часы и подал знак водителю другого такси, который, не обратив внимания на настойчивые призывы нагруженной пакетами дамы, отправился вслед за первым. Когда обе машины остановились перед светофором при выезде на Трафальгарскую площадь, мужчина, сидевший во втором такси, выглянул в окно и сделал чуть заметный жест рукой. Легковой автомобиль, стоявший в поперечной улочке, тут же пристроился за вторым такси.
      Такси мисс Шееле повернуло налево, второе, следовавшее за ним до сих пор, - направо. Теперь за машиной мисс Шееле следовала уже легковая, серый "Стандарт". В ней находились двое: небрежно сидевший за рулем светловолосый мужчина и рядом с ним молодая, элегантно одетая женщина. На Бонд Стрит "Стандарт" на мгновенье остановился, чтобы дать пассажирке выйти. Коротко попрощавшись с водителем, она зашагала вперед и вскоре обогнала обе машины, застрявшие в уличной пробке.
      Она уже несколько минут находилась в магазине, когда перед ним остановилось такси Анны Шееле. Расплатившись с таксистом, Анна зашла к знаменитому ювелиру. Выбирала покупку она довольно долго, остановившись наконец на сапфире и очень приличном бриллианте. Расплатилась Анна чеком, подпись на котором вызвала немедленную реакцию продавца.
      - Рады вновь видеть вас, мисс Шееле. Мистер Моргенталь тоже в Лондоне?
      - Нет.
      - Я решился спросить об этом, потому что как раз сейчас у нас имеется несколько исключительно красивых сапфиров, которые, несомненно, заинтересовали бы его. Желаете, может быть, взглянуть на них?
      - Разумеется.
      Восторженно отозвавшись о сапфирах, мисс Шееле пообещала поговорить о них с мистером Моргенталем и покинула магазин. Женщина, долго примерявшая серьги, неожиданно заявила продавщице, что передумала, и тоже вышла. Даже не взглянув на стоявший неподалеку "Стандарт", она последовала за Анной Шееле и вслед за нею вошла в цветочный магазин. Анна заказала три дюжины алых роз, букет пармских фиалок и несколько веток мимозы, попросив доставить все это по указанному ею адресу.
      - Все вместе - двенадцать фунтов и восемнадцать шиллингов, мэм.
      Расплатившись, Анна вышла. Следовавшая за ней женщина, поинтересовавшись лишь, сколько стоит букетик примул, тоже вышла. Дальнейший путь Анны лежал на Сэвиль Роу, к одному из тех знаменитых модельеров, которые, занимаясь как правило лишь мужскими костюмами, временами снисходят до того, чтобы отдать свой талант на службу прекрасному полу.
      Мистер Болфорд отнесся к мисс Шееле с тем уважением, которое вызывает солидный клиент, расплачивающийся, вдобавок, долларами.
      - Я счастлив, - сказал он, - что у меня есть как раз то, что вам нужно! Когда вы возвращаетесь в Нью - Йорк, мисс Шееле?
      - Двадцать третьего.
      - Стало быть, время у нас есть. Полетите самолетом?
      - Разумеется!
      - Ну да, конечно. Как дела по ту сторону океана? У нас положение.., просто отчаянное.
      Покачав головой с видом врача, рассказывающего о безнадежном больном, он продолжал:
      - Люди потеряли вкус к работе, никто не хочет идти в ученики. Знаете, мисс Шееле, кто будет кроить ваш костюм? Мистер Лентвик... Ему восемьдесят два года, но, если я хочу, чтобы работа была сделана как следует, это единственный, к кому я обращаюсь! Остальные...
      Окончание фразы мистер Болфорд заменил глубоким вздохом.
      - Когда вам угодно будет приехать для первой примерки, мисс Шееле? Устроит вас, скажем, через неделю, в половине двенадцатого?.. Тогда, стало быть, так и договоримся!
      Анна вновь села в такси, чтобы вернуться в "Савой". Машина, управляемая невысоким шатеном, который следил за мисс Шееле от самого отеля, была уже здесь. Некоторое время она следовала за такси, но затем свернула к служебному выходу из "Савоя". Там мужчину ожидала, прогуливаясь по тротуару, пухленькая дама, напоминавшая нарядившуюся горничную.
      - Ну как, Гортензия? Номер осмотрела?
      - Осмотрела. Ничего интересного. Позавтракав в ресторане, Анна Шееле поднялась к себе. Номер, убранный в ее отсутствие, сиял чистотой. Анна подошла к двум лёгоньким чемоданам, составлявшим весь ее багаж. Быстро осмотрев первый чемодан, который она оставила открытым, Анна перешла ко второму, запертому. Все было на месте и выглядело нетронутым. Поверх аккуратно сложенного белья лежали кожаный бумажник, фотоаппарат и две катушки пленки в фабричной упаковке. Анна осторожно приоткрыла бумажник и улыбнулась: едва заметный светлый волосок, вложенный ею перед выходом, куда - то исчез. Слегка посыпав поверхность бумажника пудрой, Анна сдула ее Бумажник остался блестящим и чистым - никаких следов отпечатков пальцев. Но ведь утром, закончив причесываться, Анна брала его еще чуть жирными от брильянтина пальцами. Отпечатки должны были быть - во всяком случае, ее собственные.
