Глава 1

Миссис Ариадна Оливер отправилась вместе со своей подругой Джудит Батлер, у которой она гостила, помогать приготовлениям к детской вечеринке, которая должна была состояться в скором времени.

В данный момент дом являл собой сцену хаотической деятельности. Энергичные женщины входили и выходили, передвигая стулья, столики, цветочные вазы и принося огромное количество желтых тыкв, которые располагали в тщательно отобранных местах.

На вечеринку по случаю Хэллоуина[1] ожидались гости в возрасте от десяти до семнадцати лет.

Миссис Оливер, отделившись от толпы, прислонилась к свободному участку стены, устремив критический взгляд на большую тыкву, которую держала в руках.

— Последний раз я видела такое в Соединенных Штатах в прошлом году, — сказала она, откидывая седеющую прядь с высокого лба. — Весь дом был завален сотнями тыкв. В жизни не видала такого количества. Вообще-то, — задумчиво добавила миссис Оливер, — я никогда не понимала разницу между тыквой и кабачком. Вот это, например, что такое?

— Прости, дорогая, — извинилась миссис Батлер, наступив подруге на ногу.

Миссис Оливер еще теснее прижалась к стене.

— Это моя вина, — отозвалась она. — Я только путаюсь под ногами. Все-таки любопытно, когда кругом столько тыкв или кабачков. Тогда в Штатах они были повсюду — в магазинах, в жилых домах, со свечами или лампочками внутри. Но, кажется, это был не Хэллоуин, а День благодарения[2]. А тыквы у меня всегда ассоциируются с Хэллоуином и концом октября. Ведь День благодарения гораздо позже, не так ли? Кажется, в третью неделю ноября? А Хэллоуин всегда отмечают тридцать первого октября, верно? Сначала Хэллоуин, а потом что? День всех святых? Это когда в Париже все ходят на кладбища и кладут цветы на могилы. Хотя и там этот день печальным не назовешь. Дети тоже веселятся, а взрослые ходят на рынки и покупают множество цветов. Нигде цветы не выглядят так красиво, как на парижских рынках.

Хлопочущие женщины — матери и пара-другая весьма компетентных старых дев — время от времени натыкались на миссис Оливер, но не слушали ее. Они были слишком заняты своим делом.

Присутствовали и подростки. Мальчики лет шестнадцати-семнадцати, стоя на стремянках или стульях, подвешивали тыквы, кабачки, раскрашенные шары и другие украшения; девочки от одиннадцати до пятнадцати лет собирались небольшими группами и громко хихикали.

— А после похода на кладбища, — продолжала миссис Оливер, опускаясь на подлокотник дивана, — отмечают праздник. Я права, не так ли?

Никто не ответил на этот вопрос. Миссис Дрейк — красивая женщина средних лет, которая устраивала вечеринку, — сделала объявление:

— Я не называю наше мероприятие вечеринкой в Хэллоуин, хотя, конечно, так оно и есть. Предпочитаю называть его вечеринкой «одиннадцать-плюс»[3]. Это соответствует возрастной группе. Большинство гостей те, кто покидают «Вязы» и поступают в другие школы.

— Это не вполне точно, Ровена, — с неодобрением возразила мисс Уиттейкер, поправляя на носу пенсне. Она была местной школьной учительницей и никогда не забывала о пользе точности. — Мы ведь отменили «одиннадцать-плюс» некоторое время назад.

Миссис Оливер с виноватым видом поднялась с дивана.

— Боюсь, что от меня нет никакого толку. Я просто сижу здесь и болтаю глупости о тыквах и кабачках. — «И даю отдохнуть ногам», — подумала она, чувствуя укол совести, хотя и недостаточно сильный, чтобы произнести это вслух. — Чем я могу помочь? — осведомилась миссис Оливер и внезапно воскликнула:

— Какие чудесные яблоки!

Кто-то только что принес в комнату большую корзину с яблоками, к которым миссис Оливер всегда была неравнодушна.

