Глава 17

Ричард Эрскин

Энстелл-Мэнор выглядел довольно уныло. Это был белый дом, резко выделявшийся на фоне темных холмов. Через пышно разросшиеся кустарники к нему вела извилистая аллея.

— И зачем мы сюда приехали? — воскликнул Джайлз. — Что мы им расскажем?

— Мы же все обдумали, — ответила Гвенда.

— Наше объяснение очень неубедительно. Нам просто повезло, что двоюродный брат тети кузины мисс Марпл или кто-то такой же степени родства живет недалеко отсюда… Но светский визит — это одно, а расспрашивать о бывших любовных интригах — совсем другое.

— К тому же с тех пор прошло столько лет… Не исключено, что он вообще давно успел ее забыть.

— Конечно. Не исключено и то, что никакого романа у них не было…

— Джайлз, не ведем ли мы себя как распоследние идиоты?

— Не знаю… Порой мне кажется, что да. Я не понимаю, зачем мы занимаемся подобными вещами. Какое все это теперь имеет значение?

— Да, это было так давно… Я знаю… Мисс Марпл и доктор Кеннеди советуют нам не ворошить прошлое. Почему мы их не слушаем, Джайлз? Что заставляет нас продолжать поиски? Она?

— Она?

— Я говорю о Хелен. Может быть, это она заставляет меня помнить? Может быть, мои воспоминания о детстве — это единственное, что связывает ее с жизнью, с реальностью? А что, если душа Хелен избрала меня и тебя, чтобы все узнали правду?

— Ты это говоришь потому, что она умерла насильственной смертью?

— Да. Я слышала… во всяком случае, в книгах об этом пишут, что души ушедших из жизни таким образом… не могут обрести покой…

— Я вижу, у тебя разыгралось воображение, Гвенда.

— Возможно. Как бы то ни было, сейчас еще не поздно изменить наши планы. Мы просто нанесем визит вежливости, не более того, если только мы сами этого не захотим…

Джайлз покачал головой.

— Нам надо продолжать начатое. Другого пути у нас нет.

— Ты прав. И все же, знаешь, мне довольно страшно…

— Итак, вы ищете себе дом, — сказал майор Эрскин. Он протянул Гвенде тарелку с сандвичами. Взяв один, она подняла на него глаза. Ричард Эрскин был невысоким седовласым мужчиной с усталым задумчивым взглядом. Говорил он низким приятным голосом, несколько растягивая слова. Ничего выдающегося в нем не было, и тем не менее Гвенде он показался по-настоящему привлекательным… Говоря объективно, он не был так хорош, как Уолтер Фейн, но мимо последнего женщины прошли бы, не обратив на него внимания, тогда как Эрскин их наверняка бы заинтересовал. По сравнению с маловыразительным Фейном Эрскин обладал ярко выраженной индивидуальностью. Он вел обычный разговор об обычных вещах, и все же в нем было что-то такое, что притягивает женщин. Гвенда почти бессознательно одернула юбку, поправила волосы и подкрасила губы. Девятнадцать лет назад Хелен Кеннеди вполне могла влюбиться в майора Эрскина.

Встретив пристальный взгляд хозяйки дома, она почувствовала, что краснеет. Миссис Эрскин беседовала с Джайлзом и одновременно наблюдала за Гвендой оценивающим, полным подозрения взглядом. Джанет Эрскин, высокая женщина атлетического сложения, была одета в хорошо сшитый твидовый костюм с большими карманами и говорила очень низким, почти мужским голосом. Она выглядела старше своего мужа, но Гвенда решила, что это обманчивое впечатление. Было в ее лице что-то яростное и скорбное одновременно. «Несчастливая, недовольная своей судьбой женщина, — подумала Гвенда. — Готова побиться об заклад, что она превратила жизнь своего мужа в ад».

Гвенда продолжала разговаривать с майором.