      Анна вновь улыбнулась.
      - Работа неплохая, - прошептала она, - но далеко не высший класс.
      Быстро уложив нужные вещи в сумочку, Анна спустилась вниз. Вскоре такси уже доставило ее в Элмсли Гарденс. Расплатившись с водителем, Анна поднялась по ступенькам дома номер 17 и позвонила. Дверь отворила пожилая женщина, окинувшая гостью подозрительным взглядом. Тут же, однако, лицо ее прояснилось.
      - Господи! Мисс Элси будет просто счастлива! Она так ждет вас!.. Проходите, пожалуйста!
      Анна вошла в длинный полутемный коридор, который вел в салон, обставленный не слишком, может быть, элегантно, но зато очень уютно. В большом кресле сидела женщина, которая вскочила навстречу гостье.
      - Анна!
      - Элси!
      Сестры расцеловались.
      - Все улажено, - сказала Элси. - Я ложусь сегодня вечером. Очень надеюсь...
      Анна перебила ее:
      - Успокойся, Элси! Я уверена, что все будет в порядке.
      Невысокий мужчина в дождевике вошел в телефонную будку и набрал номер.
      - Фирма "Валгалла"? - Да.
      - Говорит Сандерс с реки.
      - Сандерс с реки? Какой реки?
      - Сандерс с Тигра. Отчет по А. Ш. Прибыла из Нью - Йорка сегодня утром. Побывала у Картье, где купила сапфир и кольцо с бриллиантом за сто двадцать фунтов. В цветочном магазине Джейн Кент купила за двенадцать фунтов и восемнадцать шиллингов цветы, поручив доставить их в клинику на Портленд Плейс. После этого заказала костюм у Болфорда. Ни одно из этих заведений не отмечено как подозрительное, но в дальнейшем будут взяты под наблюдение. Номер, занятый А.Ш, в "Савое", проверен. Ничего существенного. В бумажнике документы, относящиеся к сделке с фирмой Пэйпер Мерджер. Интереса не представляют. В чемодане фотоаппарат с двумя катушками пленки. На всякий случай мы заменили их, но при проверке пленка оказалась чистой. Взяв только сумочку, А. Ш, отправилась к сестре. Адрес: Элмсли Гарденс, 17. Сестра сегодня вечером ложится в клинику на Портленд Плейс для операции. Подтверждено дежурным клиники и регистрационной книгой. Судя по поведению А. Ш., она либо не заметила, что за ней установлена слежка, либо это не произвело на нее ни малейшего впечатления. Ночь она, вероятно, проведет в клинике, но номер в "Савое" оставила за собой. В Нью - Йорк возвращается двадцать третьего, самолетом. Билет уже заказан.
      Человек, назвавший себя "Сандерсом с Тигра", сделал паузу, а потом добавил уже неофициально:
      - Если хотите знать мое мнение, то мы только зря время теряем. Все это пустой номер! По - моему, она просто порастрясти лишние деньги приехала! Это ж надо - двенадцать фунтов восемнадцать шиллингов за какие - то цветы!
      Глава четвертая
      Виктория, надо отдать ей должное, ни на секунду не сомневалась, что добьется своего. Конечно, узнать, что молодой человек, в которого ты только успела влюбиться, уезжает за три тысячи миль от Лондона, иначе, чем злой шуткой судьбы, не назовешь. Но что это, в конце концов, меняет? Она сама тоже, чего бы это ни стоило, поедет в Багдад - вот и все! Только как это сделать?
      Как раз об этом и размышляла Виктория, не спеша шагая по Тоттенхем Корт Роуд. Багдад! Чем бы она могла заняться в Багдаде? Эдвард говорил что - то насчет библиотек и интеллектуальных ценностей. Культура - это по части ЮНЕСКО, рассылающего во все концы света своих людей. На судьбу они, по большей части, не жалуются. Беда лишь в том, что все места в ЮНЕСКО расхватываются девицами с университетскими дипломами и связями. Надо искать что - то другое.
      Решив, что чадо делать все по порядку, Виктория прежде всего отправилась навести справки в туристском агентстве. Оказалось, что добраться до Багдада не составляет ни малейшего труда. Есть даже выбор: можно лететь самолетом, можно избрать морской путь через Басру, а можно доехать поездом до Марселя, затем попасть по морю в Бейрут и завершить поездку в автомобиле. При желании можно, конечно, заглянуть по дороге в Египет. Наиболее удобен воздушный путь, при котором проще всего решается вопрос с визами. Поскольку Багдад входит в стерлинговую зону, никаких проблем с обменом денег не возникает. Разумеется, только с обменом, потому что стоимость проезда составляет в зависимости от выбранного маршрута от шестидесяти до ста фунтов. Как раз последняя деталь и вызывала трудности, поскольку все состояние Виктории, полученное от мистера Грингольца, составляло три бумажки по одному фунту, да плюс еще двенадцать шиллингов, остававшихся у нее, когда она получила расчет, и пять фунтов на сберегательной книжке.
