1

Миссис Аллертон и ее сын сидели в ярких соломенных креслах у входа в отель «Катаракт» в Асуане. Они следили, как маленький человечек в белом шелковом костюме и высокая тонкая девушка прогуливались по аллее. Тим Аллертон выпрямился, неожиданно насторожившись.

— Вот этот смешной человек

— Эркюль Пуаро?

— Вот этот смешной человек.

— Боже, а ему-то что здесь надо?

Его мать засмеялась.

— Я вижу, мой милый, ты взволнован. Почему это мужчины так увлекаются детективами. Я лично ненавижу детективные романы и никогда их не читаю. Но мсье Пуаро здесь просто отдыхает. В свое время он много заработал и теперь наслаждается жизнью.

— И первым делом подцепил самую хорошенькую девушку в Асуане.

Миссис Аллертон склонила голову, наблюдая за Пуаро и его спутницей. Девушка шла легко и непринужденно.

— Действительно, хороша.

— Миссис Аллертон украдкой взглянула на сына.

Как ни странно намек попал в цель.

— Хороша и более того, жаль только, что у нее такое кислое выражение лица.

— Может быть, это только выражение лица.

— Стерва, должно быть. Но хороша.

В это время предмет их обсуждения спокойно шествовал рядом с Эркюлем Пуаро. Розали Оттерборн играла ручкой зонтика и, действительно, выражение ее лица точно соответствовало определению Тима — оно было кислым и упрямым. Она сдвинула брови и печально опустила углы губ.

Они вышли за ворота и пошли в тенистый городской парк. Пуаро весело и беззаботно разговаривал с девушкой, подтрунивая над нею. Он был одет в тщательно отутюженный белый шелковый костюм, в панаму и помахивал легкой резной тросточкой с янтарной ручкой.

— Я очарован, — говорил он, — эти горы, солнце и лодочки на реке. Да, жизнь прекрасна.

Он помолчал и вдруг обратился в ней.

— Вы не согласны со мной, мадемуазель?

— Не знаю, — просто сказала Розали.

— По-моему, Асуан довольно унылый город. В гостинице почти пусто. А те, кто есть, все столетние старики, — она замолчала, закусив губу.

— Что ж, — сказал Пуаро с лукавой искрой в глазах, — вы правы, я уже одной ногой в могиле.

— Я совсем не о вас. Простите, это вышло так грубо, — извинялась девушка.

— Ничего, ничего. Вполне понятно, вам нужны люди вашего возраста. Но тут есть один молодой человек.

— Который все время не отходит от своей матери? Мне очень нравится мать, но сын производит впечатление человека высокомерного и тщеславного.

— А я? Вы не находите меня высокомерным и тщеславным?

— Нет, не нахожу.

Ей явно не было до него никакого дела, но это ничуть не беспокоило Пуаро. Он самодовольно объявил:

— Мои друзья считают меня человеком в высшей степени тщеславным.

— Ну что же, — ответила Розали рассеянно, — у них, вероятно, есть для этого основания. К сожалению, меня преступления нисколько не интересуют.

— Счастлив узнать, — торжественно объявил Пуаро, — что у вас на совести нет никакой вины.

На секунду ее угрюмое лицо оживилось, — она взглянула на Пуаро вопросительно. Он, казалось, не заметил вопроса и продолжал:

— Ваша матушка не выходила к завтраку сегодня. Надеюсь, она не больна?

— Ей просто не нравится здесь, — отвечала Розали неохотно, — скорей бы уехать!

— Вы едете в Вади-Хальфа и во второй Катаракт?

— Да.

— Значит, мы едем вместе.

Они вышли из тенистого сада на пыльный берег реки. Зашли в магазин за пленкой для фотокамеры. (Это было целью прогулки.) И подошли к пристани. Огромный теплоход только-только причалил. Пуаро и Розали с интересом разглядывали вновь прибывших.

— Смотрите, сколько народу! — заметил Пуаро. Она обернулась к Тиму Аллертону, присоединившемуся к ним. Он тяжело дышал, как будто очень спешил.

