Глава 4

Миссис Оливер поставила рюмку и вытерла губы.

— Вы правы, — сказала она. — Это помогло. А то у меня началась бы истерика.

— Теперь я понимаю, что вы перенесли сильный шок. Когда это произошло?

— Вчера вечером. Неужели только вчера? Да, конечно.

— И вы пришли ко мне. — Это был не столько вопрос, сколько требование дополнительной информации. — Вы пришли ко мне — почему?

— Я думала, вы сумеете помочь, — ответила миссис Оливер. — Понимаете, все это… не так просто.

— Может быть, да, а может быть, и нет, — промолвил Пуаро. — Это зависит от многого. Вы должны сообщить мне больше сведений. Полагаю, полиция уже ведет расследование. Несомненно, вызвали врача. Что он сказал?

— Будет дознание, — сообщила миссис Оливер. — Естественно.

— Завтра или послезавтра.

— Эта девочка, Джойс, — сколько ей было лет?

— Точно не знаю. Думаю, двенадцать-тринадцать.

— Она выглядела младше своего возраста?

— Нет, нет. Скорее более зрелой. Все было при ней.

— Вы имеете в виду, что она была хорошо развита физически? Выглядела сексуально?

— Да, именно это. Но я не думаю, что это было преступление подобного рода, — в таком случае все было бы… ну, проще.

— О таких преступлениях каждый день читаешь в газетах, — заметил Пуаро. — Нападение на девочку в школе… Правда, на сей раз это случилось в частном доме, но, возможно, разница не так уж велика. Однако я по-прежнему не уверен, что вы рассказали мне все.

— Думаю, вы правы, — согласилась миссис Оливер. — Я не рассказала о причине, по которой пришла к вам.

— Вы хорошо знали эту Джойс?

— Совсем не знала. Пожалуй, лучше объяснить вам, как я там оказалась.

— Где «там»?

— В месте под названием Вудли-Каммон.

— Вудли-Каммон, — задумчиво повторил Пуаро. — Где же я недавно… — Он не договорил.

— Это не слишком далеко от Лондона. Думаю, милях в тридцати-сорока, вблизи Медчестера. Одно из тех мест, где хорошие старые дома соседствуют с новыми. Там есть неплохая школа и постоянное транспортное сообщение с Лондоном и Медчестером. В общем, обычный городишко, где живут люди с приличными доходами.

— Вудли-Каммон… — снова произнес Пуаро.

— Я гостила там у приятельницы, Джудит Батлер. Она вдова. Мы с ней подружились во время круиза в Грецию в этом году. У нее есть дочь Миранда — ей двенадцать или тринадцать лет. Джудит пригласила меня погостить и сказала, что ее подруги готовят детскую вечеринку на Хэллоуин и что у меня могут возникнуть на этот счет какие-нибудь интересные идеи.

— А она не предлагала вам устроить игру в расследование убийства? — осведомился Пуаро.

— Слава богу, нет, — ответила миссис Оливер. — Неужели вы думаете, что я бы снова согласилась на такое?

— Мне это кажется маловероятным.

— Однако случилось то же, что и в тот раз. Возможно, потому, что там была я?

— Едва ли. По крайней мере… Кто-нибудь из присутствовавших на вечеринке знал, кто вы?

— Да, — кивнула миссис Оливер. — Кто-то из детей сказал, что я пишу книги и что ему нравятся убийства. Это и привело к… я имею в виду, к причине, побудившей меня прийти к вам.

— О которой вы все еще мне не рассказали.

— Ну, сначала я об этом не думала. Дети иногда совершают странные поступки. Некоторым из них место в сумасшедшем доме, но в наши дни их отправляют к родителям, чтобы они вели обычную жизнь. В результате такое и происходит…

— А там были подростки постарше?

— Было два мальчика, или юноши, как их именуют в полицейских рапортах, лет от шестнадцати до восемнадцати.