      На всякий случай Виктория поинтересовалась - нельзя ли устроиться стюардессой, но тут же прекратила расспросы, узнав, что желающих сотни и после подачи заявления приходится ждать месяцами, пока оно будет рассмотрено.
      В конце концов она направилась в обычное, хорошо знакомое бюро по трудоустройству, где мисс Спенсер встретила ее с двусмысленной улыбкой, адресованной постоянным, так сказать, клиентам.
      - Снова у нас, мисс Джонс! Я надеялась, что на этот раз место окажется...
      - Оно оказалось совершенно невыносимым, - не допускающим возражений тоном проговорила Виктория. - Вы не представляете, что мне пришлось вынести!
      - Да?.. Ну, тогда не будем об этом!
      - Вот именно! Не будем.., что вы можете предложить мне?
      Мисс Спенсер открыла свою книгу.
      - Мне хотелось бы, - продолжала Виктория, - получить место в Багдаде.
      - В Багдаде? - с остолбеневшим видом посмотрела на нее мисс Спенсер.
      - Да, мне хотелось бы поехать в Багдад.
      - В качестве.., секретарши?
      - Если получится!.. Могу на крайний случай поехать сиделкой, няней или кухаркой. Мне все равно - лишь бы в Багдад.
      Мисс Спенсер покачала головой.
      - Не стану вас слишком обнадеживать. Вчера одна дама искала женщину, согласную поехать с двумя ее девочками в Австралию...
      - Это меня не интересует. Мне нужен Багдад. Если подвернется что нибудь... Условия меня устроят любые - только бы дорога оплачивалась...
      Опережая удивленный вопрос, появившийся во взгляде мисс Спенсер, Виктория добавила:
      - Да, да... Там у меня.., есть друзья, которые подыщут мне отличную, хорошо оплачиваемую должность. Мне лишь бы только добраться туда!
      - Конечно, конечно...
      Выходя из бюро, Виктория купила вечернюю газету и быстро просмотрела ее. Там только о Багдаде и говорилось! Доктор Понсфут Джонс, знаменитый археолог, собирается предпринять раскопки на месте древнего города Мурик в ста двадцати милях от Багдада. Большое рекламное объявление напоминало, что самый дешевый путь в Багдад - морем до Басры, а затем одним из поездов, идущих на Багдад или Мосул. В кинотеатре шел фильм "Багдадский вор", а в литературной рубрике был помещен разбор выходящей в свет книге "Жизнь Гарун - аль - Рашида, халифа багдадского". У Виктории создалось впечатление, что весь мир занят Багдадом, а ее - то он начал интересовать только сегодня, примерно без четверти два.
      Виктория понимала, что попасть в Багдад будет не так - то просто, но оптимизм не оставлял ее, и вечером, перед сном, она составила план действий на ближайшее будущее, выглядевший следующим образом.
      Дать небольшое объявление.
      Зайти в Министерство иностранных дел.
      Зайти в посольство Ирака.
      Заглянуть в фирмы, занимающиеся импортом фиников и мореходные агентства.
      Навести справки в информационном бюро Селфриджа.
      Все это вынуждена была признать Виктория, выглядело не слишком обещающе, а потому в последней строчке она поставила вопрос, к решению которого не видно было пока никаких подступов:
      Где раздобыть сто фунтов?
      ***
      Проснулась Виктория в пять минут одиннадцатою. Не теряя времени, оделась, и когда заканчивала причесываться, зазвонил телефон. Она подняла трубку.
      На другом конце провода была мисс Спенсер. Очень возбужденная, судя по голосу.
      - Господи, как я рада что сумела дозвониться до вас! Такое необычайное совпадение!
      - Совпадение?
      - Еще бы! Некая миссис Клип, которая через три дня уезжает в Багдад, сломала руку. Ей нужна сопровождающая. Я сразу же позвонила вам. Естественно, я не знаю, обращалась ли она в другое бюро...
      - Бегу к ней. Где ее можно найти?
      - В отеле "Савой".
      - Миссис Трип, сказали вы?
      - Нет, Клип. Мистер и миссис Гамильтон Клип, отель "Савой". Звонил мне, кстати, как раз мистер Клип.
      - Не знаю, как вас и благодарить! Бегу!
      Быстро почистив свой, увы, не слишком новый костюм, Виктория причесалась заново, заставив улечься - сейчас надо выглядеть серьезной особой - несколько непокорных локонов. Затем она бросила взгляд на полученную от мистера Грингольца рекомендацию и, нахмурившись, покачала головой.
