Глава 1

Кто рано встает…

Джимми Тесиджер, молодой человек весьма приятной наружности, вприпрыжку сбежал по парадной лестнице замка Чимниз. Он так торопился, что налетел на дворецкого Тредуелла, который величаво шествовал через холл с очередной порцией горячего кофе. Все обошлось только благодаря невероятному хладнокровию и ловкости дворецкого.

– Простите. Неужели я последний, Тредуелл?

– Нет, сэр, мистер Уэйд еще не спускался.

– Отлично, – обрадовался Джимми и вошел в столовую. В комнате, кроме хозяйки, никого не было. Под ее укоризненным взглядом Джимми почувствовал беспокойство. Такое же ощущение он испытывал в рыбном магазине, при виде неподвижных глаз мертвой трески, разложенной на прилавке. Но, черт побери, почему эта дама так на него смотрит? Здесь, за городом, на отдыхе просто нелепо требовать от человека, чтобы он являлся к завтраку ровно в девять тридцать. Ну да, уже четверть двенадцатого, это, пожалуй, чересчур.., и все же…

– Боюсь, я немного опоздал, леди Кут?

– Ничего страшного, – меланхолично отозвалась хозяйка. Вообще-то ее порядком раздражали эти регулярные опоздания. В первые десять лет их супружеской жизни сэр Освальд Кут (тогда еще просто мистер Кут) устраивал самый настоящий скандал каждый раз, когда завтрак подавали хоть на полминуты позже восьми. Леди Кут была так вымуштрована, что считала неточность самым тяжким из всех смертных грехов. Привычка – вторая натура. К тому же она была женщиной серьезной и даже не представляла, как из этих молодых людей, постоянно опаздывающих к завтраку, может, получиться что-нибудь стоящее. Ибо, как часто повторял репортерам сэр Освальд, “Своими успехами я всецело обязан привычке рано вставать, бережливости и размеренной жизни”.

Леди Кут была высокая, красивая женщина, трагического склада, с большими темными печальными глазами и низким грудным голосом. Она могла бы позировать для картины “Рахиль, оплакивающая своих детей”; или сыграть в мелодраме – так и виделось, как она бредет сквозь пургу, измученная издевательствами негодяя мужа.

Казалось, ее гнетет какая-то роковая тайна. На самом же деле в жизни леди Кут не было ничего загадочного, если не считать таковым головокружительную карьеру ее мужа. Прелестной, жизнерадостной девушкой она влюбилась в Освальда Кута, честолюбивого юношу из магазина велосипедов, что был рядом со скобяной лавкой ее отца. Они зажили очень счастливо сначала в двух комнатах, потом в крошечном домике, затем в доме побольше. Постепенно дома становились просторнее, но при этом непременно располагались неподалеку от заводов Кута. И только теперь наконец сэр Освальд достиг такого положения, что мог удалиться подальше от своих заводов и даже снять самый большой и самый великолепный замок в Англии. Чимниз – место историческое. Арендовав замок на два года у маркиза Кейтерэма, сэр Освальд почувствовал, что теперь-то его честолюбие полностью удовлетворено.

Леди Кут не разделяла восторгов своего мужа, ей всегда было очень одиноко. В первые годы замужества единственным ее развлечением были разговоры с горничной, да и потом, когда вместо одной служанки стало три, она общалась исключительно с прислугой. Теперь у нее была куча горничных, и дворецкий, благообразный, как архиепископ, и несколько вышколенных лакеев, и с десяток увиливающих от работы судомоек и кухарок, и заморский шеф-повар с “характером”, и, наконец, экономка внушительных размеров, кряхтевшая при ходьбе. Однако леди Кут чувствовала себя так, как будто ее забросили на необитаемый остров.

Она тяжело вздохнула и выплыла из комнаты через открытую застекленную дверь, к большому облегчению Джимми Тесиджера, который наконец-то мог навалиться на почки и бекон.

