Осмотром тел занялся Ричард Скотт. Вот у кого были поистине стальные нервы: после вопля отчаяния, вырвавшегося у него в первое мгновение, он уже вполне овладел собой.

— Убита выстрелом сзади, навылет, — кратко резюмировал он, опуская на землю тело жены.

Затем он приподнял Джимми Алленсона: пуля вошла в грудь и застряла в теле.

Подошел Джон Портер.

— Не надо ничего трогать, — угрюмо сказал он. — Пусть до полиции все останется как есть.

— Ах, до полиции! — сказал Ричард Скотт и перевел взгляд на женщину, застывшую у зеленой ограды.

В глазах его вспыхнул недобрый огонь, он шагнул к ней. Но, преграждая путь, наперерез ему двинулся Джон Портер. На миг взгляды друзей скрестились как две шпаги.

Портер медленно покачал головой.

— Ты ошибаешься, Ричард, это не она, — сказал он. — Да, все против нее — но это не она.

— Тогда откуда, — облизнув пересохшие губы, прохрипел Ричард Скотт, — откуда у нее это?

И снова Айрис Стейвертон тем же безучастным тоном произнесла:

— Пистолет лежал на земле.

— Нужно вызвать полицию, — засуетился Анкертон. — Немедленно! Скотт, может быть, вы позвоните? Да, а кто останется здесь? Кто-то ведь обязательно должен остаться.

Мистер Саттертуэйт, как истый джентльмен, предложил свои услуги. Хозяин принял предложение с явным облегчением и тут же заторопился.

— Пойду сообщу новость дамам — леди Синтии и моей дорогой супруге, — пояснил он.

И мистер Саттертуэйт остался в «Укромном» саду.

«Бедная девочка, — говорил он себе, разглядывая такое юное и — увы! — такое безжизненное тело Мойры Скотт. — Бедная, бедная девочка…»

Ему вспомнилась избитая истина: грехи никогда не проходят даром, рано или поздно за них приходится платить. Ах, так ли уж Ричард Скотт неповинен в смерти своей супруги? Повесят-то, конечно, не его, а Айрис Стейвертон — мистеру Саттертуэйту совсем не хотелось об этом думать, — но разве нет во всем происшедшем доли и его вины? Грехи никогда не проходят даром…

А платить пришлось ей, невинной девочке. Мистер Саттертуэйт взирал на нее с глубокой жалостью. Маленькое личико, такое бледное и мечтательное, еще не погасшая полуулыбка на губах; золото кудрявых волос, нежное ушко. Откуда-то капелька крови на мочке. Чувствуя себя едва ли не детективом, он представлял, как во время падения сережка зацепилась за что-то и оторвалась. Наклонившись и вытянув шею, он заглянул из-под низу. Да, так и есть, во втором ушке маленькая жемчужная капелька.

Бедная, бедная девочка.

— Итак, господа, — сказал инспектор Уинкфилд. Они сидели в библиотеке. Инспектор — мужчина лет сорока с небольшим, в котором с первого взгляда угадывалась недюжинная сила воли и проницательность, — завершал расследование. Он успел опросить почти всех свидетелей и уже сделал для себя соответствующие выводы. В данный момент он выслушивал показания майора Портера и мистера Саттертуэйта. Тут же, вперив неподвижный взор выпученных глаз в противоположную стену, сидел мистер Анкертон.

— Итак, господа, если я вас правильно понял, вы возвращались с прогулки, — продолжал инспектор. — Вы шли в направлении дома по тропинке, огибающей так называемый «Укромный» сад слева. Верно я говорю?

— Да, инспектор, совершенно верно.

— Затем вы услышали два выстрела и женский крик.

— Да.

— Вы прибавили ходу и, выбежав из леса, сразу же повернули в сторону «Укромного» сада. Выход из сада один, — по дорожке через живую изгородь перебраться невозможно. Попытайся кто-то выбежать из сада и свернуть налево — он столкнулся бы с вами, направо — его бы непременно увидели мистер Анкертон и мистер Скотт. Так?

— Так, — отозвался майор Портер. Он был смертельно бледен.

— Стало быть, все ясно, — сказал инспектор. — Мистер и миссис Анкертон, вместе с леди Синтией Дрейдж, сидели на лужайке перед домом, мистер Скотт находился в бильярдной, что выходит на упомянутую лужайку. В десять минут седьмого на крыльце появилась миссис Стейвертон. Она перекинулась несколькими фразами с сидящими на лужайке и, завернув за угол дома, направилась в сторону «Укромного» сада. Через пару минут оттуда послышались выстрелы. Мистер Скотт выбежал из бильярдной и вместе с мистером Анкертоном поспешил к саду. Одновременно с противоположной стороны прибыли вы с мистером.., мистером Саттертуэйтом. В «Укромном» саду, неподалеку от входа, стояла миссис Стейвертон и держала в руке пистолет — тот самый, из которого и были произведены выстрелы. По всей вероятности, она сначала выстрелила сзади в сидевшую на скамейке женщину. Затем капитан Алленсон вскочил и бросился к ней, и, когда он приблизился, она выстрелила ему в грудь. Насколько я понимаю, ранее у нее была — гм-м… — связь с мистером Ричардом Скоттом…

— Гнусная ложь! — сказал Портер.