— На самом деле они не так уж хороши, — отозвалась Ровена Дрейк, — но выглядят красивыми и отборными. Это для игры в «Поймай яблоко». Они довольно мягкие, поэтому их легко ловить зубами. Отнеси их в библиотеку, Битрис. Во время этой игры всегда начинается сутолока и проливают воду, но ковер в библиотеке старый, так что это не имеет значения. О, спасибо, Джойс!

Джойс, крепкая на вид девочка лет тринадцати, взяла корзину. Два яблока упали на пол и покатились по нему, остановившись, словно по мановению волшебной палочки, у ног миссис Оливер.

— Вы любите яблоки, верно? — сказала Джойс. — Я об этом читала или слышала по телику. Это ведь вы пишете истории про убийства?

— Да, — призналась миссис Оливер.

— Хорошо, если бы вы устроили на вечеринке игру в расследование убийства!

— Нет уж, благодарю покорно, — покачала головой миссис Оливер. — Больше никогда.

— Что значит «больше никогда»?

— Ну, я однажды проделала такое, и ничего хорошего из этого не вышло[4].

— Вы написали так много книг! — не унималась Джойс. — Должно быть, зарабатываете кучу денег.

— Как когда, — осторожно отозвалась миссис Оливер, думая о налогах.

— И вы сделали вашего сыщика финном?

Миссис Оливер признала и этот факт. Серьезный мальчуган, по мнению писательницы еще не достигший возраста, подходящего для «одиннадцать-плюс», строго осведомился:

— А почему именно финном?

— Я сама часто этому удивляюсь, — искренне ответила миссис Оливер.

Миссис Харгривс, супруга органиста, вошла в комнату, тяжело дыша и неся большое зеленое ведро из пластмассы.

— Это подойдет для «Поймай яблоко»? — спросила она. — Выглядит достаточно забавно.

— Пожалуй, оцинкованное ведро подойдет лучше, — заметила аптекарша мисс Ли. — Оно не так легко опрокидывается. Где вы собираетесь это устроить, миссис Дрейк?

— По-моему, «Поймай яблоко» лучше устроить в библиотеке. Во время него всегда проливают много воды, а там старый ковер.

— Ладно, отнесем яблоки туда. Ровена, вот еще одна корзина.

— Позвольте мне помочь, — предложила миссис Оливер. Она подобрала два яблока, лежащие у ее ног, и, почти не сознавая, что делает, начала жевать одно из них. Миссис Дрейк решительно отобрала у нее второе яблоко и положила его в корзину. В комнате не умолкали разговоры.

— А где мы устроим игру в «Львиный зев»?

— Тоже в библиотеке — это самая темная комната.

— Нет, лучше в столовой.

— Тогда нужно чем-нибудь прикрыть обеденный стол.

— Положим на него скатерть из зеленого сукна, а сверху прикроем клеенкой.

— А как насчет зеркал? Неужели мы действительно увидим в них наших мужей?

Сбросив исподтишка туфли и продолжая грызть яблоко, миссис Оливер снова опустилась на диван и окинула взглядом комнату, полную людей. «Если бы я собралась писать о них книгу, — думала она, — то как бы я за нее взялась? В целом они вроде бы приятные люди, но кто знает…»

В некотором отношении ей казалось даже интересным ничего о них не знать. Они все живут в Вудли-Каммон, о некоторых из них она что-то смутно припоминала, благодаря рассказам Джудит. Мисс Джонсон имеет какое-то отношение к церкви — кажется, сестра викария… Нет, органиста. Ровена Дрейк как будто всем руководит в Вудли-Каммон. Пыхтящая женщина, которая принесла ужасающее пластмассовое ведро… Миссис Оливер никогда не любила изделия из пластмассы. Подростки, девочки и мальчики…

Пока что для миссис Оливер они были только именами. Нэн, Битрис, Кэти, Дайана, Джойс, которая все время хвастается и задает вопросы… «Джойс мне не слишком нравится», — подумала миссис Оливер. Энн — она выше и, вероятно, старше остальных… Два мальчика, которые, очевидно, попробовали новые прически с одинаково плачевным результатом…

Маленький мальчик вошел в комнату с робким видом.