      Из автобуса Виктория вышла в Грин Парке, неподалеку от входа в отель "Ритц". По дороге она пару раз заглянула в газету, которую читала ее соседка, и не без пользы, поскольку таким образом ей удалось узнать, что леди Синтия Бредбери покинула накануне страну, отправившись в Западную Африку. Зайдя в почтовое отделение "Ритца", Виктория без долгих раздумий написала на бланке отеля рекомендацию, блестяще оценивающую ее собственные достоинства, и поставила под ней подпись аристократической путешественницы.
      Несколькими минутами позже Виктория вошла в отель "Болдертон", облюбованный священнослужителями и богатыми провинциальными вдовами. Задержалась она там ровно на столько, чтобы успеть составить еще одну рекомендацию, подписанную на этот раз епископом Ллангоу.
      Снарядившись подобным образом, Виктория автобусом отправилась в "Савой". Заявив, что ей нужно повидаться с миссис Клип "по поручению агентства Сент - Пилдрик", она направилась к внутреннему телефону, но в этот момент дежурный кивнул в сторону выхода из лифта:
      - А вот как раз и мистер Гамильтон Клип... Мистер Клип оказался высоким мужчиной с очень американской, но в общем - то вполне симпатичной внешностью. Виктория подошла к нему и, представившись, вновь сослалась на "агентство Сент - Пилдрик".
      - Что ж, мисс Джонс, - ответил он, - давайте сразу зайдем к миссис Клип. Она у себя. Когда я уходил, она беседовала с какой - то девушкой, но, мне кажется, разговор уже заканчивался.
      Виктория побледнела. Неужели неудача постигнет ее у самой цели?
      Лифт доставил их на четвертый этаж. Они шли по длинному коридору, когда Виктории вдруг почудилось, что она стала жертвой галлюцинации. Молодая женщина, шедшая им навстречу, на мгновенье показалась ей хорошо знакомой! Наверное, потому, что на этой исключительно элегантной даме был тот самый костюм, купить который Виктория так давно мечтала.
      Женщина миновала их. Шляпка, экстравагантно сдвинутая набок, несколько закрывала ее лицо. Тем не менее мистер Клип узнал ее и проводил взглядом.
      - Анна Шееле! - пробормотал он, когда женщина скрылась за поворотом коридора. - Черт возьми, вот уже не ожидал увидеть ее здесь!
      Обернувшись к Виктории, он добавил:
      - Прошу извинить меня, мисс Джонс! Уж очень я удивился, встретив в Лондоне даму, которую не далее, как на прошлой неделе, видел в Нью - Йорке. Это секретарша крупного международного финансиста.
      Они остановились перед одной из дверей. Мистер Клип постучал, затем, не дожидаясь ответа, отворил дверь и отступил в сторону, пропуская Викторию.
      Миссис Клип, сидевшая в кресле у окна поднялась, чтобы встретить их. Это была женщина небольшого роста с круглыми, поразительно напоминавшими птичьи, глазами. На ее правую руку была наложена гипсовая повязка. Мистер Клип представил хозяйку и гостью друг другу.
      - Согласитесь, мисс Джонс, - немедленно заявила миссис Клип, - что мне отчаянно не везет! Собираюсь наконец в Ирак, чтобы повидать дочь - она уже почти два года живет там с мужем, в Лондоне мы отправляемся погулять по городу, заходим в Вестминстерское аббатство, я спотыкаюсь, и, пожалуйста, рука сломана. Мне наложили гипс и жаловаться было бы не на что - боли я практически не чувствую, но как быть с поездкой? Я совершенно беспомощна, а менять что - либо уже поздно - билет куплен. Мужу дела позволят покинуть Лондон только через три недели. Первое, что пришло нам в голову, это нанять сиделку, которая потом сразу же вернулась бы в Англию - там, в Ираке, я ведь нуждаться в ней уже не буду. А потом я подумала, что можно попробовать найти женщину, которая, так или иначе, собирается ехать в Ирак и согласится сопровождать меня в обмен за оплату проезда.
      Виктория сочла необходимым уточнить, что сиделкой ее, строго говоря, назвать нельзя. Тон, которым это было сказано, давал понять, что она явно скромничает - тем более, тут же Виктория упомянула о том, как ей в течение целого года пришлось ухаживать за леди Синтией Бредбери. Передав свои аттестаты миссис Клип, она продолжала:
      - Что касается секретарской работы, то с ней я знакома неплохо. Мне не раз приходилось помогать моему дяде, епископу Ллангоу.
      Слова эти были произнесены с очаровательной скромностью. Миссис Клип, на которую они явно произвели сильное впечатление, передавая бумаги мужу, воскликнула:
      - Само Провидение посылает вас!
      Виктория не стала разочаровывать ее, ограничившись легкой улыбкой.
      - В Багдада вы едете к кому - то или вас ждет там работа? поинтересовалась миссис Клип.
