Глава 23 Мойра исчезает

Примерно час спустя Франки позвонила Бобби.

– Это Хоукинс? Привет, Бобби… Слышал, что случилось? Слышал. Быстро… Нам надо где-то встретиться. Я думаю, лучше всего завтра утром. Вроде бы пойду прогуляться перед завтраком. Скажем, в восемь.., на том же месте, где сегодня.

– Слушаюсь, ваша светлость, – в третий раз почтительно произнес Бобби, на случай если их разговор достигнет чьих-то любопытных ушей, и Франки повесила трубку.

На место встречи Бобби прибыл первым, но Франки не заставила себя ждать. Она была очень бледной и явно подавленной.

– Привет, Бобби. Ужасно, правда? Я так и не смогла уснуть.

– Я не слышал никаких подробностей. Знаю только, что мистер Бассингтон-Ффренч застрелился. Должно быть, так оно и есть?

– Да. Сильвия с ним разговаривала – убеждала его пройти курс лечения, и он согласился. А потом, наверно, мужество ему изменило. Он заперся у себя в кабинете, написал коротенькую записку.., и.., застрелился. Бобби, это так ужасно. Это.., это безжалостно.

– Знаю, – тихо отозвался Бобби. Они помолчали. Потом Франки сказала.

– Мне, разумеется, надо будет сегодня же уехать.

– Да, я думаю, это необходимо. Как она.., я про миссис Бассингтон-Ффренч?

– Она слегла, бедняжка. Я не видела ее с тех пор, как мы.., мы обнаружили его. Она, конечно, в шоке. Такое пережить.

Бобби кивнул.

– Подашь автомобиль часам к одиннадцати, хорошо? – спросила Франки.

Бобби не ответил. Франки бросила на него нетерпеливый взгляд.

– Что с тобой? У тебя совершенно отсутствующий вид.

– Извини. Сказать по правде…

– Да?

– Понимаешь, я все раздумывал. Я полагаю.., ну.., полагаю, там все чисто?

– Что означает твое «все чисто»?

– Это означает, вполне ли ты уверена, что он действительно покончил с собой?

– А, понимаю, – сказала Франки и погрузилась в раздумье. – Да нет, это действительно самоубийство.

– Ты вполне уверена? Вспомни, что говорила Мойра, – что Николсон хотел убрать с дороги двух человек. Так вот, одного из них уже не стало.

Франки опять задумалась и снова покачала головой.

– И все же это самоубийство, – сказала она. – Когда раздался выстрел, я была с Роджером в саду. Мы оба сразу вбежали через гостиную в холл. Дверь кабинета была заперта изнутри. Тогда мы решили войти туда через стеклянную дверь со стороны веранды. Но она тоже была заперта, и Роджеру пришлось разбить стекло. И только тогда появился Николсон.

Бобби задумался.

– Похоже, тут не к чему придраться, – согласился он. – Но Николсон появился как-то уж слишком неожиданно.

– Просто он забыл трость и вернулся за ней, а тут такое…

Нахмурив брови, Бобби что-то прикидывал в уме.

– Послушай, Франки. Предположим, Бассингтон-Ффренча действительно застрелил Николсон…

– Заставив его прежде написать прощальное письмо?

– По-моему, подделать такое письмо ничего не стоит. Любое изменение почерка можно объяснить – скажем, дрожала рука и вообще…

– Да, это верно. Ну и что же дальше?

– Николсон стреляет в Бассингтон-Ффренча, оставляет прощальное письмо и, заперев дверь, удирает, а через несколько минут появляется, будто только что пришел.

Франки с сожалением покачала головой.

– Идея неплохая, но.., не подходит. Начать с того, что ключ был в кармане у Генри Бассингтон-Ффренча…

– Кто его там обнаружил?

– Да, по правде сказать, Николсон.

– Вот видишь. Ему ничего не стоило изобразить, будто он нашел его там.

– Да, но я не сводила с него глаз. Я уверена, что ключ был в кармане.

– Тот, кто не сводит глаз с фокусника, тоже уверен, что все видит, например, как сажают в шляпу кролика! Если Николсон преступник экстра-класса, такой трюк для него просто детская забава.