Инспектор ничего не ответил, только покачал головой.

— А что она сама говорит? — спросил мистер Саттертуэйт.

— Говорит, что направлялась в сад, чтобы посидеть там в одиночестве. Когда уже подходила к концу обсаженной остролистом дорожки, услышала выстрелы и, миновав последний поворот, увидела под ногами пистолет и подняла его. Мимо нее никто не проходил, и в саду, кроме убитых, тоже никого не было. — Последовала многозначительная пауза. — Вот что она говорит, причем настаивает на своих показаниях, хотя я и предупреждал ее об ответственности.

— Если она так говорит — значит, так оно и есть. Я знаю Айрис Стэйвертон! — упрямо заявил майор Портер. Лицо его было все так же бледно.

— С вашего позволения, сэр, — сказал инспектор, — детали мы обсудим позже. А сейчас я обязан исполнять свой долг.

Портер резко обернулся к мистеру Саттертуэйту:

— Ну, а вы? Что же вы-то молчите? Неужели ничем не можете помочь?

Надо сказать, мистер Саттертуэйт был несказанно польщен. К нему, такому незначительному, взывали о помощи — и кто! — сам Джон Портер.

Он уже готов был пробормотать в ответ что-то неутешительное, когда в библиотеку вошел дворецкий Томпсон и, смущенно покашливая, подал хозяину карточку на подносе. Анкертон все так же мешком сидел на стуле, не принимая участия в разговоре.

— Сэр, я говорил этому господину, что вы вряд ли сможете его сейчас принять, — сказал Томпсон. — Но он мне ответил, что ему назначено и что у него неотложное дело.

Анкертон взял карточку.

— Мистер Арли Кин, — прочитал он. — Ах да, это насчет какой-то картины. Мы с ним действительно договаривались на сегодня, но боюсь, что…

— Как вы сказали? — встрепенулся вдруг мистер Саттертуэйт. — Арли Кин? Поразительно, просто поразительно! Майор Портер, вы спрашивали, могу ли я вам чем-нибудь помочь? Думаю, что могу! Этот мистер Кин мой друг — точнее говоря, хороший знакомый. Он необыкновенный человек!

— Детектив-любитель, вероятно, — пренебрежительно заметил инспектор.

— Нет-нет, совсем не то! — возразил мистер Саттертуэйт. — Но у него есть одна прямо-таки сверхъестественная способность: он помогает по-новому взглянуть на то, что вы видели собственными глазами и слышали собственными ушами. Во всяком случае, стоит, по-моему, ввести его в курс дела и послушать, что он нам скажет.

Мистер Анкертон вопросительно взглянул на инспектора, но тот лишь фыркнул и возвел глаза к потолку. Наконец хозяин кивнул дворецкому, дворецкий вышел и тут же вернулся вместе с высоким худощавым незнакомцем.

— Мистер Анкертон? — Гость протянул хозяину руку. — Простите, что навязываюсь вам в такую минуту. Придется нам, видно, отложить наш разговор до лучших времен. А-а, дорогой мистер Саттертуэйт! Вы, я вижу, все такой же любитель драм? — Еще несколько секунд после этого вопроса легкая улыбка играла на губах гостя.

— Мистер Кин, — внушительно начал мистер Саттертуэйт. — Именно сейчас в этом доме разыгрывается самая настоящая драма, и мы с моим другом майором Портером хотели бы выслушать ваше мнение.

Мистер Кин сел, и сноп света от лампы с красным абажуром причудливо раскрасил его клетчатое пальто. Однако лицо оказалось в тени — словно гость надел маску.

Кратко изложив обстоятельства дела, мистер Саттертуэйт умолк и, затаив дыхание, ждал авторитетного решения.

Но мистер Кин лишь покачал головой.

— Грустная история, — сказал он. — Настоящая трагедия. И отсутствие мотива преступления делает ее еще загадочнее.

Анкертон удивленно воззрился на него.

— Но как же, — начал он. — Ведь миссис Стейвертон угрожала мистеру Скотту. Она страшно ревновала его к жене. А ревность…

— Согласен, — сказал мистер Кин. — Ревность есть одержимость демонами. Однако вы не поняли меня. Я говорю не об убийстве миссис Скотт, а об убийстве капитана Алленсона.

