- Да?
      - Наверное, это глупо... Она просто наполняла свою пудреницу от компактной пудры... такая розовая эмаль...
      - Продолжайте!
      - Но она наполняла ее не пудрой... Она капала туда что-то из пузырька из шкафа с ядами. Когда она увидела меня, то поскорее закрыла пудреницу и сунула ее в свою сумочку, а пузырек быстро поставила в шкаф, чтобы я не увидела, что это было. Я не придала значения, но теперь, когда я знаю, что миссис Олдфилд действительно отравлена...
      Она замолчала.
      - Вы извините меня? - Пуаро отошел и позвонил в беркширскую полицию инспектору Грею. Он вернулся, и они с сестрой Харрисон сидели молча. Пуаро разглядывал ее лицо с рыжими волосами и вдруг ясно услышал свой внутренний голос: "Я не согласен". Джейн Монкрифф не хотела вскрытия. Она привела достаточно правдоподобную причину, но все же факт остается фактом. Умная девушка. Образованная. Решительная. Влюблена в мужчину, уставшего от жены-инвалида, которая, быть может, еще долго проживет, по словам сестры Харрисон. Пуаро молчал.
      - О чем вы думаете? - спросила его сестра Харрисон.
      - О грустных вещах, - ответил он.
      - Я никогда не поверю, что он знал что-нибудь об этом, - сказала сестра Харрисон.
      - Нет, я уверен, он не знал, - отозвался Пуаро.
      Наконец дверь открылась, и вошел инспектор Грей. Он нес в руке что-то, завернутое в шелковый платок. Он развернул это и осторожно вынул. Это была светло-розовая эмалированная пудреница.
      - Та самая, которую я видела, - воскликнула мисс Харрисон.
      - Обнаружена за выдвижным ящиком бюро мисс Монкрифф, -ответил инспектор Грей. - За саше для носовых платков. Как я вижу, на ней нет отпечатков пальцев, но все же надо быть осторожнее.
      Обернув руку носовым платком, он нажал на крышку. Пудреница открылась.
      - Это вещество - не пудра, - сказал Грей. Он окунул в вещество палец и, очень осторожно понюхав его, пожал плечами. - Ничего не чувствую.
      - Белый мышьяк не имеет запаха, - отозвался Пуаро.
      - Это нужно сейчас же отправить на анализ, - сказал Грей, взглянув на сестру Харрисон. - Вы можете подтвердить, что это тот же самый предмет?..
      - Да, я уверена. Именно с этой пудреницей я видела мисс Монкрифф в аптеке за неделю до смерти миссис Олдфилд.
      Сержант Грей вздохнул. Он посмотрел на Пуаро и кивнул. Последний час настал.
      - Пришлите сюда моего камердинера, пожалуйста.
      Джордж, безупречный камердинер, сдержанный, сообразительный, вошел и посмотрел вопросительно на своего хозяина. Пуаро сказал:
      - Вы признали, мисс Харрисон, что эта пудреница - та самая, которую вы видели у мисс Монкрифф около года назад, не так ли? Вы будете удивлены, узнав, что этот предмет был куплен у Вулворта всего несколько недель назад и, более того, эта модель и цвет выпускаются только последние три месяца?
      Сестра Харрисон остолбенела. Она неотрывно смотрела на Пуаро, глаза ее округлились.
      Пуаро продолжал:
      - Вы видели эту пудреницу прежде, Джордж?
      - Да, сэр. Я следил за этой женщиной, медсестрой Харрисон, когда она восемнадцатого числа, в среду, покупала ее у Вулворта. Согласно вашим инструкциям, я следовал за этой женщиной, куда бы она ни пошла. В тот день она добралась на автобусе до Дарнингтона, купила эту пудреницу и принесла ее с собой домой. В тот же самый день, позже, медсестра вошла в дом, где была квартира мисс Монкрифф. Следуя вашим инструкциям, я тоже был в доме. Я проследил, как она зашла в спальню мисс Монкрифф и засунула пудреницу за ящик бюро. Я все прекрасно видел через приоткрытую дверь. Потом она покинула дом, уверенная, что ее никто не видел. Я заметил, что никто не запирает здесь входные двери до самых сумерек.
      Пуаро обратился к сестре Харрисон, и голос его был суров и строг:
      - Можете вы объяснить эти факты, сестра Харрисон? Я думаю, нет. В этой пудренице не было мышьяка, когда она находилась в магазине, но мышьяк появился, когда она была спрятана в доме мисс Монкрифф. Было крайне неосторожно с вашей стороны хранить у себя мышьяк, - добавил он мягко.