— Обычные туристы, — заметил Тим, указывая на спускающуюся по трапу толпу.

— По-моему, на сей раз более мерзкие, чем всегда, — возразила Розали.

Все трое смотрели на вновь прибывших с высокомерием, с каким старожилы относятся к новичкам.

— Привет, — неожиданно оживился Тим.

— Будь я проклят, если это не Линнет Риджуэй.

Пуаро никак не прореагировал на это замечание. Розали же с любопытством спросила:

— Где? Вот эта в белом?

— Да, и с ней высокий парень. Они спускаются на берег. Видимо, это и есть новоиспеченный супруг. Как же его фамилия?

— Дойль, — сказала Розали, — Симон Дойль. Об этом писали все газеты. Она купается в деньгах, да?

— Всего-навсего одна из самых богатых невест в Англии, — шутливо ответил Тим.

Они замолчали. Пуаро внимательно всматривался в девушку, о которой говорили его спутники.

— Красавица, — пробормотал он.

— Почему это некоторым дано все на свете, — горько сказала Розали.

Она следила за девушкой в белом, спускающейся по сходням, и на лице ее появилось выражение безотчетной зависти и злобы.

Линнет Дойль держалась так изящно и непринужденно, будто вышла на сцену, словно была знаменитой актрисой. Богатая и прекрасная светская дама во время медового месяца. С легкой улыбкой она обернулась к высокому мужчине, сопровождавшему ее, и что-то проговорила. Он ответил ей, и звук его голоса показался Пуаро знакомым. Глаза Пуаро загорелись, а брови сдвинулись. Молодая пара прошла мимо. Он услышал, как Симон Дойль сказал жене:

— Все уладится, голубка. Не волнуйся, дорогая.

Он смотрел на нее покорно и восторженно. Пуаро задумчиво всматривался в это загорелое лицо с синими глазами и простоватой мальчишеской улыбкой.

— Повезло черту, — заметил Тим, прерывая молчание, — такие деньги без аденоидов и плоскостопия в придачу.

— Они так безбожно счастливы, — сказала Розали, не скрывая зависти, и вдруг добавила так тихо, что Тим не услышал:

— Это несправедливо.

Пуаро в этот момент сосредоточенно думал о чем-то своем, он недоуменно хмурился, но последняя фраза Розали отвлекла его, и он быстро взглянул на нее.

— Мне нужно купить кое-что для мамы, — сказал Тим, приподнял шляпу и удалился.

Пуаро и Розали медленно направились к отелю.

— Так вы считаете это несправедливым, мадемуазель? — вкрадчиво произнес Пуаро.

Она сердито вспыхнула.

— Не понимаю, о чем вы.

— Я только повторил ваши слова, да, да, это ваши слова.

Розали пожала плечами.

— У нее всего слишком много. Деньги, красота, фигура и…

Она остановилась, и Пуаро договорил за нее.

— И любовь, не так ли? Любовь? Но откуда нам знать, может быть, он женился ради денег.

— А разве вы не заметили, как он на нее смотрит?

— Разумеется, мадемуазель. Я заметил все, что можно было заметить. Но кроме того, нечто такое, чего вам заметить не удалось.

— А чего я не заметила?

— Я увидел, — торжественно начал Пуаро, — темные круги под глазами девушки и пальцы, сжимающие ручку зонтика с такой силой, что костяшки пальцев побелели…

Розали смотрела на него не понимая.

— Вы хотите сказать?..

— Я хочу сказать — эта леди богата, красива, любима, и все-таки в ее жизни не все в порядке. Я знаю и еще кое-что.

— Ну!

— Я уверен — этот голос я уже слышал когда-то. Голос мсье Дойля, но где, когда — никак не могу вспомнить.

Они подошли к отелю.

— Надо разыскать маму, — сказала Розали и вошла в прохладный полутемный вестибюль.

