Агата КРИСТИ
      ДОМ В ШИРАЗЕ
      В шесть утра мистер Паркер Пайн вылетел из Багдада в Иран. Место для пассажиров в маленьком моноплане было отмерено на редкость скупо, и узенькое сиденье, на котором он примостился, доставляло ему куда больше мучений, нежели комфорта. Его попутчиками оказались общительный с виду здоровяк и худощавая женщина с поджатыми губами и явно решительного характера.
      - Во всяком случае, - утешил себя мистер Паркер Пайн, - не похоже, что они способны обратиться ко мне за консультацией.
      Они и не обратились. Маленькая женщина оказалась американской миссионеркой, нашедшей счастье в изнурительном труде на благо ближних. Цветущий мужчина работал в нефтяной компании. Все это мистер Паркер Пайн узнал от них еще до того, как самолет взлетел.
      - Что касается меня, боюсь, я самый обыкновенный турист, - смущенно сообщил он. - Собираюсь осмотреть Тегеран, Исфахан и Шираз.
      И, очарованный восточной музыкой этих названий, повторил:
      - Тегеран. Исфахан. Шираз.
      Он выглянул в иллюминатор. Внизу была пустыня. Мистер Паркер Пайн поежился. Он чувствовал магию этого бескрайнего мертвого пространства.
      В Керманшахе самолет приземлился для таможенного досмотра и паспортного контроля. Небольшая коробочка, обнаруженная в багаже мистера Паркера Пайна, вызвала целый ажиотаж. Официальные лица обратились к мистеру Паркеру Пайну за объяснениями, но, так как достойный джентльмен совершенно не знал иранского, дело зашло в тупик.
      Пилот, молодой белокурый немец с открытым обветренным лицом и темно-синими глазами, заинтересовался наконец происходящим.
      - Проблемы? - спросил он, подходя к группе. Мистер Паркер Пайн, до того безуспешно забавлявший зрителей изумительно исполняемой пантомимой, облегченно вздохнул.
      - Это порошок от клопов, - объяснил он. - Как вы думаете, им можно это объяснить?
      - Проблемы? - дружелюбно, но непонимающе поинтересовался пилот.
      Мистер Паркер Пайн повторил фразу на немецком. Пилот ухмыльнулся, перевел ее на персидский. Суровые лица таможенников тут же просветлели. Морщины перестали бороздить их лбы, они улыбнулись, а один даже рассмеялся. Мысль избавляться от клопов с помощью порошка показалась им необычайно забавной.
      Пассажиры вернулись в самолет, и полет возобновился. Над Хамаданом моноплан снизился, но садиться не стал, а просто скинул мешки с почтой и направился дальше. Мистер Паркер Пайн выглянул в иллюминатор, пытаясь разглядеть скалу, на которой Дарий увековечил свои подвиги в камне, на трех языках - вавилонском, мидийском и персидском.
      В час они прибыли в Тегеран. Последовали очередные формальности. Немец-пилот, улыбаясь, стоял рядом с мистером Паркером, пока тот отвечал на бесконечные вопросы, которых он все равно не понимал.
      - Что я им сказал? - поинтересовался у него мистер Паркер Панн на немецком.
      - Что вашего отца зовут Турист, по профессии вы Чарльз, девичья фамилия вашей матери Багдад, а прибыли вы из Герата.
      - Это что-то меняет?
      - Ровным счетом ничего. Просто что-нибудь говорите - это все, что им нужно.
      Тегеран разочаровал мистера Паркера Пайна. Город оказался до отвращения современным. Возвращаясь на следующий вечер в отель и столкнувшись в холле с господином Шлейгелем, немецким пилотом, мистер Паркер Пайн пожаловался ему на это обстоятельство и, неожиданно для себя, пригласил его поужинать. Тот согласился.
      Официант-грузин доставил им заказанные блюда.
      Когда ужин перешел в стадию десерта, немец, задумчиво ковыряясь в липкой шоколадной субстанции, проговорил:
      - В Шираз, значит, едете?
      - Точнее, лечу. А оттуда на машине - с заездом в Исфахан - снова сюда. Мы ведь с вами завтра летим?
      - О нет. Я возвращаюсь в Багдад.
      - Давно здесь живете?
      - Три года. Столько же, сколько существует наша авиалиния. Пока без происшествий - unbemfen! <Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! (нем.)>.
      Он постучал по столу.
      Принесли кофе в тяжелых глиняных чашках. Мужчины закурили.
      - Моими первыми пассажирами были две дамы, - принялся вспоминать немец. Две англичанки.
      - Да? - вежливо сказал мистер Паркер Пайн.
      - Юная леди из очень хорошей фамилии - дочь одного из ваших министров. Как это по-вашему - леди? Да, леди Эстер Карр. Красивая, очень красивая девушка. Только сумасшедшая.
      - Сумасшедшая?
      - Совершенно. Купила огромный дом в Ширазе и не выходит из него. Завела восточные порядки, европейцев и видеть не желает. Разве это дело для благородной-то леди?
      - Ну, есть примеры, - сказал мистер Паркер Пайн. - Взять хоть леди Эстер Стенхоуп <Стенхоуп Эстер (1776 - 1839) - английская аристократка, в 1810 году в знак протеста против условностей английского общества уехавшая на Ближний Восток и прожившая там среди туземных племен до конца жизни.>.
      - Нет, эта точно сумасшедшая, - уверенно заявил немец. - По глазам видно. Точно такие глаза я видел на войне у командира нашей подводной лодки. Он теперь в сумасшедшем доме.
      Мистер Паркер Пайн был удивлен. Он хорошо помнил лорда Мичлдэвера, отца упомянутой девушки. Он даже работал под его началом, когда тот был министром внутренних дел. Высокий светловолосый мужчина с насмешливыми голубыми глазами. И жену его он тоже видел, хоть всего и однажды: черноволосая красавица ирландка с глазами совершенно невероятного синего - едва ли не фиолетового цвета. Оба были приятными, совершенно здоровыми людьми, и, однако, безумие действительно тлело в их роду. Пощадив одно поколение, оно неожиданно проявлялось в другом. Странно было услышать, что незнакомый немецкий летчик так настаивает на сумасшествии их дочери.