А леди Кут с трагическим видом постояла еще несколько минут на террасе, собираясь с духом, чтобы заговорить с главным садовником, Макдональдом. Тот тем временем, как истинный диктатор, обозревал свои владения. Макдональд был главным из главных, настоящим королем среди садовников. Он знал – его обязанность управлять подданными, и он умел держать их в руках.

Леди Кут робко приблизилась к правителю:

– Доброе утро, Макдональд.

– Доброе утро, миледи.

Он говорил именно так, как подобает разговаривать главным садовникам – мрачно, но с достоинством, точно император на похоронах.

– Скажите, можем ли мы сегодня собрать немного винограда к десерту?

– Он еще не созрел, – вежливо, но твердо ответил Макдональд.

Набравшись храбрости, леди Кут возразила:

– Но я вчера была в теплице и попробовала несколько ягодок – очень вкусные.

Макдональд так посмотрел на нее, что она покраснела, как будто позволила себе непростительную вольность. Очевидно, маркиза Кейтерэм никогда бы настолько не нарушила приличий, чтобы собственноручно рвать виноград в одной из своих теплиц.

– Если вы прикажете, миледи, одна гроздь будет срезана для вас, – строго промолвил Макдональд.

– Спасибо, не стоит, – поспешила отказаться леди Кут. – Как-нибудь в другой раз.

– Виноград еще не созрел.

– Наверно, – пробормотала леди Кут. – Наверно, лучше пока его не трогать.

Макдональд великолепно держал паузу, а леди Кут опять пришлось собраться с духом:

– Я хотела поговорить с вами о лужайке за розарием. Нельзя ли ее использовать для игры в гольф? Сэр Освальд очень любит эту игру.

“Почему бы и нет?” – думала при этом леди Кут. Она хорошо знала историю Англии. Разве сэр Френсис Дрейк[1] и его рыцари не играли в гольф в то время, когда дозорные обнаружили приближавшуюся Армаду[2]? Безусловно, это вполне приличествующее джентльмену занятие, против которого Макдональду нечего возразить. Но она не учла, что имеет дело с главным садовником, а особе, облаченной подобным званием, просто не пристало проявлять сговорчивость с кем бы то ни было.

– Совсем не уверен, что эту лужайку можно использовать подобным образом, – уклончиво ответил Макдональд.

Казалось, он лишь выразил некоторое сомнение, но на самом деле садовый диктатор добивался, чтобы леди Кут сама отказалась от этой затеи.

– А если ее как следует почистить, подрезать траву и.., в общем, сделать все, что полагается? – с надеждой в голосе продолжала леди Кут.

– Это можно, – медленно заговорил Макдональд, – но тогда придется снять Уильяма с нижнего бордюра.

– А-а, – неуверенно протянула леди Кут, решительно не понимая, что он имеет в виду.

Загадочный “нижний бордюр”[3] наводил ее разве что на мысль о воинственных шотландских песнях. Понятно было одно: для Макдональда этот таинственный бордюр служил неопровержимым доводом в их споре.

– А это было бы очень некстати, – продолжил Макдональд.

– Конечно, конечно, – тут же согласилась леди Кут, удивляясь собственной покладистости. Макдональд еще строже посмотрел на нее.

– Но коли миледи прикажет… – Садовник умолк, но явственная угроза в его голосе заставила леди Кут тут же капитулировать:

– Нет-нет, пусть уж Уильям продолжает работать над нижним бордюром.

– Вот и я так думаю, миледи.

– Да-да, конечно.

– Я знал, что вы со мной согласитесь, миледи, – добавил, преисполненный чувством превосходства, Макдональд.

– Конечно, – покорно повторила леди Кут. Макдональд дотронулся рукой до края шляпы и удалился. Посмотрев ему вслед, леди Кут печально вздохнула. Тут к ней подошел Джимми Тесиджер, расправившийся с почками и беконом. Он тоже вздохнул, но скорее весело.

– Великолепное утро, не правда ли? – заметил он.

– Что? – рассеянно переспросила леди Кут. – Да, наверно. Я не заметила.

– А где остальные? Катаются на лодках?