      Сестра Харрисон, закрыв лицо руками, прошептала:
      - Это правда... Это правда. Я убила ее. Все напрасно, напрасно... Я схожу с ума.
      VII
      - Я должна просить у вас прощения, мистер Пуаро, - сказала Джейн Монкрифф, - я была сердита на вас, ужасно сердита. Мне казалось, вы все делаете только хуже.
      - С этого я и начал, - ответил Пуаро с улыбкой. - Это как в мифе о Лернейской гидре. Все время, когда отрубали одну голову, на ее месте вырастали две новые. Ну, начнем с того, что слухи распространились. Но вы же понимаете мою задачу: раз меня зовут Геркулес, сначала нужно найти главную голову - кто первым пустил этот слух? Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что история была выдумана сестрой Харрисон. Я отправился посмотреть на нее. Она оказалась приятной женщиной - умной и симпатичной. Но тут же сделала одну ошибку - повторила мне разговор между вами и доктором, который якобы слышала. И это меня насторожило. Это психология. Если бы вы и доктор собирались убить миссис Олдфилд - вы оба умные люди, - у вас достало бы рассудительности не вести такие разговоры в комнате с открытыми дверями, где любой может подслушивать на лестнице или в кухне. Более того, слова, которые вам приписывала миссис Харрисон, не отвечают вашему характеру. Это слова более зрелой женщины, к тому же совершенно другого типа. Такие слова могла употребить сама сестра Харрисон, если бы оказалась в подобном положении.
      Я понял тогда, что случай довольно простой. Сестра Харрисон, как я вижу, красивая женщина, еще довольно молодая. Она была очень близка с доктором Олдфилдом последние три года - ему нравились ее такт и мягкость. Ей казалось, что, если миссис Олдфилд умрет, возможно, доктор Олдфилд сделает ей предложение. Но когда миссис Олдфилд умерла, выяснилось, что доктор увлечен вами. Движимая ревностью и отчаянием, она пустила о нем сплетню.
      Вот как я представлял себе дело первоначально. Но в мыслях у меня засело, что нет дыма без огня. Я стал думать, не совершила ли сестра Харрисон чего-нибудь более серьезного... Некоторые вещи казались мне довольно странными. Она сказала мне, что миссис Олдфилд была не слишком сильно больна, что все это было игрой ее воображения. Но сам доктор в болезни жены не сомневался. Он не был удивлен ее смертью. Незадолго до ее смерти он консультировался с другим врачом, и тот отметил ухудшение ее состояния. Когда я говорил с мисс Харрисон об эксгумации... Сначала она страшно испугалась. Потом внезапно ее злоба и ненависть изменили ее настроение: "Пусть они найдут мышьяк. Никто не сможет заподозрить меня". Доктор и Джейн Монкрифф - вот на кого падет подозрение.
      Оставался только один шанс - заставить сестру Харрисон раскрыться. Я проинструктировал Джорджа, которого она не знала в лицо. Он повсюду следовал за нею. И... И все кончилось хорошо.
      - Вы великолепны, - воскликнула Джейн Монкрифф.
      - Я никогда не смогу вас отблагодарить, - присоединился доктор Олдфилд. - Но какой же слепой дурак я был!
      - А вы были так же слепы, мадемуазель? - спросил Пуаро удивленно.
      - Я очень волновалась... - медленно ответила Джейн.
      - Джейн!.. - закричал Олдфилд. - Неужели ты думала, что я...
      - Нет, нет, не вы. Я думала, что миссис Олдфилд так или иначе раздобыла мышьяк и принимала его понемножку, чтобы вызвать у себя боли и добиться жалости, в которой она так нуждалась. Но я боялась, что она в конце концов отравилась и, когда обнаружат мышьяк, никто не поверит в эту историю и все придут к такому же выводу, что и вы. Вот почему я никогда не заявляла о пропаже мышьяка. Но я в последнюю очередь могла заподозрить сестру Харрисон.
      - Как и я. Она, возможно, стала бы хорошей женой и матерью... Но чувства были намного сильнее ее... Как жаль, - грустно сказал Пуаро.
      Он вздохнул и пробормотал в усы, скорее для себя, чем для собеседников:
      - Как жаль...
      Но, взглянув на мужчину средних лет и девушку со счастливым лицом, сидевших напротив, он улыбнулся и сказал:
      - Эти двое на заре своего счастья... И я совершил второй подвиг Геркулеса.