— Полагаю, один из них мог это сделать. Так думает полиция?

— Они не говорят, что думают, — сказала миссис Оливер, — но, судя по их виду, похоже на то.

— Эта Джойс была привлекательной девочкой?

— Едва ли. Вы имеете в виду, привлекательной для мальчиков?

— Нет, — покачал головой Пуаро. — Пожалуй, я имею в виду… ну, просто то, что означает это слово.

— Не думаю, что она была приятной девочкой, с которой вам бы хотелось поболтать, — промолвила миссис Оливер. — Она была из тех, которым нравится хвастаться и обращать на себя внимание. Это довольно утомительный возраст. Конечно, мои слова могут показаться жестокими, но…

— Когда речь идет об убийстве, говорить о том, что представляла собой жертва, не может считаться жестоким, — возразил Пуаро. — Это необходимо. Личность жертвы — причина многих убийств. Сколько людей было тогда в доме?

— На вечеринке? Ну, пять или шесть женщин — матери, школьная учительница, жена или сестра врача, — супружеская пара средних лет, двое юношей, которых я упоминала, девочка лет пятнадцати, две или три лет одиннадцати-двенадцати и так далее. Всего человек двадцать пять-тридцать.

— А посторонние?

— Думаю, все друг друга знали. Кажется, все девочки были из одной школы. Пара женщин пришла помогать с ужином. Когда вечеринка окончилась, большинство матерей отправились по домам с детьми. Я осталась с Джудит и еще двумя женщинами помочь Ровене Дрейк, которая организовала вечеринку, прибрать немного, чтобы уборщицам на следующее утро было поменьше хлопот. Повсюлу была рассыпана мука, валялись пакеты от крекера и тому подобное. Поэтому мы немного подмели и в последнюю очередь пошли в библиотеку. Там… там мы нашли ее. И тогда я вспомнила, что она сказала.

— Кто?

— Джойс.

— Ну и что же она сказала? Теперь мы добрались до причины вашего прихода, не так ли?

— Да. Я подумала, что это ничего не значило бы для врача, полицейских и остальных, но, возможно, будет значить кое-что для вас.

— Eh bien, — вздохнул Пуаро. — Рассказывайте. Джойс сказала это на вечеринке?

— Нет, раньше в тот же день — когда мы готовились. Когда они говорили о моих книгах об убийствах, Джойс заявила: «Я однажды видела убийство», а ее мать или кто-то еще сказал: «Не говори глупости, Джойс», и другая девочка добавила: «Ты все это выдумала». Джойс настаивала: «Говорю вам, я видела, как кто-то совершил убийство», но никто ей не поверил. Все только смеялись, а она очень рассердилась.

— Ну а вы ей поверили?

— Конечно нет.

— Понятно, — протянул Пуаро.

Какое-то время он молчал, барабаня пальцами по столу, потом спросил:

— Она не называла никаких имен или подробностей?

— Нет. Она только настаивала на своем и злилась, потому что другие дети потешались над ней, хотя матери и остальные взрослые, наверное, были недовольны. Но девочки и мальчики только подзуживали ее: «Продолжай, Джойс! Когда это было? Почему ты никогда нам об этом не рассказывала?» А Джойс ответила: «Я все забыла — это произошло так давно».

— Ага! И она сказала, насколько давно?

— Сказала, что несколько лет назад. «Почему же ты не пошла в полицию?» — спросила тогда одна из девочек, кажется Энн или Битрис. Она выглядела более взрослой.

— Ну и что же ответила Джойс?

— «Потому что тогда я не знала, что это убийство. Только потом я внезапно это поняла».

— Весьма интересное замечание, — сказал Пуаро, выпрямляясь на стуле.

— По-моему, она слегка запуталась. Пыталась объяснить и злилась, потому что все ее поддразнивали.

— Значит, никто ей не поверил, и вы в том числе. Но когда вы обнаружили ее мертвой, то почувствовали, что она, возможно, говорила правду?