– Скорее всего. Я как-то не обратила внимания. Леди Кут повернулась и быстро вошла в дом. В столовой Тредуелл как раз проверял, есть ли в кофейнике кофе.

– Боже, а где же мистер.., мистер…

– Уэйд, миледи?

– Да, мистер Уэйд. Он что, до сих пор не спускался к завтраку?

– Нет, миледи.

– Но ведь уже очень поздно.

– Да, миледи.

– Но он же должен когда-нибудь спуститься, правда, Тредуелл?

– Безусловно, миледи. Вчера, например, он сел завтракать в половине двенадцатого.

Леди Кут посмотрела на часы, они показывали без двадцати двенадцать.

– Как вам, Тредуелл, должно быть, тяжело, – посочувствовала она. – Надо успеть все убрать, и почти сразу снова накрывать – в час обед.

– Я привык к причудам молодых джентльменов, миледи.

Сказано это было с очень тонким намеком: дескать, откуда леди Кут может знать привычки настоящих джентльменов. И с укором. Должно быть, так кардинал осуждает мусульманина или язычника, который по неведению нарушил одну из христианских заповедей. И уже второй раз за это утро леди Кут покраснела.

Тут их очень кстати прервали. Дверь отворилась, и в нее просунулась голова серьезного молодого человека в очках:

– Вы здесь, леди Кут? Вас спрашивает сэр Освальд.

– Сейчас иду, мистер Бейтмен. – Леди Кут поспешно вышла.

Руперт Бейтмен, личный секретарь сэра Освальда, тоже удалился, но в противоположную сторону, через застекленную дверь, у которой, добродушно улыбаясь, все еще стоял Джимми Тесиджер.

– Привет, Понго, – поздоровался Джимми. – Надо бы пойти развлечь наших девиц. Ты со мной?

Бейтмен отрицательно покачал головой и поспешил скрыться в библиотеке. Джимми ухмыльнулся вслед его удаляющейся спине. Когда они вместе учились в школе, Бейтмена, серьезного очкарика, Бог весть почему, прозвали Понго. По мнению Джимми, Понго остался такой же дубиной, каким был в годы их детства. Заповеди вроде “Жизнь не греза. Жизнь есть подвиг” были написаны Лонгфелло[4] как будто специально для него.

Джимми зевнул и медленно побрел к озеру. Девушки были здесь. Девушки как девушки – с короткой стрижкой, две темненькие, третья – светловолосая. Одну, которая больше всех хихикала, звали, кажется, Элен, другую – Нэнси, а третью все почему-то называли “Лакомкой”. Здесь же находились друзья – Билл Эверсли и Ронни Деверукс, которые “служили” в Министерстве иностранных дел, но, по сути, скорее лишь числились там.

– Привет, – сказала Нэнси (а может, это была Элен). – Вот и Джимми. А где же… Ну, как его?

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Джерри Уэйд еще не вставал, – удивился Билл Эверсли. – Пора с ним что-то делать.

– Если так будет продолжаться, – заметил Ронни Деверукс, – то в один прекрасный день он проспит не только завтрак, но и обед, а то и вечерний чай…

– Как ему не стыдно, – сказала Лакомка. – Так огорчать леди Кут. Бедняжка все больше становится похожа на курицу, которая никак не может снести яйцо. Нет, это просто ужасно.

– Давайте вытащим его из постели, – предложил Билл. – Пошли, Джимми.

– Нет-нет, надо придумать что-нибудь классное, – потребовала Лакомка.

Слово “классный” ей очень нравилось, и она повторяла его к месту и не к месту.

– Поскольку у меня мозги совсем не классные, – ответил ей Джимми, – я ничего классного придумать не в состоянии.

– Давайте подумаем, как поднять его завтра в семь утра, – нерешительно предложил Ронни. – Все домочадцы будут потрясены. Тредуелл потеряет накладные бакенбарды и выронит чайник, у леди Кут начнется истерический припадок, потом она потеряет сознание и рухнет в объятия Билла. После чего завидная карьера ему обеспечена! Сэр Освальд скажет: “Ха!”, и акции на сталь в мгновение ока поднимутся на один и пять восьмых пункта. Ну а Понго от избытка эмоций хряснет об пол свои очки, да еще раздавит их каблуком.