— Искать дом — это сплошные разочарования, — сказала она. — Агентства всегда дают вам восторженные описания той или иной виллы, а когда вы видите ее собственными глазами, оказывается, что она никуда не годится.

— Вы собираетесь обосноваться в здешних местах?

— Возможно. Мы еще не выбрали. Эта местность привлекает Джайлза из-за вала Адриана, который с давних пор интересует его. Вы, наверное, сочтете мои слова странными, но нам в общем-то почти все равно, в каком именно уголке страны мы поселимся. Я родилась в Новой Зеландии, и здесь у меня никого нет. Джайлз же регулярно проводил каникулы, а затем и отпуск в Англии у своих тетушек, но и у него нет особых привязанностей. Наше единственное желание — это найти дом подальше от Лондона. Эрскин улыбнулся:

— Что ж, сельскую местность вы здесь, безусловно, найдете. Мы, например, живем совершенно изолированно; соседей у нас мало, и дома наши стоят далеко друг от друга.

Гвенде показалось, что в приятном голосе собеседника зазвучала печаль, и ее глазам вдруг предстала удручающая картина его одинокой жизни: короткие хмурые зимние дни, воющий в каминной трубе ветер, задернутые шторы, далекие соседи и постоянное присутствие этой женщины с несчастными глазами.

Видение исчезло. Вокруг опять было лето, и через открытые французские окна из сада доносился аромат роз и пение птиц.

— Это старинный дом, не так ли? — спросила Гвенда. Эрскин кивнул:

— Да. Он был выстроен во времена королевы Анны. Мои предки поселились в нем почти три века назад.

— Он очень красив, и вы можете им гордиться.

— Он уже давно нуждается в ремонте, но мы платим такие налоги, что поддерживать его в порядке становится все труднее и труднее. Но теперь, когда дети встали на ноги, самое трудное позади.

— Сколько у вас детей?

— Два сына. Один служит в армии, второй только что приехал из Оксфорда и поступил на работу в рекламное агентство.

Он посмотрел в сторону камина, Гвенда посмотрела туда же. На каминной полке она увидела фотографию двух юношей. Глаза их отца светились гордостью и любовью.

— У меня хорошие мальчики, — сказал он. — Вы можете мне поверить, даже если говорю это я сам.

— Они выглядят очень симпатичными.

— Я думаю, что дети заслуживают того…

Гвенда вопросительно посмотрела на него.

— …чтобы ради них идти на жертвы, — закончил он свою мысль.

— Я полагаю, довольно часто приходится… от многого отказываться?

— Иногда от очень многого…

Гвенда опять услышала в его голосе затаенную грусть, но в этот момент миссис Эрскин вмешалась в разговор и спросила низким голосом женщины, привыкшей повелевать:

— Вы и в самом деле ищете себе дом в этой части Англии? К сожалению, я совершенно не вижу в округе что-либо подходящее для вас.

«Да если б ты и видела, ты бы мне не сказала, — подумала Гвенда не без злости. — Эта старая гусыня вне себя от ревности потому, что я разговариваю с ее мужем, и еще потому, что я молодая и привлекательная!»

— Все зависит от того, торопитесь ли вы купить дом, — заметил Эрскин.

— Нет, мы совсем не спешим, — веселым голосом откликнулся Джайлз. — Мы хотим найти что-то, что действительно придется нам по душе. А пока мы поселились на южном побережье, в Диллмуте.

Майор Эрскин поднялся и взял со столика у окна шкатулку с сигаретами.

— В Диллмуте, — повторила миссис Эрскин.

Голос ее прозвучал совершенно спокойно, но она не спускала глаз с мужа.

— Это очаровательный маленький городок, — продолжал Джайлз. — Вы в нем бывали?

На мгновение в гостиной воцарилась тишина, затем миссис Эрскин произнесла все тем же голосом, лишенным малейших эмоций:

— Когда-то, очень давно, мы провели там летом несколько недель. Но нам не понравилось — слишком расслабляющий климат.