— Мама прислала эти зеркала проверить, подойдут ли они, — слегка запыхавшись, сообщил он.

Миссис Дрейк взяла у него зеркала.

— Большое спасибо, Эдди, — поблагодарила она.

— Это обычные ручные зеркала, — заметила девочка по имени Энн. — Неужели мы увидим в них лица будущих мужей?

— Некоторые, может быть, увидят, а некоторые нет, — ответила Джудит Батлер.

— А вы когда-нибудь видели в зеркале лицо вашего мужа на такой вечеринке?

— Она не видела, — уверенно заявила Джойс.

— Кто знает? — возразила Битрис. — Это называют экстрасенсорным восприятием, — добавила она тоном человека, довольного тем, что шагает в ногу со временем.

— Я читала одну из ваших книг, — обратилась Энн к миссис Оливер. — «Умирающую золотую рыбку». Хорошая вещь.

— А мне она не очень понравилась, — сказала Джойс. — Крови маловато. Я люблю убийства, где много крови.

— Тебе они не кажутся чересчур грязными? — поинтересовалась миссис Оливер.

— Зато они возбуждающие.

— Не всегда.

— Я однажды видела убийство, — заявила Джойс.

— Не говори глупости, Джойс, — сказала мисс Уиттейкер.

— Видела! — упорствовала Джойс.

— В самом деле? — спросила Кэти, уставившись на Джойс широко открытыми глазами.

— Конечно нет, — вмешалась миссис Дрейк. — Не болтай глупости, Джойс.

— Я видела убийство! — упорствовала Джойс. — Видела! Видела! Видела!

Семнадцатилетний паренек, стоящий на стремянке, с интересом посмотрел вниз.

Ну и что это было за убийство? — спросил он.

— Я этому не верю, — сказала Битрис.

— И правильно делаешь, — одобрила мать Кэти. — Она просто выдумывает.

— А вот и нет! Я это видела!

— Тогда почему ты не пошла в полицию? — спросила Кэти.

— Потому что когда я видела это, то не знала, что это убийство. Только через месяц или два, когда кто-то что-то сказал, я подумала: «Конечно, я видела убийство!»

— Чепуха! — фыркнула Энн. — Все она врет.

— Когда это произошло? — спросила Битрис.

— Несколько лет назад, — ответила Джойс. — Когда я была еще маленькой.

— И кто же кого убил? — осведомилась Битрис.

— Не скажу, — отозвалась Джойс. — Нечего было надо мной смеяться.

Мисс Ли вернулась с другим ведром. Разговор перешел на то, какие ведра удобнее для игры в «Поймай яблоко» пластмассовые или металлические. Большинство отправилось в библиотеку, чтобы проверить это на месте. Некоторым из самых младших участников не терпелось продемонстрировать свои достижения в игре. Разумеется, воду быстро расплескали и волосы у всех участников стали мокрыми, поэтому послали за полотенцами и тряпками. В итоге мишурному блеску пластмассового ведра предпочли надежность оцинкованного, которое не так легко опрокидывалось.

Миссис Оливер, поставив корзину с яблоками, которую она принесла с целью пополнить запасы на завтра, тут же принялась за одно из них.

— Я читала в газете, что вы любите есть яблоки, — послышался обвиняющий голос Энн или Сузан — миссис Оливер не была точно уверена.

— Это мой главный порок, — призналась она.

— Было бы забавнее, если бы яблоки заменили дынями, — заметил один из мальчиков. — Они такие сочные. Представляете, какая бы была от них грязь! — Он разглядывал ковер, с удовольствием воображая упомянутое зрелище.

