В своей четкой и сухой манере юрист изложил инспектору все, что знал о Коре Ланскене. Ее рождение, воспитание, замужество, вдовство, финансовое положение и родственные связи. Упомянул он и о том, что Тимоти Эбернети, единственный оставшийся в живых брат и ближайший родственник покойной, уполномочил его, Энтуисла, действовать от его имени и предпринять все необходимые шаги.

Инспектор кивнул. Ему было приятно встретиться с этим пожилым и проницательным человеком. Кроме того, он надеялся, что тот сможет помочь ему в деле, которое начинало казаться довольно запутанным. Он, в свою очередь, заговорил:

— В этой истории не все ясно, мистер Энтуисл Допустим, кто-то видел, как эта Джилкрист вышла из дома и направилась к автобусной остановке. Затем этот кто-то берет топор, лежащий в дровяном сарае, разбивает окно в кухне, проникает в коттедж, поднимается наверх и накидывается на миссис Ланскене с топором. Накидывается зверски. Было нанесено шесть или восемь ударов. После этого убийца выдвигает несколько ящиков, прихватывает с собой пару побрякушек ценой не более десяти фунтов и отбывает восвояси.

— Она была в постели?

— Да. Насколько известно, накануне она вернулась поздно вечером из поездки на север страны крайне усталая и возбужденная. Кажется, она получила какое-то наследство?

— Да.

— Спала она очень плохо и проснулась со страшной головной болью. Выпила несколько чашек чаю, приняла какое-то лекарство и попросила мисс Джилкрист не беспокоить ее до ленча. К этому времени ей, однако, не полегчало, и она приняла две таблетки снотворного. Тогда же она послала мисс Джилкрист в Ридинг, чтобы обменять книги в библиотеке. Когда кто-то, кто бы это ни был, проник в дом, миссис Ланскене уже спала или, во всяком случае, дремала. Взломщик вполне мог бы взять все, что ему хотелось, пустив в ход угрозы или засунув ей кляп в рот. Топор, столь предусмотрительно захваченный им с собой, представляется в таких обстоятельствах совершенно излишним. Никаких следов борьбы не обнаружено. Судя по всему, миссис

Ланскене мирно спала, лежа на боку, когда на нее напали.

Мистер Энтуисл беспокойно пошевелился в кресле.

— Известны случаи таких варварских и, по сути дела, бессмысленных убийств, — сказал он.

— Разумеется, и, вероятно, к этому все и сведется. Впрочем, мы почти уверены в том, что никто из местных тут не замешан. Правда, коттедж миссис Ланскене находится не в самой деревне, а на дороге, ведущей к ней. Кто угодно мог незаметно пробраться туда. Вокруг деревни целый лабиринт дорог и тропинок. И вот уже несколько дней не было дождя, так что, если кто-нибудь подъехал туда на машине, никаких явственных следов покрышек не осталось.

— А вы думаете, это было так? — живо спросил Энтуисл.

Инспектор пожал плечами.

— Не знаю. Я говорю лишь, что в этом деле есть некоторые любопытные черты. Вот, Например…

Он выложил на стол несколько безделушек: брошку в форме трилистника с мелкими жемчужинами, брошь с аметистами, небольшую нитку недорогого жемчуга и браслет, украшенный гранатами.

— Эти вещи были взяты из шкатулки с драгоценностями. Их нашли совсем рядом с домом, в кустах.

— Да, да, это любопытно. Может, убийца испугался того, что натворил, и…

— Вполне возможно. Но тогда он наверняка оставил бы эти вещицы в ее комнате наверху. Разумеется, не исключено, что паника овладела им на пути между спальней и воротами.

Мистер Энтуисл спокойно вставил:

— Или же, как вы предполагаете, эти штуки были взяты лишь для маскировки.

— Вариантов тут несколько». Конечно, не исключено, что это дело рук мисс Джилкрист. Знаете, когда две женщины живут только вдвоем, могут быть всякие ссоры, обиды и тому подобное. Мы учли и это. Впрочем, версия сомнительная. По всем данным, они отлично уживались друг с другом.