— Мы придерживаемся того же мнения, — отозвалась Гвенда. — Мы с мужем тоже предпочитаем места с более здоровым воздухом.

Подошедший в это время Эрскин протянул Гвенде шкатулку с сигаретами.

— В наших краях именно такой воздух, — сказал он. В его голосе сквозили жесткие нотки.

Он поднес к сигарете Гвенды зажженную спичку. Молодая женщина посмотрела на него.

— Вы хорошо помните Диллмут? — простодушно спросила она.

Эрскин сжал губы, словно ему вдруг стало больно.

— Я думаю, что да, — уклончиво ответил он. — Мы останавливались… дайте вспомнить… в «Ройал Георг»… Нет, в «Ройал Кларенс».

— Это очень приятный старомодный отель. Мы живем неподалеку от него, в Хиллсайде. Но раньше наша вилла называлась Сент… Сент-Мери, да, Джайлз?

— Сент-Кэтрин, — поправил ее муж.

На этот раз реакция была вполне определенной. Эрскин быстро отвернулся, а чашка его жены звякнула о блюдце.

— Не хотите ли выйти в сад? — резко спросила она.

— С большим удовольствием.

Выйдя из гостиной через застекленную дверь, они оказались в отлично ухоженном саду с выложенными плиткой дорожками и цветочными бордюрами. Гвенда поняла, что это была заслуга майора: когда он заговорил о розах и других цветах, его печальное лицо расцвело. Садоводство, несомненно, являлось его любимым времяпрепровождением.

Позже, когда машина молодой пары отъехала от ворот, Джайлз спросил неуверенным голосом:

— Ты… ты его уронила?

Гвенда кивнула:

— Да. У второй клумбы с дельфиниумами.

Она опустила глаза на безымянный палец левой руки и машинально повертела обручальное кольцо.

— А если ты его не найдешь?

— Ну, это же не настоящее обручальное кольцо. Настоящим я бы ни за что не рискнула.

— Рад это слышать.

— Всякий раз, когда я думаю о нем, я становлюсь страшно сентиментальной. Помнишь, что ты сказал, надевая мне его на палец? «Это изумруд для моего загадочного зеленоглазого котенка».

— Я полагаю, — бесстрастно ответил Джайлз, — что ласковые слова, которые мы говорим друг другу, показались бы весьма странными человеку в возрасте мисс Марпл.

— Хотела бы я знать, что сейчас поделывает наша прелестная старушка. Сидит на набережной и греется на солнышке?

— Ты шутишь! Она наверняка что-то выискивает, с кем-то разговаривает, кого-то выспрашивает — это на нее больше похоже. Надеюсь, что все эти расспросы не доведут ее до беды.

— Женщине ее возраста свойственно любопытство. Она привлечет к себе меньше внимания, чем мы.

Лицо Джайлза опять стало серьезным.

— Потому мне и не нравится… что ты все берешь на себя. Мне просто невыносимо сидеть сложа руки и ждать, пока ты делаешь всю грязную работу.

Гвенда ласково погладила мужа по щеке.

— Я знаю, милый, я знаю. Но ты должен согласиться с тем, что это очень непростая работа. Подвергать мужчину допросу о его сердечных делах — это требует известного нахальства, и на такое нахальство способна только женщина, умная женщина. И я собираюсь вести себя именно как умная женщина.

— Я знаю, что ты умна. Но если Эрскин тот, кого мы ищем…

— Я не думаю, что это он, — задумчиво проговорила Гвенда.

— Ты хочешь сказать, что мы идем по ложному пути?

— Не совсем. Мне кажется, он действительно был влюблен в Хелен. Но он добрый человек, Джайлз, ужасно добрый. Такие люди не способны задушить кого бы то ни было.

— Позволь мне заметить, Гвенда, что на своем жизненном пути ты встречала мало душителей!

— Ты прав, но у меня женская интуиция.