Миссис Оливер, слегка пристыженная публичным обвинением в прожорливости, вышла из комнаты в поисках определенного помещения, чье местоположение обычно не составляет труда установить. Она поднялась по лестнице на полмарша и, свернув за угол, наткнулась на мальчика и девочку, которые обнимались, прислонившись к двери, ведущей, как не сомневалась миссис Оливер, как раз в то помещение, куда она стремилась попасть. Пара не обращала на нее никакого внимания, продолжая вздыхать и тискаться. Миссис Оливер интересовало, сколько им лет. Мальчику, возможно, было пятнадцать, а девочке — немногим больше двенадцати, хотя грудь у нее была достаточно развита для более зрелого возраста.

«Эппл-Триз» был домом солидных размеров. В нем наверняка имелось немало укромных уголков. «Как люди эгоистичны, — думала миссис Оливер. — Они совершенно не думают о других». Эту избитую фразу повторяли ей няня, гувернантка, бабушка, две двоюродные бабушки, мать и многие другие.

— Извините, — громко и отчетливо произнесла миссис Оливер.

Мальчик и девочка обнялись еще крепче, впившись друг другу в губы.

— Извините, — повторила миссис Оливер, — но вы не возражаете пропустить меня? Мне нужно пройти туда.

Пара неохотно разжала объятия, сердито глядя на неожиданную помеху. Миссис Оливер прошла через дверь, захлопнув ее и закрыв на задвижку.

Дверь прилегала неплотно, и снаружи до нее долетали слова.

— Что за люди! — произнес неокрепший тенор. — Неужели они не видят, что мы не хотим, чтобы нас беспокоили?

— Люди так эгоистичны, — пискнула девочка. — Они никогда не думают ни о ком, кроме себя.

— На других им наплевать, — подтвердил мальчик.

Глава 2

Приготовления к детской вечеринке обычно доставляют организаторам куда больше хлопот, чем подготовка развлечений для взрослых. Последним вполне достаточно хорошей пищи и соответствующего количества алкогольных напитков и лимонада. Возможно, это стоит дороже, но причиняет куда меньше беспокойств. К такому выводу пришли Ариадна Оливер и ее подруга Джудит Батлер.

— А как насчет вечеринок для детей постарше? — спросила Джудит.

— Я в них не разбираюсь, — ответила миссис Оливер.

— По-моему, — продолжала Джудит, — эти мероприятия подготовить легче всего. Парни и девушки просто выставляют нас, взрослых, из дому и говорят, что все сделают сами.

— И они действительно это делают?

— Ну, не в нашем смысле слова, — отозвалась Джудит. — Молодежь забывает обзавестись нужными вещами и заказывает много того, что никому не надо. Сначала они прогоняют нас, а потом жалуются, что мы не обеспечили их всем необходимым. На таких вечеринках всегда бьют посуду и обязательно появляются нежелательные личности — либо по приглашению, либо в качестве друзей кого-то из приглашенных. Кроме того, там редко обходится без наркотиков — марихуаны, ЛСД, или как их там. Я раньше думала, что ЛСД означает деньги, но, очевидно, была не права.

— Зато это наверняка стоит немало денег, — заметила Ариадна Оливер.

— Весьма неприятно — к тому же у конопли скверный запах.

— Что и говорить — приятного мало, — согласилась миссис Оливер.

— Но на этой вечеринке все будет в порядке. На Ровену Дрейк можно положиться. Она чудесный организатор — сама увидишь.

— У меня нет никакого желания туда идти, — вздохнула миссис Оливер.

— Сходи наверх и приляг на часок. Уверяю тебя, вечеринка тебе понравится. Жаль, что у Миранды поднялась температура, — бедняжка так расстроена, что не сможет прийти.

Вечеринка началась в половине восьмого. Ариадне Оливер пришлось признать, что ее подруга была права. Гости прибыли с безупречной пунктуальностью, и все шло великолепно. Сценарий был отлично продуман и воплощен с математической точностью. На лестнице висели красные и голубые фонарики вкупе с изобилием тыкв. Девочки и мальчики принесли с собой разукрашенные метелки для конкурса. После приветствий Ровена Дрейк объявила программу вечера:

— Сначала конкурс метелок — за него присуждается три приза. Потом разрезание куска муки. Это будет в малой оранжерее. Далее «Поймай яблоко», а затем танцы. Там на стене список партнеров — каждый раз, когда гаснет свет, вы будете их менять. После этого девочки идут в малый кабинет, где им выдадут зеркала. И наконец, ужин, «Львиный зев» и раздача призов.

