Лора Уитстейбл стремительно поднялась на ноги.
      - Нет ничего глупее, - изрекла она поучительным тоном, - чем давать умные советы тому, кто в них не нуждается.
      Глава 6
      Осторожно, словно прикасаясь к динамиту, Эдит подняла телефонную трубку. Затаив дыхание, набрала нужный номер, а услышав сигнал сработавшего комутатора, беспокойно оглянулась через плечо. Все в порядке, в квартире, кроме нее, никого. Бодрый профессиональный голос на другом конце провода заставил ее вздрогнуть.
      - Уэлбек, 97438.
      - Могу я поговорить с дейм Лорой Уитстейбл?
      - Я слушаю.
      Эдит дважды нервно сглотнула.
      - Это Эдит, мэм. Эдит миссис Прентис.
      - Добрый вечер, Эдит.
      Эдит снова сглотнула и мрачно проговорила:
      - Ох уж эти мне телефоны.
      - Да, понимаю. Вы хотели со мной о чем-то поговорить?
      - Я насчет миссис Прентис, мадам. Очень я о ней беспокоюсь.
      - Но ведь вы всю жизнь о ней беспокоитесь, Эдит.
      - Беспокоюсь, но по-другому. Аппетит у ней нонче пропал, целыми днями сидит, ничего не делая. Иной раз войду - а она, бедняжка, вся в слезах. Если хотите знать, она угомонилась, прежнюю суету как рукой сняло. И меня больше не ругает. Стала добрая и уважительная, какой всегда была, да вот унылая она только очень, настроения никакого. Это ужасно, мэм, право слово, ужасно.
      Вопреки ожиданиям, беспристрастный голос в трубке произнес "Интересно" - и только.
      - Видели бы вы ее, мэм, у вас бы сердце облилось кровью.
      - Не стоит преувеличивать, Эдит. Сердце обливается кровью только при повреждении коронарных сосудов.
      - А все из-за мисс Сэры, мэм, - продолжала Эдит. - Они разругались в пух и прах, и мисс Сэра уже с месяц как носу не кажет.
      - Ее просто нет в Лондоне, она за городом.
      - Писала я ей.
      - Писем Сэре не передают.
      Эдит чуть повеселела.
      - А, ну тогда хорошо. Когда она вернется в Лондон...
      Дейм Лора не дала ей договорить.
      - Должна вас огорчить, Эдит. Мисс Сэра уезжает с мистером Джерри Ллойдом в Канаду.
      Эдит издала звук, напоминавший шипение воды в сифоне.
      - Вот это грех так грех! Бросать законного мужа!
      - Не будьте ханжой, Эдит. Кто вы такая, чтобы брать на себя смелость судить других людей? Там ей тяжело придется, не то что здесь, в роскоши.
      - Ну тогда вроде грех поменьше... - тяжко вздохнула Эдит. - Если вы хотите знать мое мнение, мэм, то мистер Стин всегда наводил на меня страх. Можно подумать, этот джентльмен продал свою душу дьяволу.
      - Я склонна согласиться с вами, хотя не стала бы, естественно, употреблять столь сильные выражения, - сухо сказала Лора.
      - Неужто мисс Сэра не придет попрощаться?
      - Скорее всего, нет.
      - Больно уж жестоко с ее стороны! - возмутилась Эдит.
      - Вам этого не понять.
      - Зато я очень хорошо понимаю, как дочери следует относиться к матери. Вот уж никогда не ожидала такого от мисс Сэры. И вы, мэм, ничего не можете сделать?
      - Я никогда не вмешиваюсь в чужие дела.
      Эдит сделала глубокий вдох.
      - Уж вы меня извините, мэм, я знаю, вы знаменитая леди и ума у вас палата, а я всего-навсего прислуга, но, сдается мне, на этот раз вам бы следовало вмешаться!
      И Эдит в сердцах швырнула трубку на рычаг.
      ***
      Эдит пришлось дважды обращаться к Энн, прежде чем та услышала ее и отозвалась:
      - Что ты сказала, Эдит?
      - Волосы ваши, говорю, у корней, очень выделяются. Надо бы их подкрасить.
      - Я впредь не собираюсь этим заниматься. Седина мне больше к лицу.
      - Седина, конечно, почтеннее, спору нет. Но когда напополам седые и темные - вид смешной.
      - Какое это имеет значение!
      Все, все утратило значение. Длинной унылой чередой тянулись друг за другом одинаковые, пустые дни. Денно и нощно ее снедала одна-единственная мысль: "Сэра никогда меня не простит. И будет права".
      Зазвонил телефон. Энн встала, подняла трубку и немного удивилась, услышав решительный, как всегда, голос леди Лоры:
      - Энн?
      - Да.
      - Я не люблю вмешиваться в чужие дела, но все же, мне кажется, тебе следует знать, что сегодня в восемь часов вечера Сэра и Джеральд Ллойд вылетают в Канаду.
      - Что? - выдохнула Энн. - Я уже несколько недель не видела Сэру.
      - Ты и не могла ее видеть. Она находилась за городом, в специальном лечебном заведении для наркоманов, куда отправилась по собственной воле.