— Многие жертвы подобных типов придерживались такого же мнения. Кроме шуток, дорогая, я настоятельно прошу тебя быть осторожной. Обещаешь?

— Обещаю. Мне жаль этого бедного майора. У него не жена, а настоящая мегера. Я уверена, что ему живется очень несладко.

— Да, она странная особа… С ней даже становится немного не по себе.

— В ней есть что-то зловещее. Ты обратил внимание на то, как она все время на меня смотрела?

— Надеюсь, тебе все же удастся осуществить твой план.

План, о котором говорил Джайлз, был приведен в исполнение на следующее утро.

Джайлз, чувствовавший себя, как он выразился, в роли плохого частного детектива, нанятого для возбуждения дела о разводе, выбрал себе наблюдательный пункт, откуда он мог следить за тем, что делалось в Энстелл-Мэнор. Около половины двенадцатого он пошел предупредить Гвенду, что все идет как надо. Миссис Эрскин выехала из усадьбы на своем маленьком «остине», вероятно, за покупками в соседний городок в трех милях от их виллы. Путь был свободен.

Гвенда подъехала к парадной двери и позвонила. Когда ей открыли, она сказала, что хочет видеть миссис Эрскин; ей ответили, что той нет дома. Тогда она осведомилась о майоре Эрскине. Хозяин Энстелл-Мэнор стоял, наклонившись над клумбой, и при виде молодой женщины выпрямился.

— Извините меня за беспокойство, — начала Гвенда, — но, кажется, вчера я обронила где-то здесь свое кольцо. Я помню, что когда мы вчера вышли в сад после чая, оно еще было на пальце. Оно неплотно сидело, поэтому и упало. Я во что бы то ни стало хочу найти его — это мое обручальное кольцо.

Не теряя времени, она принялась искать. Гвенда прошла по тем местам, где ходила накануне, делая вид, что старается вспомнить, где она останавливалась, какие трогала цветы, и вскоре обнаружила кольцо у большой клумбы с дельфиниумами. Молодая женщина не скрывала своей радости.

— Позвольте предложить вам чего-нибудь выпить, миссис Рид. Стакан пива или рюмку хереса? Или, может быть, вы предпочитаете чашку кофе или чая?

— Благодарю вас, ничего. Вот если у вас найдется сигарета… Спасибо.

Она села на скамью, и Эрскин присоединился к ней. Какое-то время они молча курили. Гвенда почувствовала, как ее сердце учащенно забилось.

— Я хотела кое-что у вас спросить, — сказала она. — Вы наверняка сочтете меня ужасно нахальной, но мне просто необходимо знать это, а вы, по всей вероятности, единственный человек, который способен мне помочь. Вы ведь, кажется, были когда-то влюблены в мою мачеху.

Он повернулся и удивленно взглянул на нее:

— В вашу мачеху?

— Да, в Хелен Кеннеди, ставшую впоследствии миссис Халлидей.

— А, теперь я понимаю.

Эрскин спокойно сидел, обратив невидящий взор на залитую солнцем лужайку. Сигарета медленно тлела в его пальцах. Несмотря на его внешнее спокойствие, Гвенда, плечо которой касалось плеча сидящего рядом майора, ощутила овладевшее им смятение.

Наконец он прошептал, словно в ответ на вопрос, заданный им самому себе:

— Конечно, письма…

Гвенда промолчала.

— Я мало писал ей. Всего два, может быть, три раза. Она заверила меня, что она сожгла мои письма, но женщины никогда этого не делают, не правда ли? Итак, они попали в ваши руки. И теперь вы хотите знать…

— Я хочу больше узнать о ней. Видите ли, несмотря на то что она ушла, когда я была еще совсем маленькой, я очень любила ее.

— Ушла?

— А вы разве не знали?

Откровенно удивленные глаза Эрскина встретились с ее глазами.

— После того лета в Диллмуте я больше никогда ничего не слышал о ней.

— Значит, вы не знаете, где она сейчас?