Он помолчал и затем продолжил:

— Значит, по-вашему, никто не получил бы выгоды от смерти миссис Ланскене?

— Я выразился не совсем так.

Инспектор Мортон быстро вскинул на него глаза.

— Но, кажется, вы сказали, что миссис Ланскене жила на содержание, выделенное ей братом, и что собственных средств у нее не было.

— Да, именно. Ее муж умер полным банкротом, а она, насколько я ее знаю, была абсолютно не способна скопить хоть что-нибудь.

— Коттедж она арендовала, принадлежащая ей мебель не представляет собой ничего особенного. После нее остались еще какие-то картины. Кто все это унаследует, не особенно-то разживется, если, разумеется, она вообще оставила завещание.

Энтуисл покачал головой:

— Мне абсолютно ничего не известно о ее завещании. Я же говорил вам, что не видел ее много лет.

— Тогда что вы, собственно, имеете в виду? Наследство, о котором вы упомянули? Имела она право распорядиться им в своем завещании?

— В известном смысле. Она не могла распоряжаться капиталом. Сейчас, когда она мертва, он будет разделен между пятью другими наследниками Ричарда Эбернети. Это я и имел в виду. Все они автоматически получают выгоду в результате смерти Коры Ланскене.

Инспектор казался разочарованным.

— А я-то думал, мы на что-то наткнулись. Тут наверняка нет мотива для того, чтобы набрасываться на человека с топором. Похоже, это действительно дело рук какого-то малого, у которого не все дома. Таких сейчас много. Если только это не почтенная мисс Джилкрист, что, по правде говоря, представляется крайне маловероятным.

— Когда она обнаружила труп?

— Почти в пять часов. Вернувшись из Ридинга, она вошла в коттедж через парадную дверь и сразу направилась в кухню, чтобы поставить чайник. Из комнаты миссис Ланскене не доносилось ни звука, и мисс Джилкрист решила, что та еще спит. Затем она заметила разбитое окно в кухне: осколки валялись по всему полу. Но даже и тогда она лишь подумала, что это дело рук какого-нибудь мальчишки. Мисс Джилкрист прошла наверх и осторожно заглянула в комнату хозяйки, чтобы узнать, не пора ли подавать чай. Увидев, что случилось, она, конечно, закричала и кинулась к ближайшему соседу. Ее история выглядит абсолютно логичной. Ни в ее комнате, ни в ванной, ни на ее одежде не обнаружено следов крови. Нет, я не думаю, что мисс

Джилкрист имеет к этому какое-то отношение. Врач прибыл в половине шестого. По его мнению, смерть наступила не позднее чем в половине пятого, а вероятнее всего, ближе к двум часам. Так что, похоже, кто-то болтался поблизости, ожидая, когда уйдет мисс Джилкрист. Кстати, вы, я полагаю, захотите повидать ее?

— Да, я подумывал об этом.

— Это хорошо. Думаю, она рассказала нам все, что могла, но все-таки. Иногда в беседе нет-нет да и вынырнет какой-нибудь фактик. Кое в чем она типичная старая дева, но человек вполне разумный и практичный.

Он сделал паузу, а затем сказал:

— Тело в морге. Если вы хотите взглянуть…

Мистер Энтуисл согласился, но без особого энтузиазма. Спустя несколько минут он стоял, глядя на бренные останки Коры Ланскене. Она явно получила поистине страшные удары по голове, так что выкрашенная хной челка на лбу слиплась и залубенела от запекшейся крови. Энтуисл сжал губы и отвернулся.

Бедная маленькая Кора. Как ей позавчера не терпелось узнать, оставил ли брат что-нибудь и ей. Какие радужные планы она, должно быть, строила на будущее. Каких глупостей она могла бы натворить — и с каким удовольствием! — располагая деньгами. Не много же времени было ей отпущено на розовые мечты.