Пуаро прошел на балкон, с которого был виден Нил. Здесь стояли маленькие столики, накрытые к чаю, но было еще слишком рано. Он постоял несколько минут, любуясь рекой, а затем направился в сад. Под горячим солнцем несколько человек играли в теннис. Он прошел мимо и очутился на крутой извилистой тропинке. Здесь-то он и наткнулся на девушку, которую видел в ресторане «;Шезматант». Он узнал ее сразу. Ее лицо в тот вечер навсегда запечатлелось в его памяти. Теперь выражение этого лица было совсем иным. Она побледнела, похудела и казалась усталой и удрученной. Он отошел в сторону и незаметно стал наблюдать за ней. Она нетерпеливо постукивала по земле маленькой ножкой. В ее темных горячих глазах было страдание и подавленное торжество. Она смотрела вниз, на реку, где скользили прогулочные катера. Лицо — и голос. Он вспомнил и то и другое. Лицо этой девушки и голос, который он слышал только что, голос молодого супруга…

И тут же, в тот самый момент, пока он незаметно наблюдал за маленькой девушкой, разыгралась следующая сцена грядущей драмы. Послышались голоса, девушка встала. По тропинке спускалась Линнет Дойль с мужем. Линнет казалась спокойной и счастливой, напряжение исчезло.

Девушка сделала два шага вперед, и те двое замерли пораженные.

— Привет, Линнет, — сказала Жаклина де Бельфорт, — а вот и я. Что ж, мы так и будем без конца натыкаться друг на друга? Привет, Симон, как дела.

Линнет Дойль с легким криком спряталась за скалу. Добродушное лицо Симона исказилось от злобы. Он двинулся вперед, как будто хотел ударить девушку. Она быстро обернулась, показывая на Пуаро. Симон тоже обернулся.

— Привет, Жаклина, мы не ожидали встретить тебя здесь, — неловко пробормотал он.

Слова его прозвучали неубедительно.

Девушка ответила сияющей белозубой улыбкой.

— Приятный сюрприз? — бросила она и, кивнув, пошла вниз по тропинке.

Пуаро тактично пошел в противоположную сторону. Уходя, он услышал голос Линнет Дойль.

— Ради бога, Симон! Что же делать, Симон.

2

Ужин подходил к концу. Большинство гостей отеля «Катаракт» сидели на слабо освещенной террасе за маленькими столиками. Вошли Симон и Линнет Дойль в сопровождении высокого представительного американца с чисто выбритым узким лицом. Они остановились в дверях, и в этот момент Тим Аллертон поднялся и направился к ним?

— Вероятно, вы не помните меня, — сказал он любезно, — я кузен Джоанны Саутвуд.

— Разумеется, я помню вас. Вы

— Тим Аллертон. Это мой муж, — чуть заметная дрожь в голосе — гордость, смущение?

— А это — мой опекун из Америки, мистер Пеннингтон.

— Познакомьтесь, пожалуйста, с моей мамой. Несколько минут спустя небольшая компания заняла отдельный столик

— Линнет в центре, Тим и Пеннингтон по обе стороны от нее, каждый всячески старался привлечь ее внимание, миссис Аллертон беседует с Симоном. Поворот вертящейся двери. Странное напряжение тотчас появляется на лице красивой стройной женщины, сидящей во главе стола. И тут же исчезает — дверь выпустила маленького человечка.

— Моя дорогая, вы здесь не единственная знаменитость, — сказала миссис Аллертон.

— Этот забавный человек

— Эркюль Пуаро.

Она сказала это небрежно, просто чтобы заполнить неловкую паузу, но вдруг Линнет очень заинтересовалась.

— Эркюль Пуаро? Конечно, я слышала о нем.

И вдруг ушла в себя, погрузилась в глубокое раздумье. Двое мужчин, пытавшиеся ее развлечь, совсем растерялись. Пуаро пробирался вдоль решетки террасы, как вдруг его остановил, — миссис Оттерборн.

— Садитесь с нами, мсье Пуаро. Какой прелестный вечер.