— Как же я могу знать? С тех пор прошло столько лет… Теперь все давно кончено и забыто.

— Забыто?

Губы Эрскина тронула горькая усмешка.

— Может быть, не забыто… Вы очень наблюдательны, миссис Рид. Но… расскажите мне о ней. Она жива?

Внезапно налетевший холодный ветерок коснулся затылка и исчез.

— Мне не известно, жива она или нет, — ответила Гвенда. — Я ничего о ней не знаю. Я как раз надеялась, что вы что-то сообщите мне о ней.

Он покачал головой.

— Понимаете, — продолжала она, — в то лето Хелен покинула Диллмут. В один прекрасный вечер она совершенно неожиданно уехала оттуда, ничего никому не сказав. И больше не возвращалась.

— И вы подумали, что я что-то слышал о ней?

— Да.

Он опять покачал головой:

— Нет. Я не получил от нее ни слова. Но ее брату, доктору, живущему в Диллмуте, наверняка что-то известно. Или он тоже умер?

— Нет, он жив, но он ничего не знает. Вы понимаете, все решили, что она с кем-то сбежала…

Эрскин повернулся к ней и посмотрел на нее полными боли глазами.

— Решили, что она сбежала со мной?

— Так могло случиться.

— Могло? Я не думаю. Об этом и речи не было. Возможно и то, что мы оказались глупцами, пропустившими свое счастье.

Гвенда молчала. Эрскин вновь повернулся к ней.

— Пожалуй, будет лучше, если я все вам расскажу. Это займет у меня мало времени. Я просто не хочу, чтобы у вас сложилось не правильное мнение о Хелен. Мы встретились с ней на корабле по пути в Индию. Один из моих сыновей заболел, моя жена осталась с ним и должна была приехать в Индию следующим рейсом. Хелен направлялась туда, чтобы выйти там замуж за человека, который состоял на службе в лесном ведомстве. Она не любила его, но он был ее старым другом, человеком мягким и добрым; к тому же она стремилась покинуть свой дом, где ей жилось несчастливо. Мы полюбили друг друга.

Он сделал паузу.

— Для вас это, конечно, просто слова. Но я хотел подчеркнуть, что овладевшее нами чувство не имело ничего общего с банальными интрижками, завязывающимися между пассажирами одного корабля. Между нами все было серьезно. Эта любовь… как бы вам объяснить… застала нас врасплох, но выхода из положения я, увы, не нашел. Я не мог уйти от Джанет и детей. Хелен понимала это не хуже меня. Если бы речь шла только о моей жене… Но ведь были еще и мальчики. У нас не оставалось никаких надежд, и мы пришли к выводу, что нам надо проститься и попытаться обо всем забыть. — Он коротко и невесело засмеялся. — Забыть? Мне не удавалось забыть о ней ни на одно мгновение. Моя жизнь превратилась в ад. Я не мог не думать о ней… Замуж за того, к кому она ехала, она не вышла. В последний момент она не решилась это сделать и уехала обратно в Англию. По пути она встретилась с одним человеком, видимо, вашим отцом. Спустя примерно два месяца она обо всем написала мне. По ее словам, майор Халлидей тяжело переживал потерю жены; к тому же у него остался на руках ребенок. Хелен надеялась, выйдя за него замуж, сделать его счастливым и думала, что это лучший выход из положения. Ее письмо пришло из Диллмута. Месяцев через восемь мой отец умер, я подал в отставку, и мы с семьей перебрались в Англию. Прежде чем окончательно поселиться в этом доме, мы решили провести несколько недель на отдыхе. Моя жена предложила Диллмут, так как одна из ее знакомых отзывалась о нем как об очень милом и спокойном городке. О Хелен она, естественно, ничего не знала. Представьте себе, перед каким я оказался соблазном! Вновь встретиться с Хелен… Увидеть того, чьей женой она стала…

Эрскин немного помолчал, прежде чем продолжить: