Глава 1

Кто рано встает…

Джимми Тесиджер, молодой человек весьма приятной наружности, вприпрыжку сбежал по парадной лестнице замка Чимниз. Он так торопился, что налетел на дворецкого Тредуелла, который величаво шествовал через холл с очередной порцией горячего кофе. Все обошлось только благодаря невероятному хладнокровию и ловкости дворецкого.

– Простите. Неужели я последний, Тредуелл?

– Нет, сэр, мистер Уэйд еще не спускался.

– Отлично, – обрадовался Джимми и вошел в столовую. В комнате, кроме хозяйки, никого не было. Под ее укоризненным взглядом Джимми почувствовал беспокойство. Такое же ощущение он испытывал в рыбном магазине, при виде неподвижных глаз мертвой трески, разложенной на прилавке. Но, черт побери, почему эта дама так на него смотрит? Здесь, за городом, на отдыхе просто нелепо требовать от человека, чтобы он являлся к завтраку ровно в девять тридцать. Ну да, уже четверть двенадцатого, это, пожалуй, чересчур.., и все же…

– Боюсь, я немного опоздал, леди Кут?

– Ничего страшного, – меланхолично отозвалась хозяйка. Вообще-то ее порядком раздражали эти регулярные опоздания. В первые десять лет их супружеской жизни сэр Освальд Кут (тогда еще просто мистер Кут) устраивал самый настоящий скандал каждый раз, когда завтрак подавали хоть на полминуты позже восьми. Леди Кут была так вымуштрована, что считала неточность самым тяжким из всех смертных грехов. Привычка – вторая натура. К тому же она была женщиной серьезной и даже не представляла, как из этих молодых людей, постоянно опаздывающих к завтраку, может, получиться что-нибудь стоящее. Ибо, как часто повторял репортерам сэр Освальд, “Своими успехами я всецело обязан привычке рано вставать, бережливости и размеренной жизни”.

Леди Кут была высокая, красивая женщина, трагического склада, с большими темными печальными глазами и низким грудным голосом. Она могла бы позировать для картины “Рахиль, оплакивающая своих детей”; или сыграть в мелодраме – так и виделось, как она бредет сквозь пургу, измученная издевательствами негодяя мужа.

Казалось, ее гнетет какая-то роковая тайна. На самом же деле в жизни леди Кут не было ничего загадочного, если не считать таковым головокружительную карьеру ее мужа. Прелестной, жизнерадостной девушкой она влюбилась в Освальда Кута, честолюбивого юношу из магазина велосипедов, что был рядом со скобяной лавкой ее отца. Они зажили очень счастливо сначала в двух комнатах, потом в крошечном домике, затем в доме побольше. Постепенно дома становились просторнее, но при этом непременно располагались неподалеку от заводов Кута. И только теперь наконец сэр Освальд достиг такого положения, что мог удалиться подальше от своих заводов и даже снять самый большой и самый великолепный замок в Англии. Чимниз – место историческое. Арендовав замок на два года у маркиза Кейтерэма, сэр Освальд почувствовал, что теперь-то его честолюбие полностью удовлетворено.

Леди Кут не разделяла восторгов своего мужа, ей всегда было очень одиноко. В первые годы замужества единственным ее развлечением были разговоры с горничной, да и потом, когда вместо одной служанки стало три, она общалась исключительно с прислугой. Теперь у нее была куча горничных, и дворецкий, благообразный, как архиепископ, и несколько вышколенных лакеев, и с десяток увиливающих от работы судомоек и кухарок, и заморский шеф-повар с “характером”, и, наконец, экономка внушительных размеров, кряхтевшая при ходьбе. Однако леди Кут чувствовала себя так, как будто ее забросили на необитаемый остров.

Она тяжело вздохнула и выплыла из комнаты через открытую застекленную дверь, к большому облегчению Джимми Тесиджера, который наконец-то мог навалиться на почки и бекон.

А леди Кут с трагическим видом постояла еще несколько минут на террасе, собираясь с духом, чтобы заговорить с главным садовником, Макдональдом. Тот тем временем, как истинный диктатор, обозревал свои владения. Макдональд был главным из главных, настоящим королем среди садовников. Он знал – его обязанность управлять подданными, и он умел держать их в руках.

Леди Кут робко приблизилась к правителю:

– Доброе утро, Макдональд.

– Доброе утро, миледи.

Он говорил именно так, как подобает разговаривать главным садовникам – мрачно, но с достоинством, точно император на похоронах.

– Скажите, можем ли мы сегодня собрать немного винограда к десерту?

– Он еще не созрел, – вежливо, но твердо ответил Макдональд.

Набравшись храбрости, леди Кут возразила:

– Но я вчера была в теплице и попробовала несколько ягодок – очень вкусные.

Макдональд так посмотрел на нее, что она покраснела, как будто позволила себе непростительную вольность. Очевидно, маркиза Кейтерэм никогда бы настолько не нарушила приличий, чтобы собственноручно рвать виноград в одной из своих теплиц.

– Если вы прикажете, миледи, одна гроздь будет срезана для вас, – строго промолвил Макдональд.

– Спасибо, не стоит, – поспешила отказаться леди Кут. – Как-нибудь в другой раз.

– Виноград еще не созрел.

– Наверно, – пробормотала леди Кут. – Наверно, лучше пока его не трогать.

Макдональд великолепно держал паузу, а леди Кут опять пришлось собраться с духом:

– Я хотела поговорить с вами о лужайке за розарием. Нельзя ли ее использовать для игры в гольф? Сэр Освальд очень любит эту игру.

“Почему бы и нет?” – думала при этом леди Кут. Она хорошо знала историю Англии. Разве сэр Френсис Дрейк[1] и его рыцари не играли в гольф в то время, когда дозорные обнаружили приближавшуюся Армаду[2]? Безусловно, это вполне приличествующее джентльмену занятие, против которого Макдональду нечего возразить. Но она не учла, что имеет дело с главным садовником, а особе, облаченной подобным званием, просто не пристало проявлять сговорчивость с кем бы то ни было.

– Совсем не уверен, что эту лужайку можно использовать подобным образом, – уклончиво ответил Макдональд.

Казалось, он лишь выразил некоторое сомнение, но на самом деле садовый диктатор добивался, чтобы леди Кут сама отказалась от этой затеи.

– А если ее как следует почистить, подрезать траву и.., в общем, сделать все, что полагается? – с надеждой в голосе продолжала леди Кут.

– Это можно, – медленно заговорил Макдональд, – но тогда придется снять Уильяма с нижнего бордюра.

– А-а, – неуверенно протянула леди Кут, решительно не понимая, что он имеет в виду.

Загадочный “нижний бордюр”[3] наводил ее разве что на мысль о воинственных шотландских песнях. Понятно было одно: для Макдональда этот таинственный бордюр служил неопровержимым доводом в их споре.

– А это было бы очень некстати, – продолжил Макдональд.

– Конечно, конечно, – тут же согласилась леди Кут, удивляясь собственной покладистости. Макдональд еще строже посмотрел на нее.

– Но коли миледи прикажет… – Садовник умолк, но явственная угроза в его голосе заставила леди Кут тут же капитулировать:

– Нет-нет, пусть уж Уильям продолжает работать над нижним бордюром.

– Вот и я так думаю, миледи.

– Да-да, конечно.

– Я знал, что вы со мной согласитесь, миледи, – добавил, преисполненный чувством превосходства, Макдональд.

– Конечно, – покорно повторила леди Кут. Макдональд дотронулся рукой до края шляпы и удалился. Посмотрев ему вслед, леди Кут печально вздохнула. Тут к ней подошел Джимми Тесиджер, расправившийся с почками и беконом. Он тоже вздохнул, но скорее весело.

– Великолепное утро, не правда ли? – заметил он.

– Что? – рассеянно переспросила леди Кут. – Да, наверно. Я не заметила.

– А где остальные? Катаются на лодках?

– Скорее всего. Я как-то не обратила внимания. Леди Кут повернулась и быстро вошла в дом. В столовой Тредуелл как раз проверял, есть ли в кофейнике кофе.

– Боже, а где же мистер.., мистер…

– Уэйд, миледи?

– Да, мистер Уэйд. Он что, до сих пор не спускался к завтраку?

– Нет, миледи.

– Но ведь уже очень поздно.

– Да, миледи.

– Но он же должен когда-нибудь спуститься, правда, Тредуелл?

– Безусловно, миледи. Вчера, например, он сел завтракать в половине двенадцатого.

Леди Кут посмотрела на часы, они показывали без двадцати двенадцать.

– Как вам, Тредуелл, должно быть, тяжело, – посочувствовала она. – Надо успеть все убрать, и почти сразу снова накрывать – в час обед.

– Я привык к причудам молодых джентльменов, миледи.

Сказано это было с очень тонким намеком: дескать, откуда леди Кут может знать привычки настоящих джентльменов. И с укором. Должно быть, так кардинал осуждает мусульманина или язычника, который по неведению нарушил одну из христианских заповедей. И уже второй раз за это утро леди Кут покраснела.

Тут их очень кстати прервали. Дверь отворилась, и в нее просунулась голова серьезного молодого человека в очках:

– Вы здесь, леди Кут? Вас спрашивает сэр Освальд.

– Сейчас иду, мистер Бейтмен. – Леди Кут поспешно вышла.

Руперт Бейтмен, личный секретарь сэра Освальда, тоже удалился, но в противоположную сторону, через застекленную дверь, у которой, добродушно улыбаясь, все еще стоял Джимми Тесиджер.

– Привет, Понго, – поздоровался Джимми. – Надо бы пойти развлечь наших девиц. Ты со мной?