      Вопрос застал Викторию врасплох. Позаботившись о рекомендациях, она не подумала, что отвечать на вопрос, почему ей так хочется попасть в Багдад. На ответ, столь же изобретательный, сколь и дерзкий, ее натолкнуло воспоминание о прочитанной накануне газетной заметке.
      - Я еду к своему дяде, доктору Понсфут Джонсу.
      - Археологу?
      - Совершенно верно!
      У Виктории мелькнула мысль о том, что с количеством выдающихся дядюшек она, пожалуй, перехватила, но отступать было уже поздно.
      - Меня чрезвычайно интересуют его работы, - объяснила она, - но, поскольку я не специалист, поехать с экспедицией, лишних денег у которой, разумеется, не было, я не могла. Другое дело, если я доберусь туда собственными силами...
      - Месопотамия, - заметил мистер Клип, - несомненно, открывает перед археологами обширнейшее поле деятельности.
      Виктория вновь обратилась к миссис Клип.
      - Насколько я знаю, мой дядя епископ сейчас находится в Шотландии. Однако его секретарша в Лондоне, и вы можете связаться с ней, позвонив в Фулхемский дворец. Номер телефона: Пимлико 97 693. Полагаю, что около половины двенадцатого она будет на месте и сообщит вам обо мне все интересующие вас сведения.
      - Я уверена...
      Мистер Клип не дал жене докончить фразу.
      - Время не терпит, - вмешался он. - Самолет вылетает послезавтра. У вас есть заграничный паспорт, мисс Джонс?
      К счастью, несколько месяцев назад Виктории случилось провести выходные во Франции, и паспорт у нее был.
      - Я на всякий случай захватила его с собой, - добавила она.
      - Прекрасно, прекрасно! Люблю людей с деловой хваткой!
      Виктория поняла, что выиграла. Другим конкуренткам, если они появятся, рассчитывать уже не на что. Рекомендации, заграничный паспорт...
      - Понадобится пара виз, - заметил мистер Клип, - но у меня есть знакомый, который все это уладит. Тем не менее, хорошо, если бы во второй половине дня вы еще раз зашли к нам - на случай, если понадобится ваша подпись.
      Виктория, пообещав непременно быть к четырем часам, поспешила к себе домой и, усевшись у телефона, приготовилась придать своему голосу оттенок чопорности, свойственный секретаршам духовных особ... На случай, если миссис Клип сочтет нужным навести все - таки справки. Миссис Клип, однако, так и не позвонила.
      Вопрос с визами был улажен в тот же вечер. Последнюю в Лондоне ночь миссис Клип попросила Викторию провести в "Савое", чтобы утром отправиться вместе в аэропорт.
      Глава пятая
      Лодка, два дня назад отплывшая из небольшого поселка на границе с Ираном, спускалась вниз по быстрому течению Шатт - Эль - Араба. Сидевшему за рулем Абдулу Солиману, старику, много лет водившему лодки в Басру, делать было почти нечего.
      Сидя с полузакрытыми глазами, он негромко напевал бесконечную и печальную арабскую мелодию:
      Ашри би лел я ямали Хаджи Алек я ин Али...
      В лодке был еще один человек, одетый, как часто теперь случается в этих местах, частью на восточный, частью на европейский манер. Поверх длинной, похожей на платье, - полосатой галабеи был надет истрепанный и грязный, защитного цвета китель. На плечи был накинут вязаный красный платок, а непременная бело - черная накидка - кефия удерживалась на голове черной шелковой лентой. Глядя невидящим взглядом на реку, человек этот, сам того не сознавая, тихонько подпевал старику - арабу. Он ничем не отличался от тысяч других обитателей Месопотамии, и ничто не выдавало в нем англичанина, обладателя тайны, которая могла стоить ему жизни.
      В его памяти оживали картины недавнего прошлого: засада в горах, верблюжий караван, те четыре дня, которые он шел по пустыне вместе с двумя спутниками,
      Нагруженными своей "кинокамерой", ночи, проведенные в шатрах старых друзей из племени Анейзех, западни, которых нужно было избежать, чтобы проскользнуть сквозь невидимую сеть, сотканную врагами. Все знали о нем главное...
      "Генри Кармайкл. Британский агент. Возраст около тридцати лет. Шатен, глаза темно - карие, рост 1,78. Говорит на арабском, курдском, персидском, армянском и турецком языках, а также на хинди и различных диалектах горцев. Имеет друзей среди различных, племен. Опасен".
      Кармайкл родился в Кашгаре, туркестанском городе, где служил его отец. Друзья в самых глухих уголках Ближнего Востока остались у него еще с детства. С большими городами, правда, дело обстояло хуже, и он не скрывал от самого себя, что в Басре ему придется трудно. Все равно это благоразумнее, чем пытаться направиться прямо в Багдад. Руководство предоставило ему свободу действий, и он сам выбрал маршрут, для большей безо - пасности даже не сообщив о нем заранее. Судя по тому, что самолет, который должен был подобрать его в условленном месте, так и не появился, можно было заподозрить утечку информации или даже прямое предательство.