– Да, возможно, но, право же, Бобби, если анализировать ситуацию в целом – никак не получается. Едва услышав выстрел, Сильвия выбежала в холл, и, если бы Николсон выходил из кабинета, она непременно должна была бы его увидеть. К тому же она нам сказала, что он шел по подъездной аллее. Она его увидела, когда мы огибали дом, пошла ему навстречу.., привела к веранде. Нет, Бобби, к сожалению, у него есть алиби. И от этого никуда не денешься.

– Не доверяю я людям, у которых есть алиби, – сказал Бобби.

– Я тоже. Но я не вижу, за что тут можно было бы ухватиться.

– Увы. Мы ведь не можем не верить Сильвии.

– Не можем.

– Что ж, – вздохнул Бобби. – Стало быть, будем считать, что это самоубийство. Бедняга. Кем мы займемся теперь, Франки?

– Кэйменами. Не понимаю, как это мы до сих пор их не навестили. Ты сохранил их письмо с обратным адресом?

– Да. Адрес тот же, что они назвали на дознании. Семнадцать, Сент-Леонард-гарденс, Паддингтон.

– Да это наше с тобой упущение – пренебрегли столь важным каналом. Ты со мной согласен?

– Всецело. Но теперь уже, наверное, поздно. Не сомневаюсь, что птички давно упорхнули. Сдается мне, что эти Кэймены – тертые калачи.

– Даже если они упорхнули, я попытаюсь что-нибудь о них разузнать.

– Почему «я»?

– Потому что тебе и тут не следует лезть на рожон. Надо подстраховаться, как и в случае с Роджером, когда мы думали, будто он и есть главный злодей. Исходим из того же: тебя они знают, а меня нет.

– И как ты намерена с ними познакомиться? – спросил Бобби.

– Изображу из себя какую-нибудь даму от политики, – сказала Франки. – Стану агитировать за тори. Прихвачу с собой какие-нибудь листовки.

– Неплохо, – сказал Бобби. – Но, повторяю, я думаю, они упорхнули. Есть и еще одно, о чем следует подумать… Мойра.

– Господи, я совсем о ней забыла.

– Я это заметил, – с холодком отозвался Бобби.

– Ты прав, – задумчиво сказала Франки. – С ней надо что-то делать.

Бобби кивнул. Перед его взором возникло своеобразное, западающее в душу личико. В нем было что-то трагическое, он сразу это заметил, как только тогда, у тела погибшего Кастейрса, взглянул на ее фотографию…

– Видела бы ты ее в ту ночь, в Грэндже. Она обезумела от страха, и я очень ее понимаю. Это не нервы и не игра воображения. Николсон хочет жениться на Сильвии Бассингтон-Ффренч, но существуют две помехи. Вернее, одной уже не существует. У меня такое чувство, что жизнь Мойры тоже висит на волоске и что всякое промедление может оказаться роковым.

Серьезность его слов отрезвила Франки.

– Ты прав, дорогой. Надо срочно действовать. Что будем делать?

– Надо уговорить ее уехать из Грэнджа.., немедленно.

Франки кивнула.

– Вот что, – сказала она. – Ей надо поехать в Уэльс.., в наш замок. Видит Бог, там она будет в полной безопасности.

– Если ты можешь это устроить. Франки, нет ничего лучше.

– Что ж, это довольно просто. Отец никогда не знает, кто приехал, кто уехал. Мойра ему понравится.., она мало кому из мужчин может не понравиться.., ведь она такая женственная. Просто удивительно, как вам, мужчинам, нравятся беспомощные женщины.

– Не думаю, что Мойра так уж беспомощна.

– Глупости. Она будто маленькая птичка – сидит и покорно ждет, когда ее проглотит змея.

– А что ей остается?

– Да мало ли что, – с сердцем сказала Франки.

– Ну, мне так не кажется. У нее нет денег, нет друзей…

– Дорогой мой, не занудству и – ты будто выступаешь перед попечителями «Клуба друзей молодых девиц».

– Извини, – сказал Бобби. И обиженно замолчал.

– Ладно, я погорячилась, – сказала Франки, взяв себя в руки. – По-моему, надо провернуть все это как можно скорее.