— Да, именно так. Я не знала, что мне делать, а потом подумала о вас.

Пуаро поклонился, выражая признательность.

— Я должен задать вам серьезный вопрос, — заговорил он после паузы, — так что хорошенько подумайте, прежде чем ответить. Вы считаете, что эта девочка действительно видела убийство или что она всего лишь верит, будто видела его?

— Считаю, что действительно видела, — ответила миссис Оливер. — Правда, сначала я думала, что она смутно припоминает то, что видела давно, и превратила это в важное и волнующее событие. Джойс горячо настаивала: «Говорю вам, я это видела!»

— И поэтому…

— И поэтому я пришла к вам, — сказала миссис Оливер. — Ведь ее гибель имеет смысл только в том случае, если она действительно оказалась свидетелем убийства.

— Это означает, что на вечеринке присутствовал тот, кто совершил это убийство, и что этот человек, очевидно, был там и раньше в тот же день и слышал, что говорила Джойс.

— Надеюсь, вы не думаете, что у меня просто разыгралось воображение? — осведомилась миссис Оливер.

— Девочка была убита, — отозвался Пуаро. — Убита тем, кому хватило сил держать ее голову в ведре с водой. Отвратительное преступление, которое совершили, так сказать, не теряя времени. Кто-то почувствовал угрозу и нанес удар так быстро, насколько было возможно.

— Джойс не могла знать, кто совершил убийство, которое она видела, — заметила миссис Оливер. — Она бы этого не сказала, если бы знала, что убийца находится в комнате.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Пуаро. — Она видела убийство, но не лицо убийцы.

— Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

— Возможно, там находился кто-то, знавший, кто совершил это преступление, и близко связанный с убийцей. Этот человек полагал, будто только ему известно, что совершила его жена, мать, дочь или сын. Либо если это была женщина, то что совершил ее муж, мать, дочь или сын. Но Джойс заговорила…

— И поэтому…

— И поэтому она должна была умереть.

— Ну и что вы намерены делать?

— Я только что вспомнил, — ответил Эркюль Пуаро, — почему мне знакомо название Вудли-Каммон.

Глава 5

Эркюль Пуаро смотрел на калитку, служившую входом в «Пайн-Крест». Это был симпатичный, вполне современный маленький дом. Пуаро слегка запыхался — аккуратный домик соответствовал своему названию[9]. Он находился на вершине холма, где росло несколько редких сосен. Высокий пожилой мужчина катил по дорожке аккуратного садика большую оловянную поливалку на колесиках.

Волосы суперинтендента Спенса, ранее седеющие только на висках, теперь поседели целиком. С возрастом он не похудел. Остановившись, суперинтендент посмотрел на калитку, у которой неподвижно стоял Эркюль Пуаро.

— Господи! — воскликнул Спенс. — Невероятно, но факт. Эркюль Пуаро, чтоб я так жил!

— Я польщен, что вы меня узнали, — сказал Пуаро.

— Ваши усы невозможно не узнать, — отозвался Спенс. Оставив в покое поливалку, он направился к калитке.

— Приходится возиться с проклятыми сорняками… Что привело вас сюда?

— То же, что приводило меня ранее в самые разные места, — ответил Эркюль Пуаро, — и однажды, много лет назад, привело вас ко мне[10]. Убийство.

— Я покончил с убийствами, — сказал Спенс, — если не считать уничтожения сорняков, чем я как раз занимаюсь, поливая их специальной жидкостью. Это не такое легкое Дело, как вам может показаться, — что-то всегда мешает, обычно погода. Не должно быть слишком сыро, слишком сухо и так далее. Как вы узнали, где меня найти? — осведомился он, отпирая калитку и впуская Пуаро.

— Вы прислали мне открытку на Рождество. На ней был ваш новый адрес.

— Да, в самом деле. Я старомоден — всегда посылаю рождественские открытки старым друзьям.