Никто не извлек никакой выгоды из ее смерти, даже изверг убийца, бросивший при бегстве украденные безделушки. Пять человек получат еще несколько тысяч фунтов, но капитала, который им уже достался, вероятно, более чем довольно. Нет, здесь не могло быть причин для убийства. Странно, что мысли Коры были заняты убийством как раз накануне ее собственной насильственной смерти. «Ведь Ричарда убили, не так ли?» Абсурд! Просто смешно было бы рассказывать об этом инспектору Мортону.

«Разумеется, необходимо поговорить с мисс Джилкрист… Я должен увидеться с мисс Джилкрист немедленно», — сказал себе мистер Энтуисл.

Мисс Джилкрист оказалась сухощавой увядшей женщиной с коротко стриженными седыми волосами. У нее были неопределенные черты лица, столь обычные для женщин в возрасте около пятидесяти. Энтуисла она встретила с радостью

— Как хорошо, что вы приехали, мистер Энтуисл. Я ведь так мало знаю о семье миссис Ланскене, и уж, конечно, раньше мне никогда не приходилось иметь дела с убийствами.

Проследовав за ней в гостиную, Энтуисл внимательно огляделся вокруг. В помещении сильно пахло масляной краской. Стены были увешаны картинами, очень темными и грязными, написанными в основном маслом. Были также наброски акварелью и пара натюрмортов. Картины меньшего формата громоздились на подоконнике.

— Миссис Ланскене обычно покупала их на распродажах, — объяснила мисс Джилкрист. — Она не пропускала ни одной распродажи в окрестностях. Картины сейчас можно приобрести почти даром. Она всегда говорила, что, если повезет, можно за гроши купить нечто стоящее. Миссис Ланскене думала, что вот это итальянский примитивист, который, быть может, стоит уйму денег.

Энтуисл с сомнением взглянул на предложенного его вниманию «итальянского примитивиста». Кора, мелькнула у него мысль, по-настоящему никогда ничего не смыслила в живописи. Если что-нибудь из этой мазни стоит хотя бы пять фунтов, он, Энтуисл, готов съесть собственную шляпу!

— Правда, — продолжала мисс Джилкрист, заметив выражение его лица, — сама я неважно разбираюсь в таких вещах, хотя мой отец был художником, боюсь, не очень удачливым. Но в молодости я сама рисовала акварели и слышала много разговоров о живописи. Миссис Ланскене была так довольна, что есть с кем поболтать об этом.

— Вы любили ее?

«Глупый вопрос, — тут же сказал он себе. — Разве она ответит „нет“? А ведь жизнь с Корой наверняка была не мед».

— О да, — сказала мисс Джилкрист. — Мы прекрасно ладили. Кое в чем, знаете ли, миссис Ланскене была совсем как ребенок. Она говорила все, что приходило ей в голову. Но, мистер Энтуисл, она была очень-очень проницательна. Я иногда просто поражалась, как она быстро соображала, что к чему.

Мистер Энтуисл взглянул на собеседницу с несколько большим интересом. Он подумал, что она и сама далеко не глупа.

— Насколько я знаю, вы пробыли с миссис Ланскене несколько лет?

— Три с половиной года.

— Вы… э… были компаньонкой и… м-м… присматривали за домом?

— О да. На мне была почти вся готовка, я очень люблю готовить. Ну, еще пыль смахнуть и другая легкая работа по дому. Никакой черной работы, разумеется. Для этого два раза в неделю приходила миссис Пэнтер из деревни. Видите ли, мистер Энтуисл, я не допустила бы, чтобы меня считали прислугой. У меня самой была маленькая чайная, но все пошло прахом во время войны. А такое милое было заведение, называлось «Под ивой». И у меня всегда была легкая рука на кексы и ячменные лепешки. Но в войну я со своей чайной обанкротилась и потеряла те небольшие деньги, которые мне оставил папа и которые я вложила в это дело. Что мне оставалось? Я ведь никогда ничему не училась. Вот я и пошла в компаньонки, и мы с миссис Ланскене сразу зажили душа в душу. Но как я любила свою милую маленькую чайную! — Мисс Джилкрист печально задумалась, но тут же встряхнулась:

— Но, право же, я не должна отнимать у — вас время разговорами о себе. Полицейские были очень внимательны и добры. Инспектор Мортон такой любезный человек. Он даже устроил так, чтобы я могла пойти и переночевать у миссис Лейк, дальше по дороге, но я считала своим долгом остаться здесь и присмотреть за всеми прекрасными вещами миссис Ланскене. Они, разумеется, увезли тело и заперли дверь спальни, а инспектор оставил на всю ночь полисмена в кухне, знаете, из-за разбитого стекла, кстати сказать, сегодня вставили новое. Так о чем это я? Значит, я сказала, что прекрасно проведу ночь в моей собственной комнате, хотя, по правде, я все же загородила дверь комодом и поставила большой кувшин с водой на подоконник. Если это действительно какой-то ненормальный…

Энтуисл быстро вставил:

— Инспектор изложил мне все основные факты. Но, если вам будет не очень тягостно рассказать кое-какие подробности… Миссис Ланскене, насколько мне известно, вернулась с похорон позавчера поздно вечером?

— Да. Я заказала такси, чтобы встретить ее на станции, как она распорядилась. Бедняжка ужасно устала — и это так естественно! — но в общем-то была в очень хорошем настроении.

— Да, да. Рассказывала она о похоронах?

— Очень мало. Сказала только, что в церкви было много народу и масса цветов. Да, еще она жалела, что не увидела своего другого брата, Тимоти, кажется?

— Да, Тимоти.

— По ее словам, она не видела его больше двадцати лет и надеялась встретиться с ним на похоронах. Она вполне понимала, что ему, пожалуй, действительно было лучше не приезжать. Правда, приехала его жена, которую миссис Ланскене всегда терпеть не могла… о, простите, мистер Энтуисл, это у меня просто сорвалось, я вовсе не хотела…

— Ничего, ничего — успокоил ее юрист. — Вы ведь знаете, я не член семьи, и, кроме того, мне известно, что Кора и ее невестка никогда особенно не ладили друг с другом. Больше вам ничего не запомнилось из того, что она говорила?

— Если вы имеете в виду предчувствие, мистер Энтуисл, то ничего такого не было. Наоборот, она была прекрасно настроена, если не считать усталости и… печальных обстоятельств. Миссис Ланскене спросила меня, не хочу ли я поехать на Капри. Подумать только, на Капри! Конечно, я сказала, что это было бы просто замечательно, а она объявила: «Мы поедем туда!» Я поняла, прямо мы об этом, естественно, не говорили, что брат оставил ей ежегодный доход или что-то вроде этого.

Мистер Энтуисл утвердительно кивнул.

— Бедняжка! Ну что же, я рада, что она хоть получила удовольствие, когда строила всякие планы. — Мисс Джилкрист помолчала и уныло добавила:

— Теперь-то я уже никогда не попаду на Капри.

— А на следующее утро? — поторопился вставить мистер Энтуисл.

— На следующее утро миссис Ланскене чувствовала себя очень плохо. Она сказала, что не спала всю ночь и что ее мучили кошмары. К ленчу ей не стало лучше, и она решила принять пару таблеток снотворного. А меня послала в библиотеку в Ридинг. Я уехала на автобусе, и… это был последний раз. — Мисс Джилкрист зашмыгала носом. — Она, должно быть, крепко спала, инспектор уверяет, что она не успела ничего почувствовать.

— Не упоминала ли она о ком-нибудь из своих родных конкретно?

— Нет, нет. Вот только насчет брата Тимоти.

— А о смерти своего брата Ричарда? О причине и так далее?

— Но ведь он, кажется, болел, — неопределенно высказалась мисс Джилкрист. — Хотя, признаюсь, я удивилась, услышав, что он умер. Он выглядел таким крепким.

Мистер Энтуисл вздрогнул от неожиданности.

— Вы видели его? Когда?

