Фея в комнате

Миссис Томас Бирсфорд привстала с дивана и уныло выглянула в окно. Открывшаяся глазу перспектива ограничилась невзрачным серым домом через дорогу. Миссис Бирсфорд вздохнула, потом зевнула.

— Хоть бы случилось что…

Ее муж неодобрительно поднял глаза.

— Полегче, Таппенс. Эта твоя тяга к острым ощущениям до добра не доведет.

Таппенс вздохнула и мечтательно прикрыла глаза.

— И вот Томми с Таппенс поженились, — продекламировала она, — и с той поры жили счастливо. И через шесть лет они живут все так же счастливо. Просто невероятно, до чего все в жизни не похоже на то, что, по-твоему, должно быть.

— Очень глубокое замечание, Таппенс. Глубокое, но не оригинальное. Выдающиеся поэты и совсем уж выдающиеся богословы уже успели это сказать, и, уж извини, сказать лучше.

— Шесть лет назад, — продолжила Таппенс, — я готова была поклясться, что, будь у меня достаточно денег, чтобы одеваться, и такой муж, как ты, жизнь превратится в нескончаемо-чудесную песню, как уверял один из поэтов, о которых тебе, похоже, так много известно.

— И что же тебе приелось? — холодно осведомился Томми. — Я или деньги?

— «Приелось» не совсем то слово, — мягко пояснила Таппенс. — Просто я к этому привыкла, вот и все. Ну, вот так же никогда не задумываешься, насколько это здорово — дышать, пока не схватишь насморк.

— Думаешь, мне стоит меньше уделять тебе внимания? — поинтересовался Томми. — Ну, пригласить в ресторан другую женщину… Что-нибудь в таком духе.

— Бесполезно, — покачала головой Таппенс. — Ты только встретишь меня там с другим мужчиной. Причем я-то буду абсолютно уверена, что тебе плевать на эту девицу, а вот ты до конца дней своих будешь сомневаться, а не значил ли для меня тот мужчина чего-то большего. Женщины настолько тоньше.

— Зато мужчины скромнее, — пробормотал Томми. — Но что это с тобой, Таппенс? Что не дает тебе покоя?

— Не знаю. Просто хочется, чтобы что-то случилось. Что-нибудь захватывающее. Неужели тебя самого не тянет вновь поохотиться на немецких шпионов? Ты только вспомни те безумные рисковые деньки, что мы пережили. Конечно, ты и сейчас вроде как на секретной службе, но это же одни бумажки.

— Похоже, ты просто мечтаешь, чтобы меня, нарядив большевиком-самогонщиком, заслали в кромешную Россию или еще что похуже.

— Нет, это не совсем то, — задумчиво отозвалась Таппенс. — Меня бы с тобой не пустили, а жажда деятельности обуревает именно меня. Жажда деятельности! Вот что мучает меня целыми днями.

— Займись хозяйством, — предложил Томми, широким взмахом руки обводя фронт работ.

— Я занимаюсь, — оскорбилась Таппенс. — Каждый день. По двадцать минут после завтрака. Или у тебя какие-то претензии?

— Как хозяйка ты такое совершенство, что даже противно.

— Спасибо на добром слове! — фыркнула Таппенс.

— У тебя, конечно, есть твоя работа, — продолжила она, — но, послушай, разве в глубине души у тебя никогда не возникает желание встряхнуться? Ну, неужели никогда не хочется, чтобы что-то случилось?

— Нет, — отрезал Томми, — не возникает. То есть мало ли чего нам хочется, но вот чтобы что-то случилось… Это может оказаться не так уж приятно.

— Какие же вы мужчины благоразумные, — вздохнула Таппенс. — У вас что, вообще отсутствует эта первобытная потребность в романтике и приключениях?

— Где это ты такого начиталась, Таппенс? — удивился Томми.

— Только представь, как было бы здорово, — настаивала его жена, — если бы сейчас раздался неистовый стук в дверь, мы бы открыли, и к нам, шатаясь, ввалился бы мертвец.

— Если это будет мертвец, вряд ли у него получится еще и шататься, — критически заметил Томми.

— Ну, ты понимаешь, о чем я, — отмахнулась Таппенс. — Они всегда вваливаются, шатаясь, и падают замертво у твоих ног, успев, конечно, выдохнуть несколько загадочных слов. «Пятнистый леопард» или что-нибудь в таком духе.

— Рекомендую перечитать Шопенгауэра или Канта[1], — сострадательно посоветовал Томми.

— Это больше подойдет тебе, — возразила Таппенс. — Ты становишься жирным и самодовольным.

— Вовсе нет! — вскинулся Томми. — И, если на то пошло, гимнастику для похудения делаешь как раз ты.

— Ее все делают, — заметила Таппенс. — Про «жиреешь» я образно выразилась. Ты становишься преуспевающим, откормленным и самодовольным.

— Не понимаю, что на тебя нашло.

— Дух приключений, — буркнула Таппенс. — Все лучше, чем мечты о любви. Хотя они меня посещают тоже. Изредка. Воображаю, как встречу мужчину — действительно красивого мужчину…

— Но ты же встретила меня, — удивился Томми. — Тебе что, мало?

— Загорелого, стройного красавца, ужасно сильного. Из тех, что могут оседлать кого угодно и ловко накидывают лассо на диких мустангов…

— Добавь еще ковбойскую шляпу и кожаные штаны, — ядовито вставил Томми.

— Да, и прямо из прерий, — продолжила Таппенс. — И чтобы он безумно в меня влюбился. Я бы, конечно, его отвергла, осталась верной своим супружеским клятвам, но сердце мое было бы разбито навеки.

— Ну, — злобно заявил Томми, — а я частенько мечтаю встретить настоящую красавицу. С такими золотистыми волосами, и которая бы без памяти в меня влюбилась. Только вот сомневаюсь, чтобы я ее отверг… Честно говоря, я совершенно уверен, что не поступил бы так с бедняжкой.

— Что лишний раз подтверждает порочность твоей натуры.

— Да что с тобой, в самом деле? — не выдержал Томми. — Ты никогда так раньше не говорила.

— Нет, но у меня внутри давно уже все клокочет и, чтобы успокоиться, приходится то и дело покупать какую-нибудь одежду. Почему-то это всегда оказываются шляпки.

— У тебя их уже под сорок, — заметил Томми, — и все на один фасон.

— Со шляпками всегда так, — пояснила Таппенс. — На самом деле они разные. Все дело в нюансах. Кстати, сегодня утром я видела совершенно очаровательную в салоне Виолетты.

— Если тебе нечем больше заняться, как скупать шляпки, которые ты потом и не надеваешь…

— Вот, — прервала его Таппенс, — вот именно. Если бы мне было чем заняться! Подозреваю, это должно быть что-то стоящее. Ох, Томми, я правда хочу, чтобы случилось что-нибудь захватывающее! Я знаю — правда-правда — нам это пойдет на пользу. Вот бы встретить добрую фею…

Томми хмыкнул.

— Забавно, что ты это сказала.

Он встал, пересек комнату и, открыв ящик письменного стола, достал оттуда маленький фотоснимок и протянул его жене.

— О! — обрадовалась она. — Так ты проявил их! Это мы здесь снимали? А этот кто делал: ты или я?

— Я, конечно. Твой не вышел. Выдержка была не та, что нужно. Как, впрочем, всегда.

— Как, наверное, приятно, — ухмыльнулась Таппенс, — воображать, что хоть что-то ты можешь сделать лучше меня.

— Совершенно нелепое замечание, — возразил Томми, — но забудем пока об этом. Я хотел показать тебе вот это.

Он ткнул пальцем в маленькое белое пятнышко на фотографии.

— Царапина на пленке, — заявила Таппенс.

— Вовсе нет, — возразил Томми. — Это, чтоб ты знала, фея!

— Томми, ты с ума сошел!

— Посмотри сама.

Он протянул ей лупу, и Таппенс внимательно посмотрела на снимок. При ближайшем рассмотрении и небольшой долей фантазии вполне можно было допустить, что царапина на пленке представляет собой маленькое крылатое существо, усевшееся на решетку камина.

— У нее крылышки! — взвизгнула Таппенс. — Вот здорово: настоящая живая фея в нашей комнате! Давай напишем о ней Конан Дойлу? Ох, Томми! Ты думаешь, она выполнит наши желания?

— Скоро узнаешь, — ответил тот. — По-моему, ты достаточно сильно желала, чтобы что-то произошло.

В этот момент дверь открылась, и долговязый парнишка лет пятнадцати, не вполне еще, кажется, для себя решивший, дворецкий он уже или пока только учится, в исключительно торжественной манере осведомился:

— Сэр, мадам… Дома ли вы? Звонок у парадного только что отзвенел.

— Лучше бы Альберт перестал ходить в кино, — вздохнула Таппенс, после того как, получив подтверждение, паренек удалился. — Теперь он копирует дворецкого с Лонг-Айленда. Спасибо хоть, отучила его требовать у гостей карточки и тащить их мне на подносе.

Дверь открылась снова, и Альберт, с почтением, достойным представления королевской особы, провозгласил:

— Мистер Картер!

— Шеф, — констатировал крайне удивленный Томми. Таппенс, радостно вскрикнув, вскочила с дивана и бросилась навстречу высокому седовласому мужчине с проницательным взором и усталой улыбкой.

— Мистер Картер, ну до чего же я рада вас видеть!

— Это хорошо, миссис Бисфорд. Очень хорошо. А теперь ответьте мне на один вопрос. Как вообще жизнь?

— Сносно, но скучно, — ответила Таппенс, подмигивая.

— Все лучше и лучше, — заметил мистер Картер. — Очевидно, я нахожу вас в нужном расположении духа.

— Звучит воодушевляюще, — отозвалась Таппенс. Альберт, старательно копируя дворецкого с Лонг-Айленда, внес чай. Когда процедура была успешно завершена и он удалился, Таппенс не выдержала:

— У вас ведь что-то на уме, правда, мистер Картер? Вы намерены отправить нас с заданием в дремучую Россию?

— Не совсем, — ответил мистер Картер.

— Но с чем-то же вы пришли…

— Да, есть кое-что. Думаю, вы не из тех, кто боится риска, а, миссис Бирсфорд?

В глазах Таппенс зажглись радостные огоньки.

— У Отдела есть кое-какая работа, и я подумал — всего только подумал, — что она может устроить вас обоих.

— Продолжайте, — потребовала Таппенс.

— Я смотрю, вы выписываете «Дейли лидер», — обронил мистер Картер, взяв со стола журнал.

Найдя раздел объявлений, он отчеркнул ногтем нужное место и подтолкнул журнал к Томми.

— Прочтите, — предложил он. Томми прочел.

«Международное детективное агентство» под руководством Теодора Бланта. Частные расследования. Большой штат надежных и опытных сыскных агентов. Предельная осторожность. Консультации бесплатно. Хайлхем-стрит, 18».

Он вопросительно посмотрел на мистера Картера. Тот кивнул.

— Это детективное агентство уже концы отдавало, — вполголоса начал он, — и один мой знакомый приобрел его практически за бесценок. Теперь думаем поставить его на ноги — месяцев на шесть, скажем, для начала. И на это время агентству, разумеется, потребуется руководитель.

— А что сталось с бывшим? — поинтересовался Томми.

— Боюсь, мистер Блант оказался слишком неосторожен. Дошло до того, что пришлось вмешаться Скотленд-Ярду. Так что в настоящее время он находится на содержании ее королевского величества и не желает сообщить нам и половины того, что мы хотели бы от него услышать.

— Понимаю, сэр, — сказал Томми. — По крайней мере, мне так кажется.

— Полагаю, вам надо взять шестимесячный отпуск. По состоянию здоровья. И, разумеется, если вам вздумается под видом Теодора Бланта возглавить его агентство, я здесь совершенно ни при чем.

Томми внимательно вгляделся в лицо шефа.

— Какие-нибудь инструкции, сэр?

— У мистера Бланта были кое-какие дела за границей, как мне кажется. Так что просто отбирайте голубые конверты с русскими почтовыми марками. Отправитель — некий торговец ветчиной, разыскивающий жену, сбежавшую сюда несколько лет назад. Если отклеить марку, под ней будет от руки написана цифра шестнадцать. Делайте с таких писем копии, а оригиналы отправляйте мне. Ну, и если кто-то появится в агентстве и каким-либо образом упомянет число шестнадцать, немедленно информируйте меня.

— Понятно, сэр, — ответил Томми. — Что-нибудь еще?

Мистер Картер подобрал со стола перчатки и собрался уходить.

— Можете управлять агентством как пожелаете. Я думаю, — он слегка подмигнул, — что миссис Бирсфорд не откажется попробовать себя в роли детектива.

Котелок чая

Несколькими днями позже мистер и миссис Бирсфорд вступили во владение «Международным детективным агентством», раскинувшимся на втором этаже несколько обветшавшего здания в Блумсбери[2]. Оказавшись в небольшой приемной офиса, Альберт расстался с образом дворецкого с Лонг-Айленда, и с успехом воплотился в роль курьера, каковая в его понимании заключалась в бумажном кульке с леденцами, чернильных пятнах на руках и взъерошенной шевелюре.

Из приемной во внутренние помещения вели две двери. На одной из них было начертано «Служащие», на другой — «Посторонним вход воспрещен». За последней находилась маленькая уютная комнатка, содержащая необъятный письменный стол весьма делового вида, множество изящно подписанных картотечных шкафов — пустых, разумеется, — и несколько массивных стульев с кожаными сиденьями. За столом, делая вид, будто всю жизнь только тем и занимался, что возглавлял детективное агентство, величественно восседал лже-Блант. Под рукой у него, разумеется, стоял телефон. Семейство тщательно отрепетировало несколько вариантов телефонных звонков и заранее проинструктировало Альберта.

В примыкающей комнате размещались Таппенс, пишущая машинка, немного мебели — классом пониже, чем в кабинете великого шефа, — а также газовая плитка для приготовления чая.

В общем, кроме клиентов, в агентстве было абсолютно все.

Таппенс, в первых порывах восторга от воцарения, выразила свои смелые надежды:

— Это будет чудесно! Мы станем выслеживать убийц и отыскивать фамильные драгоценности, а еще находить исчезнувших людей и ловить растратчиков.

Услыхав такое, Томми счел своим долгом несколько охладить ее пыл.

— Поостынь, Таппенс, — посоветовал он, — и выбрось из головы все это дешевое чтиво, которым ты в последнее время увлекалась. Наша клиентура — если у нас вообще такая появится — будет состоять исключительно из мужей, желающих, чтобы следили за их женами, и жен, требующих, чтобы следили за этими мужьями. Единственный хлеб частного сыскного агентства — это поиск оснований для развода.

— Фи! — наморщила свой привередливый носик Таппенс. — А мы просто не будем брать дела о разводах, и все. Мы должны поднять престиж нашей новой профессии!

— Н-да уж, — с сомнением протянул Томми. Через неделю работы они уныло сравнивали записи.

— У меня — три дуры, мужья которых исчезали на выходные, — вздохнул Томми. — Кто-нибудь приходил, пока я обедал?

— Пожилой толстяк со взбалмошной супругой, — мрачно сообщила Таппенс. — Газеты без конца твердят, что демон развода поднимает голову, но я как-то не задумывалась об этом вплоть до последней недели. Меня уже тошнит повторять им, что мы этим не занимаемся.

— Ну, теперь это значится в объявлении, — напомнил ей муж. — Может, подействует.

— Скорее, распалит их еще больше, — меланхолично предсказала Таппенс. — В любом случае, я не сдамся. Если потребуется, совершу преступление сама, а ты его раскроешь.

— И что это даст? Подумай, каково мне будет говорить тебе последнее прости на Бау-стрит.., или это на Вайн-стрит?

— Вспомним свою холостяцкую жизнь, — съязвила Таппенс.

— На Олд Бейли[3], я хотел сказать, — поправился Томми.

— Нет, с этим надо что-то делать! Нас прямо-таки распирает от талантов, а шанса их проявить нет как нет.

— Всегда завидовал твоему оптимизму, Таппенс. Похоже, у тебя вообще нет сомнений относительно наличия нуждающихся в проявлении твоих талантов.

— Конечно! — ответила Таппенс, изумленно распахивая глаза.

— А между тем у тебя нет ни малейших профессиональных навыков.

— Ну как же, я ведь прочла все детективы, изданные за последние десять лет.

— Я тоже, — признался Томми, — только, сдается мне, не очень-то это поможет.

— Ты всегда был пессимистом, Томми. Вера в себя — великая вещь.

— Ну, у тебя-то с этим порядок, — отозвался муж.

— Конечно, в детективах все немного проще, — задумчиво проговорила Таппенс, — там все идет с конца. Ну, то есть, когда знаешь отгадку, можно найти и ключи к ней. Я вот все думаю…

Она замолчала и нахмурилась.

— Ну? — подтолкнул ее Томми.

— У меня появилась идея. То есть не совсем чтобы появилась, но уже на подходе.

Она решительно встала.

— Вот что: пойду-ка я пока куплю шляпку, о которой тебе говорила.

— О Боже! — не выдержал Томми. — Еще одну?

— Она очень миленькая, — с достоинством ответила Таппенс и вышла с выражением твердой решимости на лице. В последующие дни Томми неоднократно любопытствовал о посетившей Таппенс идее. Но в ответ она только мотала головой и говорила, что ей нужно время.

А потом, в одно прекрасное утро, появился первый клиент, и все прочее было забыто.

В дверь приемной постучали, и Альберт, только что запихнувший в рот лимонный леденец, выдавил невнятное «Войдите». А потом проглотил леденец целиком — от удивления и восторга, потому что в приемную вошло Самое Настоящее Дело.

В дверях нерешительно мялся высокий молодой человек, одетый дорого и со вкусом.

— Стопроцентный джентльмен, или я в них ничего не смыслю, — сказал себе Альберт, а в этих вопросах он кое-что смыслил.

Молодому человеку можно было дать на вид года двадцать четыре, у него были замечательно напомаженные черные волосы, намечающиеся черные круги под глазами и ни намека на стоящий хоть какого-то упоминания подбородок.

Альберт восторженно ткнул в кнопку звонка под столом, что немедленно вызвало первосортную машинописную очередь, долетевшую из-за двери с надписью «Служащие», — Таппенс заняла исходную позицию. Свидетельство неустанного производственного процесса повергло юношу в еще больший трепет.

— Послушайте, — выдавил он. — Мне бы это… Как его? «Детективное агентство», непревзойденные сыщики Бланта… Ну и прочее. Понимаете?

— Вы, сэр, желаете поговорить лично с мистером Блантом? — осведомился Альберт, всем своим видом выражая сомнение в осуществимости подобной затеи.

— Э-э… Ну да. Было бы неплохо. Это можно организовать?

— Полагаю, вам не назначено?

— Боюсь, что нет.

Тон посетителя становился все более и более виноватым.

— Всегда разумно, сэр, заранее позвонить. Мистер Блант чудовищно занятой человек. В данный момент он ведет телефонные переговоры. Скотленд-Ярду опять нужна консультация.

Клиент выказал должное восхищение. Альберт понизил голос и доверительно сообщил:

— Крупная кража документов из правительственного учреждения. Скотленд-Ярд просит мистера Бланта взяться за дело.

— О! Вот как! Похоже, большой человек, да?

— Босс, сэр, — согласился Альберт. — Точно. Посетитель присел на жесткий стул, совершенно не подозревая, что сквозь хитроумно просверленные отверстия его самым тщательным образом исследуют две пары глаз, одна — Таппенс, подбегающая к глазку в затишьях между ожесточенными очередями машинки, другая — Томми, ждущего подходящего момента.

На столе раздался оглушительный звонок.

— Босс освободился, — пояснил Альберт. — Пойду узнаю, сможет ли он принять вас.

Исчезнув за дверью с надписью «Посторонним вход воспрещен», он почти тотчас же появился снова.

— Не угодно ли войти, сэр?

Посетитель шагнул внутрь, и навстречу ему из-за стола поднялся рыжеволосый молодой мужчина с располагающим открытым лицом, несущим вдобавок печать недюжинной одаренности.

— Садитесь, — предложил он. — Вам нужна помощь? Я — мистер Блант.

— О! Послушайте, а ведь вы жутко молоды, да?

— Время стариков прошло, — жизнерадостно взмахнул рукой Томми. — Кто допустил войну? Старики. Кто довел страну до безработицы? Снова они. Кто ответственен за все плохое, что уже случилось? И опять я скажу: именно старики.

— Наверное, вы правы, — согласился клиент. — У меня есть один знакомый поэт — по крайней мере, он так представляется, — который рассуждает в том же духе.

— Позвольте сказать вам, сэр: среди наших высококвалифицированных сотрудников вы не найдете ни одного человека хоть на день старше двадцати пяти лет, и это чистая правда.

Поскольку штат высококвалифицированных сотрудников исчерпывался Альбертом и Таппенс, это была самая чистая правда.

— А теперь — факты, — приступил к делу мистер Блант.

— Я хочу, чтобы вы кое-кого нашли… Она исчезла, — выпалил молодой человек.

— Понятно. Пожалуйста, поподробней.

— Ну, это, знаете, довольно трудно. То есть это ужасно деликатное дело и все такое… Она может здорово разозлиться, если узнает. Я имею в виду.., ну, это чертовски трудно объяснить, но…

Он смолк и безнадежно уставился на Томми. Тот почувствовал раздражение. Он уже собирался пойти обедать, но, судя по всему, вытянуть что-то из этого клиента быстро и легко не удастся.

— Она исчезла по собственной воле, или же вы подозреваете похищение? — деловито осведомился он.

— Не знаю, — совсем потерялся молодой человек. — Ничего не знаю.

Томми достал блокнот и ручку.

— Прежде всего, — вздохнул он, — скажите мне ваше имя. Курьер приучен их не спрашивать. Таким образом беседы со мной остаются абсолютно конфиденциальными.

— О, конечно! — согласился молодой человек. — Отличная мысль! Меня зовут — э-э.., меня зовут Смит.

— О нет! — поморщился Томми. — Настоящее имя, если вас не затруднит.

Посетитель с благоговейным ужасом уставился на провидца.

— Э-э… Сент-Винсент, — сдался он. — Лоуренс Сент-Винсент.

— Забавно, — заметил Томми, — как мало на свете людей, которых действительно зовут Смит. Лично я не знаю ни одного. И, тем не менее, девять человек из десяти, желающих скрыть свое имя, непременно назовутся Смитом. Как раз пишу монографию по этому вопросу.

В этот момент на столе робко звякнул звонок. Это означало, что Таппенс предлагает взять инициативу в свои руки. Окончательно проголодавшийся Томми, чувствуя к тому же, что в нем зарождается глубокая неприязнь к мистеру Сент-Винсенту, с готовностью уступил бразды правления.

— Прошу прощения, — сказал он и поднял телефонную трубку.

По его лицу пронеслись, мгновенно сменяя друг друга, выражения удивления, гнева и легкого оживления.

— Не стоит так со мной разговаривать, — рявкнул он в трубку. — Сам премьер-министр? Ну хорошо, в таком случае я конечно же буду.

Он положил трубку и повернулся к клиенту.

— Мой дорогой сэр, вынужден принести вам свои извинения. Совершенно неотложное дело. Будьте так добры, сообщите все обстоятельства моему доверенному секретарю. Она работник высочайшего класса.

— Мисс Робинсон! — позвал он, подходя к двери смежного кабинета.

Появилась Таппенс. Гладко зачесанные назад черные волосы, а также изящные воротничок и манжеты придавали ей необычайно опрятный и скромный вид. Томми проделал необходимые представления и откланялся.

— Насколько я поняла, мистер Сент-Винсент, — начала Таппенс вкрадчивым мягким голосом, усаживаясь на место Томми и подбирая оставленные им блокнот и ручку, — исчезла небезразличная вам леди. Она молода?

— О, конечно! — воскликнул Сент-Винсент. — Молодая и.., и.., ужасно красивая, и вообще…

Лицо Таппенс омрачилось.

— Боже мой, — пробормотала она. — Надеюсь, это нет.

— Вы же не думаете, что с ней что-то случилось? — взмолился Сент-Винсент с искренним волнением.

— О! Мы должны надеяться на лучшее, — ответила Таппенс с наигранной бодростью, что произвело на мистера Сент-Винсента убийственное впечатление.

— Но, погодите, мисс Робинсон… Послушайте, вы должны что-то сделать. Любые расходы… Ничего не пожалею. Отдам все, лишь бы с ней ничего не случилось. Я вижу, вы мне сочувствуете… Скажу вам по секрету: я боготворю землю, по которой ходит эта девушка. Она высший класс. Просто высший.

— Что ж, скажите, пожалуйста, ее имя и все, что о ней знаете.

— Ее зовут Жаннет — фамилии я не знаю. Она работает в магазине шляпок — ну в этом.., мадам Виолетты на Брук-стрит; строгая такая, да они все там такие… Сколько раз мне от нее доставалось. А вчера зашел туда — ждал, когда она выйдет. Все вышли — ее нет. Потом узнаю, что она вообще не пришла и даже записки не прислала — хозяйка просто вне себя была. Я раздобыл адрес, где она снимает комнату, и пошел туда. Оказалось, этой ночью она не приходила домой и никто не знает, где она. Я чуть с ума не сошел. Хотел уже идти в полицию. Только Жаннет пришла бы в страшную ярость, если на самом-то деле у нее все в порядке и она отсутствовала по собственной инициативе. А затем вспомнил, как она однажды показала мне ваше объявление в газете и сказала, что одна из покупательниц просто без ума от ваших успехов, вашей тактичности и прочего… Ну я и отправился прямиком сюда.

— Понятно, — молвила Таппенс. — И какой же у нее адрес?

Молодой человек протянул бумажку.

— Пока все, я думаю, — размышляла Таппенс. — Кстати: правильно ли я поняла, что вы с этой молодой леди помолвлены?

Лицо мистера Сент-Винсента стало кирпично-красным.

— Ну.., нет. То есть не совсем. Я еще ничего ей не говорил. Но вам скажу: я собираюсь просить ее руки, как только увижу снова, — если еще увижу когда-нибудь.

Таппенс отложила блокнот.

— Желаете воспользоваться нашей особой двадцатичетырехчасовой помощью? — деловито поинтересовалась она.

— А это что?

— Это стоит вдвое дороже, но означает, что к делу будет привлечен весь свободный на данный момент персонал. В этом случае, мистер Сент-Винсент, если леди жива, я смогу указать вам ее местонахождение завтра в это же время.

— Что? Поразительно!

— Мы используем лучших специалистов, — заявила Таппенс, — но зато и гарантируем результат.

— Ух ты! У вас, должно быть, первоклассные работники.

— Именно! — отрезала Таппенс. — Кстати, вы не дали мне описания молодой леди.

— Ну, у нее восхитительные волосы — совсем как золото, только более глубокий тон — вроде как солнце на закате. Точно: как последние лучи заходящего солнца. Надо же, никогда раньше не думал о закатах. Поэзия — тоже… Оказывается, это куда лучше, чем я мог представить.

— Волосы рыжие, — бесстрастно подвела итог Таппенс, записывая приметы в блокнот. — Какого примерно роста?

— Ну, довольно высокая — у нее еще потрясающие глаза.., темно-синие, кажется. И характер решительный — запросто управится с любым парнем.

Таппенс добавила в блокнот пару слов, закрыла его и поднялась.

— Если вы заглянете завтра к двум, думаю, у нас уже будут для вас новости, — сказала она. — Всего вам доброго, мистер Сент-Винсент.

Вернувшийся с обеда Томми застал Таппенс за изучением справочника.

— Я все выяснила, — сообщила она, не отрываясь от страницы. — Лоуренс Сент-Винсент — племянник и единственный наследник графа Шеритона. Если дело выгорит, нам обеспечена реклама в самых высших слоях.

Томми просмотрел заметки в блокноте.

— Так что же, по-твоему, случилось с девицей? — поинтересовался он.

— Думаю, она подчинилась голосу разума, который подсказал ей, что любовь к этому обеспеченному молодому человеку обречена и единственное, что ей остается — бежать.

Томми с сомнением взглянул на жену.

— Я знаю, в книжках они вечно так делают, но вот в жизни почему-то ни разу такого не видел.

— Нет? — переспросила Таппенс. — Ну, может, ты и прав. Но позволю себе заметить, мистер Лоуренс Сент-Винсент проглотит эту сентиментальную чушь как миленький. В настоящий момент его просто распирает от романтических иллюзий. Между прочим, я гарантировала ему результат в течение суток — наша особая двадцатичетырехчасовая помощь.

— Таппенс, сумасшедшая! Ну зачем ты это сделала?

— Неожиданно пришло в голову, и звучит уж очень хорошо: «Особая двадцатичетырехчасовая помощь». Да ты не волнуйся. Предоставь это мамочке. Мамочка все уладит.

Таппенс вышла, оставив Томми в полной растерянности.

Он поднялся, вздохнул и отправился делать то, что еще могло быть сделано, от души проклиная воспаленное воображение Таппенс.

Вернувшись в половине пятого вконец измотанный и упавший духом, он застал жену вытаскивающей пакет с бисквитами из их тайника в одном из картотечных ящиков.

— У тебя усталый и расстроенный вид. Чем ты занимался?

— Взял описание девушки и обошел больницы, — проворчал Томми.

— Разве я не говорила, чтобы ты предоставил все мне? — возмутилась Таппенс.

— Но не можешь же ты в одиночку найти ее к завтрашнему дню, да еще до двух часов.

— Могу — и, мало того, уже нашла!

— Нашла? В каком смысле?

— В самом прямом, Ватсон. Это же элементарно.

— И где она сейчас?

Таппенс ткнула большим пальцем через плечо.

— За дверью. В моем кабинете.

— А что она там делает?

Таппенс засмеялась.

— Что делает человек, если у него под носом чайник, газовая плитка и полфунта чая, догадаться нетрудно. Понимаешь, — мягко продолжила она, — магазин мадам Виолетты — это то самое место, где я покупаю себе шляпки, и однажды в одной из продавщиц я узнала подругу, с которой давным-давно работала в госпитале. После войны она ушла оттуда, завела было собственный магазин, но быстро прогорела и устроилась к мадам Виолетте. Вот мы с ней и провернули это дельце. Она должна была хорошенько вдолбить наше объявление в мозги Сент-Винсента, а потом исчезнуть. А далее удивительная эффективность работы непревзойденных сыщиков Бланта. Реклама для нас и маленький толчок, чтобы молодой Сент-Винсент сделал ей наконец предложение. Жаннет уже отчаялась от него этого добиться.

— Таппенс, — простонал Томми. — Ты меня в гроб вгонишь. Это самое гнусное и бесчестное дело, о котором я только слышал. Ты подталкиваешь несчастного юношу к неравному, с точки зрения его социального положения, браку…

— Чушь, — возразила Таппенс. — Жаннет прекрасная девушка и, что удивительно, просто обожает этого бесхарактерного молокососа. И потом, с первого взгляда видно, что нужно этой семейке: горячей молодой крови. Жаннет сделает из него человека. Присмотрит за ним не хуже матери, прикроет все эти попойки и шатания по ночным клубам. Он будет вести здоровый и трезвый образ жизни сельского джентльмена. А теперь пойди и познакомься с ней.

Таппенс направилась в свой кабинет, и Томми поплелся следом.