— Ценю такую предупредительность.

— Теперь я уже старик, — продолжал Спенс.

— Это относится к нам обоим.

— Однако ваши волосы почти не поседели.

— Благодаря флакончику с краской, — объяснил Эркюль Пуаро. — Незачем появляться на людях седым, если только вы сами того не желаете.

— Не думаю, чтобы мне подошли черные как смоль волосы, — заметил Спенс.

— Согласен, — кивнул Пуаро. — Вы выглядите весьма импозантно с седыми волосами.

— Никогда не считал себя импозантным, — усмехнулся Спенс.

— И были не правы. Почему вы обосновались в Вудли-Каммон?

— Я поселился здесь с моей сестрой. Она потеряла мужа, а ее дети выросли и живут за границей — один в Австралии, другой в Южной Африке. Поэтому я перебрался сюда. Пенсии в наши дни небольшие, но нам с сестрой хватает. Проходите и садитесь.

Он направился к маленькой застекленной веранде, где стояли два стола и стулья. Осеннее солнце приятно освещало это убежище.

— Что я могу вам предложить? — размышлял вслух Спенс. — Боюсь, тут нет никакого экзотического питья. Ни сиропов из черной смородины и шиповника, ни других излюбленных вами напитков. Может быть, выпьете пива? Или я попрошу Элспет приготовить вам чашку чаю? А может, хотите шенди, кока-колы или какао? Элспет, моя сестра, обожает какао.

— Вы очень любезны. Пожалуй, я предпочту шенди. Кажется, это смесь простого пива с имбирным?

— Совершенно верно.

Спенс пошел в дом и вскоре вернулся с двумя большими стеклянными кружками.

— Я присоединюсь к вам. — Он придвинул стул к столу и сел, поставив кружки перед собой и Пуаро. — За что мы будем пить? Только не за преступления. Я с ними покончил, а если вы приехали по поводу того преступления, о котором я думаю, — это наверняка так, потому что других убийств тут в последнее время не было, — то мне оно не по душе.

— Вполне естественно.

— Мы говорим о девочке, чью голову сунули в ведро с водой?

— Да, — признал Пуаро.

— Не понимаю, почему вы обратились ко мне, — промолвил Спенс. — Я уже много лет никак не связан с полицией.

— Кто был полисменом однажды, — изрек Пуаро, — остается им всегда. Он всегда будет смотреть на все с точки зрения полисмена, а не обыкновенного человека. Мне это хорошо известно — я ведь тоже начал свою карьеру в полиции у себя на родине.

— Да, припоминаю, что вы об этом рассказывали. Полагаю, вы правы, но на мою точку зрения едва ли стоит особо рассчитывать — я уже давно отошел от дел.

— Но вы слышите сплетни, — возразил Пуаро. — У вас есть друзья-полицейские. Вы можете узнавать у них, что они думают, что знают и кого подозревают.

— Одна из бед наших дней — то, что все слишком много знают, — вздохнул Спенс. — Когда совершается преступление по знакомому образцу, полиции отлично известно, кто мог его совершить. Они ничего не скажут репортерам, но будут потихоньку вести расследование в нужном направлении. Однако дальнейшие меры связаны с определенными трудностями…

— Вы имеете в виду жен, подруг и так далее?

— Отчасти да. В конце концов преступника обычно арестовывают, но до этого иногда проходит год или два. Вы ведь знаете, Пуаро, что в наше время девушки куда чаще, чем раньше, выходят замуж за никудышных парней.

Эркюль Пуаро задумался, поглаживая усы.

— Пожалуй, да, — согласился он. — Подозреваю, что девушки всегда были неравнодушны к «никудышным парням», но в прошлом против этого принимали меры предосторожности.