– Вы не знаете Джерри, – усмехнулся Джимми. – Могу поклясться, что тут не поможет даже ушат холодной воды – он перевернется на другой бок и захрапит дальше.

– Мы должны придумать что-нибудь более классное, чем холодная вода, – не отступала Лакомка.

– И что же? – тупо поинтересовался Ронни. Все молчали.

– Неужели ничего не придумаем? Не может такого быть! – сказал Билл. – Ну, кто самый изобретательный?

– Понго, – тут же ответил Джимми. – А вот и он, всегда торопится, занятый человек, сразу видно. Он просто создан для того, чтобы думать. Таков его тяжкий жребий. С детских лет мучается. Давайте позовем его.

Мистер Бейтмен терпеливо выслушал их бессвязный рассказ и, не теряя драгоценного для него времени, с ходу предложил:

– Будильник. Я всегда им пользуюсь, если боюсь проспать. Ведь утренний чай приносят так тихо, что можно и не услышать.

И поспешил дальше.

– Будильник. – Ронни покачал головой. – Одним будильником здесь не обойдешься. Чтобы разбудить Джерри Уэйда, понадобится целая дюжина.

– А почему бы и нет? – оживился Билл. – Отличная идея. Давайте съездим в магазин, и пусть каждый купит по будильнику.

Вволю насмеявшись, начали обсуждать план действий. Билл и Ронни побежали к машинам, а Джимми было поручено выяснить обстановку. Он быстро вернулся.

– Он в столовой. Наверстывает упущенное, лопает тосты с мармеладом. Надо как-то помешать ему увязаться за нами.

Решили посвятить во все хозяйку дома, чтобы она заняла Джерри разговором. Джимми, Нэнси и Элен объяснили леди Кут, что от нее требуется. Однако азарт молодых гостей смутил и напугал ее.

– Розыгрыш? Но вы, мои дорогие, постараетесь не ломать мебель, не бить посуду и не лить на пол воду? Вы же знаете, через неделю мы должны освободить этот дом, и мне бы не хотелось, чтобы его владелец, лорд Кейтерэм, подумал…

Тут в разговор вмешался Билл, только что вернувшийся из гаража:

– Все будет в порядке, леди Кут. Бандл[5] Брент, дочь лорда Кейтерэма, моя давняя приятельница. Можете мне поверить, она ни к чему не станет придираться, правда-правда! Да мы и не собираемся ничего такого делать. Совершенно безобидная шутка.

– Классная шутка, – добавила девушка по прозвищу Лакомка.

Как только Джерри Уэйд вышел из столовой, леди Кут с грустным видом последовала за ним на террасу. У Джерри было такое милое, ангельское лицо, что даже Джимми, казалось бы, сама святая невинность, выглядел бы рядом с ним сущим пройдохой.

– Доброе утро, леди Кут, – приветствовал ее Джерри Уэйд. – А где все?

– Отправились в магазин.

– Зачем?

– Затевают какую-то шутку, – ответила леди Кут очень безразличным тоном.

– Шутка? В такую рань?

– Да уж не так и рано. – В голосе леди Кут прозвучал явный намек.

– Я, кажется, немного припозднился, – с очаровательной непосредственностью посетовал мистер Уэйд. – Просто напасть какая-то: где бы я ни гостил, вечно опаздываю к завтраку, правда странно?

– Да, действительно очень странно.

– Ума не приложу, как это у меня так получается, – недоумевающим голосом продолжал мистер Уэйд.

– А почему бы вам просто не вставать пораньше?

– Вы думаете? – Эта мысль явно не приходила ему в голову.

А леди Кут настойчиво гнула свое:

– Сэр Освальд совершенно справедливо говорит:

“Пунктуальность – залог будущих успехов”. Это он о вас, о молодых.