Пуаро повиновался.

— Благодарю вас, мадам. Вечер и вправду хорош.

Он вежливо улыбнулся миссис Оттерборн.

— Ну и разрядилась! Какие-то драпировки из черного нейлона и этот дикий тюрбан!

— Миссис Оттерборн говорила громко и напористо.

— Сколько знаменитостей собралось в одном и том же месте. Наверное, скоро все газеты запестрят — светские красавицы, знаменитые романистки… — она замолчала и тихо, скромно хихикнула.

Пуаро скорее почувствовал, чем увидел, как Розали нахмурилась и плотно сжала губы.

— Вы что-нибудь пишете в данное время, мадам? — вежливо поинтересовался он.

Миссис Оттерборн снова тихо хихикнула.

— Мои читатели ждут не дождутся, а мой издатель — бедняжка, он просто забрасывает меня письмами и даже телеграммами.

Он снова ощутил, как поморщилась девушка.

— Могу признаться вам, мсье Пуаро, я здесь — в поисках колорита. «Снег на лице пустыни», так называется мой новый роман. Мощное, интригующее название. Снег в пустыне, он растает при первом же дыхании страсти.

Розали встала, проговорила что-то сквозь зубы и ушла в темный сад.

— Человек должен быть сильным, — продолжала миссис Оттерборн.

— Мои книги — это мясо с кровью. В них все важно. В библиотеках огромный спрос. Ведь я говорю только правду. Секс! Почему, мсье Пуаро, нынче так боятся говорить про секс? Ведь секс — правит миром. Вы читали мои книги?

— Простите, мадам! Понимаете, я ведь почти не читаю романов. Моя работа…

— В таком случае я обязана подарить вам «Под финиковым деревом», — сказала миссис Оттерборн решительно.

— Я уверена, вы поймете, какая это серьезная книга. Ее по-разному истолковывали, но в самом деле — в ней все правда.

— Вы чрезвычайно добры, мадам. Я прочту с удовольствием.

Миссис Оттерборн помолчала, играя длинной ниткой бисера на шее, и тревожно поглядела в одну, потом в другую сторону.

— Знаете, я, пожалуй, схожу за книгой сейчас.

— Ах, мадам, не стоит беспокоиться. В другой раз.

— Нет, нет. Никакого беспокойства.

— Она встала.

— Мне хочется вам показать…

— О чем речь, мама? — неожиданно рядом с ней возникла Розали.

— Дорогая, я хочу подарить мсье Пуаро свой роман.

— «Под финиковым деревом»? Я принесу

— Ты не найдешь, дорогая. Я сама.

— Я найду.

Девушка прошла через террасу и вошла в отель

— Позвольте мне сказать вам, мадам, что у вас прелестная дочь, — с поклоном сказал Пуаро.

— Розали? Да, она хорошенькая. Но она очень жестокосердна, мсье Пуаро. Никакого снисхождения к слабостям. Она все знает лучше всех — так она считает. И о моем здоровье она знает все лучше меня самой.

Пуаро подозвал официанта.

— Ликер, мадам? Шартрез? Крем де мент?

Миссис Оттерборн решительно покачала головой.

— Нет, нет, я совсем не пью. Вы, вероятно, заметили, я не пью ничего, кроме воды и лимонада. Я не выношу запаха спиртного.

— Тогда лимонный коктейль.

Он заказал один лимонный коктейль и один бенедиктин.

Поворот вращающейся двери. Вошла Розали держа в руках книгу.

— Вот, пожалуйста, — сказала она безо всякого выражения.

— Мсье Пуаро заказал мне лимонный коктейль, — доложила ее мать.

— Что заказать для вас, мадемуазель?

— Ничего, — и, вспомнив о законах вежливости, добавила:

— Ничего, благодарю вас.

Пуаро взял протянутую книгу. На яркой суперобложке была изображена дама в костюме Евы с модной прической и кроваво-красными ногтями. Она лежала на тигровой шкуре. Над ней красовалось дерево с дубовыми листьями и огромными, не правдоподобно яркими яблоками.