— Верно. За ними присматривали матери, тети, старшие сестры. Младшие сестры и братья тоже знали, что происходит, а отцы без колебаний вышвыривали из дома неподходящих ухажеров. Конечно, иногда девушки убегали с кем-нибудь из них, но теперь им незачем это делать. Родители не знают, с кем гуляет их дочурка, а ее братья если и знают, то только посмеиваются. Если отец и мать не дают согласия на брак, пара спокойно женится без них, и молодой человек, про которого все знали, что он полное ничтожество, спокойно продолжает всем это доказывать, включая свою жену. Но любовь зла — девушка не желает знать, что ее Генри обладает скверными привычками или преступными наклонностями. Она будет лгать ради него, называть черное белым и тому подобное. Да, это чертовски трудно — я имею в виду для нас. Хотя что толку повторять, что раньше было лучше? Возможно, нам это только кажется. Как бы то ни было, Пуаро, каким образом вы оказались в это замешаны? Ведь это не ваш регион — я всегда думал, что вы живете в Лондоне. Во всяком случае, когда мы с вами познакомились.

— Я по-прежнему живу в Лондоне, а сюда приехал по просьбе моей приятельницы миссис Оливер. Помните ее?

Спенс закрыл глаза и задумался.

— Миссис Оливер? Вроде не припоминаю.

— Она пишет книги — детективные истории. Вы встречались с ней в тот период, когда убедили меня расследовать убийство миссис Макгинти. Надеюсь, миссис Макгинти вы не забыли?

— Боже мой, конечно нет! Но это было так давно. Вы тогда оказали мне большую услугу, Пуаро. Я обратился к вам за помощью, и вы мне не отказали.

— Я был польщен, что вы пришли проконсультироваться у меня, — сказал Пуаро. — Должен сознаться что пару раз я приходил в отчаяние. Человеку, которого мы старались спасти, — так как это происходило достаточно давно, то речь, очевидно, шла о спасении его шеи, — было чрезвычайно трудно помогать. Он являл собой образец того, как все можно обращать себе во вред.

— Кажется, он женился на той девушке? Не той, с крашенными перекисью волосами, а другой, невзрачной. Интересно, как они уживаются вместе. Вы ничего о них не слыхали?

— Ничего, — ответил Пуаро. — Но думаю, у них все в порядке.

— Не понимаю, что она в нем нашла.

— Одно из величайших утешений, предоставляемых природой, состоит в том, что даже самый непривлекательный мужчина обычно оказывается привлекательным — даже безумно привлекательным — хотя бы для одной женщины. Надеюсь, они в самом деле поженились и живут счастливо.

— Не думаю, что они смогли бы жить счастливо вместе с ее мамашей.

— Или с отчимом, — добавил Пуаро.

— Мне всегда казалось, — усмехнулся Спенс, — что этому парню следовало содержать похоронное бюро. У него лицо и манеры как раз для этого. Возможно, он этим и занялся — у девушки ведь были какие-то деньги. Я хорошо представляю его одетым во все черное и отдающим распоряжения насчет погребальной процедуры. Возможно, он с энтузиазмом выбирает нужный сорт вяза, тика, или что там они используют для гробов. А вот в продаже страховок или недвижимости ему бы вряд ли удалось преуспеть. Ладно, все это уже в прошлом. — Помолчав, он внезапно воскликнул:

— Миссис Ариадна Оливер — та, которая все время грызет яблоки! Вот, значит, как она оказалась замешанной в эту историю. Ведь убийца сунул голову бедной девочки в ведро с водой, в котором плавали яблоки, не так ли? Это и заинтересовало миссис Оливер?

— Не думаю, чтобы в данном случае ее особенно привлекали яблоки, — отозвался Пуаро, — но она присутствовала на вечеринке.

— Она жила здесь?

— Нет, гостила у подруги — миссис Батлер.

— Батлер? Да, я ее знаю. Живет недалеко от церкви. Вдова. Муж был летчиком. Имеет дочь, приятную на вид девочку. Да и сама миссис Батлер довольно привлекательная женщина — как вы считаете?

— Я видел ее очень мало, но думаю, вы правы.