Бейтмен отрицательно покачал головой и поспешил скрыться в библиотеке. Джимми ухмыльнулся вслед его удаляющейся спине. Когда они вместе учились в школе, Бейтмена, серьезного очкарика, Бог весть почему, прозвали Понго. По мнению Джимми, Понго остался такой же дубиной, каким был в годы их детства. Заповеди вроде “Жизнь не греза. Жизнь есть подвиг” были написаны Лонгфелло[4] как будто специально для него.

Джимми зевнул и медленно побрел к озеру. Девушки были здесь. Девушки как девушки – с короткой стрижкой, две темненькие, третья – светловолосая. Одну, которая больше всех хихикала, звали, кажется, Элен, другую – Нэнси, а третью все почему-то называли “Лакомкой”. Здесь же находились друзья – Билл Эверсли и Ронни Деверукс, которые “служили” в Министерстве иностранных дел, но, по сути, скорее лишь числились там.

– Привет, – сказала Нэнси (а может, это была Элен). – Вот и Джимми. А где же… Ну, как его?

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Джерри Уэйд еще не вставал, – удивился Билл Эверсли. – Пора с ним что-то делать.

– Если так будет продолжаться, – заметил Ронни Деверукс, – то в один прекрасный день он проспит не только завтрак, но и обед, а то и вечерний чай…

– Как ему не стыдно, – сказала Лакомка. – Так огорчать леди Кут. Бедняжка все больше становится похожа на курицу, которая никак не может снести яйцо. Нет, это просто ужасно.

– Давайте вытащим его из постели, – предложил Билл. – Пошли, Джимми.

– Нет-нет, надо придумать что-нибудь классное, – потребовала Лакомка.

Слово “классный” ей очень нравилось, и она повторяла его к месту и не к месту.

– Поскольку у меня мозги совсем не классные, – ответил ей Джимми, – я ничего классного придумать не в состоянии.

– Давайте подумаем, как поднять его завтра в семь утра, – нерешительно предложил Ронни. – Все домочадцы будут потрясены. Тредуелл потеряет накладные бакенбарды и выронит чайник, у леди Кут начнется истерический припадок, потом она потеряет сознание и рухнет в объятия Билла. После чего завидная карьера ему обеспечена! Сэр Освальд скажет: “Ха!”, и акции на сталь в мгновение ока поднимутся на один и пять восьмых пункта. Ну а Понго от избытка эмоций хряснет об пол свои очки, да еще раздавит их каблуком.

– Вы не знаете Джерри, – усмехнулся Джимми. – Могу поклясться, что тут не поможет даже ушат холодной воды – он перевернется на другой бок и захрапит дальше.

– Мы должны придумать что-нибудь более классное, чем холодная вода, – не отступала Лакомка.

– И что же? – тупо поинтересовался Ронни. Все молчали.

– Неужели ничего не придумаем? Не может такого быть! – сказал Билл. – Ну, кто самый изобретательный?

– Понго, – тут же ответил Джимми. – А вот и он, всегда торопится, занятый человек, сразу видно. Он просто создан для того, чтобы думать. Таков его тяжкий жребий. С детских лет мучается. Давайте позовем его.

Мистер Бейтмен терпеливо выслушал их бессвязный рассказ и, не теряя драгоценного для него времени, с ходу предложил:

– Будильник. Я всегда им пользуюсь, если боюсь проспать. Ведь утренний чай приносят так тихо, что можно и не услышать.

И поспешил дальше.

– Будильник. – Ронни покачал головой. – Одним будильником здесь не обойдешься. Чтобы разбудить Джерри Уэйда, понадобится целая дюжина.

– А почему бы и нет? – оживился Билл. – Отличная идея. Давайте съездим в магазин, и пусть каждый купит по будильнику.

Вволю насмеявшись, начали обсуждать план действий. Билл и Ронни побежали к машинам, а Джимми было поручено выяснить обстановку. Он быстро вернулся.

– Он в столовой. Наверстывает упущенное, лопает тосты с мармеладом. Надо как-то помешать ему увязаться за нами.

Решили посвятить во все хозяйку дома, чтобы она заняла Джерри разговором. Джимми, Нэнси и Элен объяснили леди Кут, что от нее требуется. Однако азарт молодых гостей смутил и напугал ее.

– Розыгрыш? Но вы, мои дорогие, постараетесь не ломать мебель, не бить посуду и не лить на пол воду? Вы же знаете, через неделю мы должны освободить этот дом, и мне бы не хотелось, чтобы его владелец, лорд Кейтерэм, подумал…

Тут в разговор вмешался Билл, только что вернувшийся из гаража:

– Все будет в порядке, леди Кут. Бандл[5] Брент, дочь лорда Кейтерэма, моя давняя приятельница. Можете мне поверить, она ни к чему не станет придираться, правда-правда! Да мы и не собираемся ничего такого делать. Совершенно безобидная шутка.

– Классная шутка, – добавила девушка по прозвищу Лакомка.

Как только Джерри Уэйд вышел из столовой, леди Кут с грустным видом последовала за ним на террасу. У Джерри было такое милое, ангельское лицо, что даже Джимми, казалось бы, сама святая невинность, выглядел бы рядом с ним сущим пройдохой.

– Доброе утро, леди Кут, – приветствовал ее Джерри Уэйд. – А где все?

– Отправились в магазин.

– Зачем?

– Затевают какую-то шутку, – ответила леди Кут очень безразличным тоном.

– Шутка? В такую рань?

– Да уж не так и рано. – В голосе леди Кут прозвучал явный намек.

– Я, кажется, немного припозднился, – с очаровательной непосредственностью посетовал мистер Уэйд. – Просто напасть какая-то: где бы я ни гостил, вечно опаздываю к завтраку, правда странно?

– Да, действительно очень странно.

– Ума не приложу, как это у меня так получается, – недоумевающим голосом продолжал мистер Уэйд.

– А почему бы вам просто не вставать пораньше?

– Вы думаете? – Эта мысль явно не приходила ему в голову.

А леди Кут настойчиво гнула свое:

– Сэр Освальд совершенно справедливо говорит:

“Пунктуальность – залог будущих успехов”. Это он о вас, о молодых.

– О, я согласен, – ответил мистер Уэйд. – В городе, на службе, хочешь не хочешь, а будешь пунктуальным. Ведь ровно в одиннадцать я обязан быть в чудном нашем министерстве. Не думайте, что я безнадежный лентяй, леди Кут… Какие чудные цветы, те, у нижнего бордюра. Не могу вспомнить их название, но у нас дома есть точно такие же, знаете, эти, розовато-лиловые с пупырышками… Моя сестра тоже страшно увлечена садом.

Леди Кут сразу забыла про все обиды и переключилась на тонкости садоводства.

– А что у вас за садовники?

– У нас всего один. Так, старый недотепа. Знает не так уж много, но хотя бы не перечит, делает все, что ему скажут. А это не так уж и плохо.

Леди Кут с горячностью его поддержала, в ее голосе было столько чувства и выразительности, что она вполне могла бы соперничать с хорошей драматической актрисой, и они долго еще обсуждали эту животрепещущую для нее тему.

Тем временем начатое предприятие шло полным ходом. Молодые люди энергично атаковали Торговый центр “Маркет Бэйсинга”, немало озадачив его владельца внезапным спросом на будильники.

– Жаль, что с нами нет Бандл, – пробормотал Билл. – Разве ты с ней не знаком, Джимми? Она бы тебе понравилась. Потрясающая девчонка, вот с кем не соскучишься. Кстати, у нее-то мозги что надо. А ты ее знаешь, Ронни?

Ронни покачал головой.

– Как, и ты не знаешь Бандл? Да вы что, с Луны свалились? Ее все знают.

– Было бы классно, Билл, – перебила его Лакомка, – если бы ты перестал распространяться о своей подружке и занялся делом.

Мистер Мергатройд, владелец магазина, был сама любезность:

– Если позволите дать вам совет, леди и джентльмены, то не берите те – за семь фунтов одиннадцать пенсов. Это неплохие часы, ничего дурного сказать о них не могу, но все-таки настоятельно рекомендую вон те – за десять фунтов шесть пенсов. Поверьте, они стоят этих денег, очень надежные… Мне бы не хотелось, чтобы вы потом говорили…

Излияния мистера Мергатройда могли длиться долго, надо было срочно перекрыть их, как перекрывают водопроводный кран.

– Нам вовсе не нужны надежные часы, – сказала Нэнси.

– Они должны работать всего один день, – сказала Элен.

– Нам не нужны классные часы, – добавила Лакомка. – Главное – чтобы погромче звонили.

– Нам нужны… – начал было Билл, но тут Джимми, у которого были явные инженерные наклонности, принялся заводить будильники. Минут пять в магазине стоял ужасающий трезвон.

В конце концов отобрали шесть самых громких.

– Вот что я вам скажу, – объявил Ронни, – куплю-ка я еще один для Понго. Ведь это его идейка – насчет будильников. Пусть и он будет, так сказать, “задействован” в этом мероприятии.

– Правильно, – согласился Билл. – А я куплю еще и для леди Кут. Чем больше, тем веселее. Она ведь тоже нам помогает – отвлекает Джерри.

И действительно, в это время леди Кут с большим воодушевлением рассказывала Джерри длинную историю о том, как Макдональд вырастил замечательное персиковое дерево, которое даже было удостоено какой-то премии.

Наконец будильники были распиханы по коробочкам и оплачены. Мистер Мергатройд, так ничего и не поняв, смотрел вслед удаляющимся машинам. Какие они энергичные – эти нынешние аристократы! Но поди догадайся, что им нужно! И он с чувством облегчения повернулся к жене местного викария, которая хотела купить новый чайник для заварки.