      - О Лора! Как она?
      - Благополучно прошла курс лечения. Как ты понимаешь, это было вовсе не легко. Но я горжусь моей крестницей. Она проявила недюжинную силу воли.
      - О Лора! - Слова полились из Энн неудержимым потоком. - Помнишь, ты как-то спросила меня, знаю ли я Энн Прентис? Сейчас я вижу ее насквозь. Обидевшись и рассердившись на Сэру, я испортила ей жизнь. Она никогда не простит меня!
      - Какой вздор! В действительности никто не в состоянии испортить жизнь другому человеку. Не впадай в мелодраму и не ной.
      - Но это правда. Я осознаю, что я собой представляю и что наделала.
      - Ну что ж, это тебе во благо, но ведь не сию минуту ты сделала это открытие? А раз так, незачем его мусолить, поговорим о другом.
      - Ты не понимаешь, Лора. Меня мучают угрызения совести, я раскаиваюсь невероятно...
      - Послушай, Энн, с одной стороны, я не выношу, когда передо мной распинаются в благородстве и объясняют высокоморальные мотивы тех или иных действий, а с другой - терпеть не могу, когда мне в жилетку плачутся по поводу совершенных плохих поступков. В обоих случаях люди искренни в оценке своего поведения, но ведь, как говорится, снявши голову, по волосам не плачут. Часы не повернуть назад, сделанного не воротишь, так иди дальше, продолжай жить.
      - Лора, как, по-твоему, мне быть с Сэрой?
      Лора Уитстейбл фыркнула:
      - Я могла бы, конечно, вмешаться, но, по моему глубокому убеждению, давать советы - низшая степень падения. - И в трубке раздались короткие гудки.
      Энн, двигаясь как во сне, пересекла комнату и, глядя незрячими глазами перед собой, присела на край кушетки.
      Сэра... Джерри... Наладится ли у них жизнь? Найдет ли наконец счастье ее дитя, ее горячо любимое дитя? Джерри по характеру человек слабый, а что, если на него снова посыплются неудачи? И он разочарует Сэру? И дочь, утратив последние иллюзии, станет несчастна? Но Джерри - тот мужчина, которого Сэра любит...
      Время шло. Энн продолжала сидеть не двигаясь.
      К Сэре она уже не имеет никакого отношения. Своими руками она порвала все связывавшие их узы. Между ними пролегла непреодолимая пропасть.
      Эдит, на миг открыв дверь, бросила взгляд на свою хозяйку.
      В это время позвонили в парадном, и Эдит удалилась.
      - Мистер Моубрей, мэм, - вернувшись, доложила она.
      - Что ты сказала?
      - Мистер Моубрей. Ждет внизу.
      Энн вскочила как ужаленная и посмотрела на часы. О чем она думает, сидя сложа руки, будто парализованная, - когда Сэра уезжает, вот сейчас, сегодня вечером, на другой конец света?
      Энн схватила свою меховую накидку и выскочила из квартиры.
      - Бэйзил! - еле выговорила она, запыхавшись. - Умоляю - отвезите меня в Хитроу. И как можно быстрее.
      - Энн, дорогая, что стряслось?
      - Сэра! Улетает сегодня в Канаду. А я не могла с ней попрощаться.
      - Но не поздно ли вы об этом вспомнили, дорогая?
      - Да, разумеется. Я сваляла дурака. Надеюсь все же, что еще не слишком поздно. Поезжайте, Бэйзил, быстрее.
      Бэйзил Моубрей вздохнул и повернул ключ зажигания.
      - Вы всегда производили впечатление такой уравновешенной женщины, Энн, - с упреком сказал он. - Благодарение небу, что у меня нет детей. Родители ведут себя так странно.
      - Быстрее, Бэйзил, - быстрее.
      Бэйзил вздохнул.
      Миновав Кенсингтон, они достигли Хаммерсмита, по извилистым боковым улочкам обогнули этот район, известный своими пробками, вышли на очень оживленную Чизуик, а уже оттуда - на Грейт-Уэст-роуд и помчались мимо высоких заводских строений, зданий с неоновыми вывесками и выстроившихся рядами аккуратных домиков. В них живут люди: матери и дочери, отцы и сыновья, мужья и жены. И все - со своими проблемами, ссорами и примирениями. "В точности как я", - подумала Энн. И внезапно ощутила родство, любовь и взаимопонимание со всем человечеством. Она не одинока, не может быть одинока, ибо живет в мире, населенном ей подобными.
      ***
      В зале регистрации в аэропорте Хитроу было полно пассажиров, ожидавших приглашения на посадку. Джерри спросил Сэру:
      - Не жалеешь?
      Сэра в ответ лишь сверкнула в его сторону радостными глазами.
      Она похудела, на лице ее появились морщинки - свидетельство перенесенных страданий. По-прежнему очень красивая, она казалась намного старше прежнего и производила впечатление совершенно зрелой женщины.
      В голове ее теснились беспокойные мысли.
      "Джерри уговаривал меня пойти попрощаться с мамой.
      Он не понимает... Если б только я могла исправить содеянное - но ведь это невозможно".