— А каким образом это касается вас, Пуаро? Разве вы были здесь, когда это произошло?

— Нет. Миссис Оливер посетила меня в Лондоне. Она была очень расстроена и хотела, чтобы я что-нибудь предпринял.

На губах Спенса мелькнула улыбка.

— Понятно. Все та же старая история. Я тоже пришел к вам, так как хотел, чтобы вы что-нибудь предприняли.

— Как видите, я уже к этому приступил, — сказал Пуаро. — Я явился к вам.

— С той же просьбой, с какой обращались к вам я и миссис Оливер? Повторяю, я ничего не могу сделать.

— Можете. Вы можете рассказать мне о людях, которые живут здесь. О людях, которые пришли на ту вечеринку. Об отцах и матерях присутствовавших там детей. О школе, учителях, врачах, адвокатах. Кто-то во время вечеринки убедил девочку встать на колени и, возможно, сказал: «Я покажу тебе самый лучший способ, как достать яблоко зубами». А потом он — или она — прижал рукой голову бедняжки. Очевидно, не было ни шума, ни борьбы.

— Скверное дело, — промолвил Спенс. — Что именно вы хотите знать? Я живу здесь год, а моя сестра — два или три. Городок не слишком густо населен, к тому же люди приезжают и уезжают. Допустим, чей-то муж работает в Медчестере, Грейт-Кэннинг или еще где-нибудь и дети учатся там в школе. Потом муж меняет работу, и они перебираются куда-то еще. Правда, некоторые прожили здесь долго, например, доктор Фергюсон или мисс Эмлин, директриса школы. Но в целом общину оседлой не назовешь.

— Согласившись с вами, что это весьма скверное дело, — сказал Эркюль Пуаро, — я хотел бы надеяться, что вы знаете, кого из живущих здесь людей также можно охарактеризовать как скверных.

— В делах такого рода всегда прежде всего ищут скверных людей — в данном случае скверных подростков, — заметил Спенс. — Кому могло понадобиться задушить или утопить тринадцатилетнюю девочку? Вроде бы нет никаких признаков сексуального насилия или чего-нибудь в таком роде, о чем обычно думают в первую очередь. В наши дни такое часто происходит во всех небольших городках или деревнях. Опять-таки куда чаще, чем в дни моей молодости. Тогда тоже бывали душевные расстройства, или как это называлось, но меньше, чем теперь. Очевидно, сейчас слишком многих выпускают из мест, где им следовало бы находиться. Так как все психушки переполнены, доктора говорят: «Пускай он или она возвращается к своим родственникам и ведет нормальную жизнь». А потом у скверного парня — или бедного больного, смотря с какой стороны на него смотреть, — снова наступает ухудшение, и очередную девушку находят мертвой в каменоломне. Дети не возвращаются домой из школы, потому что принимают предложения незнакомых людей подвезти их на машине, хотя их предупреждали, чтобы они этого не делали. Да, в наше время такое случается сплошь и рядом.

— И это соответствует картине происшедшего здесь?

— Ну, такое сразу приходит на ум, — ответил Спенс. Предположим, на вечеринке был некто, у кого началось ухудшение. Возможно, он проделывал это и раньше, а может, только испытывал желание. Я имею в виду, что поблизости и ранее могли происходить нападения на детей, хотя, насколько мне известно, в полицию никто не обращался по такому поводу. На вечеринке присутствовали двое из подходящей возрастной группы. Николас Рэнсом, симпатичный на вид парень лет семнадцати-восемнадцати, — кажется, он приехал с восточного поберегся. Выглядит вполне нормальным, но кто знает? И Дезмонд Холленд, у которого были какие-то неприятности на почве психиатрии, хотя я бы не придавал этому особого значения. Да и вообще, убийца мог войти снаружи — дома обычно не запирают во время вечеринки. Возможно, какой-то полоумный проник туда черным ходом или через боковое окно. Хотя он здорово рисковал. Едва ли девочка согласилась бы играть в «Поймай яблоко» с незнакомцем. Но вы все еще не объяснили, Пуаро, почему вы этим занялись. Вы сказали, что вас попросила миссис Оливер. Какая-нибудь очередная нелепая идея?