Надпись на книге гласила: «Под финиковым деревом» Сэлуом Оттерборн». В издательской аннотации с энтузиазмом говорилось о незаурядной смелости данного исследования, в котором реалистически показана личная жизнь современной женщины.

Бесстрашно, оригинально, реалистично — вот наиболее часто встречавшиеся эпитеты.

Пуаро поклонился.

— Я чрезвычайно польщен, мадам.

Но, едва подняв голову, он встретился взглядом с дочерью писательницы и невольно подался вперед — такая нескрываемая боль читалась в глазах девушки.

Напитки подоспели как раз вовремя — они несколько разрядили атмосферу.

— Ваше здоровье, мадам, мадемуазель.

Потягивая коктейль, миссис Оттерборн проговорила:

— Так освежает. Так приятно.

Все трое молчали, глядя на блестящие черные каменные островки посреди Нила. В лунном свете они казались фантастическими существами, доисторическими чудовищами, наполовину ушедшими под воду.

Подул легкий ветерок и тут же утих, исчез. В воздухе притаилось какое-то предчувствие, смутная тревога.

Эркюль Пуаро посмотрел на террасу, на сидящих за столиками гостей. Может быть, он ошибся, а может быть, и вправду где-то здесь были тревога и ожидание? Как в театре, на сцене, когда все ждут появления примадонны. И именно в этот момент вращающаяся дверь повернулась снова. На этот раз она повернулась очень медленно, как бы для того, чтобы придать особую значительность появлению нового лица. Все замолчали и смотрели на дверь. Из нее вышла маленькая изящная девушка в лиловом вечернем платье. Она непринужденно прошла через всю террасу и села за свободный столик. В том, как она прошла и села, не было никакой рисовки, ничего нарочитого, и все-таки все это напомнило Пуаро отрепетированный сценический выход.

— Ха, — сказала миссис Оттерборн, — эта девушка ведет себя так, будто она важная персона. Пуаро молчал. Он внимательно наблюдал. Девушка нарочно выбрала такое место, откуда она могла свободно наблюдать за Линнет Дойль. Пуаро заметил, как Линнет наклонилась и что-то сказала, потом встала и пересела на другое место. Теперь лицо ее было обращено в другую сторону.

Пуаро задумчиво покачал головой.

Через пять минут девушка тоже пересела на противоположную сторону террасы. Она курила и спокойно улыбалась, непринужденно и легко. Но все время взгляд ее был направлен на жену Симона Дойля.

Через четверть часа Линнет резко поднялась и ушла в отель. Муж тут же последовал за ней. Жаклина де Бельфорт тихо засмеялась и повернула стул. Потом закурила и стала смотреть на Нил, улыбаясь своим мыслям.

3

— Мсье Пуаро.

Пуаро торопливо встал. Все давно ушли, а он еще сидел на террасе, глубоко уйдя в свои мысли и глядя на гладкие черные каменные островки. Голос, произнесший его имя, вернул его на землю. Это был хорошо поставленный, уверенный голос, прелестный, только чуть-чуть высокомерный.

Глаза Пуаро встретились с повелительным взглядом Линнет Дойль.

Ее плечи были укутаны в бархатную накидку густого пурпурного цвета, надетую поверх белого атласного платья, она была прекрасна и величественна, как никогда.

— Вы — мсье Эркюль Пуаро? — спросила Линнет.

— К вашим услугам, мадам.

— Вы, вероятно, знаете, кто я.

— Да, мадам, я слышал ваше имя. Я, конечно, знаю, кто вы.

Линнет кивнула. Именно этого она и ожидала. Она продолжала все тем же прелестным царственным тоном.

— Пожалуйста, пройдемте со мной в комнату для игры в карты. Мне необходимо с вами поговорить.

— С радостью, мадам.

Она ввела его в пустую комнату и попросила закрыть дверь. Они сели за стол друг против друга. Она сразу приступила к делу.

— Я много слышала о вас, мсье Пуаро, и уверена, что вы чрезвычайно умный человек. Мне срочно нужна помощь. Вы как раз тот человек, который может мне помочь.

Пуаро склонил голову.

— Это чрезвычайно любезно, мадам, но я отдыхаю, а когда я отдыхаю, я не берусь ни за какие дела.

— Это можно устроить.

— Она сказала это как-то совсем не обидно, только очень уж уверенно.

И продолжала:

— Меня неотступно преследуют. И преследованию этому надо положить конец! Я хотела обратиться в полицию, но, по мнению моего мужа, полиция здесь не но может.

— Может быть, вы объясните более подробно, — вежливо попросил Пуаро.

— Да, я все объясню. Все абсолютно просто.

Ни раздумья, ни смущения. У Линнет Дойль был ясный и сугубо деловой ум.

— До встречи со мной мой муж был помолвлен с мисс де Бельфорт. Она была моей подругой. Мой муж разорвал помолвку. Видите ли, они никак не подходили друг к другу. Должна признаться, она очень переживала разрыв… Мне жаль ее, но что поделаешь. Она угрожала нам, ну, а я не приняла эти угрозы всерьез, да и она не пыталась осуществить их. Но она вдруг стала вести себя совершенно невероятным образом — она следует за нами повсюду, куда бы мы ни поехали. Пуаро поднял брови.

— Несколько необычный способ мести.

— Очень необычный — просто дикий! А кроме того надоедливый.

Она прикусила губу. Пуаро кивнул.

— Да, могу себе представить. Вы, насколько мне известно, проводите здесь свой медовый месяц?

— Да. В первый раз мы встретили ее в Венеции. Она жила в отеле «Даниелли». Я подумала тогда — простое совпадение. Очень неловко, ну и все. Потом она оказалась на борту «Бриндици». Мы думали, что она едет в Палестину. Она осталась на борту, когда мы сошли на берег. Но в Мена Хаузе она снова поджидала нас.

Пуаро кивнул.

— А теперь?

— Мы проехали по Нилу пароходом. Я была почти уверена, что встречу ее на борту. И когда ее там не оказалось, я подумала, что она образумилась и прекратила эту детскую игру. Но вот мы прибыли сюда, и она тут как тут.

Пуаро искоса бросил острый взгляд. Она все еще прекрасно владела собой, но рука впилась в ручку кресла с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Какое-то идиотство! Жаклина ставит себя в чудовищное положение. У нее ни капли гордости, ни капли достоинства.

Пуаро развел руками.

— Бывают такие моменты, мадам, когда человеку не до гордости, когда им владеют эмоции более сильные.

— Да, возможно, — нетерпеливо согласилась красавица, — но чего же она хочет добиться? Что выиграть?

— Не всегда, мадам, человек думает о выигрыше. Ее неприятно задела эта последняя фраза, вернее, тон, каким она была сказана. Она покраснела и торопливо заговорила:

— Вы правы. Я не собиралась обсуждать причины ее поведения. Вопрос в том, как ее остановить.

— У вас есть какие-нибудь предложения, мадам? — спросил Пуаро.

— Естественно, я и мой муж не желаем подвергаться ненужному беспокойству. Существуют же какие-то офи циальные способы воздействия.

Она говорила нетерпеливо, раздраженно.

Пуаро задумчиво слушал, потом спросил:

— Угрожала ли она вам публично? Может быть, оскорбляла? Пыталась нанести физический урон?

— Нет.

— В таком случае, мадам, я не вижу возможности вам помочь. Если леди путешествует по определенному маршруту и этот маршрут совпадает с вашим, то как можно ей помешать?

— Значит, я ничего не могу предпринять? Казалось, Линнет не верит ему.

— По-моему, — сказал Пуаро спокойно, — ничего. Мадемуазель де Бельфорт не совершает ничего противозаконного.

— Но меня это бесит. Я не могу этого вынести, я не хочу.