Миниатюрные метелки выглядели восхитительно, хотя украшения были не на самом высоком уровне.

— Тем лучше, — заметила миссис Дрейк одной из своих приятельниц. — Всегда находится пара ребятишек, которые не получат ни одного приза за другие состязания, — вот им мы и выдадим призы за метелки.

— Это нечестно, Ровена.

— Почему? Я просто хочу, чтобы никто не был в обиде. Ведь каждый хочет выиграть хоть что-нибудь.

— А что это за игра с мукой? — спросила Ариадна Оливер.

— Ну конечно, вы ведь не были здесь, когда мы к ней готовились. Большой стакан наполняют мукой, утрамбовывают ее как следует, а потом склеившийся кусок выкладывают на поднос и сверху помещают шестипенсовик. Каждый аккуратно отрезает кусочек, чтобы не свалить монету. Тот, кто ее сбрасывает, выбывает из игры. Оставшийся последним получает шесть пенсов. Ну, давайте начинать.

Из библиотеки, где играли в «Поймай яблоко», доносились возбужденные вопли. Участники состязания возвращались оттуда залитые водой и с мокрыми волосами.

Один из самых популярных конкурсов, во всяком случае среди девочек, был связан с прибытием хэллоуинской ведьмы, чью роль исполняла местная уборщица миссис Гудбоди, обладавшей не только необходимым крючковатым носом, почти соприкасающимся с подбородком, но и воркующим голосом, расцвеченным зловещими полутонами, а также знавшей множество магических стихотворных заклинаний.

— Как тебя зовут? Битрис? Интересное имя. Хочешь знать, как выглядит твой будущий муж? Садись сюда, дорогая моя. Да, под эту лампу. Держи зеркальце, и, когда свет погаснет, ты его увидишь. Повторяй за мной; «Абракадабра, покажи, с кем до старости мне жить».

Внезапно с находящейся за ширмой стремянки луч света прыгнул как раз в тот участок комнаты, который отражался в зеркале, стиснутом в дрожащей от возбуждения руке Битрис.

— О! — воскликнула она. — Я видела его! Я видела его в моем зеркале!

Луч погас, лампы зажглись, и с потолка упала цветная фотография, наклеенная на картон. Битрис плясала от волнения.

— Это он! Я его видела! Какая у него красивая рыжая борода!

Она подбежала к стоящей рядом миссис Оливер:

— Смотрите! Правда, он чудесный? Похож на поп-певца Эдди Пресуэйта, верно?

Мужчина на фотографии напомнил миссис Оливер одно из лиц, которые она ежедневно созерцала в утренней газете. Борода, по-видимому, была более поздним штрихом гения.

— Откуда берутся эти фотографии? — спросила она.

— Ровена поручает их изготовление Ники, которому помогает его друг Дезмонд. Они и пара их приятелей нацепляют парики, фальшивые бороды и бакенбарды и экспериментируют с фотоаппаратом, а девочки визжат от восторга.

— Не могу избавиться от мысли, — промолвила миссис Оливер, — что девочки в наши дни изрядно поглупели.

— А вам не кажется, что они всегда были такими? — спросила Ровена Дрейк.

Миссис Оливер задумалась.

— Пожалуй, вы правы, — согласилась она.

— А теперь, — громко объявила миссис Дрейк, — ужин! Трапеза прошла на высшем уровне. Мальчики и девочки вовсю уплетали сыр, креветки, пряности, торты и мороженое.

— И наконец, — возвестила Ровена, — последний аттракцион вечера — «Львиный зев». Сюда — через буфетную и направо. Но сначала призы.

Когда призы были вручены, послышалось жуткое завывание. Дети устремились через холл назад в столовую.