      Ибо не в ее силах вернуть Ричарда Колдфилда...
      Нет, мама никогда ее не простит.
      Сэра была счастлива, что рядом с ней Джерри, что они улетают навстречу новой жизни, но что-то в ней жалобно стенало:
      "Я улетаю, мама, я улетаю от тебя..."
      Если бы только...
      Хриплый голос из репродуктора прервал размышления Сэры, заставив ее вздрогнуть: "Пассажиров, направляющихся рейсом 00346 в Претуин, Гандер и Монреаль, просят проследовать в выход под зеленым сигналом для прохождения таможенного и паспортного контроля".
      Пассажиры подхватили ручную кладь и направились к двери в конце зала. Сэра шла чуть позади Джерри.
      - Сэра!
      От главного входа к ней бежала Энн в сползшей с плеч меховой накидке. Сэра бросилась навстречу матери, уронив на пол свою маленькую дорожную сумку.
      - Мама!
      Обе широко распахнули руки, обнялись, начали бешено целоваться, но затем, откинувшись всем корпусом назад, внимательно вгляделись друг в друга.
      Всю дорогу до аэропорта Энн твердила про себя, что она скажет дочери, но сейчас слова не шли с языка. Да в них и не было никакой нужды. И у Сэры тоже точно язык отнялся. Глупо ведь было бы сказать: "Прости меня, мама".
      В этот момент Сэра избавилась от последних следов детскости. Она почувствовала себя женщиной, уверенной в себе и умеющей самостоятельно принимать решения.
      Интуиция безошибочно подсказала ей, какие слова уместны в этой ситуации.
      - Не волнуйся, мама, все будет хорошо, - воскликнула она не задумываясь.
      А сияющий Джерри добавил:
      - Я с нее глаз не спущу, миссис Прентис.
      К ним приблизился дежурный с намерением подтолкнуть Джерри и Сэру к двери под зеленым сигналом.
      Снова прибегнув к иносказанию. Сэра произнесла:
      - Ты будешь следить за собой, мама, обещаешь?
      - О да, дорогая, за меня не беспокойся. До свидания, и да благословит вас Бог.
      Джерри и Сэра ушли через дверь таможенного контроля - в новую жизнь, а Энн возвратилась к машине, в которой ее ожидал Бэйзил.
      - Ужас что за техника, - воскликнул он, когда по взлетно-посадочной полосе с ревом промчался рейсовый самолет. - Похож на огромное ядовитое насекомое! Я их до смерти боюсь!
      Он вырулил на шоссе и повернул в сторону Лондона.
      - Если вы не возражаете, - сказала Энн, - я на сегодня откажусь от вашего приглашения пообедать вместе.
      Меня тянет провести спокойный вечерок дома.
      - Хорошо, дорогая. Тогда я отвезу вас домой.
      Энн всегда считала Бэйзила Моубрея "весьма забавным, но язвительным". Сейчас она впервые поняла, что он к тому же еще и добрый. Добрый маленький мужчина, очень одинокий.
      "И чего я так резвилась! - думала Энн. - Просто смешно".
      Раздался встревоженный голос Бэйзила:
      - Но, Энн, дорогая, вам же все-таки надо поесть. А дома обеда не готовили.
      Энн, улыбнувшись, покачала головой. Перед ее глазами встала приятнейшая картина.
      - Не беспокойтесь, - сказала она. - Я сяду у камина, а Эдит принесет мне на подносе яичницу и - да благословит ее Бог - чашечку горячего крепкого чая.
      Впуская свою госпожу в дом, Эдит лишь пристально взглянула на нее и посоветовала:
      - А теперь пойдите сядьте у огня.
      - Вылезу только из этого идиотского наряда и накину на себя что-нибудь поудобнее.
      - Наденьте-ка тот синий фланелевый халат, что вы мне подарили четыре года назад. Уж куда уютнее ваших неглижей, как вы их называете. И ни разу не надеванный. Как я его запрятала в нижний ящик комода, так и лежит там. Берегла для похорон.
      Устроившись на кушетке в гостиной и подвернув под себя полы синего халата, Энн уставилась на огонь.
      Вошла Эдит с подносом, поставила его на столик рядом с кушеткой.
      - Попозднее волосы вам расчешу, - обещала она.
      Энн улыбнулась ей.
      - Ты сегодня обращаешься со мной, как с маленькой!
      С чего бы это?
      Эдит усмехнулась.
      - Да вы для меня завсегда маленькая девочка.
      Энн взглянула на нее и сделала над собой некое усилие.
      - Эдит! Я видела Сэру. Все хорошо.
      - А я что говорила! Конечно, все хорошо. И было хорошо.
      Суровое лицо верной служанки озарилось ласковой улыбкой.
      Эдит постояла, глядя на Энн, и вышла из комнаты.
      "Какой мир на душе! Какой покой!" - подумала Энн.
      И в памяти ее всплыли слова, давным-давно запавшие ей в душу:
      "Мир Божий, что превыше всякого ума..." <Новый Завет, Послание святого апостола Павла к филиппинцам, гл. 4, ст. 7.>.