Пуаро вдруг изменился. Он нагнулся к ней, голос его звучал искренне, доверчиво, мягко:

— Почему, мадам, вам так неприятно ее видеть?

— Почему? Просто она злит меня! Раздражает до последней степени! Я же все объяснила.

Пуаро покачал головой.

— Не все.

— Что вы хотите сказать? — снова спросила она. Пуаро откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и заговорил спокойно и безразлично.

— Послушайте меня, мадам. Я расскажу вам одну небольшую историю. Однажды вечером, месяца два назад, я обедал в ресторане в Лондоне, за соседним столиком сидели двое, девушка и юноша. Они были необыкновенно счастливы и, кажется, безумно влюблены. Они мечтали о будущем. Я слышал их разговор не потому, что подслушивал, просто они были увлечены друг другом и не замечали окружающих. Им было безразлично, слушают их или нет. Юноша сидел ко мне спиной, но я видел лицо девушки, очень выразительное лицо. Она была влюблена — вся целиком: сердцем, душой и телом. И она не из тех, кто влюбляется часто и легко. Глядя на нее, понимаешь — это вопрос жизни и смерти. Они были помолвлены и собирались пожениться. Это было ясно из их разговора. Они строили планы на будущее, общие планы. Они собирались провести медовый месяц в Египте. Он замолчал. Линнет резко спросила:

— Ну.

Пуаро продолжал:

— Это было месяца два назад. Но лицо девушки — я не могу его забыть. Уверен, я узнаю ее, если снова встречу. И я хорошо запомнил голос ее спутника. Предполагаю, мадам, вы догадались, где я увидел это лицо и услышал этот голос во второй раз. Здесь, в Египте. Он проводит здесь медовый месяц, но с другой женщиной.

— Ну и что? — выкрикнула Линнет.

— Я же назвала вам все факты.

— Факты — да.

— Не понимаю.

— Девушка там, в ресторане, — медленно заговорил Пуаро, — восхищалась своей подругой, была совершенно уверена, что эта подруга не предаст ее, не оставит в беде. Мне кажется, мадам, вы и есть та самая подруга.

Линнет вспыхнула.

— Конечно, получилось нехорошо. Но так бывает в жизни, мсье Пуаро. Неужели я ничего не могу сделать?

— Вам надо быть мужественной, мадам. Единственный совет, который я могу вам дать.

— Не могли бы вы поговорить с Джекки, с мисс де Бельфорт? — тихо спросила Линнет.

— Могу. И поговорю, если вы хотите. Но не жду от этого разговора никакого успеха. Мне кажется, мадемуазель де Бельфорт поглощена одной страстью и отвлечь ее невозможно.

— Как же нам себя обезопасить?

— Вернитесь в Англию и поселитесь в своем имении.

— Но Жаклина поселится в деревне, и каждый раз, выходя из дома, я буду встречаться с ней.

— Возможно.

— Кроме того, Симону это покажется бегством.

— Как относится ко всему этому ваш муж?

— Он разъярен, просто в бешенстве.

Пуаро задумчиво покачал головой.

— Но вы поговорите с ней, — умоляюще проговорила Линнет.

— Да, поговорю. Только заранее предупреждаю: я ничего хорошего от этого разговора не жду.

— Джекки такая странная! — говорила Линнет испуганно, — никогда не знаешь заранее, как она поступит!

— Вы упоминали об угрозах, не могли бы вы сказать, чем именно вам угрожали.

Линнет пожала плечами.

— Убить нас обоих. В Джекки есть мексиканская кровь.

— Понимаю, — сказал Пуаро очень серьезно.

— Вы возьметесь за это дело, не правда ли? — умоляюще проговорила Линнет.

— Нет, мадам, — твердо ответил он.

— Я не приму от вас никаких денег. Я попытаюсь сделать, что смогу, в интересах гуманности. Только так. Возникла ситуация очень сложная и опасная. Я постараюсь по мере сил предотвратить опасность. Но я не очень верю в успех.