Глава 2

О будильниках

– Так, а куда мы их поставим?

Ужин закончился, леди Кут безуспешно пыталась занять гостей. Сэр Освальд неожиданно пришел ей на помощь, предложив сыграть партию в бридж. Правда, “предложил” – не совсем точное слово. После того, как сэр Освальд стал одним из капитанов нашей индустрии, ему было достаточно захотеть чего-либо, и окружающие беспрекословно подчинялись ему, государственному мужу.

Хорошо, что Руперт Бейтмен и сэр Освальд играли в паре против леди Кут и Джералда Уэйда. Сэр Освальд всякое дело умел делать отлично, и игра в бридж не составляла исключение. Ему необходим был достойный: напарник, а Бейтмен не только успешно справлялся с обязанностями секретаря, но был и прекрасным партнером в игре. Оба понимали друг друга с полуслова и ограничивались лишь короткими репликами: “Два без козыря”, “Контра”, “Три пики”. Леди Кут и Джералд Уэйд вовсю любезничали и играли неровно. Молодой человек не упускал случая похвалить свою партнершу, то и дело восхищенно вскрикивая: “Браво! Великолепный ход!” Леди Кут, непривычная к похвалам, теперь окончательно оттаяла. К тому же им обоим шла карта.

Остальным было предложено танцевать под радиоприемник в большом бальном зале, но они всей гурьбой направились в спальню Джералда Уэйда.

Слышались приглушенные смешки и громкое тиканье часов.

– Задвинем их под кровать, – предложил Джимми. – А на какое время мы их поставим? На одно и то же, чтобы разом затрещали, или пусть звонят по очереди?

Разгорелся спор. Одни горячо доказывали, что разбудить такого соню, как Джерри Уэйд, сможет только трезвон всех восьми будильников разом. Другие считали, что пусть они лучше звонят поочередно и подольше. В конце концов остановились на последнем варианте. Начиная с половины седьмого, будильники должны были звонить один за другим.

– Надеюсь, это послужит ему хорошим уроком, – назидательно изрек Билл.

– Пускай, пускай, – закивала Лакомка. Только они начали прятать будильники, за дверью послышался шум.

– Тс-с. – Джимми прижал палец к губам. – Кто-то поднимается по лестнице. Началась паника.

– Не беспокойтесь, – успокоил Джимми. – Это всего лишь Понго.

Мистер Бейтмен, воспользовавшись тем, что была его очередь “сидеть за болвана”, поднялся в свою комнату за носовым платком. Он на минуту задержался у двери Джерри Уэйда и, мгновенно оценив ситуацию, мудро заметил:

– Он сразу услышит их тиканье – как только ляжет в постель.

Заговорщики в растерянности переглянулись.

– Что я вам говорил? – с почтением в голосе вопросил Джимми. – Понго всегда был невероятно сообразительным.

“Невероятно сообразительный” между тем удалился.

– Он прав, – согласился Ронни Деверукс. – Восемь будильников, тикающих одновременно, поднимут дьявольский шум. Даже такой остолоп, как старина Джерри, не сможет не обратить на это внимание. И сразу заподозрит неладное.

– Что-то я сомневаюсь, – заметил Джимми Тесиджер.

– В чем это?

– В том, что он на самом деле такой вот остолоп. Ронни с удивлением уставился на него:

– Мы же все хорошо знаем старину Джерри.

– Вы уверены? – переспросил Джимми. – Иногда мне кажется, что нормальный человек просто не может быть таким остолопом, каким хочет показаться старина Джерри.

Все посмотрели на него с уважением, – Ронни же серьезно заметил:

– Джимми, а мозги-то у тебя на месте.

– Просто второй Понго, – поддержал его Билл.

– Да мне только сейчас пришло это в голову, вот и все, – стал оправдываться Джимми.

– Вы, конечно, классные ребята, но давайте решать, что же делать с будильниками, – напомнила Лакомка.

– Вон Понго возвращается, у него и спросим, – предложил Джимми.

Понго пришлось порядком поднапрячься, прежде чем он нашел выход.

– Дождитесь, когда он уснет, а потом потихонечку поставьте будильники на пол.

– Наш Понго, как всегда, прав, – сказал Джимми. – Придется забрать часы и спуститься вниз, чтобы не вызвать подозрений.

Игра в бридж продолжалась, только теперь в паре с сэром Освальдом была его жена. Он педантично указывал ей на каждую ее ошибку. Леди Кут воспринимала замечания довольно добродушно, не вникая в их суть. И очередной раз, поблагодарив супруга: “Понимаю, дорогой. Так мило, что вы мне все объясняете”, – тут же повторяла ошибку.

Время от времени Джералд Уэйд говорил напарнику:

– Отличный ход, дорогой партнер, просто великолепный.

Билл Эверсли и Ронни Деверукс тем временем тщательно обдумывали план действий.

– Предположим, он уляжется часов в двенадцать. А уснет когда? Через час? – Билл зевнул. – Странно, обычно я заваливаюсь спать не раньше трех, а именно сегодня, когда нужно подождать, я бы все отдал, чтобы, точно какой-нибудь пай-мальчик, лечь прямо сейчас.

Как выяснилось, остальных тоже почему-то одолела сонливость.

– Дорогая Мария, – в голосе сэра Освальда слышалось легкое раздражение, – сколько раз я просил вас быстрее решать, прорезать масть или нет. Вы же выдаете весь расклад.

Леди Кут, конечно, могла бы возразить, что поскольку сэр Освальд “сидит за болвана”, он не имеет права комментировать игру своего партнера. Но она не воспользовалась возможностью уколоть мужа, а, добродушно улыбнувшись, легла пышной грудью на стол и уставилась в карты Джерри Уэйда, сидевшего справа. Ее волнение утихло, поскольку она высмотрела у него на руках даму. Леди Кут пошла с валета, взяла взятку и открыла карты:

– Четыре взятки, и “роббер”. Думаю, мне просто очень повезло – с такими картами взять четыре.

“Повезло, – пробормотал про себя Джерри Уэйд. Он отодвинул стул и направился к тем, кто стоял у камина. – Теперь это так называется! Да за ней нужен глаз да глаз!”

Леди Кут собрала банкноты и серебро.

– Я не так уж хорошо играю, – печально произнесла она с плохо скрытым самодовольством. – Просто мне очень везет.

– Вы никогда не будете хорошо играть в бридж, Мария, – отрезал сэр Освальд.

– Да, дорогой, – согласилась леди Кут. – Знаю, ведь вы мне все время об этом говорите. А я так стараюсь.

– Действительно старается, – вполголоса произнес Джералд Уэйд, – в этом нет никаких сомнений. Да она, того и гляди, положит голову вам на плечо – лишь бы разглядеть ваши карты.

– Знаю, что стараетесь, – резко сказал сэр Освальд. – Просто вы ничего не смыслите в картах.

– Да, дорогой. Вы всегда говорите мне об этом. Простите, Освальд, но вы должны мне еще десять шиллингов.

– Неужели?

–> Конечно, вы были должны мне восемь фунтов и десять шиллингов, а отдали только восемь фунтов.

– О, Господи, прошу прощения.

Леди Кут грустно улыбнулась и взяла еще десять шиллингов. Она очень любила своего мужа, но ни при каких обстоятельствах не позволила бы ему недодать ей десять шиллингов.

Сэр Освальд подошел к столику с напитками и как гостеприимный хозяин стал угощать всех виски с содовой. Только в половине первого гости разошлись по своим спальням.

Ронни Деверуксу, чья комната была рядом с комнатой Джералда Уэйда, было поручено сообщить, когда тот уснет. Без четверти два Ронни тихонько обошел всех. Хихикая и перешептываясь, вся компания, облаченная в халаты и пижамы, собралась у дверей Джералда Уэйда.

– Минут двадцать назад он погасил свет, – хриплым шепотом доложил Ронни. – Я уж думал, что он вообще не собирается спать. Я только что заглядывал к нему – ни звука. Ну так что?

И снова были торжественно извлечены все будильники, но тут возникла очередная проблема.

– Нельзя нам вваливаться толпой – будет слишком шумно, а если по одному, то мы и до утра не управимся. Пусть войдет кто-нибудь один, а остальные передадут ему часы через дверь.

И опять начались дебаты по поводу того, кому поручить это ответственное дело. Девушки не подходили, так как могли захихикать. Рослого Билла Зверели забраковали из-за веса и тяжелой походки, хотя сам он вовсе не считал себя таким уж увальнем. Джимми Тесиджер и Ронни Деверукс – еще куда ни шло. Однако в конце концов остановились на кандидатуре Руперта Бейтмена.

– Да, он тот, кто нам нужен, – не мог не признать Джимми. – У него неслышный шаг, совсем как у кошки, и еще – если Джерри вдруг проснется, он запросто что-нибудь наплетет ему, чтобы тот ничего не заподозрил.

– Что-нибудь классное, – глубокомысленно заметила Лакомка.

– Вот именно, – поддержал ее Джимми. Понго проделал все ловко и быстро. Бесшумно открыв дверь спальни, он исчез в темноте с двумя самыми большими будильниками, через пару минут вернулся, взял еще два, исчез – и так далее. Наконец он вышел. Приложив ухо к двери, друзья прислушались. Равное дыхание Джералда Уэйда заглушалось назойливо-нетерпеливым тиканьем восьми будильников мистера Мергатройда.

Глава 3

Неудавшаяся шутка

– Двенадцать часов, – упавшим голосом объявила Лакомка.

Шутка не удалась, хотя будильники сработали безукоризненно. Они зазвонили с такой силой, с таким усердием, что Ронни Деверукс буквально вылетел из постели, решив, что грянул Судный день. Если такой звон стоял в соседней комнате, то что же творилось там, где они стояли? Ронни выскочил в коридор и приложил ухо к двери.

