Агата КРИСТИ
      ЛОВУШКА С ПРИМАНКОЙ
      Была середина января. Обычная зимняя погода для Лондона - грязь и слякоть. Мы сидели с Пуаро в креслах, наслаждаясь теплом весело потрескивавшего камина. Неожиданно я почувствовал на себе его взгляд.
      - О чем это вы сейчас думаете? - спросил я.
      - Я вспомнил, друг мой, когда вы в середине лета приехали в Лондон, вы сказали мне, что останетесь в Лондоне только на два месяца.
      - Неужели так сказал? - смущенно спросил я. - Я ничего такого не помню.
      Лицо Пуаро просветлело.
      - Да, вы это говорили. И что же заставило вас изменить свои планы?
      - Черт возьми, Пуаро, - сердито буркнул я. - Я не собираюсь оставлять вас один на один с этой ужасной компанией - "Бандой Четырех".
      Пуаро посмотрел на меня с нежностью.
      - Я так и думал. Вы преданный друг, Гастингс. Вы задержались, чтобы помочь мне. Большое спасибо, но ваша жена Синдерелла, ваша маленькая Золушка <Синдерелла (Золушка) - героиня народной сказки, наиболее известной в версии французского писателя, поэта и критика Шарля Перро (1628-1703).>, как вы ее называете, что скажет она?
      - Я об этом как-то не думал, но считаю, что она меня поймет. И скажет, что я поступил правильно, не оставив друга в беде.
      - Да, я знаю, она тоже очень преданный друг. Но это дело может затянуться надолго, ведь так? Обескураженный, я кивнул.
      - Уже прошло полгода, - заметил я, - а мы все топчемся на месте. Знаете, Пуаро, меня не покидает мысль, что мы должны.., ну, словом, что-то предпринять.
      - Вы всегда спешите, Гастингс. И что же вы конкретно предлагаете?
      Это было похоже на вызов, но отступать я был не намерен.
      - Пора нам перейти в наступление, - заявил я, - что мы все это время делали? Отступали. И чего мы в результате достигли?..
      - Большего, чем вам кажется, мой друг. Прежде всего, мы установили личности Номера Два и Номера Три и более или менее изучили способы и методы, какими действует Номер Четыре.
      Я немного воспрял духом. Если Пуаро так считает, значит, еще не все потеряно.
      - Да, да, Гастингс. Мы проделали огромную работу. Вы правы только в том, что у нас нет доказательств, чтобы предъявить обвинение Райленду или мадам Оливье, а без доказательств - кто же нам поверит? Вы помните, как однажды я думал, что загнал Райленда в угол? Но ему удалось выскользнуть, и в этом ему помог Номер Четыре. И тем не менее мое особое мнение о деятельности Большой Четверки знают кое-какие влиятельные люди.., даже в правительстве. Лорд Олдингтон, которому я однажды помог вернуть похищенные чертежи новейших подводных лодок, осведомлен о всех преступлениях Большой Четверки. И он, в отличие от других, всецело мне верит. Райленд, мадам Оливье и Лин Чан-йен пока гуляют на свободе, но каждый их шаг теперь контролируется.
      - А Номер Четыре?
      - Я уже вам сказал, Гастингс, что только сейчас начинаю понимать, как он действует. Вы можете надо мной смеяться, но я считаю, что главное - понять характер человека, знать, что он предпримет при определенных обстоятельствах, - в этом залог успеха. У нас своего рода дуэль, только он время от времени показывает, что умеет и на что способен, а обо мне он практически ничего не знает. Он все время на виду, я же - в тени. И чем меньше активности я проявляю, ожидая их действий, тем больше они меня боятся.
      - Они оставили нас в покое, - заметил я, - никаких покушений, никаких засад.
      - Вот-вот, - согласился Пуаро. - Именно это меня и тревожит. Ведь существует множество способов разделаться с нами, и я уверен, что за это время они могли что-нибудь придумать. Вы поняли, что я имею в виду?
      - Какое-нибудь адское устройство? - ахнул я.
      - Побойтесь Бога, Гастингс. Я взываю к вашему воображению, а у вас на уме одни бомбы в каминах. А.., черт.., у меня спички кончились, да и прогуляться нужно перед сном, хотя погода отвратительная. Простите, мой друг, разве можно одновременно читать "Будущее Аргентины", "Душа общества", "Уход за молодняком", "Малиновую улику" и "Охоту в Скалистых горах"? А они у вас разбросаны в разных местах. Какую книгу вы сейчас читаете?
      - "Малиновую улику", - смущенно усмехнувшись, ответил я.
      - Тогда поставьте остальные на полку. Во всем должен быть порядок. И метод.
      Я начал неловко оправдываться, а Пуаро тут же принялся расставлять книги на полках. Закончив, он ушел, а я продолжил чтение "Малиновой улики", которую мне милостиво оставили. Сей шедевр почти меня усыпил, но вдруг в дверь постучалась наша хозяйка, миссис Пирсон.
      - Вам телеграмма, капитан.
      Я вяло разорвал конверт. Но то, что я прочел, вмиг стряхнуло с меня сонливость. Телеграмма была от моего управляющего из Южной Америки.
      "МИССИС ГАСТИНГС ИСЧЕЗЛА ВЧЕРА БОЮСЬ ЕЕ ПОХИТИЛА КАКАЯ-ТО БОЛЬШАЯ ЧЕТВЕРКА ЖДУ РАСПОРЯЖЕНИЙ РОЗЫСКАМИ ЗАНИМАЕТСЯ ПОЛИЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ НЕТ БРОНСЕН"
      Я выпроводил миссис Пирсон из комнаты и, ошеломленный известием, снова и снова перечитывал текст телеграммы. Моя Синдерелла, моя маленькая Золушка похищена. Она в руках этой гнусной шайки, Банды Четырех. Что мне делать?
      Пуаро! Мне нужен Пуаро. Он даст мне хороший совет. Он поможет мне сорвать их планы. Он ушел час назад и через несколько минут должен вернуться. Мне нужно терпеливо дожидаться его. Но, подумать только, моя Золушка в руках Большой Четверки!..
      Снова раздался стук в дверь, и миссис Пирсон вручила мне еще одно послание.
      - Вам записка, капитан. Ее принес какой-то невежественный китаец. Он ждет вас внизу.
      Я схватил записку. Она была лаконична:
      "Если вы снова хотите увидеть вашу жену, немедленно следуйте за человеком, принесшим эту записку. Никаких письменных или устных сообщений вашему другу, в противном случае ваша жена погибнет".
      Внизу вместо подписи стояла большая цифра "4".
      Что мне оставалось делать? Как бы вы, читатель, поступили на моем месте?
      У меня не было времени на раздумья. У меня была одна задача - вырвать мою Золушку из рук врагов. Я должен подчиниться - я не имею права рисковать ее жизнью. Я пойду за этим китайцем куда угодно.
      Это была ловушка. Она означала плен и, возможно, смерть, но на карту была поставлена жизнь самого дорогого для меня человека, и я ни минуты не колебался.
      Больше всего меня удручало, что мне не удастся оставить хотя бы пару слов своему другу. Да, только навести его на мой след - и тогда будет хоть какая-то надежда на спасение. Но могу ли я так рисковать? В данный момент за мной никто не следил, и все же я не решался. Ведь китаец мог подняться наверх и проверить, выполнил ли я все их условия. А собственно, почему он не поднялся?
      То, что он даже не соизволил подняться, насторожило меня еще сильнее. Я так часто сталкивался с могуществом Большой Четверки, что в своем воображении наделял их сверхъестественной силой. Я был уверен, что даже любая девчонка на побегушках может быть их агентом.
      Нет, рисковать я не мог. Единственное, что я мог сделать без риска, оставить телеграмму. Пуаро будет знать, что моя жена исчезла и кто ее похитил.
      На эти размышления ушло несколько секунд, потом я схватил шляпу и помчался вниз, где меня ожидал мой провожатый.
      Китаец был на удивление рослым. Лицо абсолютно бесстрастное, одежда опрятная, но сильно поношенная. Увидев меня, он поклонился и спросил со специфической певучей интонацией:
      - Капитан Гастингс?
      - Да.
      - Давайте мне, пожалюста, записку. Предвидя эту просьбу, я вытащил из кармана записку и молча отдал ее китайцу. Но это было еще не все.
      - Вы сегодня полючал телеграмми. Телько-телько. Из Южной Америки, так?
      Я вспомнил, как хорошо у них налажена разведка. Или это был заранее рассчитанный ход? Бронсен был вынужден дать мне телеграмму, а они спокойно ждали момента, когда она будет мне доставлена.
      Отпираться было бессмысленно.
      - Да, - ответил я. - Я получил телеграмму.
      - Несите ее. Скоро-скоро.
      Я с яростью стиснул зубы, но что мне оставалось делать? Я снова поднялся наверх. Могу ли я довериться миссис Пирсон? Сообщить ей хотя бы о том, что пропала моя жена? Она стояла на лестнице, но неподалеку стояла та девчонка горничная, и я прикусил язык. Если ей было поручено следить за мной, то одно мое слово могло погубить Синдереллу. И я прошел в свою комнату, так ничего и не сказав миссис Пирсон.
      Я взял телеграмму и обреченно побрел к двери, но тут мне в голову пришла великолепная идея. Надо оставить какой-нибудь знак! Который враги мои попросту не заметят, а Пуаро сразу все поймет.
      Я подошел к книжной полке, взял четыре книги и бросил их на пол. Пуаро, с его любовью к порядку, их наверняка заметит, тем более что сегодня он прочел мне целую лекцию на эту тему. Затем я бросил в камин полный совок угля, но четыре куска вроде бы обронил с краю каминной решетки. Я сделал все, что мог, - оставалось надеяться, что Пуаро обратит внимание на сигнал.
      Я поспешил вниз. Китаец прочел телеграмму, сунул ее в карман и кивком головы приказал следовать за ним.
      Путь наш оказался очень долгим. Сначала мы ехали на автобусе, затем на трамвае, все время в сторону востока. Затем шли мимо каких-то странных строений, о существовании которых я никогда и не подозревал. Когда же мы подошли к докам, я сразу понял, что попал в самый центр Китайского квартала.
      Мне стало не по себе. А мой проводник то и дело сворачивал в какие-то переулки, пересекал улицы, пока наконец не остановился перед невзрачным обветшалым домом. Он постучал в дверь четыре раза.
      Ему тотчас открыли - человек, впустивший нас, тоже был китайцем. Стук захлопнувшейся двери прозвучал погребальным звоном моим последним надеждам. Я был в руках врагов.
      Дальше меня повел уже второй китаец. Сначала куда-то наверх, потом вниз по шатким ступенькам, затем через подвал, заваленный какими-то тюками и заставленный бочками, от которых шел запах экзотических восточных пряностей. Всюду царила зловещая таинственная атмосфера - атмосфера таинственного и непостижимого для европейцев Востока.
      Неожиданно мой провожатый остановился, отбросил в сторону два стоявших на земле тюка, и я увидел в стене какой-то ход. Китаец знаком показал мне, что я должен идти туда. Ход был длинный и низкий, так что мне приходилось сильно пригибаться. Наконец проход стал шире и выше, и мы оказались в другом подвале. Китаец подошел к стене, постучал четыре раза, и часть стены отделилась, освободив узкий проход. Я протиснулся через него и очутился.., в каком-то роскошном дворце из "Тысячи и одной ночи". Длинная комната с низким потолком была сплошь задрапирована шелками, нарядно мерцавшими в ярком свете ламп. Пахло благовониями и восточными пряностями. Вдоль стен стояло пять или шесть обитых китайским шелком кушеток, а на полу лежало несколько ковров работы китайских мастеров. В конце комнаты виднелась ниша, скрытая занавесками. Оттуда раздался мужской голос:
      - Вы привели нашего дорогого гостя?