– О, я согласен, – ответил мистер Уэйд. – В городе, на службе, хочешь не хочешь, а будешь пунктуальным. Ведь ровно в одиннадцать я обязан быть в чудном нашем министерстве. Не думайте, что я безнадежный лентяй, леди Кут… Какие чудные цветы, те, у нижнего бордюра. Не могу вспомнить их название, но у нас дома есть точно такие же, знаете, эти, розовато-лиловые с пупырышками… Моя сестра тоже страшно увлечена садом.

Леди Кут сразу забыла про все обиды и переключилась на тонкости садоводства.

– А что у вас за садовники?

– У нас всего один. Так, старый недотепа. Знает не так уж много, но хотя бы не перечит, делает все, что ему скажут. А это не так уж и плохо.

Леди Кут с горячностью его поддержала, в ее голосе было столько чувства и выразительности, что она вполне могла бы соперничать с хорошей драматической актрисой, и они долго еще обсуждали эту животрепещущую для нее тему.

Тем временем начатое предприятие шло полным ходом. Молодые люди энергично атаковали Торговый центр “Маркет Бэйсинга”, немало озадачив его владельца внезапным спросом на будильники.

– Жаль, что с нами нет Бандл, – пробормотал Билл. – Разве ты с ней не знаком, Джимми? Она бы тебе понравилась. Потрясающая девчонка, вот с кем не соскучишься. Кстати, у нее-то мозги что надо. А ты ее знаешь, Ронни?

Ронни покачал головой.

– Как, и ты не знаешь Бандл? Да вы что, с Луны свалились? Ее все знают.

– Было бы классно, Билл, – перебила его Лакомка, – если бы ты перестал распространяться о своей подружке и занялся делом.

Мистер Мергатройд, владелец магазина, был сама любезность:

– Если позволите дать вам совет, леди и джентльмены, то не берите те – за семь фунтов одиннадцать пенсов. Это неплохие часы, ничего дурного сказать о них не могу, но все-таки настоятельно рекомендую вон те – за десять фунтов шесть пенсов. Поверьте, они стоят этих денег, очень надежные… Мне бы не хотелось, чтобы вы потом говорили…

Излияния мистера Мергатройда могли длиться долго, надо было срочно перекрыть их, как перекрывают водопроводный кран.

– Нам вовсе не нужны надежные часы, – сказала Нэнси.

– Они должны работать всего один день, – сказала Элен.

– Нам не нужны классные часы, – добавила Лакомка. – Главное – чтобы погромче звонили.

– Нам нужны… – начал было Билл, но тут Джимми, у которого были явные инженерные наклонности, принялся заводить будильники. Минут пять в магазине стоял ужасающий трезвон.

В конце концов отобрали шесть самых громких.

– Вот что я вам скажу, – объявил Ронни, – куплю-ка я еще один для Понго. Ведь это его идейка – насчет будильников. Пусть и он будет, так сказать, “задействован” в этом мероприятии.

– Правильно, – согласился Билл. – А я куплю еще и для леди Кут. Чем больше, тем веселее. Она ведь тоже нам помогает – отвлекает Джерри.

И действительно, в это время леди Кут с большим воодушевлением рассказывала Джерри длинную историю о том, как Макдональд вырастил замечательное персиковое дерево, которое даже было удостоено какой-то премии.

Наконец будильники были распиханы по коробочкам и оплачены. Мистер Мергатройд, так ничего и не поняв, смотрел вслед удаляющимся машинам. Какие они энергичные – эти нынешние аристократы! Но поди догадайся, что им нужно! И он с чувством облегчения повернулся к жене местного викария, которая хотела купить новый чайник для заварки.

Глава 2

О будильниках

– Так, а куда мы их поставим?

Ужин закончился, леди Кут безуспешно пыталась занять гостей. Сэр Освальд неожиданно пришел ей на помощь, предложив сыграть партию в бридж. Правда, “предложил” – не совсем точное слово. После того, как сэр Освальд стал одним из капитанов нашей индустрии, ему было достаточно захотеть чего-либо, и окружающие беспрекословно подчинялись ему, государственному мужу.