— Вы правы! — вскочил Портер. — Вот где слабое место! Да задумай Айрис разделаться с миссис Скотт, что же, она, по-вашему, не нашла бы как подкараулить ее без свидетелей? Нет, мы на ложном пути. Но ведь возможно и другое решение! Хорошо, кроме этих троих в «Укромном» саду действительно никого не было — с этим все ясно, не спорю. Ну, а если все произошло совсем иначе? Представьте: Джимми Алленсон стреляет сначала в миссис Скотт, потом в себя! Падая, он отбрасывает пистолет, а миссис Стейвертон, как она и объяснила, поднимает его с земли. Так ведь могло быть? А?

Инспектор сурово покачал головой.

— Не пойдет, майор Портер. Если бы капитан Алленсон стрелял в себя, он должен был приставить пистолет к своей груди, и тогда ткань на его одежде была бы опалена.

— Он мог держать пистолет в вытянутой руке!

— А зачем? Это совершенно бессмысленно! К тому же какой у него мог быть мотив?

— Да мало ли какой? Может, он просто свихнулся, — пробормотал Портер, впрочем, без особой убежденности. Потом он снова замолчал и наконец решительно обернулся к гостю: — Так как же, мистер Кин?

Тот развел руками.

— Я ведь не волшебник и даже не криминалист. Но мне кажется, что иногда бывает очень полезно вспомнить свои первые впечатления. Даже если дело зашло в тупик, всегда найдется какая-то зацепка, какое-то мгновение, стоящее перед глазами, когда все остальное уже забылось. Думаю, что из всех присутствующих самым непредвзятым наблюдателем можно считать мистера Саттертуэйта. Итак, мистер Саттертуэйт, постарайтесь сейчас вернуться на несколько часов назад и сказать нам, какой момент вам запомнился больше всего. Что вас больше всего поразило? Выстрелы? Или вид лежащих на земле тел? Или пистолет в руке миссис Стейвертон? Не думайте о том, важно это или не важно — просто вспомните.

Мистер Саттертуэйт неотрывно глядел в лицо мистера Кина — как школьник, не совсем уверенно знающий урок.

— Нет, — медленно начал он. — Ни то, ни другое и ни третье. Лучше всего мне запомнилось, как я уже потом стоял над их телами и смотрел сверху на миссис Скотт. Она лежала на боку. Волосы у нее были растрепаны, а на мочке уха капелька крови.

И, едва договорив, он вдруг осознал всю важность сказанного.

— Кровь на мочке? Да, помню, — пробормотал Анкер-тон.

— Вероятно, сережка за что-то зацепилась во время падения, — добавил мистер Саттертуэйт.

Но объяснение прозвучало как-то не очень убедительно.

— Она лежала на левом боку, — сказал Портер. — Значит, и кровь была на левом ухе?

— Нет, на правом, — поспешил возразить мистер Саттертуэйт.

Инспектор кашлянул и тоже снизошел до участия в разговоре.

— Я нашел это в траве, — сказал он, показывая помятую золотую петельку.

— Бог ты мой! — вскричал Портер. — И отчего же, по-вашему, серьга разлетелась вдребезги? От падения, что ли?! Нет уж, скорее в нее угодила пуля!

— Ну конечно же! — воскликнул мистер Саттертуэйт. — Конечно, пуля!

— Но было всего два выстрела, — возразил инспектор. — Согласитесь, одной и той же пулей невозможно задеть человеку ухо и прострелить спину. А если допустить, что первая пуля вышибла ей из уха серьгу, а вторая убила, то как же тогда капитан Алленсон? Ведь не могло же их обоих уложить одним выстрелом? Разве что они стояли близко — совсем близко, лицом друг к другу. Да, но это невозможно! Разве что…

— Вы хотите сказать — разве что они стояли, крепко обнявшись? — загадочно улыбаясь, подсказал мистер Кин. — А почему бы и нет?

Присутствующие удивленно уставились друг на друга.

Алленсон и миссис Скотт? Сама мысль об этом казалась дикой.

— Но они же почти не знали друг друга! — выразил общее недоумение мистер Анкертрн.

— Не уверен, — задумчиво проговорил мистер Саттертуэйт. — Они могли знать друг друга гораздо лучше, чем мы полагали. Леди Синтия как-то обмолвилась, что прошлой зимой в Египте Алленсон спасал ее от скуки. А вы, — он обернулся к Портеру, — вы ведь сами говорили мне, что Ричард Скотт познакомился со своей женой прошлой зимой в Каире. Возможно, эти двое прекрасно знали друг Друга…

— Но они же даже почти не разговаривали, — возразил Анкертон.