— Но вы будете действовать в моих интересах? — снова спросила Линнет.

— Нет, мадам, — повторил Пуаро.

4

Жаклина де Бельфорт сидела на каменной скамейке на берегу Нила; здесь и нашел ее Эркюль Пуаро.

— Мадемуазель де Бельфорт? — сказал он.

— Разрешите мне поговорить с вами.

Со слабой улыбкой Жаклина повернулась к нему.

— Разумеется. Вы — мсье Пуаро? Мне кажется, я знаю, о чем вы собираетесь говорить. Вы действуете от имени миссис Дойль, и она вам предложила огромные деньги.

— Отчасти ваше предположение справедливо: я только что разговаривал с мадам Дойль, но никаких денег от нее я не беру. Я действую не от ее имени.

— Ах вот как!

— Жаклина смотрела на него недоверчиво.

— Тогда зачем вы здесь? — спросила она резко.

— Скажите, вы раньше видели меня? — ответил Пуаро вопросом на вопрос.

— Мне кажется, нет.

— А я видел вас однажды. Я сидел за соседним столиком в ресторане «Шезматант». Вы были там с мсье Симоном Дойлем.

На лицо девушки как будто надели маску.

— Я помню этот вечер, — сказала она.

— Так много воды утекло с тех пор, так много случилось.

— Да, с тех пор много воды утекло, — с горьким отчаяньем повторила она.

— Мадемуазель, я пришел к вам как друг. И я советую вам как друг — хороните своих покойников.

Девушка смотрела удивленно.

— Что это значит?

— Забудьте прошлое! Обратитесь к будущему! Что сделано — то сделано. Ваше отчаяние ничего не может изменить.

— Эти дружеские советы прекрасно совпадают с тем, чего хочет от меня дорогая Линнет.

Пуаро посмотрел ей в глаза.

— Я не думал о ней, говоря так. Я думал о вас. Вам больно, конечно, больно, но тем, как вы поступаете, вы лишь усугубляете свои страдания.

Она покачала головой.

— Вы ошибаетесь… Бывают моменты, когда меня все это забавляет.

— Тем хуже, мадемуазель Она быстро взглянула на него.

— Вы отнюдь не глупы, — и добавила задумчиво, — я верю, вы желаете мне добра.

— Поезжайте домой, мадемуазель, вы так молоды, умны, вся жизнь у вас впереди.

Жаклина медленно и печально покачала головой.

— Вы не понимаете, не хотите, или не можете понять: в Симоне вся моя жизнь.

— Но ведь жизнь состоит не из одной любви, — осторожно говорил Пуаро, — любовь так много значит для нас только в юности.

Но девушка по-прежнему покачивала головой.

— Вы не понимаете, — она пристально взглянула ему в лицо.

— Вы все знаете, да? Вам рассказала Линнет? И в тот вечер вы были в ресторане… Я и Симон, мы любили друг друга…

— Я знаю, вы любили его.

Она сразу поняла, что он хотел сказать, и повторила с ударением:

— Мы любили друг друга. А я любила Линнет… Я доверяла ей. Она была моим лучшим другом. Линнет всегда могла купить, что хотела. Она ни в чем не знала отказа. И когда она увидела Симона, она захотела его и просто забрала у меня.

— А он позволил, чтобы его купили?

Жаклина наклонила голову.

— Нет, не совсем. Если бы это было так, меня здесь бы не было. Симон не стоит моей любви — это вы хотите доказать? Конечно, если бы он женился на Линнет из-за денег, тогда вы правы. Но дело не только в деньгах. Все гораздо сложнее. Мсье Пуаро, вы знаете, есть такое слово ореол. Деньги помогают создавать его, — она вдруг встала и показала рукой на небо:

— Посмотрите, вы видите луну? Сейчас она видна так ясно, но стоит выглянуть солнцу, луна исчезнет в его лучах. Нечто подобное случилось с нами Я была луной. Появилось солнце, и Симон перестал замечать меня…

— Так все это представляется вам, — возразил Пуаро.