Хорошо, что Руперт Бейтмен и сэр Освальд играли в паре против леди Кут и Джералда Уэйда. Сэр Освальд всякое дело умел делать отлично, и игра в бридж не составляла исключение. Ему необходим был достойный: напарник, а Бейтмен не только успешно справлялся с обязанностями секретаря, но был и прекрасным партнером в игре. Оба понимали друг друга с полуслова и ограничивались лишь короткими репликами: “Два без козыря”, “Контра”, “Три пики”. Леди Кут и Джералд Уэйд вовсю любезничали и играли неровно. Молодой человек не упускал случая похвалить свою партнершу, то и дело восхищенно вскрикивая: “Браво! Великолепный ход!” Леди Кут, непривычная к похвалам, теперь окончательно оттаяла. К тому же им обоим шла карта.

Остальным было предложено танцевать под радиоприемник в большом бальном зале, но они всей гурьбой направились в спальню Джералда Уэйда.

Слышались приглушенные смешки и громкое тиканье часов.

– Задвинем их под кровать, – предложил Джимми. – А на какое время мы их поставим? На одно и то же, чтобы разом затрещали, или пусть звонят по очереди?

Разгорелся спор. Одни горячо доказывали, что разбудить такого соню, как Джерри Уэйд, сможет только трезвон всех восьми будильников разом. Другие считали, что пусть они лучше звонят поочередно и подольше. В конце концов остановились на последнем варианте. Начиная с половины седьмого, будильники должны были звонить один за другим.

– Надеюсь, это послужит ему хорошим уроком, – назидательно изрек Билл.

– Пускай, пускай, – закивала Лакомка. Только они начали прятать будильники, за дверью послышался шум.

– Тс-с. – Джимми прижал палец к губам. – Кто-то поднимается по лестнице. Началась паника.

– Не беспокойтесь, – успокоил Джимми. – Это всего лишь Понго.

Мистер Бейтмен, воспользовавшись тем, что была его очередь “сидеть за болвана”, поднялся в свою комнату за носовым платком. Он на минуту задержался у двери Джерри Уэйда и, мгновенно оценив ситуацию, мудро заметил:

– Он сразу услышит их тиканье – как только ляжет в постель.

Заговорщики в растерянности переглянулись.

– Что я вам говорил? – с почтением в голосе вопросил Джимми. – Понго всегда был невероятно сообразительным.

“Невероятно сообразительный” между тем удалился.

– Он прав, – согласился Ронни Деверукс. – Восемь будильников, тикающих одновременно, поднимут дьявольский шум. Даже такой остолоп, как старина Джерри, не сможет не обратить на это внимание. И сразу заподозрит неладное.

– Что-то я сомневаюсь, – заметил Джимми Тесиджер.

– В чем это?

– В том, что он на самом деле такой вот остолоп. Ронни с удивлением уставился на него:

– Мы же все хорошо знаем старину Джерри.

– Вы уверены? – переспросил Джимми. – Иногда мне кажется, что нормальный человек просто не может быть таким остолопом, каким хочет показаться старина Джерри.

Все посмотрели на него с уважением, – Ронни же серьезно заметил:

– Джимми, а мозги-то у тебя на месте.

– Просто второй Понго, – поддержал его Билл.

– Да мне только сейчас пришло это в голову, вот и все, – стал оправдываться Джимми.

– Вы, конечно, классные ребята, но давайте решать, что же делать с будильниками, – напомнила Лакомка.

– Вон Понго возвращается, у него и спросим, – предложил Джимми.

Понго пришлось порядком поднапрячься, прежде чем он нашел выход.

– Дождитесь, когда он уснет, а потом потихонечку поставьте будильники на пол.

– Наш Понго, как всегда, прав, – сказал Джимми. – Придется забрать часы и спуститься вниз, чтобы не вызвать подозрений.