— Верно, скорее даже избегали друг друга. Если подумать, это выглядело довольно странно…

И все посмотрели на мистера Кина, словно бы напуганные неожиданностью собственных выводов.

Мистер Кин встал.

— Вот видите, как нам помогло первое впечатление мистера Саттертуэйта! — Он обернулся к Анкертону. — Теперь ваша очередь.

— Простите, не понял.

— Когда я вошел, вы были очень задумчивы. Так вот, мне хотелось бы знать, какая именно мысль вас так угнетала. Возможно, она никак не связана с трагедией — или даже кажется вам несерьезной… — Тут мистер Анкертон едва заметно вздрогнул. — Все равно скажите.

— Отчего же, могу и сказать, — пожал плечами Анкертон. — Хотя это действительно не имеет никакого отношения к делу, да вы же еще, пожалуй, и посмеетесь надо мной. Я думал, что лучше бы моя дражайшая супруга не вмешивалась не в свои дела и не трогала бы это проклятое стекло. У меня такое чувство, будто именно суета с заменой стекол и навлекла на нас беду!

«Интересно, почему эти двое напротив так уставились на него?» — подумал Анкертон.

— А разве стекло уже заменили? — спросил наконец мистер Саттертуэйт.

— Как же, чуть свет стекольщик приходил.

— О Боже! — прошептал Портер. — Кажется, начинаю понимать. В той комнате, вероятно, не обои, а панельная обшивка?

— Да, но какое это имеет…

Но Портер уже сорвался с места и выбежал из библиотеки, успев лишь заметить, что кто-то следует за ним. Он направился прямиком в спальню Скоттов. Как оказалось, это была довольно уютная комната, обшитая светлыми деревянными панелями, с двумя окнами на юг. Портер принялся ощупывать обшивку вдоль западной стены.

— Здесь должна быть пружина. Где-то здесь… Ага, вот она! — Раздался щелчок, и одна из панелей, словно тяжелая дверь, отошла от стены. За нею находилось злополучное окно. Все стекла были запыленные, кроме одного — того, что только сегодня вставили. Портер быстро нагнулся и подобрал что-то с пола. Когда он разжал пальцы, на ладони у него лежал кончик страусового перышка. Он перевел взгляд на мистера Кина. Тот кивнул.

Портер прошел к стенному шкафу и открыл дверцу. На полке лежало несколько шляп, принадлежавших убитой. Он взял в руки одну из них — широкополую Аскотскую шляпу, украшенную причудливыми перьями.

Тихо и задумчиво мистер Кин заговорил:

— Представьте себе человека, который по натуре чудовищно ревнив. Этот человек бывал в доме раньше и знает скрытую в обшивке пружину. Однажды, от нечего делать, он отодвигает панель и выглядывает в «Укромный» сад. Там он видит свою жену с другим мужчиной — уединившихся, как им казалось, от посторонних взглядов. Он сразу понял характер их отношений. Он в бешенстве. Что делать? Он вспоминает рассказы о Кавалере — и в голову ему приходит довольно оригинальная мысль: он идет к стенному шкафу и надевает широкополую шляпу с пером. Уже смеркается, и любой, кто случайно взглянет в сторону окна, наверняка примет его за легендарного Кавалера. Обезопасив себя таким образом, он продолжает наблюдать за ними, и в момент, когда те двое сливаются в объятиях, стреляет. Пуля попадает точно в цель — он ведь прекрасный стрелок. Когда они падают, он стреляет еще раз — на сей раз не так удачно, вторая пуля попадает в мочку ее уха. Затем он швыряет пистолет в окно и, спустившись по лестнице, выбегает через бильярдную из дома.

Портер шагнул к нему.

— Но ведь он знал, что она невиновна! — воскликнул он. — Знал — и ни слова не сказал! Почему? Почему?!

— Думаю, что могу ответить почему, — сказал мистер Кин. — Можно предположить — хотя, повторяю, это всего лишь мое предположение, — что Ричард Скотт был когда-то безумно влюблен в Айрис Стэйвертон — настолько, что и годы спустя при виде ее в нем снова вспыхнуло угасшее пламя любви. Не исключено, что и Айрис Стейвертон полагала когда-то, что была влюблена в него, и однажды даже ездила с ним на охоту.., но был там еще один человек — и она его полюбила…

— Еще один? — ошеломленно пробормотал Портер. — То есть…

— То есть вас, — с едва заметной усмешкой подтвердил мистер Кин. Он немного помолчал и затем добавил: — Я бы на вашем месте пошел сейчас к ней.

— Иду, — сказал Портер.

Он круто повернулся и вышел из комнаты.