Он ждал, когда Джерри разразится проклятьями, но ничего не услышал, то есть не услышал того, что ожидал. Будильники, как им и полагалось, нагло и громко тикали, да тут еще очередной из них затрезвонил, да так резко, так оглушительно, что и мертвый услышал бы. В общем, не было никаких сомнений в том, что будильники не подвели, и мистер Мергатройд мог ими гордиться. Но Джералд Уэйд, однако, оказался крепким орешком.

Компания приуныла.

– Нет, хороший человек так не поступает, – пробурчал Джимми Тесиджер.

– А может, он решил, что это телефон, повернулся на другой бок и снова заснул, – предположила Элен (или Нэнси).

– Это ненормально, – нахмурился Руперт Бейтмен. – Думаю, ему следует обратиться к врачу.

– Что-нибудь с барабанными перепонками, – предположил Билл.

– А мне кажется, он попросту нас разыгрывает, – сказала Лакомка. – Уверена, что будильники его разбудили, просто он решил отомстить нам, притворившись, что ничего не слышит.

Все посмотрели на нее с уважением и восхищением.

– А что, в этом что-то есть, – поддакнул Билл.

– Он же классный парень, – заключила Лакомка. – Вот увидите, сегодня он спустится к завтраку еще позднее, нарочно, чтобы нас проучить.

Поскольку часы уже показывали начало первого, все сошлись на том, что Лакомка права. Сомневался только Ронни Деверукс:

– Вы забыли, я же стоял под дверью, когда звонил первый будильник. Что бы там ни решил старина Джерри, на первый звонок он наверняка должен был как-то отреагировать. Понго, куда ты их поставил?

– На маленький столик, у изголовья кровати, – ответил мистер Бейтмен.

– Весьма мудро, Понго, – сказал Ронни. – А теперь ответь, – он повернулся к Биллу, – что бы ты сказал, если бы у тебя под ухом в половине седьмого утра начал трезвонить будильник?

– О, Господи! – воскликнул Билл. – Что бы я сказал! Да послал бы его в… – И он прикусил язык.

– Вот именно, – согласился Ронни. – И я бы тоже – и примерно туда же – впрочем, как и любой из нас. Как говорится, естественная реакция нормального человека. Но этого не случилось. Поэтому я считаю, что Понго, как всегда, прав – у Джерри что-то с барабанными перепонками.

– Уже двадцать минут первого, – с грустью констатировала одна из девушек.

– Это переходит все границы, – медленно заговорил Джимми. – Шутки шутками, но нельзя же так. Надо подумать и о наших хозяевах.

Билл с удивлением посмотрел на него:

– Ты это о чем?

– Что ни говори, а это уже не похоже на старину Джерри.

Оказалось, подыскать слова не так легко, да Джимми и не собирался сказать ничего такого, но тем не менее… Он заметил, что Ронни внимательно смотрит на него, почему-то вдруг насторожившись.

В этот момент в комнату вошел Тредуелл и нерешительно оглянулся.

– Я ищу мистера Бейтмена, – извиняющимся тоном сказал он.

– Он только что отправился на террасу, – ответил Ронни. – А я не могу быть вам полезен?

Тредуелл многозначительно посмотрел на Ронни, потом на Джимми Тесиджера и снова на Ронни. Следуя этому молчаливому приглашению, молодые люди вышли из комнаты вслед за дворецким. Тредуелл плотно прикрыл за собой дверь.

– Что случилось? – спросил Ронни.

– Мистер Уэйд все не спускался к завтраку, сэр, и я взял на себя смелость послать Уильяма в его комнату.

– Ну и…

– Уильям только что прибежал оттуда в страшном волнении, сэр. – Тредуелл выразительно помолчал. – Боюсь, сэр, бедный молодой джентльмен умер во сне.

Джимми и Ронни уставились на него.

– Что еще за чушь? – наконец воскликнул Ронни. – Это.., этого не может быть! Джерри… Да я… сейчас же пойду посмотрю сам. Этот идиот Уильям наверняка что-то напутал.

Тредуелл вытянул вперед руку, словно желая его остановить, и Джимми с ужасающей ясностью понял, что дворецкий уже сам во всем убедился.

– Нет, сэр, Уильям не ошибся. Я послал за доктором Картрайтом, а пока взял на себя смелость запереть дверь. Надо сообщить сэру Освальду о случившемся. А теперь я должен найти мистера Бейтмена. – И Тредуелл поспешно удалился.

Ронни стоял совершенно ошеломленный.

– Джерри, Джерри, – с отчаяньем повторял он. Джимми взял его за руку, вывел через боковую дверь на пустую террасу и усадил в кресло.

– Держись, старина, сейчас все пройдет, – попытался успокоить приятеля Джимми, глядя на него с некоторым удивлением: оказывается, Ронни и Джерри были так близки… – Бедняга Джерри, – задумчиво проговорил он. – Хороший был парень.

Ронни кивнул.

– Вся эта история с будильниками выглядит теперь просто отвратительно, – продолжал Джимми. – Правда, странно, как часто иногда фарс оборачивается трагедией?

Он что-то продолжал говорить, видимо желая дать возможность Ронни немного оправиться. Тот сидел не двигаясь.

– Скорее бы доктор пришел. Хоть узнаем…

– Что узнаем?

– Отчего он.., умер. Джимми прикусил губу:

– Что-то с сердцем?

Ронни издал странный звук, напоминающий смешок.

– Послушай, Ронни…

– Ну, что еще?

Джимми почувствовал, что ему трудно говорить.

– Ты ведь не думаешь.., я имею в виду, тебе не приходит в голову, что.., ну, что его.., сильно ударили.., или.., еще что-нибудь в этом роде? Вряд ли Тредуелл просто так, без причины запер бы дверь.

Джимми надеялся, что Ронни хоть что-то ему ответит, но тот отрешенно молчал. Покачав головой, Джимми тоже замолчал. Теперь оставалось только терпеливо ждать. Тредуелл вывел их из оцепенения:

– Если вы не возражаете, доктор хотел бы поговорить с вами обоими в библиотеке.

Ронни вскочил, Джимми последовал за ним. Доктор Картрайт, худощавый энергичный молодой человек с умным лицом, кивнул им вместо приветствия.

Понго, еще более серьезный и близорукий, чем обычно, представил их друг другу.

– Понимаю ваше состояние, мистер Деверукс, ведь вы были близким другом мистера Уэйда, – сказал доктор.

– Да, самым близким.

– Гм, дело представляется мне довольно простым, хотя и весьма прискорбным. Покойный был вполне здоровым молодым человеком. Вы случайно не знаете, принимал ли он снотворное?

– Снотворное?! – с удивлением переспросил Роняй. – Зачем? Он всегда спал как сурок.

– Он никогда не жаловался на бессонницу? Вы не слышали?

– Да нет.

– Картина вполне ясная, но, боюсь, придется все же провести расследование.

– Отчего он умер?

– Тут-то все очевидно – слишком большая доза хлорала[6]. Лекарство стояло рядом с его кроватью – и пузырек и стакан. Скверная история.

Именно Джимми задал вопрос, который – он чувствовал – готов был сорваться с языка у его приятеля. Однако Ронни почему-то молчал.

– Но это не.., преступление?

Доктор внимательно посмотрел на него:

– Почему вы об этом спрашиваете? У вас есть какие-то подозрения?

Джимми взглянул на приятеля. Если Ронни что-то знал, то сейчас было самое время все рассказать. Но, к его удивлению, Ронни покачал головой.

– Абсолютно никаких, – твердо ответил он.

– А может быть, это самоубийство? – Исключено.

Доктор в этом не был так уверен и продолжал расспрашивать:

– А не было ли у него каких-нибудь неприятностей? Долги? Женщина?

И снова Ронни молча покачал головой.

– Надо известить родственников.

– У него есть сестра, правда сводная. Она живет в Дин Прайори, примерно в двадцати милях отсюда. Когда Джерри не был занят в городе, он жил у нее.

– Гм, – промычал доктор. – Надо ей сообщить.

– Я поеду, – вызвался Ронни. – Неприятная обязанность, но кто-то должен ее выполнить. – Он посмотрел на Джимми:

– Ты ведь ее знаешь?

– Немного. Пару раз танцевал с ней.

– Тогда, может, поедем на твоей машине, ты не против? Один я не решусь все это ей выложить.

– Ладно, ладно, – успокоил его Джимми. – Я и сам собирался тебе это предложить. Пойду прогрею свою колымагу.

Он был рад чем-нибудь заняться. Но поведение Ронни сильно озадачило его. Он что-то знает и кого-нибудь подозревает? Почему же тогда он ничего не сказал доктору?

Вскоре приятели мчались в машине Джимми, не обращая внимания на такой пустяк, как знаки ограничения скорости.

– Джимми, – наконец произнес Ронни. – Теперь ты мой лучший друг.

– Ну и что? – отрывисто спросил Джимми.

– Я хотел бы тебе кое-что рассказать. Ты должен это знать.

– О Джерри Уэйде?

– Да, о нем.

– Что же ты молчишь? – немного подождав, рискнул спросить Джимми.

– Только не знаю, имею ли я право тебе это рассказать, – засомневался Ронни.

– Почему?

– Я связан чем-то вроде обещания.

– Тогда, может, не стоит… И оба замолчали.

– И все-таки мне бы хотелось… Понимаешь, Джимми, у тебя голова работает лучше.

– Ну, это небольшая заслуга! – довольно бесцеремонно заметил Джимми.

– Нет, не могу, – вдруг заявил Ронни.

– Нет так нет. Тебе видней.