— Ну, не совсем, — отозвался Пуаро. — Конечно, писатели склонны к нелепым идеям — точнее, к находящимся на самой границе возможного. Но в данном случае она просто слышала, что сказала девочка.

— Джойс?

— Да.

Спенс склонился вперед и вопрошающе посмотрел на Пуаро, который кратко изложил историю, поведанную ему миссис Оливер.

— Понятно, — произнес Спенс, задумчиво теребя усы. — Значит, девочка утверждала, будто видела убийство. Она не говорила, когда или каким образом?

— Нет, — покачал головой Пуаро.

— А что к этому привело?

— Думаю, какое-то замечание об убийствах в книгах миссис Оливер. Кто-то из детей вроде сказал ей, что в ее книгах мало крови или недостаточно трупов. Вот тут-то Джойс и заявила, что однажды видела убийство.

— Судя по вашим словам, она хвасталась этим?

— Такое впечатление сложилось у миссис Оливер.

— Дети часто делают такие причудливые заявления, чтобы привлечь к себе внимание или произвести впечатление на других. С другой стороны, возможно, это правда. Вы тоже так думаете?

— Не знаю, — ответил Пуаро. — Девочка хвастается, что видела убийство, а через несколько часов ее находят мертвой. Вы должны признать, что есть основания предполагать в этом возможность причины и следствия. Если так, то кто-то не терял времени даром.

— Безусловно, — кивнул Спенс. — Вам известно, сколько людей присутствовало, когда девочка сделала свое заявление насчет убийства?

— По словам миссис Оливер, человек четырнадцать-пятнадцать, а может, и больше. Пятеро или шестеро детей и примерно столько же взрослых, которые организовывали мероприятие. Но за точной информацией я вынужден обратиться к вам.

— Ну, это не составит особого труда, — сказал Спенс. — Не то чтобы я мог сообщить вам сразу, но это легко выяснить у местных. Что касается вечеринки, то я уже многое о ней знаю. Там преобладали женщины — отцы редко появляются на детских вечеринках, хотя иногда заглядывают или забирают детей домой. Там присутствовали доктор Фергюсон и викарий, а также матери, тети, дамы из общественных организаций, две школьные учительницы — могу дать вам список — и около четырнадцати детей. Самому младшему было лет десять.

— Полагаю, вам известен перечень возможных подозреваемых среди них? — осведомился Пуаро.

— Если то, что вы предполагаете, правда, составить такой перечень будет не так легко.

— Вы имеете в виду, что тогда придется искать не страдающего психическими отклонениями на сексуальной почве, а человека, совершившего убийство и вышедшего сухим из воды, который не ожидал разоблачения и испытал сильный шок?

— Будь я проклят, если знаю, кто бы это мог быть, — сказал Спенс. — Не думаю, что здесь имеются подходящие кандидаты в убийцы. Да и загадочных убийств тут вроде бы не происходило.

— Подходящие кандидаты в убийцы могут иметься где угодно, — возразил Пуаро, — вернее, мне следовало бы сказать — «неподходящие», так как их труднее заподозрить. Возможно, против нашего убийцы не было никаких улик, и для него или для нее явилось сильным шоком внезапно узнать о существовании свидетеля преступления.

— А почему Джойс не сообщила об этом сразу? По-вашему, ее кто-то подкупил, уговорив молчать? Это было бы слишком рискованно.

— Нет, — покачал головой Пуаро. — По словам миссис Оливер, Джойс только потом поняла, что видела убийство.

— Это невероятно, — заявил Спенс.