      - Да, ваша милость, он здесь.
      - Пусть подойдет.
      Чья-то невидимая рука раздвинула занавес, и я увидел высокого, худого, одетого в широкие восточные одежды азиата, по всей видимости китайца, восседавшего на высокой тахте с огромными подушками. Судя по длинным ногтям и величественной осанке, китаец был знатного происхождения.
      - Садитесь, прошу вас, капитан Гастингс, - сказал он, указав на одну из кушеток. - Очень рад, что вы сразу же откликнулись на мою просьбу прийти сюда.
      - Кто вы? - хрипло спросил я. - Ли Чан-йен?
      - Конечно нет. Я один из его верноподданнейших слуг. Я только выполняю его приказы.., так же, как остальные его помощники.., ну, например, в Южной Америке.
      Я вскочил и невольно подался вперед.
      - Где она? Что вы сделали с ней?
      - Она в совершенно безопасном месте, там ее никто не найдет. Пока она цела и невредима. Вы заметили, я сказал "пока"? - И он рассмеялся дьявольским смехом.
      Я содрогнулся от ужаса.
      - Что вы хотите? - закричал я. - Деньги?
      - Дорогой капитан. Уверяю вас, мы не собираемся покушаться на ваши скромные сбережения. Как вы могли такое подумать? Ваш коллега никогда не заподозрил бы нас в столь глупых намерениях.
      - Вы хотели, чтобы я к вам пришел. Я выполнил вашу просьбу. Делайте со мной что хотите, но ее отпустите. Она ничего не знает. Вы схватили ее, чтобы заставить меня явиться сюда, и вот я здесь.
      Китаец улыбался, наблюдая за мной своими похожими на щелочки глазами.
      - Вы не правильно нас поняли, - наконец соизволил пояснить он. - Наша цель - не вы. С вашей помощью мы надеемся поймать вашего друга, мосье Эркюля Пуаро.
      - Боюсь, вам не удастся это сделать, - сказал я, рассмеявшись ему прямо в лицо.
      - Я предлагаю следующее, - продолжал он, не обращая внимания на мой смех. - Вы напишете мосье Пуаро письмо - такое, которое заставит его бросить все дела и поторопиться сюда.
      - Я не сделаю этого.
      - Последствия отказа могут быть совершенно для вас неприемлемыми.
      - Плевать я хотел на последствия.
      - Вас устроит встреча со смертью? Я снова содрогнулся от ужаса, но нашел в себе силы не отвести взгляда.
      - Можете придержать свои угрозы для трусливых китайцев.
      - Это не просто угрозы, капитан. Я вас спрашиваю еще раз: напишете вы письмо или нет?
      - Нет, нет и еще раз нет. Можете делать со мной что хотите. Убить меня вы вряд ли решитесь: полиция уже идет по вашим следам.
      Мой собеседник хлопнул в ладоши. Как из-под земли появились два китайца, схватили меня под руки. Хозяин сказал им что-то на своем языке, и они потащили меня через всю комнату в угол. Один из них неожиданно остановился и открыл люк в полу. Если бы второй не держал меня крепко за руку, я бы тут же туда свалился. Люк чернел своим мрачным зевом, а снизу доносился шум воды.
      - Это река, - небрежно пояснил мой собеседник с другого конца комнаты. Подумайте, капитан. Если вы снова откажетесь, вы канете в Лету, а над вашей головой сомкнутся черные воды. Последний раз спрашиваю: напишете?
      Я не герой, я вполне обыкновенный человек. Должен признаться, что напуган я был до смерти. Этот чертов китаец явно не шутит, а значит, прощай жизнь... Но я пересилил себя и закричал:
      - Нет, нет, нет! Идите к дьяволу, не буду я ничего писать! - но голос мой предательски дрожал.
      Затем, приготовившись к смерти, я инстинктивно закрыл глаза и начал читать молитву.