После долгого молчания Ронни спросил:

– Какая она?

– Кто?

– Эта девушка, сестра Джерри.

Джимми сделал паузу, потом неожиданно пылко произнес:

– По правде говоря, она девушка что надо.

– Знаю, Джерри был очень привязан к ней, часто о ней рассказывал.

– И она тоже была к нему привязана. Это известие будет для нее тяжким ударом.

– Да, неприятная миссия.

Больше они не проронили ни слова.

Служанка сообщила им, что мисс Лорен сейчас в саду, но если они хотят увидеть миссис Кокер… Джимми пришлось употребить все свое красноречие, дабы втолковать ей, что им вовсе не нужна миссис Кокер.

– Кто такая миссис Кокер? – спросил Ронни, когда они обходили дом, чтобы попасть в довольно запущенный сад.

– Старая грымза, которая живет с Лорен. Но вот они вышли на дорожку, в конце которой увидели девушку с двумя черными спаниелями. Невысокого роста, белокурая, одетая в старенький твидовый костюм – совсем не такую девушку ожидал увидеть Ронни. Она не была похожа и на девушек, которые обычно нравились Джимми.

Придерживая собаку за ошейник, Лорен направилась к ним навстречу.

– Здравствуйте. Не обращайте внимания на Элизабет, она недавно ощенилась и стала очень подозрительной.

Лорен держалась очень естественно. Когда она с улыбкой взглянула на них, на ее щеках еще ярче вспыхнул густой румянец. Внезапно темно-голубые, точно васильки, глаза расширились – в них промелькнула тревога. Неужели она догадалась, что что-то не так?

– Это Ронни Деверукс, мисс Уэйд. Вы, должно быть, слышали о нем от Джерри.

– Да, конечно. Вы оба гостите в Чимнизе, правда? А почему вы не захватили с собой Джерри?

– Мы.., э-э.., не смогли, – ответил Ронни и замолчал.

И снова Джимми заметил страх в ее глазах.

– Мисс Уэйд, боюсь… Да нет, что я говорю… Мисс Уэйд, у нас плохие новости.

– Джерри?

– Да, Джерри. Он…

Внезапно она нетерпеливо топнула ногой.

– Да говорите же! – Она неожиданно повернулась к Ронни:

– Ну тогда, может, вы скажете?

Джимми почувствовал укол ревности. Он вдруг понял то, в чем раньше не решался себе признаться. Он понял, почему и Элен, и Нэнси, и Лакомка были для него просто знакомыми, и только. Он как бы издалека услышал мрачный голос Ронни:

– Хорошо, мисс Уэйд, я скажу. Джерри мертв. Лорен держалась на редкость мужественно. Правда, в первый момент она, судорожно глотнув воздух, пошатнулась, но потом взяла себя в руки и принялась нетерпеливо расспрашивать – как, когда?

Ронни постарался отвечать как можно осторожнее.

– Снотворное? Джерри?!

В ее голосе слышалось явное недоверие. Джимми посмотрел на нее, как бы предостерегая от чего-то. Ему вдруг показалось, что сейчас Лорен по своему простодушию скажет то, о чем потом пожалеет.

И он поспешил мягко предупредить, что ее, вероятно, вызовут на допрос. Девушка вздрогнула. Ехать с ними в Чимниз она отказалась, сказав, что приедет чуть позже – у нее есть машина.

– Мне бы хотелось.., мне нужно немного побыть одной, – слабым голосом попросила она.

– Понимаю, – сказал Ронни.

– Конечно, – согласился Джимми. Они беспомощно посмотрели на нее.

– Огромное спасибо, что приехали.

Обратно ехали молча, как бы стесняясь друг друга.

– Боже мой, какая мужественная девушка! – воскликнул Ронни, когда они уже приближались к Чимнизу.

Джимми кивнул.

– Джерри был моим другом, – сказал Ронни. – Я должен позаботиться о ней.

– Да, пожалуй… Разумеется. Больше они не разговаривали. Первой, кого Джимми увидел по возвращении в Чимниз, была рыдающая леди Кут.

– Бедный мальчик, – без конца повторяла она. Джимми произнес все подобающие случаю слова. В ответ, успокоившись, леди Кут принялась вдруг подробно описывать все случаи безвременной кончины ее дорогих родственников и друзей. Джимми изо всех сил старался показать, как он ей сочувствует, пока, наконец ему не удалось под благовидным предлогом улизнуть.

Когда он поднялся наверх, Ронни как раз выходил из комнаты Джерри Уэйда. Джимми понял, что застал его врасплох.

– Я хотел посмотреть на него, – объяснил Ронни. – Ты не пойдешь?

– Да нет. – Джимми, как и все молодые люди, инстинктивно избегал всего, что связано со смертью.

– А мне кажется, друзья обязаны с ним проститься.

– Правда? Ты так думаешь? – Джимми отметил про себя, что Ронни Деверукс ведет себя чертовски странно.

– Конечно, это дань уважения умершему. Джимми тяжело вздохнул, но уступил.

– Ладно. – Стиснув зубы, он вошел в комнату. На покрывале лежали белые цветы, кругом было прибрано. Джимми быстро, как бы украдкой, посмотрел на застывшее белое лицо, на неподвижное тело. Неужели еще вчера это было розовощеким, ангелоподобным Джерри Уэйдом? Джимми вздрогнул и направился к выходу. Он машинально скользнул взглядом по каминной полке и замер от удивления. На ней аккуратным рядком стояли купленные накануне будильники. Он поспешно вышел из комнаты. Ронни ждал его.

– Все выглядит так мирно. Чертовски не повезло старине Джерри. Послушай, Ронни, ты не знаешь, кто это так расставил наши будильники?

– Откуда мне знать? Наверное, кто-нибудь из слуг.

– Но их почему-то семь, а не восемь. Ты заметил? Куда делся еще один?

Ронни пробормотал что-то себе под нос. – Семь вместо восьми, – нахмурился Джимми. – Хотел бы я знать почему.

Глава 4

Письмо

– Бестактность, вот как я это называю. Лорд Кейтерэм говорил мягким, немного жалобным голосом и, похоже, был очень доволен найденным точным словцом.

– Бестактность вопиющая. Я давно заметил – все эти выскочки патологически бестактны. Может, именно поэтому они и делают такие сумасшедшие деньги.

Лорд скорбным взглядом окинул из окна просторы родового поместья: с сегодняшнего дня оно вновь находилось в его распоряжении.

Дочь лорда Кейтерэма, леди Эйлин Брент, которую в кругу друзей и знакомых называли просто Бандл, взглянула на отца ироничным взглядом и рассмеялась.

– Тебе уж точно не сделать сумасшедших денег, – сухо заметила она. – Впрочем, сдать Чимниз этому Куту – весьма недурная сделка. Кстати, что он за человек? Солидный?

– О, человек он основательный. – Лорд Кейтерэм слегка поежился. – Красное квадратное лицо и серо-стальные волосы. Сильная личность, как это принято теперь называть. Представь себе паровой каток в образе человеческом – вот тебе и мистер Кут.

– Зануда? – сочувственно спросила Бандл.

– Зануда редкостный; сплошь добродетели – одна другой хуже – трезвость, пунктуальность… Уж и не знаю, кто страшнее – “сильные личности” или “серьезные политики”. Лично я предпочитаю жизнерадостных шалопаев.

– Жизнерадостный шалопай вряд ли заплатил бы тебе столько, сколько ты заломил за этот наш пантеон, – резонно заметила Бандл.

Лорд Кейтерэм поморщился.

– Я же просил тебя, Бандл, не употреблять таких слов. Мы же только отвлеклись от этого ужаса.

– Не понимаю, почему ты так близко принимаешь это к сердцу. В конце концов, людям надо же где-то умирать.

– Не понимаю, почему это должно происходить в моем доме, – возразил лорд.

– А почему бы и нет? Тут столько народу перемерло – все эти бабушки, прабабушки.

– Ну, это совсем другое. Когда здесь умирает кто-то из рода Брентов – это вполне естественно. Но я категорически возражаю против чужаков. А особенно – против всяких там дознаний в моем доме. А то это становится уже дурной традицией: второй случай. Помнишь, какой тарарам тут устроили четыре года назад? Кстати, тогда всю кашу заварил Джордж Ломакс. Это целиком на его совести. Если, конечно, она у него есть.

– А теперь, по-твоему, во всем виноват Паровой Каток Кут? Я уверена, он расстроен не меньше других.

– А все из-за отсутствия такта, – гнул свое лорд Кейтерэм. – Разве можно приглашать в гости, да еще в чужой дом, кого попало? Чтобы они потом тут умирали. Нет, Бандл, ты как знаешь, а я не переношу дознаний. И боюсь, никогда не смогу относиться к ним по-другому.

– Но на этот раз все совсем не так, как в прошлый раз, – успокоила отца Бандл. – Теперь хоть никого не прикончили.

– Наверное, ты права. Но наш тупица-инспектор каков! Все долдонит о том, что стряслось четыре года назад. Он думает, если в Чимнизе кто-то умер, то это непременно убийство и непременно с политической подоплекой. Ты не представляешь, что он тут учинил. Мне Тредуелл рассказывал. Все засыпал белым порошком – искал отпечатки пальцев. И, естественно, нашел только отпечатки этого несчастного парня, который умер. И что искал? Дело-то в общем ясное. И вопрос у них только один: самоубийство это или несчастный случай.

– Я встречалась как-то с Джерри Уэйдом, – сказала Бандл. – Он дружил с Биллом. Пожалуй, он был самым жизнерадостным шалопаем из тех, кого я знаю. Он бы тебе понравился, папа.