— Вовсе нет, — сказал Пуаро. — Тринадцатилетняя девочка говорила о том, что видела в прошлом. Мы не знаем, когда именно — возможно, три или четыре года тому назад. Она видела что-то, но не осознала его истинного значения. Это могло относиться к очень многим вещам, mon cher. Быть может, кого-то сбил автомобиль — человек был ранен или погиб, но в то время девочка не поняла, что это было сделано намеренно. Однако через год или два чьи-то слова или какое-то событие могли пробудить ее память, и она подумала: «А что, если это было убийство, а не несчастный случай?» Есть и другие возможности. Признаю, что некоторые из них предложены моей приятельницей миссис Оливер, которая легко находит двенадцать решений любой проблемы, большинство из которых не слишком вероятны, но все в принципе возможны. Таблетки, брошенные в чью-то чашку чаю. Толчок в спину в опасном месте. Правда, у вас тут нет скал, что весьма прискорбно с точки зрения подобных теорий. А может быть, девочке напомнила о происшедшем прочитанная ею детективная история. Да, возможностей великое множество.

— И вы приехали сюда, чтобы расследовать их?

— Думаю, — произнес Пуаро, — это было бы в интересах общества, не так ли?

— Значит, нам с вами вновь предстоит послужить обществу?

— Вы, по крайней мере, можете снабдить меня информацией. Вы ведь знаете местных жителей.

— Сделаю все, что смогу, — пообещал Спенс. — Подключу к этому Элспет. Уж ей-то о местных жителях известно практически все.

Глава 6

Удовлетворенный достигнутым, Пуаро покинул своего друга.

Он не сомневался, что получит нужную информацию. Ему удалось заинтересовать Спенса, а Спенс не принадлежал к тем, кто, напав на след, способен бросить его. Репутация опытного отставного офицера отдела уголовного розыска должна была завоевать ему друзей в местной полиции.

Пуаро посмотрел на часы. Через десять минут у него назначена встреча с миссис Оливер возле дома под названием «Эппл-Триз», вызывавшим мрачные воспоминания о недавней трагедии[11].

«От яблок некуда деваться», — подумал Пуаро. Казалось, ничто не может быть приятнее сочных английских яблок. Но здесь они связаны с ведьмами, метлами, старинным фольклором и убитым ребенком.

Следуя указанному маршруту, Пуаро минута в минуту прибыл к красному кирпичному дому в георгианском стиле с приятным на вид садом и аккуратной буковой изгородью.

Протянув руку, он поднял крючок и прошел через стальную калитку с табличкой: «Эппл-Триз». Дорожка вела к парадному входу. Дверь открылась, и на крыльцо шагнула миссис Оливер, словно механическая фигурка из дверцы на циферблате швейцарских часов.

— Вы абсолютно точны, — слегка запыхавшись, сказала она. — Я увидела вас в окно.

Пуаро повернулся и тщательно закрыл за собой калитку. Практически при каждой его встрече с миссис Оливер — случайной или условленной — почти сразу же возникал мотив яблок. Она ела яблоко в данный момент или только что, о чем свидетельствовала кожура на комоде, либо несла сумку с яблоками. Но сегодня упомянутых фруктов нигде не было видно. «И правильно, — с одобрением подумал Пуаро. — Было бы проявлением дурного вкуса грызть яблоко на месте не просто преступления, а подлинной трагедии. Как иначе можно назвать внезапную гибель тринадцатилетнего ребенка?» Пуаро не нравилось об этом думать, но он решил, что будет делать это до тех пор, покуда во тьме не блеснет луч света и он не увидит то, ради чего прибыл сюда.

— Не могу понять, почему вы не могли остановиться у Джудит Батлер, а не в этой жуткой гостинице, — сказала миссис Оливер.

— Потому что мне лучше наблюдать за происходящим в какой-то мере со стороны, — ответил Пуаро.

— Не понимаю, как это возможно, — заметила миссис Оливер. — Вам ведь придется со всеми встречаться и беседовать, не так ли?