Игра в бридж продолжалась, только теперь в паре с сэром Освальдом была его жена. Он педантично указывал ей на каждую ее ошибку. Леди Кут воспринимала замечания довольно добродушно, не вникая в их суть. И очередной раз, поблагодарив супруга: “Понимаю, дорогой. Так мило, что вы мне все объясняете”, – тут же повторяла ошибку.

Время от времени Джералд Уэйд говорил напарнику:

– Отличный ход, дорогой партнер, просто великолепный.

Билл Эверсли и Ронни Деверукс тем временем тщательно обдумывали план действий.

– Предположим, он уляжется часов в двенадцать. А уснет когда? Через час? – Билл зевнул. – Странно, обычно я заваливаюсь спать не раньше трех, а именно сегодня, когда нужно подождать, я бы все отдал, чтобы, точно какой-нибудь пай-мальчик, лечь прямо сейчас.

Как выяснилось, остальных тоже почему-то одолела сонливость.

– Дорогая Мария, – в голосе сэра Освальда слышалось легкое раздражение, – сколько раз я просил вас быстрее решать, прорезать масть или нет. Вы же выдаете весь расклад.

Леди Кут, конечно, могла бы возразить, что поскольку сэр Освальд “сидит за болвана”, он не имеет права комментировать игру своего партнера. Но она не воспользовалась возможностью уколоть мужа, а, добродушно улыбнувшись, легла пышной грудью на стол и уставилась в карты Джерри Уэйда, сидевшего справа. Ее волнение утихло, поскольку она высмотрела у него на руках даму. Леди Кут пошла с валета, взяла взятку и открыла карты:

– Четыре взятки, и “роббер”. Думаю, мне просто очень повезло – с такими картами взять четыре.

“Повезло, – пробормотал про себя Джерри Уэйд. Он отодвинул стул и направился к тем, кто стоял у камина. – Теперь это так называется! Да за ней нужен глаз да глаз!”

Леди Кут собрала банкноты и серебро.

– Я не так уж хорошо играю, – печально произнесла она с плохо скрытым самодовольством. – Просто мне очень везет.

– Вы никогда не будете хорошо играть в бридж, Мария, – отрезал сэр Освальд.

– Да, дорогой, – согласилась леди Кут. – Знаю, ведь вы мне все время об этом говорите. А я так стараюсь.

– Действительно старается, – вполголоса произнес Джералд Уэйд, – в этом нет никаких сомнений. Да она, того и гляди, положит голову вам на плечо – лишь бы разглядеть ваши карты.

– Знаю, что стараетесь, – резко сказал сэр Освальд. – Просто вы ничего не смыслите в картах.

– Да, дорогой. Вы всегда говорите мне об этом. Простите, Освальд, но вы должны мне еще десять шиллингов.

– Неужели?

–> Конечно, вы были должны мне восемь фунтов и десять шиллингов, а отдали только восемь фунтов.

– О, Господи, прошу прощения.

Леди Кут грустно улыбнулась и взяла еще десять шиллингов. Она очень любила своего мужа, но ни при каких обстоятельствах не позволила бы ему недодать ей десять шиллингов.

Сэр Освальд подошел к столику с напитками и как гостеприимный хозяин стал угощать всех виски с содовой. Только в половине первого гости разошлись по своим спальням.

Ронни Деверуксу, чья комната была рядом с комнатой Джералда Уэйда, было поручено сообщить, когда тот уснет. Без четверти два Ронни тихонько обошел всех. Хихикая и перешептываясь, вся компания, облаченная в халаты и пижамы, собралась у дверей Джералда Уэйда.

– Минут двадцать назад он погасил свет, – хриплым шепотом доложил Ронни. – Я уж думал, что он вообще не собирается спать. Я только что заглядывал к нему – ни звука. Ну так что?

И снова были торжественно извлечены все будильники, но тут возникла очередная проблема.

– Нельзя нам вваливаться толпой – будет слишком шумно, а если по одному, то мы и до утра не управимся. Пусть войдет кто-нибудь один, а остальные передадут ему часы через дверь.