– Мне не может понравиться человек, который приезжает в мой дом специально, чтобы умереть, – стоял на своем лорд Кейтерэм.

– Не могу представить, кому могло бы понадобиться убивать его, – размышляла вслух Бандл. – Нет, это просто невероятно.

– Конечно. И это ясно каждому. Кроме разве что этого осла, инспектора Реглана.

– Но, папа, может, ему просто нравится искать отпечатки пальцев. В кои-то веки он почувствовал себя нужным человеком. Так на чем они порешили: “смерть от несчастного случая”?

Лорд Кейтерэм кивнул:

– Конечно. Они должны щадить чувства сестры.

– Так у него есть сестра? А я и не знала.

– Насколько мне известно, сводная и много моложе. Старик Уэйд в свое время сбежал с ее матерью. Это вполне в его духе. Ему всегда нравились только чужие жены.

– Я рада, папочка, что существует хоть одна дурная привычка, которой у тебя нет, – усмехнулась Бандл.

– Я прожил достойную и богобоязненную жизнь. – Лорд Кейтерэм задумался. – Но вот что поразительно: я так мало сделал людям дурного. Почему же именно в моем доме…

Он не договорил. Бандл вдруг высунулась из окна и капризно крикнула:

– Макдональд!

Садовый император соизволил приблизиться. Его суровый лик, коим обычно обладают все главные садовники, исказила гримаса, которую при очень большом желании можно было счесть за попытку улыбнуться.

– Да, миледи.

– Как дела? – спросила Бандл.

– Да радоваться вроде как нечему, миледи, – ответил Макдональд.

– Хочу поговорить с вами о лужайке для гольфа. Она совсем заросла. Пошлите кого-нибудь привести ее в порядок.

Макдональд с сомнением покачал головой.

– Боюсь, миледи, для этого придется снять Уильяма с нижнего бордюра.

– Черт с ним, с нижним бордюром. Пошлите его сию же минуту. И еще, Макдональд…

– Да, миледи.

– Распорядитесь, чтобы к обеду подали виноград, что растет у дальнего дома. Знаю-знаю, срезать его еще не время – у вас всегда не время. Но я так хочу. Ясно?

Бандл отошла от окна.

– Извини, папа, мне надо было дать распоряжение Макдональду. Ты ведь что-то хотел сказать?

– Да, но, в общем, теперь это не имеет значения. А что ты хотела от Макдональда?

– Просто пыталась ему внушить, что он не Господь Вседержитель. Но это не так-то просто. У Кутов он совсем распустился. Макдональд не из тех, кого можно запугать паровым катком. Или даже двумя. Кстати, что из себя представляет леди Кут?

Лорд Кейтерэм задумался.

– По-моему, вылитая миссис Сиддонс[7], – наконец сказал он.

– Наверное, когда-то много играла в любительских спектаклях. Похоже, она здорово переживает из-за этих будильников.

– Какие еще будильники?

– Тредуелл только что мне рассказал. Милые гости решили пошутить. Купили кучу будильников, завели и спрятали в спальне несчастного Уэйда. Ну, бедняга, естественно, не выдержал и умер. Так что шутка вышла не очень смешной.

Бандл кивнула.

– А еще Тредуелл рассказал, что с этими будильниками вышел любопытный казус, – увлеченно продолжал лорд Кейтерэм. – Оказывается, после смерти несчастного мальчика кто-то выстроил их в ряд на каминной полке.

– Ну и что с того?

– Вот и я говорю: что с того. Но, похоже, из-за этого такое поднялось… Никто не признается, что сделал это, понимаешь? Опросили всех слуг – те в один голос твердят: не трогали никаких будильников. Просто какая-то мистика. Коронер на дознании пытался выяснить, но ты же знаешь, как трудно добиться толку от этих “простых людей”.

– Ужасно трудно, – согласилась Бандл.

– Да, попробуй разберись потом, как оно все было. Я, например, не понял и половины того, что мне рассказал Тредуелл. Кстати, Бандл, этот парень умер в твоей комнате.

Бандл поморщилась.

– Ну почему надо было обязательно именно в моей! – раздраженно воскликнула она.

– Вот о чем я тебе и толкую, – торжествующе заключил лорд Кейтерэм. – Бестактность! В эти новые времена все катастрофически бестактны!

– А, в конце концов, пускай, какая разница, – сказала вдруг Бандл.

– Как это какая разница? А сны? А привидения?

– Подумаешь. Вот тетушка Луиза умерла на твоей кровати. Ну и что? Она часто навещает тебя по ночам?

– Бывает. – Лорд Кейтерэм поежился. – Особенно как поем лобстера.

– Я, слава Богу, не суеверна, – отрезала Бандл. Тем не менее вечером, сидя у камина в своей комнате, она невольно возвращалась мыслями к веселому безалаберному Джерри Уэйду. Невозможно поверить, что такой жизнерадостный человек мог пойти на самоубийство. Нет, тут что-то другое. Просто он всегда принимал снотворное, а тут, по чистой случайности, выпил слишком большую дозу. Вот это более вероятно. От чего Джерри Уэйд не страдал, так это от избытка интеллекта! Она скользнула взглядом по каминной полке и стала размышлять об истории с будильниками. Ее горничная, наслушавшись разных сплетен от домашней прислуги, только об этом и твердила. Бандл заинтересовала одна подробность, которую упустил из виду Тредуелл. Семь будильников, выстроившись в ряд, стояли на каминной полке, а восьмой, недостающий, был найден на лужайке. Очевидно, кто-то выбросил его из окна.

Над этим-то она и ломала теперь голову. Совершенно непонятный поступок. Она еще могла допустить, что кто-то из слуг случайно смахнул будильник, а потом, испугавшись, что его заподозрят, не захотел признаваться. Но, конечно, выкинуть будильник из окна никто из них не решился бы. А может, это сделал сам Джерри Уэйд, когда его разбудил первый звонок? Да нет, едва ли. Бандл вспомнила, что, по словам врача, смерть наступила рано утром, а до этого он находился в коматозном состоянии и двигаться не мог.

Бандл нахмурилась. Да, одной ей с этими будильниками не разобраться. Надо поговорить с Биллом Эверсли, ведь он тогда был здесь.

Бандл не привыкла ничего откладывать. Усевшись за бюро с инкрустированной выдвижной крышкой, она достала лист почтовой бумаги и написала: “Дорогой Билл!”

Чтобы удобней было писать, Бандл попыталась выдвинуть крышку до конца, но что-то заело, и, сколько она ни дергала, ничего не получалось. Вспомнив, что в прошлый раз там застрял конверт, она взяла нож для разрезания бумаги и сунула его кончик в узкую щель. Ей сразу повезло – показался белый уголок листа. Бандл потянула за него и вытащила слегка помятое письмо.

Первое, что бросилось ей в глаза, была дата, написанная крупным незнакомым почерком, – 21 сентября.

– Двадцать первое сентября, – медленно проговорила Бандл. – Но это же было…

Она задумалась. Джерри Уэйда нашли мертвым двадцать второго. Выходит, у нее в руках письмо, которое он писал вечером перед смертью. Бандл разгладила бумагу и принялась читать.

“Дорогая Лорен, приеду в среду. Я себя прекрасно чувствую, мне здесь все нравится. Как я рад, что скоро увижу тебя. Забудь, пожалуйста, все, что я говорил тебе о Семи Циферблатах. Я-то думал, что это что-то вроде шутки, но оказалось как раз наоборот. Ни к чему тебя, малышка, впутывать в это дело. Так что просто забудь об этом, ладно?

Собирался еще что-то тебе рассказать, но так, хочется спать, что прямо глаза слипаются…

Ну а Лерчер, по-моему…

На этом письмо обрывалось. Бандл нахмурилась. Семь Циферблатов.[8] Что это? Кажется, какой-то захудалый район Лондона. “Семь циферблатов” – вроде бы она уже слышала что-то похожее… Но в связи с чем? Ее внимание еще раз привлекли две фразы: “Я себя прекрасно чувствую…” и “…так хочется спать, что прямо глаза слипаются…”

Что-то тут не так, это точно. Ведь именно в этот вечер Джерри Уэйд принял смертельную дозу хлорала и уже не проснулся. А если у него и так слипались глаза, то зачем ему было пить хлорал?

Бандл покачала головой. Оглядевшись, она почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки. А может, Джерри Уэйд здесь и смотрит сейчас на нее? В этой комнате он умер… Она сидела не двигаясь. Тишину нарушало только тиканье ее золотых наручных часиков, неестественно громкое и торжественное.

Бандл взглянула на каминную полку. И представила себе, как на кровати лежит мертвый человек, а на каминной полке тикают семь будильников громко, зловеще. Тик-так.., тик-так.., тик-так…

Глава 5

Человек на дороге

– Отец! – Бандл стояла на пороге кабинета лорда Кейтерэма – святая святых, где он скрывался от треволнений современной жизни. – Отец, я собираюсь в город на машине. Надоела мне здешняя скукотища.

– Но мы ведь только вчера вернулись наконец домой. – В голосе лорда Кейтерэма послышались плаксивые нотки.

– А мне кажется, прошла целая вечность. Я совсем забыла, какая нудная за городом жизнь.

– Ну, тут я с тобой не согласен, – заметил лорд Кейтерэм. – Здесь спокойно, а покой – это главное. И комфорт. Я так рад, что Тредуелл опять при мне. Он, как никто другой, знает мои привычки и умеет мне угодить. К примеру, не далее как сегодня утром явились какие-то субъекты – желают устроить у нас в поместье слет юных гидов-перевозчиц…

– Переводчиц, – поправила Бандл.