      Кармайкл чувствовал, что грозящая ему опасность нарастает, но мысль о возможности потерпеть неудачу у самой цели вызывала в нем внутреннее сопротивление.
      Ритмично работая веслами, старик - араб, не оборачиваясь, проговорил:
      - Время близится, сын мой. Да будет с тобою Аллах!
      - Сразу же возвращайся домой, отец. Не задерживайся здесь, я не хочу, чтобы с тобой случилось несчастье.
      - Разве можно уйти от судьбы, сын мой. Все в руках Аллаха!
      - Инша Аллах!
      Лодка вошла в канал, шедший под прямым углом к руслу реки. Ловко маневрируя между множеством сновавших в нем суденышек, араб причалил к берегу.
      - Мы прибыли! - проговорил он. - Да будет легким твой путь и да продлит Аллах дни твоей жизни!
      Кармайкл поднялся по скользким сходням на набережную. Перед ним была привычная картина: мальчишки - продавцы, крикливо расхваливающие свой товар, неспешно прохаживающиеся мужчины в восточной одежде. Чуть подальше, на другой стороне улицы, там, где виднелись витрины магазинов и вывески банков, прохожие были как правило одеты по - европейски. В основном, это были юные эффенди, сыновья местных богачей, или иностранцы, главным образом англичане. Факт, что только что в Басре стало одним арабом больше, судя по всему, не привлек ничьего внимания.
      Кармайкл зашагал вперед. Шел он медленно, безразлично поглядывая по сторонам. Чтобы не выйти из роли, временами он откашливался и сплевывал наземь, а пару раз вытер нос пальцами.
      Миновав мост через канал, он оказался в лабиринте улочек арабских кварталов. Движение и шум здесь не утихали ни на минуту. Каждый локтями прокладывал себе дорогу среди пешеходов и груженых мулов, мальчишки ссорились, прекращая перебранку только для того, чтобы броситься вслед за группкой европейцев, выпрашивая бакшиш...
      Здесь можно было купить любой товар - европейского или местного производства. Алюминиевые сковородки и чайники, медная чеканка и серебряные украшения из Амары, часы и эмалированные горшки, персидские ковры и подержанная одежда, покрывала и глиняные кувшины - словом, все, что производят в стране или привозят из Европы.
      Хотя в переулках царила обычная суета и никто как будто не обращал на него внимания, Кармайкл все отчетливее ощущал приближение опасности. Он и сам не смог бы объяснить, откуда взялось это ощущение. Он был почти уверен, что за ним никто не следит, и, тем не менее, чувствовал опасность. Инстинкт человека, за которым не раз уже охотились, не обманывал его - в этом у Кармайкла не было сомнений.
      Миновав несколько полутемных переулков, он свернул направо, потом налево, прошел под аркой и оказался на рыночной площади, окруженной рядами лавочек. Кармайкл остановился перед одной из них. У входа были развешаны фервахи - куртки из дубленой овчины, привезенные из Курдистана. Хозяин лавочки, завершив, видимо, сделку, угощал кофе покупателя, высокого, почтенного вида бородача, феска которого была украшена зеленой лентой, свидетельствовавшей о том, что ее владелец побывал в Мекке и его следует именовать "хаджи".
      Пощупав фервах, Кармайкл спросил:
      - Беш хада?
      - Семь динаров.
      - Слишком дорого!
      Допив кофе, хаджи поднялся с места.
      - Ковры будут доставлены мне сегодня же?
      - Обязательно. Вы ведь завтра уезжаете?
      - На рассвете. В Кербелу.
      - Кербелу? - заметил Кармайкл. - Я родом из тех мест, но вот уже пятнадцать лет, как не преклонял колени перед гробницей Хусейна.
      - Да, это святой город, - важно проговорил хаджи.
      - Внутри у меня есть фервахи и подешевле, - даже не повернувшись к новому покупателю, сказал лавочник.
      - Что мне нужно, - заметил Кармайкл, - так это белый фервах.
      - Есть и такие...
      Торговец показал пальцем на открытую дверь лавочки.
      Пока все шло нормально. Обычный разговор - за день таких можно услышать десятки, но упомянутые в нужном порядке ключевые слова - Кербела, белый фервах - имели для собеседников особый смысл.
      Лишь войдя в лавочку, Кармайкл, присмотревшись к торговцу внимательней, понял, что это не тот человек, с которым он ожидал встретиться. Он был уверен, что не ошибается, хотя видел того лишь однажды. Торговец был на него похож, очень похож, но все же это был не тот.
      Остановившись, Кармайкл чуть удивленно спросил:
      - А где Салах Хасан?
      - Мой бедный брат умер три дня назад. Эта лавка перешла ко мне по наследству...
      Объяснение выглядело достаточно правдоподобным.