Еду уже унесли. Стол был покрыт зеленым сукном, на котором стояло большое блюдо с горящими изюминками. Все начали хватать их с воплями: «Ой, я обжегся!» Постепенно «Львиный зев» начал мерцать и погас. Свет зажегся. Вечеринка подошла к концу.

— Все прошло отлично, — сказала Ровена.

— Так и должно быть, учитывая затраченные усилия.

— Просто великолепно! — одобрила Джудит. — А теперь нужно хоть немного убрать, — вздохнув, добавила она. — Не можем же мы оставить такой жуткий беспорядок этим бедным женщинам на завтрашнее утро.

Глава 3

В лондонской квартире зазвонил телефон. Хозяин квартиры, Эркюль Пуаро, зашевелился в кресле. Он ощутил разочарование, заранее зная, что означает этот звонок. Его друг Солли, с которым он намеревался провести вечер, возобновив их бесконечную дискуссию о настоящем виновном в убийстве в городских банях на Кэннинг-роуд, собирался сообщить, что не сможет прийти. Пуаро, успевший обзавестись рядом доказательств в пользу своей кажущейся притянутой за уши теории, был глубоко разочарован. Он не рассчитывал, что его друг Солли согласится с его предположениями, но не сомневался, что, когда Солли в свою очередь выдвинет собственные фантастические гипотезы, он, Эркюль Пуаро, сможет с такой же легкостью их опровергнуть во имя разума, логики, порядка и метода. Если Солли не придет сегодня вечером, это будет весьма огорчительно. Но когда они встретились днем, Солли кашлял, явно пребывая в состоянии крайне заразного катара.

— Он сильно простужен, — вслух произнес Пуаро, — и, возможно, заразил бы меня, несмотря на имеющиеся под рукой целительные средства. Даже лучше, что Солли не придет. Tout de meme[5], — добавил он со вздохом, — это означает, что мне предстоит скучный вечер.

Теперь многие вечера были скучными, думал Эркюль Пуаро. Его ум, по-прежнему блистательный (в этом факте он никогда не сомневался), требовал стимуляции из внешних источников. Пуаро никогда не обладал философским складом мышления. Временами он почти сожалел, что в молодости не изучал богословие, вместо того чтобы поступить на службу в полицию. Было бы интересно спорить с коллегами о том, сколько ангелов могут танцевать на кончике иглы.

Его слуга Джордж вошел в комнату.

— Звонил мистер Соломон Леви, сэр.

— Ну да, — кивнул Пуаро.

— Он очень сожалеет, что не сможет прийти к вам сегодня вечером, так как слег с тяжелым гриппом.

— У него нет никакого гриппа, — сказал Эркюль Пуаро. — Это всего лишь простуда. Все сразу думают, что у них грипп, — это звучит более впечатляюще и вызывает больше сочувствия, чем простуда.

— Все же, сэр, хорошо, что он не придет, — заметил Джордж. — Простуда очень заразна, а вам болеть ни к чему.

— Это было бы весьма обременительно, — согласился Пуаро.

Телефон зазвонил снова.

— А теперь кто простудился? — осведомился Эркюль Пуаро. — Больше я никого не приглашал.

Джордж направился к телефону.

— Я возьму трубку, — сказал Пуаро. — Не сомневаюсь, что тут нет ничего интересного, но… — он пожал плечами, — вероятно, это поможет скоротать время. Кто знает?

— Хорошо, сэр. — Джордж вышел.

Пуаро протянул руку и поднял трубку, заставив звонок умолкнуть.

— Эркюль Пуаро слушает, — произнес он напыщенным тоном, дабы произвести впечатление на собеседника.

— Это просто чудо, — послышался энергичный, слегка задыхающийся женский голос. — Я была уверена, что вас нет дома.

— Почему? — поинтересовался Пуаро.

— Потому что в наши дни постоянно испытываешь разочарование. Тебе срочно кто-то нужен, а приходится ждать. Сейчас мне срочно нужны вы.

— А кто вы? — осведомился Эркюль Пуаро.

В женском голосе послышалось удивление.

— Разве вы не знаете?

