Агата КРИСТИ
      ВИЗИТ НЕЗНАКОМКИ
      Я заметил, что Пуаро становился все более недовольным и беспокойным. В последнее время нам совсем не попадались интересные случаи, ничего, где мой друг мог бы проявить свой острый ум и необычайную способность к дедукции.
      В то утро он отложил в сторону газету с возгласом нетерпения "Уфф", что было более похоже на шипение кота.
      - Они меня боятся, Гастингс. Эти ваши английские преступники боятся меня! Если рядом кошка, мышка не сунется за сыром!
      - Думаю, что в большинстве своем они даже не подозревают о вашем существовании, - рассмеявшись, сказал я.
      Пуаро посмотрел на меня с укором. Он вечно воображает, что весь свет только о нем говорит и думает. Да, он действительно сделал себе имя в Лондоне, но навряд ли его имя наводит ужас в преступном мире.
      - Что скажете об ограблении средь бела дня ювелирного магазина на Бонд-стрит несколько дней назад? - спросил я.
      - Ловкая работа, - одобрительно заметил Пуаро, - хотя не в моем вкусе, но, в конце концов, каждому свое! Мужчина набалдашником трости разбивает зеркальное стекло витрины ювелирного магазина и выгребает все драгоценности. Достопочтенные граждане тут же хватают его, появляется полиция. Преступник пойман на месте преступления. Драгоценности при нем. Его отводят в участок, и там-то выясняется, что драгоценности фальшивые! Настоящие он передал сообщнику - одному из вышеупомянутых достопочтенных граждан. Конечно, он сядет в тюрьму, но, когда выйдет, его будет ждать кругленькая сумма. Да, неплохо придумано. Но я бы придумал что-нибудь получше. Иногда, Гастингс, я жалею о своих моральных принципах. Было бы так приятно, для разнообразия, нарушить закон.
      - Не падайте духом, Пуаро. Вы ведь знаете, что в своей области вы непревзойденный, профессионал.
      - Да, но что новенького в этой моей области? Я взял газету.
      - Вот, например, таинственная смерть англичанина в Голландии, - сказал я.
      - Газеты всегда так пишут, а потом выяснится, что он просто съел испорченную рыбу и умер по вполне естественным причинам.
      - Tiens! <Послушайте! (фр.)> - воскликнул Пуаро, выглядывая из окна. Там, внизу, на улице, та, кого называют в романах "леди под вуалью". Она поднимается по ступенькам, она звонит... Она идет к нам. Должно быть, дело будет интересное. Когда девушка так молода и красива, она не закроет лица без серьезной причины.
      Минуту спустя гостья уже входила в комнату. Как и говорил Пуаро, ее лицо было действительно закрыто вуалью. Было невозможно разглядеть ее черты, пока она не подняла свою вуаль из черных испанских кружев. Тут я увидел, что интуиция Пуаро и на этот раз не подвела его, Леди была необычайно хороша собой, с чудными белокурыми волосами и огромными голубыми глазами. По дорогостоящей простоте ее костюма я сразу сделал вывод, что она принадлежит к высшим слоям общества.
      - Мосье Пуаро, - проговорила леди своим нежным певучим голосом, - я попала в беду. Я не слишком-то надеюсь, что вы сможете мне помочь, но я слышала, вы творите такие чудеса... Вы - буквально моя последняя надежда. Я пришла просить вас совершить невозможное.
      - Невозможное меня всегда прельщает, - сказал Пуаро, - прошу вас, мадмуазель, продолжайте. Наша прелестная гостья колебалась.
      - Вы должны быть со мной откровенной, - добавил Пуаро, - и не должны оставлять меня в неведении ни по какому вопросу.
      - Я вам доверюсь, - сказала вдруг девушка, - вы слышали о леди Милисент Касл Воган?
      Я взглянул на нее с любопытством. Объявление о помолвке леди Милисент с молодым герцогом Саутширским появилось в газетах за несколько дней до этого. Насколько мне было известно, леди Милисент была пятой дочерью обедневшего ирландского пэра, а герцог Саутширский был одной из лучших партий в Англии.
      - Я - леди Милисент, - продолжала девушка. - Возможно, вы читали о моей помолвке. Я должна была стать самой счастливой девушкой на свете, но, о мосье Пуаро, я попала в ужасную беду! Этот человек, ужасный человек по фамилии Лавингтон, он.., я даже не знаю, как вам это сказать. Я написала письмо.., мне было тогда всего шестнадцать, и он.., он...