– По-моему, тоже. Право, Франки, это ужасно мило с твоей стороны…

– Ну, хватит, – сказала Франки, не дав ему договорить. – Я готова ей помочь, если только ты не будешь так над ней убиваться. Можно подумать, что у нее нет ни рук, ни ног, ни языка, ни даже собственных мозгов.

– Я просто не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

– Ладно, хватит об этом, – сказала Франки. – Так вот, по-моему, коль решено, не стоит медлить. Это цитата?[35]

– Не слишком точная. Продолжайте, леди Макбет.

– Знаешь, я убеждена, что леди Макбет толкала Макбета на все эти убийства исключительно потому, что жизнь у нее была тоскливая.., между прочим, жизнь именно с ним, с Макбетом, – сказала вдруг Франки, отвлекшись от предмета разговора. – Он наверняка был вполне кротким, безобидным мужем, у таких-то жены и бесятся от скуки. Но стоило ему впервые совершить убийство, он таким себя почувствовал героем.., а чем дальше, тем больше… Как компенсация за былой комплекс неполноценности.

– Тебе следует написать об этом книгу. Франки.

– У меня худо с правописанием. Итак, на чем мы остановились? Ах да, на спасении Мойры. Ты лучше подай автомобиль к половине одиннадцатого. Я заеду в Грэндж и попрошу позвать Мойру. А если при нашей встрече будет присутствовать Николсон, я напомню ей о ее обещании у меня погостить. И сразу увезу.

– Отлично, Франки. Нам, действительно, надо поспешить, а то как бы не грянуло очередное несчастье.

– Значит, в половине одиннадцатого, – сказала Франки.

В Мерроуэй-Корт она вернулась в половине девятого. Завтрак только что подали, и Роджер наливал себе кофе. Он осунулся и выглядел больным.

– Доброе утро, – сказала Франки. – Я почти не спала. В конце концов около семи не выдержала и вышла прогуляться.

– Мне страшно неудобно, что вы оказались вовлечены во все эти неприятности, – сказал Роджер.

– Как Сильвия?

– На ночь ей дали успокоительное. Надеюсь, она еще спит. Бедняжка, мне ужасно ее жаль. Она, можно сказать, им одним и дышала.

– Я знаю.

Некоторое время они молчали, затем Франки сказала о своем предстоящем отъезде.

– Полагаю, вам надо ехать, – угрюмо сказал Роджер. – Дознание в пятницу. Если вы понадобитесь, я вам сообщу. Это как решит коронер.

Он проглотил чашку кофе, кусок тоста и пошел заниматься делами. А дел было так много. Франки очень ему сочувствовала. Она прекрасно понимала, сколько сплетен и досужего любопытства порождает всякое самоубийство. Пришел Томми, и она принялась его развлекать.

Бобби подал автомобиль в половине одиннадцатого, тут же принесли багаж Франки. Она попрощалась с Томми и оставила записку Сильвии. «Бентли» покатил прочь от дома.

До Грэнджа добрались очень быстро. Франки никогда прежде тут не бывала. Большие железные ворота и разросшийся неухоженный кустарник произвели на нее гнетущее впечатление.

– Жуткое место, – заметила она. – Неудивительно, что Мойру здесь одолевают всякие страхи.

Они подъехали к парадной двери – Бобби вышел из автомобиля и позвонил. Некоторое время никто не отзывался. Наконец дверь отворила женщина в форме сестры милосердия.

– К миссис Николсон, – сказал Бобби. Женщина, помешкав, отступила в холл и растворила дверь пошире. Франки выскочила из автомобиля и прошла в дом. Дверь у нее за спиной закрылась с мерзким гулким лязгом. Франки заметила на двери тяжелые щеколды и засовы. Невольно ей стало страшно – словно она узница в этом зловещем доме.

«Глупости, – сказала она себе. – У дверей в автомобиле Бобби. Я приехала сюда открыто. Ничего со мной не может случиться». – И, отмахнувшись от нелепого ощущения, она прошла следом за сестрой наверх и по коридору. Та отворила дверь, и Франки вошла в маленькую гостиную, со вкусом обставленную мебелью, обитой веселым ситцем – всюду стояли вазы с цветами. Настроение у нее сразу поднялось. Что-то пробормотав, сестра ушла.

Минут через пять на пороге гостиной появился доктор Николсон.

Франки никак не смогла сдержать нервную дрожь, но скрыла ее под приветственной улыбкой и протянула Николсону руку.

– Доброе утро, – сказала она.

– Доброе утро, леди Франсез. Надеюсь, вы приехали не с дурными вестями о миссис Бассингтон-Ффренч?

– Когда я уезжала, она еще спала.

– Бедняжка. Ее врач, разумеется, за ней приглядывает.

– О да! – воскликнула Франки и через несколько секунд добавила:

– Вы, наверное, очень заняты. Я не хотела бы злоупотреблять вашим вниманием, доктор Николсон. Я ведь приехала повидать вашу жену.

– Повидать Мойру? Это очень любезно с вашей стороны.

Возможно, ей только почудилось, или бледно-голубые глаза за толстыми стеклами очков стали и вправду чуть жестче?

– Да, это очень любезно, – повторил он.

– Если она еще не встала, я посижу подожду, – сказала Франки с милой улыбкой.

– О нет, она уже поднялась, – сказал доктор Николсон.

– Прекрасно, – сказала Франки. – Хочу уговорить ее погостить у меня. Она ведь обещала мне. – И Франки опять улыбнулась.

– Вот как.., это большая любезность с вашей стороны, леди Франсез… Очень большая. Не сомневаюсь, Мойра была бы очень рада.

– Была бы? – вырвалось у Франки. Доктор Николсон улыбнулся, обнажив красивые белые зубы.

– К сожалению, моя жена утром уехала.

– Уехала? Куда? – решительно спросила Франки.

– Да просто ей захотелось сменить обстановку. Сами знаете, что такое женские причуды. Здесь место довольно мрачное, тем более для молодой женщины. Время от времени Мойра испытывает потребность немного проветриться и тут же уезжает.

– А вы знаете, куда она уехала?

– Скорее всего в Лондон. Магазины, театры, в общем, можете себе представить.

Франки казалось, она в жизни не видела такой неприятной улыбки.

– Я сегодня еду в Лондон, – небрежно сказала она. – Вы не дадите мне ее адрес?

– Обычно она останавливается в «Савойе», – сказал доктор Николсон. – Но в любом случае через день-другой она, думаю, даст о себе знать. Хотя вообще-то она не большая любительница писать, а я сторонник полной свободы в семейных отношениях. И все же смею предположить, что скорее всего вы найдете ее в «Савойе».

Он растворил дверь, и не успела Франки опомниться, как они обменялись рукопожатием, и он провел ее к парадному входу. Там стояла уже знакомая ей сестра, готовая ее выпроводить. Последнее, что слышала Франки, – был вкрадчивый и, пожалуй, чуть ироничный голос доктора Николсона:

– Это так любезно с вашей стороны, леди Франсез, пригласить к себе мою жену.

Глава 24

По следу Кэйменов

Бобби нелегко было сохранить приличествующее шоферу равнодушие, когда Франки вышла из здания одна.

– Обратно в Стейверли, Хоукинс, – сказала она, полагая, что ее слышит сестра.

Автомобиль устремился по аллее и выехал за ворота. Когда они оказались на безлюдном участке дороги, Бобби затормозил и вопросительно посмотрел на свою спутницу.

– Так что же? – спросил он.

– Мне это не нравится, Бобби, – ответила Франки, лицо у нее было непривычно бледное. – По-видимому, она уехала.

– Уехала? Сегодня утром?

– Или накануне вечером.

– Не сказав нам ни слова?

– Я этому просто не верю, Бобби. Он врал.., да, наверняка.

Бобби сразу тоже побледнел.

– Слишком поздно! – простонал он. – Какие же мы идиоты! Ни в коем случае нельзя было позволять ей туда возвращаться!

– Бобби, ты ведь не думаешь, что ее.., нет в живых? – нетвердым голосом почти прошептала Франки.

– Нет, – горячо отозвался Бобби, словно желая убедить в этом самого себя.

Оба удрученно умолкли, потом, чуть успокоившись, Бобби поделился с Франки своими соображениями.

– Она, вероятно, все-таки жива, ведь ему пришлось бы избавляться от тела и прочих улик. Ее смерть должна была бы выглядеть естественной и случайной. Нет, либо ее куда-то тайком увезли, либо – и это более вероятно – она все еще здесь.

– В Грэндже?

– В Грэндже.

– И что же нам делать?

Бобби немного подумал.

– Едва ли ты можешь что-то сделать, – сказал он наконец. – Лучше возвращайся в Лондон. Ты собиралась выследить Кэйменов. Вот этим и займись.

– Ох, Бобби!

– Послушай, дорогая моя, тут от тебя не будет никакого толка. Тебя тут теперь знают.., и уже достаточно. Ты объявила, что уезжаешь.., что ж ты теперь можешь сделать? Оставаться в Мерроуэйе тебе уже нельзя. Остановиться в «Гербе рыбака» тоже нельзя. Это дало бы всем окрест повод для сплетен. Нет, Франки, уезжай. Николсон, возможно, и подозревает, что тебе что-то известно, но полной уверенности у него нет. Так что возвращайся в Лондон, а вот я останусь.

– В «Гербе рыболова»?

– Нет, я думаю, твой шофер должен исчезнуть. Моя штаб-квартира будет теперь в Эмблдевере, это в десяти милях от этого проклятого Грэнджа, и, если Мойра еще там, я ее найду.

– Но только будь осторожен, слышишь? – взволнованно сказала Франки.

– Я буду хитер как змей.

С тяжелым сердцем Франки подчинилась. Бобби, пожалуй, был прав. Здесь от нее уже не будет никакого толка.

Бобби отвез ее в Лондон, но, когда она вошла в дом на Брук-стрит, ей вдруг стало страшно одиноко.

Однако она была не из тех, кто теряет время даром. В три часа пополудни неподалеку от Сент-Леонард-гарденз можно было увидеть модно, но скромно одетую молодую женщину в пенсне и очень серьезным выражением на лице, которая держала в руке пачку брошюр и газет.

Сент-Леонард-гарденз, Паддингтон, оказалась улицей чрезвычайно мрачных, по большей части ветхих домов. Сразу было видно, что лучшие ее времена давно миновали.

Франки, задрав голову, смотрела на номера домов. Внезапно она остановилась, лицо ее выразило досаду.

На доме номер 17 висела табличка, уведомляющая, что дом продается либо сдается внаем без мебели.

Франки немедленно рассталась и с пенсне, и с серьезным выражением лица.

Похоже, представительнице партии тори, проводящей опрос потенциальных избирателей по тому или иному вопросу, здесь делать было нечего.

На табличке были фамилии нескольких жилищных агентов. Франки выбрала двух, записала. И, полная решимости продолжить кампанию, тотчас отправилась в путь.

Сперва она обратилась в контору господ Гордона и Портера на Приид-стрит.

– Доброе утро, – сказала Франки. – Не можете ли вы мне дать адрес некоего мистера Кэймена? До недавнего времени он жил в доме номер семнадцать на Сент-Леонардс-гарденз.

– Совершенно верно, – сказал молодой человек, к которому она обратилась. – Однако совсем недолго, не так ли? Мы, видите ли, действуем от лица владельцев. Мистер Кэймен арендовал помещение на три месяца, поскольку он в любой момент мог получить должность за границей. Насколько я понимаю, он ее уже получил.

– Значит, его адресом вы не располагаете?

– Боюсь, что нет. Он с нами расплатился, и больше никаких дел у нас с ним нет.

– Но, когда он заключил с вами договор, какой-то предыдущий адрес у него должен был бы быть.

– Какая-то гостиница.., по-моему, в районе Паддингтона.

– А банковские реквизиты? – высказала предположение Франки.

– Он заплатил ренту за квартал вперед и оставил в банке распоряжение оплатить электричество и газ.

– Ox! – в отчаянии произнесла Франки. Она увидела, что молодой человек смотрит на нее с некоторым любопытством. Жилищные агенты мастера определять, к какому слою общества принадлежит тот или иной клиент. Интерес Франки к Кэймену был для него явно неожидан.

– Он должен мне изрядную сумму, – нашлась она.