И опять начались дебаты по поводу того, кому поручить это ответственное дело. Девушки не подходили, так как могли захихикать. Рослого Билла Зверели забраковали из-за веса и тяжелой походки, хотя сам он вовсе не считал себя таким уж увальнем. Джимми Тесиджер и Ронни Деверукс – еще куда ни шло. Однако в конце концов остановились на кандидатуре Руперта Бейтмена.

– Да, он тот, кто нам нужен, – не мог не признать Джимми. – У него неслышный шаг, совсем как у кошки, и еще – если Джерри вдруг проснется, он запросто что-нибудь наплетет ему, чтобы тот ничего не заподозрил.

– Что-нибудь классное, – глубокомысленно заметила Лакомка.

– Вот именно, – поддержал ее Джимми. Понго проделал все ловко и быстро. Бесшумно открыв дверь спальни, он исчез в темноте с двумя самыми большими будильниками, через пару минут вернулся, взял еще два, исчез – и так далее. Наконец он вышел. Приложив ухо к двери, друзья прислушались. Равное дыхание Джералда Уэйда заглушалось назойливо-нетерпеливым тиканьем восьми будильников мистера Мергатройда.

Глава 3

Неудавшаяся шутка

– Двенадцать часов, – упавшим голосом объявила Лакомка.

Шутка не удалась, хотя будильники сработали безукоризненно. Они зазвонили с такой силой, с таким усердием, что Ронни Деверукс буквально вылетел из постели, решив, что грянул Судный день. Если такой звон стоял в соседней комнате, то что же творилось там, где они стояли? Ронни выскочил в коридор и приложил ухо к двери.

Он ждал, когда Джерри разразится проклятьями, но ничего не услышал, то есть не услышал того, что ожидал. Будильники, как им и полагалось, нагло и громко тикали, да тут еще очередной из них затрезвонил, да так резко, так оглушительно, что и мертвый услышал бы. В общем, не было никаких сомнений в том, что будильники не подвели, и мистер Мергатройд мог ими гордиться. Но Джералд Уэйд, однако, оказался крепким орешком.

Компания приуныла.

– Нет, хороший человек так не поступает, – пробурчал Джимми Тесиджер.

– А может, он решил, что это телефон, повернулся на другой бок и снова заснул, – предположила Элен (или Нэнси).

– Это ненормально, – нахмурился Руперт Бейтмен. – Думаю, ему следует обратиться к врачу.

– Что-нибудь с барабанными перепонками, – предположил Билл.

– А мне кажется, он попросту нас разыгрывает, – сказала Лакомка. – Уверена, что будильники его разбудили, просто он решил отомстить нам, притворившись, что ничего не слышит.

Все посмотрели на нее с уважением и восхищением.

– А что, в этом что-то есть, – поддакнул Билл.

– Он же классный парень, – заключила Лакомка. – Вот увидите, сегодня он спустится к завтраку еще позднее, нарочно, чтобы нас проучить.

Поскольку часы уже показывали начало первого, все сошлись на том, что Лакомка права. Сомневался только Ронни Деверукс:

– Вы забыли, я же стоял под дверью, когда звонил первый будильник. Что бы там ни решил старина Джерри, на первый звонок он наверняка должен был как-то отреагировать. Понго, куда ты их поставил?

– На маленький столик, у изголовья кровати, – ответил мистер Бейтмен.

– Весьма мудро, Понго, – сказал Ронни. – А теперь ответь, – он повернулся к Биллу, – что бы ты сказал, если бы у тебя под ухом в половине седьмого утра начал трезвонить будильник?

– О, Господи! – воскликнул Билл. – Что бы я сказал! Да послал бы его в… – И он прикусил язык.

– Вот именно, – согласился Ронни. – И я бы тоже – и примерно туда же – впрочем, как и любой из нас. Как говорится, естественная реакция нормального человека. Но этого не случилось. Поэтому я считаю, что Понго, как всегда, прав – у Джерри что-то с барабанными перепонками.