      Сходство было несомненным, а на Интеллидженс Сервис могли работать оба брата. Тем не менее, в маленькую, полутемную комнатку за стойкой Кармайкл вошел, соблюдая осторожность больше, чем когда бы то ни было. На полках были разложены разнообразные товары, а на низеньком столике у двери лежал аккуратно сложенный белый фервах.
      Кармайкл приподнял куртку. Под ней было то, что он ожидал: европейская одежда. Хороший, хотя слегка поношенный костюм. В лавку вошел безымянный араб, выйдет же из нее мистер Уолтер Вильяме, служащий фирмы "Кросс энд Компани", о деловой встрече с которым торговец давно уже договаривался. Разумеется, в природе существовал самый что ни на есть доподлинный мистер Уолтер Вильяме, достойный и всеми уважаемый коммерсант. Все правильно. Кармайкл перевел дыхание и начал расстегивать свой рваный китель.
      Если бы в качестве оружия был избран револьвер, эта минута оказалась бы последней в жизни Кармайкла. Однако его враги, чтобы не было шума, предпочли воспользоваться кинжалом.
      Человек, державший длинный изогнутый клинок, прятался за кипой одежды. Кармайкл увидел не сам кинжал, а его отражение на полированной поверхности большой медной вазы, стоявшей на полке. Еще секунда - и лезвие вонзилось бы ему в спину...
      Резко повернувшись, Кармайкл схватил нападавшего за руку и одним рывком бросил его на пол. Кинжал отлетел в сторону. Выскочив из лавочки, Кармайкл на глазах у хаджи, явно удивленного странным поведением второго покупателя, перебежал площадь и скрылся в уличной толпе. Через минуту он уже шел спокойным шагом человека, которому некуда спешить.
      Иногда он останавливался, разглядывая выставленные товары, но и в эти мгновенья мозг его продолжал напряженно работать. Хорошо продуманный и подготовленный план закончился провалом. Он вновь был один, во враждебном окружении. Урок, который следовало извлечь из только что пережитых минут, был ясен.
      Опасаться следовало не только тех, кто шел по его следу, но и других, быть может, более опасных врагов, сумевших узнать слова пароля и устроить западню, которая, по всем законам логики, должна была оказаться для него роковой. На него ведь напали в тот самый момент, когда он должен был чувствовать себя в полной безопасности. Работа ли это иностранных агентов, проникших в английскую разведку, или какого - то несчастного, продавшегося за деньги или поддавшегося шантажу? В конце концов, это не так уж существенно. Важен результат: сейчас он остался один, без денег, без прикрытия, без возможности раздобыть новые документы. И, очень может быть, его уже выследили.
      Он не оборачивался. Зачем? Если за ним следят, то делают это не новички.
      Продолжая размышлять, Кармайкл бесцельно шагая вперед. Покинув арабские Кварталы, он прошел по мосту и оказался у входа в британское консульство. Пока никто как будто не обращал на него внимания. Что проще, чем зайти в консульство? Кармайкл, однако, колебался. Легко войти в мышеловку, но мышам, соблазнившимся кусочком ароматного сыра, приходится вскоре узнать, чего стоит эта легкость.
      Риск, конечно, существует, но другого выхода Кармайкл сейчас не видел.
      Он вошел в ворота консульства.
      Глава шестая
      Сидя в приемной консульства, Ричард Бейкер ожидал своей очереди.
      Утром он сошел с борта "Королевы Индии". Судно, вопреки обыкновению, пришло точно по расписанию, таможню он прошел быстро - в его багаже не было ничего, кроме книг да сунутых в последнюю минуту нескольких пар белья, так что теперь, перед тем, как отправиться через Багдад к цели своего путешествия, селению Телль - Асуад, расположенному на месте древнего Мурика, у него было два свободных дня.
      Он уже знал, как распорядится этими днями. Неподалеку от границы с Кувейтом есть курган, хранящий, быть может, следы одной из исчезнувших цивилизаций. Отличный случай побывать там и провести хотя бы поверхностную разведку.
      Наведя справки, Бейкер выяснил, что может попасть в Кувейт самолетом, вылетающим завтра в десять утра, и им же послезавтра вернуться в Басру. Нужно только разумеется, получить соответствующую визу в британском консульстве. Ричард вспомнил, что когда - то встречался в Персии с мистером Клейтоном, теперешним генеральным консулом в Басре. Будет даже приятно вновь повидаться с ним.
      В консульстве секретарь, сообщив Ричарду, что мистер Клейтон в данный момент занят, но примет его, как только освободится, проводил посетителя в приемную, расположенную по левую сторону коридора, выходившего в сад.
      В приемной уже было несколько человек, которых Ричард окинул беглым взглядом. Людьми он не слишком интересовался: крохотный осколок древней посуды волновал его чувства больше, чем любое живое существо рожденное в XX веке.