— Когда он приезжал сюда к миссис Ланскене. Это было, дай бог памяти… примерно недели три назад.

— Он гостил здесь?

— О нет. Просто приехал к ленчу. Миссис Ланскене не ждала его. Насколько я могу судить, там в прошлом были какие-то семейные неурядицы. Она сказала мне, что они с братом не виделись много лет.

— Она знала, что он болен?

— Да, это я хорошо помню. Потому что я подумала, только подумала про себя, вы понимаете, уж не страдает ли мистер Эбернети размягчением мозга. Моя тетя…

Собеседник ловко обошел вопрос о тете.

— Что заставило вас подумать о размягчении мозга? Что-нибудь сказанное миссис Ланскене?

— Да. Миссис Ланскене сказала что-то вроде: «Бедный Ричард, смерть Мортимера ужасно состарила его. Он совсем одряхлел. Все эти фантазии насчет преследования и что кто-то мало-помалу отравляет его. Со стариками это случается». И она была совершенно права. Эта моя тетушка была уверена, что слуги пытаются ее отравить, и кончила тем, что ела только вареные крутые яйца.

Мистер Энтуисл не вслушивался в сагу о тетушке мисс Джилкрист. Он был глубоко озабочен.

Когда мисс Джилкрист остановилась, чтобы перевести дух, он поинтересовался:

— Полагаю, миссис Ланскене не приняла все это чересчур всерьез?

— Нет, нет, мистер Энтуисл, она все прекрасно поняла.

Этот ответ встревожил юриста еще больше. Действительно ли Кора Ланскене поняла, в чем дело? Быть может, не сразу, а несколько позже. Не поняла ли она все слишком хорошо?

Мистер Энтуисл прекрасно знал, что Ричард Эбернети никоим образом не страдал старческим слабоумием. Ни о какой мании преследования у него не могло быть и речи. До последнего момента он оставался тем, кем был всегда: деловым человеком с трезвым и холодным умом. В этом смысле его болезнь ровным счетом ничего не изменила. Странно, если он говорил с сестрой на такую тему и в таких выражениях. Но, быть может, Кора с ее детской проницательностью сама поставила все точки над «i»? Во многих и многих отношениях, размышлял Энтуисл, Кора была самой настоящей дурой. Она была неуравновешенна и отличалась какой-то инфантильной прямотой и беспощадностью. С другой стороны, она, подобно ребенку, могла порой инстинктивно увидеть правду, скрытую для других.

Мистер Энтуисл вздохнул и осведомился, что мисс Джилкрист известно о завещании Коры. Та сразу же ответила, что завещание миссис Ланскене хранится в банке. Он настоял, чтобы компаньонка взяла небольшую сумму на текущие расходы, и обещал поддерживать с ней связь. Не согласится ли мисс Джилкрист остаться в коттедже, пока не подыщет себе новое место? О, конечно, конечно, ее это вполне устраивает.

Перед уходом Энтуислу еще пришлось полюбоваться картинами покойного Пьера Ланскене, развешанными в маленькой столовой. В основном это были изображения «обнаженной натуры», поражавшие почти полным отсутствием у живописца всякого таланта и в то же время его склонностью тщательно вырисовывать даже самые мелкие детали. Энтуисл только содрогнулся. В конце ему были продемонстрированы этюды маслом кисти самой Коры Ланскене.

— Полперро, — с гордостью произнесла мисс Джилкрист. — Мы были там в прошлом году, и миссис Ланскене была очарована его живописностью.

Мистер Энтуисл признал, что миссис Ланскене действительно вкладывала в живопись всю душу.

— Миссис Ланскене обещала оставить мне свои этюды, — мечтательно говорила тем временем компаньонка. — Я ими так всегда восхищалась. Даже если она забыла упомянуть об этом в завещании, быть может, я могу оставить себе хотя бы один на память, как вы думаете?

— Я уверен, что это можно будет устроить, — великодушно произнес мистер Энтуисл.

Согласовав еще кое-какие мелочи, он направился в банк, а затем к инспектору Мортону.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.