— Знаю, — ответил Пуаро. — Вы — мой друг Ариадна.

— И я в ужасном состоянии, — добавила Ариадна Оливер.

— Да-да, слышу. Вы совсем запыхались. Вам пришлось бежать?

— Ну, не совсем. Это чисто эмоциональное. Могу я прийти к вам сразу же?

Пуаро немного подумал, прежде чем ответить. Судя по голосу, его приятельница миссис Оливер пребывала в крайнем возбуждении. Что бы с ней ни произошло, она, несомненно, будет долго изливать свои горести и разочарования. Убедить ее вернуться домой, не проявляя при этом невежливости, может оказаться трудным. Поводы, возбуждавшие миссис Оливер, были настолько многочисленными и зачастую неожиданными, что приходилось соблюдать предельную осторожность, пускаясь в дискуссию о них.

— Что-то вас расстроило?

— Конечно расстроило! Я просто не знаю, что делать! Не знаю… О, я вообще ничего не знаю. Я только чувствую, что должна рассказать вам о происшедшем, так как вы единственный человек, который может дать мне совет. Можно я приду?

— Ну разумеется. Буду рад вас видеть.

На другом конце провода с треском положили трубку. Пуаро вызвал Джорджа, подумал пару минут и велел подать ячменный отвар, лимонад и рюмку бренди для него.

— Миссис Оливер придет минут через десять, — объяснил он.

Джордж удалился и вскоре вернулся с бренди для Пуаро и безалкогольными напитками, способными привлечь внимание миссис Оливер. Удовлетворенно кивнув, Пуаро пригубил бренди, дабы набраться сил перед грядущим испытанием.

— Какая жалость, что она так неорганизованна, — пробормотал он себе под нос. — И все же ее мышление весьма оригинально. Возможно, ее рассказ доставит мне удовольствие, хотя не исключено, что он займет почти весь вечер и окажется предельно глупым. Eh bien[6], в жизни приходится рисковать.

В дверь позвонили. Это было не единичное нажатие кнопки, а продолжительный, упорный звук.

— Да, она, безусловно, возбуждена, — заметил Пуаро. Он слышал, как Джордж подошел к двери и открыл ее, однако, прежде чем ему удалось доложить о визитере, дверь в гостиную распахнулась, и вошла Ариадна Оливер, облаченная в нечто похожее на рыбачью зюйдвестку и непромокаемый костюм. Джордж следовал за ней.

— Что на вас надето? — осведомился Пуаро. — Позвольте Джорджу забрать это у вас. Оно совершенно мокрое.

— Конечно мокрое, — отозвалась миссис Оливер. — Раньше я никогда не думала о воде. Это ужасно!

Пуаро с интересом посмотрел на нее.

— Хотите лимонада или ячменного отвара? — предложил он. — А может быть, мне удастся убедить вас выпить рюмочку eau de vie?[7]

— Ненавижу воду! — заявила миссис Оливер. Пуаро выглядел удивленным.

— Ненавижу! Никогда не думала о ней до сих пор. Ненавижу все, что с ней связано.

— Друг мой, — сказал Пуаро, покуда Джордж извлекал миссис Оливер из складок мокрой одежды. — Подойдите и садитесь. Только пусть Джордж сначала избавит вас от… Как это называется?

— Я раздобыла его в Корнуолле, — ответила миссис Оливер. — Это настоящий рыбачий непромокаемый костюм.

— Рыбакам он, безусловно, полезен, — промолвил Пуаро, — но вам едва ли. Слишком уж он тяжел. Но сядьте и расскажите мне…

— Не знаю, как это сделать, — прервала миссис Оливер, тяжело опускаясь на стул. — Иногда мне кажется, будто этого не было. Но это случилось на самом деле.

— Расскажите, — повторил Пуаро.

— Для этого я и пришла. Но теперь я не знаю, с чего начать.

— С начала, — предложил Пуаро. — Или для вас это чересчур традиционно?

— Я не знаю, где начало. Возможно, это началось давным-давно.