      Он был погружен в приятное раздумье о причинах переселения племени бенджамитов в 1750 году до рождества Христова, когда, сам не зная почему, понял, что не может больше игнорировать присутствие других Людей рядом с собой. Ничего определенного, ничего конкретного, но что - то было не так, он чуял это. Ощущение не было совершенно новым для Ричарда. Он испытывал его уже, это было во время войны, когда однажды на рассвете он прыгал с парашютом на вражескую территорию...
      Теперь он вспомнил. То, что он почуял, было запахом человека, вспотевшего от страха...
      Кому - то в этой комнате было страшно. Очень страшно...
      Ричард оглядел соседей. Араб в истрепанном военном кителе, перебиравший в пальцах янтарные четки англичанин с багровой физиономией и густыми седыми усами, что - то подсчитывавший в своем блокнотике, надо полагать, коммерсант; очень смуглый молодой человек, судя по всему, сильно уставший и очень довольный представившейся возможностью посидеть часок в удобном кресле; какой - то иракский писарь и, наконец, пожилой перс в белоснежном костюме. На Ричарда никто из них не обращал ни малейшего внимания.
      Араб продолжал перебирать четки. Шарики постукивали, ударяясь друг о друга, и внезапно Ричард понял, что эти звуки напоминают ему что - то знакомое. Тире.., тире.., точка... Ну, конечно же! Азбука Морзе. Во время войны Ричарду пришлось немало попрактиковаться в ней, так что читать на слух он и сейчас мог без труда. ФИЛИН. Ф - Л - О - Р - Е - А - Т - Э - Т О - Н - А. Девиз Итона! Floreat Etona! Да процветает Итон! Что это может значить? Девиз Итона, выстукиваемый оборванным арабом! И он продолжает! ФИЛИН. ИТОН. ФИЛИН.
      Он присмотрелся к арабу внимательнее. Такой же, как сотни других на улочках и портовой набережной. Араб неподвижно смотрел прямо перед собой. Ничто не говорило о том, что он знает Бейкера. Четки, однако, продолжали стучать.
      Говорит Факир. Рассчитываю на тебя. Будет драка!
      Факир? Какой еще факир? Ну, конечно же, факир Кармайкл, которого прозвали так, потому что он родился и вырос где - то на краю земли - не то в Туркестане, не то в Афганистане.
      Вынув из кармана трубку, Ричард продул ее, внимательно осмотрел, а потом, словно выбивая остатки пепла, начал постукивать ею по пепельнице.
      Принято.
      Последующие события разыгрались настолько быстро, что впоследствии Ричард лишь с трудом мог вспомнить подробности. Араб встал и направился к выходу. Проходя мимо Ричарда, он споткнулся и, чтобы не упасть, схватился за археолога. Коротко извинившись, араб двинулся дальше, но в это мгновенье толстый коммерсант оставил свой блокнот и сунул руку во внутренний карман пиджака. Полнота не способствует быстроте движений, и Ричард успел вмешаться. Увидев выхваченный толстяком револьвер, Ричард резко ударил ребром ладони по его запястью. Револьвер упал на паркет, а пуля от прогремевшего выстрела ушла в дерево панели.
      Араб тем временем исчез. Выбежав в коридор, он бросился сначала в сторону кабинета консула, расположенного рядом с открытой дверью в сад, но тут же, круто повернувшись, кинулся к двери, выходившей на улицу. Через мгновенье он уже растворился в толпе.
      Когда через несколько секунд в приемную вбежал хаваш - нечто среднее между дворником и домоправителем, - Ричард все еще держал коммерсанта за руку. Писарь что - то возбужденно выкрикивал, зато ни перс, ни смуглый молодой человек даже не двинулись с места.
      Ричард достаточно резко потребовал объяснений.
      - Что все это означает? С чего вы вздумали начать стрельбу?
      Коммерсант, голос которого выдавал типичного кокни, уроженца Лондона, с удрученным видом запротестовал;
      - Да нет же, нет!.. Это просто случайность!.. Неловкость...
      - Кому - нибудь другому рассказывайте! Вы явно собирались застрелить того араба, который только что убежал отсюда!
      - Ну что вы, я вовсе не собирался стрелять в него. Просто хотел попугать. Я просто узнал его. Жулик, подсунувший мне за хорошие деньги "древности", которым и трех лет - то не будет. Что ж мне и позабавиться над ним в отместку нельзя было?
      Ричард Бейкер терпеть не мог скандалов. Объяснение немного стоило, но он решил удовлетвориться им. Доказать он ничего не мог да к тому же и не был уверен, что излишний шум вокруг этого инцидента был бы желателен Кармайклу. Скорее уж наоборот, если предположить, что он замешан в каком то рискованном предприятии.
      Ричард отпустил руку толстяка. Хаваш, тем не менее, разразился потоком слов, из которых следовало, что очень нехорошо стрелять в консульстве, что это запрещено и что консул будет крайне недоволен.
      - Это же была просто случайность, - повторил виновник. - Приношу свои извинения и ухожу! С консулом я повидаюсь в другой раз...