– Перевозчиц – переводчиц – какая разница, что так, что этак. Сама понимаешь, этот визит поставил бы меня в крайне щекотливое положение – мне бы следовало отказать, но, согласись, это не совсем удобно. Тредуелл меня спас. Не помню точно, что он им сказал – мягко так, по-доброму, никого не обидев. В общем, они и сами поняли, что эта затея абсолютно невозможная.

– Мне спокойствия и комфорта мало, – зевнула Бандл. – Лично я люблю приключения.

Лорд Кейтерэм поежился.

– Тебе мало того, что у нас было четыре года назад? – жалобно спросил он.

– Да, хочется чего-нибудь свеженького, – решительно сказала Бандл. – Конечно, в городе тоже вряд ли что подвернется, но здесь уж точно челюсть свернешь от зевоты.

– По собственному опыту знаю, – заметил лорд Кейтерэм, – кто ищет приключений на свою голову, тот рано или поздно их находит. – Он зевнул. – Впрочем, я бы тоже не отказался проехаться в Лондон.

– Так поехали. Только не копайся, я спешу. Лорд Кейтерэм, начавший было выбираться из кресла, в нерешительности замер.

– Ты сказала, что очень спешишь? – подозрительно спросил он.

– Да-да, очень.

– Понятненько. – Лорд снова опустился в кресло. – Я остаюсь. Ехать на твоем безумном “испано”[9], да еще когда ты так спешишь, – это слишком острое ощущение для такого пожилого джентльмена. Я остаюсь.

– Как хочешь, – бросила Бандл и вышла прочь. Тут же на пороге святилища появился Тредуелл.

– Викарий, милорд. Очень хотел вас видеть. У них возникли какие-то проблемы с организацией отряда бойскаутов.

Лорд Кейтерэм покорно склонил голову.

– Мне показалось, милорд, что за завтраком вы обмолвились, будто бы собираетесь в деревню навестить викария, чтобы обсудить именно этот вопрос.

– И вы сказали ему об этом, Тредуелл? – оживился лорд Кейтерэм.

– Да, милорд. И он поспешил обратно в деревню сломя голову, если вы позволите так выразиться. Надеюсь, я поступил правильно, милорд?

– Конечно, Тредуелл! Вы всегда поступаете правильно! Вы, даже если захотите, не сможете ошибиться! Тредуелл снисходительно улыбнулся и вышел.

Тем временем Бандл нетерпеливо нажимала на клаксон перед главными воротами, а от домика привратника бежала девчушка, вдогонку которой неслась брань сердитой мамаши:

– Да скорее же, Кэти! Ее светлость ужасно спешит!

И правда, Бандл всегда спешила, особенно когда вела машину. Водила она хорошо и имела крепкие нервы, иначе ее отчаянная езда уже давно закончилась бы катастрофой.

Был прохладный октябрьский день. На ясном голубом небе сияло солнце. От свежего воздуха Бандл разрумянилась, почувствовала себя бодрой. Утром она отправила Лорен Уэйд неоконченное письмо Джерри Уэйда, вложив в конверт записку от себя. Странное ощущение, которое осталось от письма, почти прошло, и все же Бандл никак не могла выкинуть это из головы. Она решила встретиться с Биллом Эверсли и расспросить его поподробнее о том трагическом вечере. При всем при том она чувствовала необыкновенную бодрость, это осеннее утро было чудесное, а “испано-сюиза” летела стрелой.

Бандл нажала на газ, прибавляя скорость. Машин на шоссе почти не было, перед Бандл далеко вперед расстилалась прямая дорога.

Вдруг, совершенно неожиданно, из-за живой изгороди на дорогу, пошатываясь, вышел человек. На такой скорости остановиться сразу было невозможно. Бандл резко вывернула руль вправо, и машину почти занесло в кювет. Проделав опасный маневр, Бандл была почти уверена, что ей удалось объехать этого идиота. Она оглянулась и почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Наверно, она все-таки задела его. Человек ничком лежал на дороге и был пугающе неподвижен. Бандл выскочила из машины и побежала назад. То, что она вряд ли виновата в происшедшем, дела не меняло. Похоже, человек был пьян. Но как бы то ни было, она убила его. А в том, что он мертв, сомнений не было. Сердце колотилось так сильно, что стук отдавался в ушах.

Бандл опустилась на колени перед распростертым телом и осторожно его перевернула. Человек даже не застонал. Это был довольно красивый, хорошо одетый юноша, на бледном лице чернела щеточка усов. Следов крови видно не было, но Бандл понимала, что он либо уже мертв, либо умирает. Вдруг его веки чуть дрогнули, глаза приоткрылись. Карие, по-собачьи жалобные глаза. Бандл прочитала в них боль, страдание. Ей показалось, он пытается что-то сказать. Бандл наклонилась.

– Что? Не понимаю, что?

Да, он явно силится что-то выговорить, что-то очень-очень важное. Но помочь ему она не могла. Наконец ему удалось произнести, точно выдохнуть, несколько слов:

– Семь Циферблатов.., скажите…

– Что? – снова переспросила Бандл, поняв, что он пытается назвать чье-то имя. – Что и кому я должна сказать?

– Скажите… Джимми Тесиджер… – наконец выговорил он, после чего голова его откинулась назад, а тело обмякло.

Вся дрожа, Бандл без сил опустилась на корточки. Даже в самом страшном сне ей не могло привидеться такое: юноша был мертв – и это она убила его.

Бандл попыталась взять себя в руки. Что же теперь делать? Первое, что пришло ей в голову, – нужно найти врача. Да, надо срочно найти врача. Может, молодой человек не умер, а только потерял сознание? Интуиция подсказывала ей, что уже ничего не поделаешь, но Бандл все же заставила себя действовать. Надо втащить его в машину и довезти до ближайшего врача. Поскольку машин на дороге не было, на помощь рассчитывать не приходилось.

Бандл была хрупкая, но сильная девушка. Подогнав “испано” как можно ближе, она, поднатужившись, волоком затащила обмякшее тело в машину. Перетаскивать труп – занятие не из приятных, но она, стиснув зубы, все же с этим справилась. Затем села за руль и рванула вперед. Через несколько миль она оказалась в небольшом городке и, расспросив прохожих, сразу же нашла дом местного врача.

Доктор Кассел, добродушный, средних лет человек, был крайне удивлен, обнаружив у себя в приемной девушку в полуобморочном состоянии. Бандл говорила отрывисто, с трудом подбирая слова:

– Я.., мне кажется, я убила человека.., сбила машиной. Он сейчас там, я привезла его… Я.., я, наверно, слишком быстро ехала. Я всегда так езжу.

Внимательно посмотрев на Бандл, доктор подошел к полке, что-то налил в стакан и протянул ей:

– Вот, выпейте, вам сразу станет легче. У вас шок. Бандл послушалась и действительно почувствовала себя лучше, ее мертвенно-бледные щеки чуть порозовели. Доктор удовлетворенно кивнул:

– Ну вот, хорошо. Посидите пока здесь, я сам обо всем позабочусь. Если бедняге уже ничем нельзя помочь, я вернусь, и мы вместе решим, что делать дальше.

И он ушел. Бандл смотрела на часы, стоявшие на каминной полке. Прошло пять, десять минут, четверть часа… Да когда же он вернется? Наконец дверь открылась, и на пороге появился доктор Кассел. Бандл сразу бросилось в глаза, что вид у него мрачный и настороженный. Было видно, что он старается скрыть волнение.

– Итак, юная леди, давайте разберемся. Вы говорите, что сбили этого человека. Расскажите, как это произошло?

Бандл постаралась как можно точнее рассказать обо всем.

Доктор выслушал ее очень внимательно.

– Так, значит, наезда не было?

– Нет, я думала, мне удалось объехать его.

– Вы сказали, что он шел, пошатываясь?

– Да, мне показалось, что он был пьян.

– И он появился из-за живой изгороди?

– Мне кажется, где-то там была калитка. Должно быть, он вышел из калитки.

Доктор кивнул, откинулся на спинку кресла и снял пенсне:

– Я абсолютно уверен, что вы отчаянная лихачка и в самое ближайшее время собьете какого-нибудь беднягу, но на этот раз вам удалось этого избежать.

– Но…

– Машина даже не коснулась его. Этого человека застрелили.

Глава 6

Снова Семь циферблатов

Бандл уставилась на доктора. Мир, который сорок минут назад перевернулся вверх дном, медленно возвращался в свое прежнее состояние. Она наконец заговорила, но теперь это уже была не насмерть перепуганная девица, а прежняя Бандл – хладнокровная, энергичная, разумная.

– Как его могли застрелить?

– Как – не знаю, – бесстрастно ответил доктор, – но его застрелили. Он убит пулей из винтовки. Пуля вызвала только внутреннее кровотечение, поэтому вы ничего и не заметили.

Бандл кивнула.

– А вот кто это сделал? Вы видели кого-нибудь поблизости?

Бандл покачала головой.

– Странно, – сказал доктор. – Если бы это был несчастный случай, то виновник прибежал бы на помощь.., если, конечно, он сделал это нечаянно…

– Нет, на дороге никого не было.

– Должно быть, бедняга убегал и пуля настигла его как раз у калитки, поэтому-то он и шатался, точно пьяный. Вы не слышали выстрела?

Бандл снова покачала головой:

– Да я и не могла его услышать из-за шума мотора.

– Верно. А он ничего не сказал перед смертью?

– Пробормотал несколько слов.

– Они не могут нам помочь?

– Да нет, он хотел что-то передать своему другу. Ах, вспомнила, он упомянул Семь Циферблатов.

– Гм-м, – промычал доктор Кассел. – Маловероятно для человека его круга. Может быть, убийца из этого района? Ладно, не будем пока об этом. Положитесь на меня, я извещу полицию. Скажите только ваше имя и адрес, поскольку полиция наверняка захочет с вами поговорить. А самое лучшее заехать в участок вместе.