На лице молодого человека тотчас отразилось возмущение. Горячо сочувствуя попавшей в беду красавице, он принялся рыться в кипах корреспонденции, он сделал все, что было в его силах, но ни нынешнего, ни предыдущего адреса мистера Кэймена найти не удалось.

Франки поблагодарила его и ушла. На улице она взяла такси и отправилась во вторую контору. Она не стала там повторять все сначала. В той конторе сдавали Кэймену дом. А в этой были заинтересованы сдать его снова, действуя по поручению владельца дома. Поэтому Франки попросила ордер на осмотр.

На сей раз в ответ на безмолвное удивление агента она объяснила, что ей необходимо дешевое помещение, чтобы устроить жилье для бездомных девушек. Агент тут же ей поверил, и Франки вышла от него с ключами от дома номер 17 по Сент-Леонард-гарденз и еще от двух домов, которые, естественно, осматривать не собиралась, а также с ордером на осмотр еще и четвертого дома.

«Повезло, – подумала Франки. – Действительно повезло, что агент не потащился ее сопровождать, наверное, они это делают, только когда речь идет о меблированных помещениях».

Когда она растворила парадную дверь дома номер 17, на нее пахнуло затхлым духом давно не проветривавшегося помещения.

Дом был малоприятный – дешевая отделка, стены грязные, в пузырях вздувшейся краски. Франки обошла его весь, от чердака до подвала. При отъезде дом не убрали. Повсюду валялись обрывки веревок, старые газеты, гвозди, кое-какие инструменты. И ничего, что могло бы пролить свет на личности его бывших обитателей. Она нашла лишь клочок разорванного письма.

На одном из диванов у окна лежал раскрытый железнодорожный справочник, однако никаких пометок на его открытой странице не было. Франки все же переписала все названия с этой страницы в маленькую записную книжку, – жалкий пустячок – совсем не на это она рассчитывала.

Значит, напасть на след Кэйменов ей не удалось.

Она утешилась мыслью, что этого, разумеется, и следовало ожидать. Если Кэймены и впрямь не в ладах с законом, они конечно же первым делом должны были замести следы.

Тем не менее, возвращая агентам ключи и заверяя их, будто в ближайшие дни она с ними свяжется, она определенно ощутила разочарование.

В довольно подавленном настроении она брела в сторону Гайд-парка, пытаясь сообразить, что же следует предпринять дальше. Эти бесплодные размышления прервал внезапно разразившийся ливень. Такси поблизости не оказалось. Желая уберечь от дождя любимую шляпу. Франки поспешно нырнула в оказавшееся рядом метро. Она взяла билет до Пиккадили-серкус и купила в киоске несколько газет.

Войдя в вагон – в это время дня почти пустой, – она решила отвлечься наконец от этой своей неудачной вылазки. Раскрыла газету и попыталась сосредоточиться. Она пробегала глазами отдельные фразы и абзацы: сколько-то смертей на дорогах, загадочное исчезновение школьницы, прием, устроенный леди Петерхемптон в отеле «Кларидж», выздоровление сэра Милкингтона после того, как он едва не погиб на своей знаменитой яхте «Эстрадора», прежде принадлежавшей миллионеру Джону Сэвиджу. Что за несчастливое судно! Конструктор этой яхты трагически погиб, мистер Сэвидж покончил с собой, сэр Джон Милкингтон чудом избежал смерти.

Франки опустила газету и, сдвинув брови, пыталась вспомнить.

Она дважды слышала имя Джона Сэвиджа – впервые от Сильвии Бассингтон-Ффренч, когда та говорила об Алане Карстейрсе, затем от Бобби, когда он пересказывал свой разговор с миссис Ривингтон. Алан Карстейрс был другом Джона Сэвиджа. У миссис Ривингтон было смутное подозрение, что приезд Карстейрса в Англию был каким-то образом связан со смертью Сэвиджа. Сэвидж.., что там такое было?.. Он покончил с собой, так как думал, что у него рак.

Предположим.., предположим, что Алана Карстейрса не удовлетворило то, что напечатано о смерти его друга. И он приехал, чтобы самому во всем разобраться. А еще можно предположить, что обстоятельства, предшествующие смерти Сэвиджа, и есть первый акт той драмы, участниками которой невольно стали и они с Бобби.