— Успокойтесь, — сказал Пуаро. — Соберите воедино все нити этой истории и расскажите мне все. Что вас так расстроило?

— Вас бы это тоже расстроило, — отозвалась миссис Оливер. — По крайней мере, так мне кажется. — На ее лице отразилось сомнение. — Хотя кто знает, что может вас расстроить. Вы многое воспринимаете с таким спокойствием…

— Зачастую это наилучший образ действий, — заметил Пуаро.

— Хорошо, — кивнула миссис Оливер. — Это началось с вечеринки.

— Ах да! — Пуаро ощутил облегчение при упоминании столь ординарного события. — Вы пошли на вечеринку, и там что-то произошло.

— Вы знаете, что такое вечеринка в Хэллоуин? — спросила миссис Оливер.

— Я знаю, что такое Хэллоуин, — ответил Пуаро. — Тридцать первое октября. — Подмигнув, он добавил:

— Когда ведьмы ездят на метле.

— Метелки там были, — сказала миссис Оливер. — За них давали призы.

— Призы?

— Да, тем, кто принес самую красивую метлу.

Пуаро внимательно посмотрел на нее. Облегчение, испытанное им при упоминании о вечеринке, сменилось сомнением. Зная, что миссис Оливер не употребляет спиртных напитков, он отказался от предположения, которое сделал бы в любом другом случае.

— Детская вечеринка, — объяснила миссис Оливер. — Вернее, для «одиннадцать-плюс».

— Одиннадцать-плюс?

— Ну, так это называют в школах. На этих экзаменах проверяют, насколько дети хорошо соображают, и если они достаточно смышлены и выдерживают их, то поступают в среднюю школу или еще куда-нибудь, а если нет, то отправляются во вспомогательную школу без преподавания классических языков. «Одиннадцать-плюс» — дурацкое название. Оно ничего не означает.

— Признаюсь, я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Эркюль Пуаро. Казалось, они удалились от вечеринок и вступили в царство образования.

Миссис Оливер глубоко вздохнула и начала заново:

— Это началось с яблок.

— Ну разумеется! — воскликнул Пуаро. — С вами всегда такое случается, не так ли? — Он подумал о маленьком автомобиле на холме, вылезающей из него большой женщине и сумке с яблоками, которая порвалась, и яблоки покатились по склону[8].

— С игры в «Поймай яблоко», — продолжала миссис Оливер. — Это одно из развлечений на вечеринке в Хэллоуин.

— Да, я, кажется, об этом слышал.

— Чего там только не было! «Поймай яблоко», сбрасывание шестипенсовика с кучи муки, заглядывание в зеркало…

— Чтобы увидеть в нем лицо вашего возлюбленного? — со знанием дела предположил Пуаро.

— Наконец-то вы начинаете понимать!

— Всего лишь образчик старинного фольклора. И все это происходило на вашей вечеринке?

— Да, и с огромным успехом. Все закончилось «Львиным зевом». Знаете, горящие изюминки на большом блюде. Полагаю… — ее голос дрогнул, — тогда это и произошло.

— Что именно?

— Убийство. После «Львиного зева» все начали расходиться, — сказала миссис Оливер. — А ее никак не могли найти.

— Кого?

— Девочку. Девочку по имени Джойс. Все звали ее, всюду искали и спрашивали, не ушла ли она домой с кем-то еще, а ее мать расстроилась и сказала, что Джойс, должно быть, устала или заболела, поэтому ушла сама и что с ее стороны было неблагоразумно никого не предупредить. В общем, то, что всегда говорят матери, когда такое случается. Как бы то ни было, мы не могли найти Джойс.

— И она действительно ушла домой сама?

— Нет, — ответила миссис Оливер, — она не ушла домой… — Ее голос дрогнул снова. — В конце концов мы нашли ее в библиотеке. Там играли в «Поймай яблоко» и стояло большое оцинкованное ведро. Пластмассовое им не понравилось. Возможно, если бы они предпочли пластмассовое, этого бы не случилось. Оно было не тяжелым и могло опрокинуться…