И они отправились туда в машине Бандл. Инспектор был весьма сдержан. Судя по всему, имя и адрес Бандл внушали ему благоговейный страх, и он очень осторожно расспросил ее о происшедшем.

– Да это наверняка местные хулиганы! Больше некому! Какая жестокость! Стреляют в птиц, не думая, что кто-то может оказаться поблизости!

Доктору такая версия показалась совершенно неубедительной, но спорить он не стал – не имело смысла, – скорее всего дело будет передано в руки более опытного человека.

– Имя покойного? – спросил сержант, послюнявив карандаш.

– При осмотре я обнаружил визитную карточку. Его зовут Роналд Деверукс, проживает в Олбани.

Бандл наморщила лоб. Имя Роналда Деверукса показалось ей знакомым, она точно слышала его раньше.

И только на полпути в Чимниз она вспомнила. Конечно! Это же Ронни Деверукс, коллега Билла по Министерству иностранных дел.

Они работали вместе – Билл, Ронни и… Джералд Уэйд. От неожиданности Бандл чуть не врезалась в придорожную изгородь. Сначала Джерри Уэйд, затем Ронни Деверукс. Смерть Джерри Уэйда еще можно приписать несчастному случаю, но за гибелью Ронни Деверукса, безусловно, кроется что-то зловещее.

И тут Бандл осенило: Семь Циферблатов! Эти слова произнес умирающий, и они же были в предсмертном письме Джералда Уэйда. И еще кто-то упоминал Семь Циферблатов, но кто и в связи с чем, она никак не могла вспомнить.

Размышляя обо всем этом, она так медленно въехала в ворота, что, если бы не знаменитая “испано”, никто не подумал бы, что это Бандл. Оставив машину в гараже, она пошла разыскивать отца.

Лорд Кейтерэм, погруженный в блаженное созерцание каталога очередной распродажи редких изданий, был несказанно удивлен, увидев перед собой Бандл.

– Даже ты, – воскликнул он, – не могла бы за это время доехать до Лондона и вернуться обратно!

– Я не была в Лондоне. Я сбила человека.

– Что?

– Ну, то есть на самом деле он погиб от пули.

– Как это его угораздило?

– Не знаю уж как, но угораздило.

– А за что ты его застрелила?

– Это не я.

– В людей стрелять нельзя, Бандл. Нельзя. – В голосе лорда Кейтерэма слышались едва уловимые потки сожаления. – Хотя многие этого очень даже заслуживают. Согласен, но все равно – в конечном счете это приводит только к лишним хлопотам.

– Да говорю же тебе: я не стреляла.

– А кто?

– Неизвестно.

– Чепуха, – решительно возразил лорд Кейтерэм. – Не мог же человек сам себя сбить и застрелить – кто-то же должен был это сделать.

– Его не сбивали.

– Ты же вроде бы сказала, что сбила его.

– Я сказала, мне показалось, что я сбила.

– Наверное, шина лопнула, – предположил лорд. – Звучит как выстрел. По крайней мере, так пишут в детективах.

– Папа, иногда ты решительно невыносим. Зачем ты строишь из себя чучело с куриными мозгами?

– Ничего я не строю, – обиделся лорд Кейтерэм. – Ты врываешься, несешь какую-то чушь о том, как кого-то там вначале переехали, а потом еще и застрелили.., а я каким-то чудом должен разобраться во всей этой абракадабре.

Бандл устало вздохнула.

– Ладно. Постараюсь разложить тебе все по полочкам. Закончив свое повествование, она, с сомнением глядя на отца, спросила:

– Ну, теперь понял?

– Теперь, да. Я все прекрасно понял. Мне тебя очень жаль. Что тебе пришлось перенести! Говорил я тебе: человек, который ищет неприятностей на свою голову, как правило, их находит. Увы, я был недалек от истины. Слава Богу, – лорд Кейтерэм слегка поежился, – у меня хватило ума остаться дома. – Он снова потянулся к каталогу.

– Отец, Семь Циферблатов, это где?

– Наверное, где-нибудь в Ист-Энде. Я часто видел автобусы с такими табличками – или, может, это были Семь Сестер? Сам я там никогда не бывал, и слава Богу. Думаю, это не то место, где можно чувствовать себя спокойно. Но послушай, как ни странно, я недавно где-то слышал это название. Не помню, правда, в связи с чем.

– Ты знаком с Джимми Тесиджером? Лорд Кейтерэм уже успел вновь погрузиться в приятное созерцание каталога. Воспоминания о Семи Циферблатах потребовали от него колоссальных интеллектуальных усилий. Выдержать такое напряжение второй раз подряд он был явно не способен.

– Тесиджер, – рассеянно пробормотал он, – Тесиджер. Он что, из йоркширских Тесиджеров?

– Вот это я и хочу узнать. Сосредоточься, папа. Это очень важно.

Лорд Кейтерэм изо всех сил старался изобразить на лице работу мысли, по возможности не обременяя при этом ум.

– Определенно есть йоркширские Тесиджеры, – серьезно изрек он. – И, если я не ошибаюсь, есть девонширские Тесиджеры. Кстати, твоя тетушка Седина была замужем за Тесиджером.

– Папа, но что мне-то с того? Лорд Кейтерэм усмехнулся.

– Насколько я помню, ей тоже с того ничего хорошего не было.

– Нет, это невозможно, – нетерпеливо сказала Бандл. – Лучше спрошу у Билла.

– Правильно, голубушка, – рассеянно пробормотал лорд Кейтерэм, переворачивая страницу каталога. – Это ты хорошо придумала. Все верно. Так и надо.

Бандл встала и раздраженно вздохнула.

– И почему я как следует не запомнила, что там было в этом письме, – размышляла она вслух. – “Эта шутка с Семью Циферблатами обернулась делом нешуточным”.., была там, по-моему, такая фраза.

Лорд Кейтерэм вдруг встрепенулся и поднял голову от своего каталога.

– Семь Циферблатов? – переспросил он. – Ну, конечно, я вспомнил.

– Что ты вспомнил?

– Вспомнил, где я это слышал. Был тут Джордж Ломакс. Тредуелл сплоховал и впустил его. Он ехал в Лондон. На будущей неделе собирается учинить у себя в Аббатстве очередной политический прием, а тут это предостерегающее письмо.

– Что за письмо?

– Ну, точно я не знаю, в детали он не вдавался. Что-то вроде: “Остерегайтесь, вас ждут неприятности”. И все в таком духе. А отправлено оно из Семи Циферблатов. Это я точно запомнил. Ломакс ехал с письмом в Скотленд-Ярд. Ну, ты же знаешь Джорджа…

Бандл кивнула. Она очень хорошо знала члена Кабинета министров, бессменного государственного секретаря Ее Величества по иностранным делам Джорджа Ломакса, которого мало кто любил из-за его дурной привычки цитировать в разговоре собственные парламентские речи. За свои выпученные глаза и налитое кровью апоплексическое лицо он получил кличку “Индюк”, которую чаще и охотнее других употреблял его личный секретарь Билл Эверсли.

– Скажи, папа, а что говорил Индюк о смерти Джералда Уэйда?

– Ничего. Вообще даже не заикался. Между прочим, мог хотя бы посочувствовать.

Бандл задумалась. Она пыталась точно вспомнить ту фразу из письма, которое она отослала Лорен Уэйд, и все гадала, как выглядит эта девушка, кто она такая? Почему Джералд Уэйд был к ней так привязан? Чем больше она над этим размышляла, тем яснее ей становилось, что это послание мало походило на обычное письмо брата к сестре.

– Ты, кажется, говорил, что эта девица Уэйд – сводная сестра Джерри? – спросила она вдруг.

– Да. Строго говоря, я думаю, она вообще не сестра.

– Но ее фамилия – Уэйд?

– Да, но она не родная дочь старого Уэйда. Я же рассказывал тебе, он бежал с чужой женой, которая была замужем за настоящим разбойником. Думаю, суд был бы на стороне отца и не позволил бы сменить фамилию ребенка, но отец не очень настаивал на своих правах. А Уэйд очень любил девочку и решил непременно дать ей свое имя.

– Понятно, – медленно проговорила Бандл. – Это кое-что проясняет.

– Проясняет? Что?

– Кое-какие загадочные фразы из письма.

– Судя по разговорам, она премиленькая, – сказал вдруг лорд Кейтерэм.

Бандл, ломая голову над этой историей, поднялась к себе. Она наметила план действий: сначала нужно отыскать Джимми Тесиджера, тут ей поможет Билл. Ронни Деверукс был его приятелем, а если Джимми Тесиджер дружил с Ронни, то вполне вероятно, что и Билл его знает. Затем эта девушка, Лорен Уэйд. Может, у нее удастся что-нибудь выяснить про эти загадочные Семь Циферблатов. Наверняка Джерри Уэйд ей об этом рассказывал, а в письме уговаривает про все забыть. Неспроста.

Глава 7

Утренний визит

Разыскать Билла оказалось не так-то просто. На следующее же утро Бандл поехала в город. На этот раз обошлось без приключений. Билл страшно обрадовался ее звонку и сразу пригласил на обед, на чай, на ужин и на танцы. Бандл вежливо отказалась.

– Через пару дней я приеду в Лондон побездельничать вместе с тобой, но сейчас у меня есть дело.

– Какая скука! – воскликнул Билл.

– Что ты, совсем наоборот. Билл, ты знаешь человека по имени Джимми Тесиджер?

– Конечно. И ты его знаешь.

– Да нет.

– Не может быть. Старину Джимми знает каждый.