Поездка в «Литлгрин Хаус»

Даже в открытой машине было совершенно невозможно дышать в такой жаркий летний день. Только выбравшись из города и оказавшись на дороге в потоке автомобилей, мы воспряли духом. Наша машина тащилась около полутора часов, и было уже двенадцать, когда мы наконец въехали в маленький городок Маркет Бейсинг. Главный тракт остался в трех милях севернее, поэтому воздух стал гораздо свежее, кругом царило спокойствие. Имелась одна широкая улица и просторная базарная площадь. Посреди площади была стоянка автомобилей, занятая только несколькими машинами. Я припарковал наш «Аустин», а Пуаро снял лишнюю одежду и убедился, что его усы в надлежащем виде. Мы приготовились выйти.

На наш вопрос плотный, с глазами навыкате человек внимательно глянул на нас и объяснил:

– Пойдете прямо к Гай-стрит и наткнетесь на дом слева. На калитке нет фамилии, но это первое большое здание после банка.

– Знаете, дорогой мой, мы внешне очень отличаемся от местных жителей, а вы выглядите просто экзотически, – заметил я недовольно.

– Вы думаете, заметно, что я иностранец?

– Здесь не может быть никакого сомнения.

– А моя одежда, сшитая английским портным?

– Костюм еще не все, хотя нельзя отрицать, что ваша внешность производит впечатление.

Пуаро вздохнул.

– Все потому, что кто-то внушил вам ошибочную мысль, что уж если детектив, то должен носить фальшивую бороду и прятаться за колонной. Это атрибуты самых убогих представителей моей профессии. А таким, как Пуаро, достаточно только сидеть в кресле и думать.

– Как же тогда объяснить наше мотание в страшную жару по улицам в этом городке?

– Сегодня вы победили, – Гастингс.

«Литлгрин Хаус» нашли довольно легко, но дом оказался заперт. А у калитки висело объявление о продаже.

Когда мы остановились, глядя на закрытые ворота, раздался лай собаки. Лохматый терьер с грубой, как проволока, шерстью стоял, широко расставив ноги, и громко, но дружелюбно лаял.

– Здравствуй, старина, – сказал я и просунул руку через решетку. Пес тщательно ее обнюхал и тут же завилял хвостом.

– Происшествие с мячом собаки… Пес уже здесь присутствует, – пробормотал Пуаро.

Мы повернули назад, сопровождаемые собачьим лаем, и вошли в контору, находившуюся неподалеку. Хозяин ее, мистер Габлер, был приветлив.

– Чем могу служить, джентльмены?

– Хотелось бы узнать подробнее о «Литлгрин Хаус»… Он, кажется, продается?

Продолжить ему не пришлось. Мистер Габлер тут же воскликнул:

– А! Это таки находка! Удачная вещь. Только что поступил в продажу. Могу заверить, джентльмены, что не часто получаем дома такого класса по сравнительно дешевой цене. В прошлую субботу уже приходил его смотреть член парламента. Дом ему так понравился, что он снова приходил и на этой неделе. И джентльмен, занимающийся обменом акций, тоже приезжал. Люди в наши дни хотят спокойствия, приезжая за город, чтобы отделаться от городского шума. Многих привлекает тишина. Согласитесь, в прежние дни умели строить.

– Такие торги часты за последние несколько лет? – спросил Пуаро.

– Нет, только одна семья продавала дом пять лет назад. Арунделлы были очень уважаемы в этом городе. – Мужчина поднялся, открыл дверь и крикнул:

– Документы на «Литлгрин Хаус», мисс Дженкинс! И быстро!

– Меня интересует дом недалеко от Лондона, в пригороде, а не медвежий угол, – напомнил Пуаро.

– Прекрасно, прекрасно. Слишком далеко от города никого не устраивает. Вот что есть в наличности, – мистер Габлер начал читать бумагу, принесенную мисс Дженкинс. – Обычные кабинеты, просторное кухонное помещение, а также приличные надворные постройки, конюшни, например, и так далее.

– Позвольте взять эту опись?

– Конечно, сэр, ваше имя или адрес?

К моему удивлению, Пуаро назвался мистером Пероти.

– «Литлгрин Хаус» можно посмотреть в любое время?

– Безусловно, в доме слуги, туда надо позвонить, если вы собираетесь скоро пойти. Сейчас или после завтрака?

– Пожалуй, лучше после.

– Правильно, позвоню и попрошу ждать вас около двух, так?

– Благодарю, хозяйка дома мисс Арунделл?

– Нет, мисс Лоусон, это имя теперешней хозяйки, а мисс Арунделл, к сожалению, умерла недавно, поэтому дом продается. Между нами, если собираетесь купить, помогу все быстро организовать, я ведь уже говорил, что есть два претендента, каждый может заявить о согласии в любой час и день.

– Мисс Лоусон торопится продать, как я понимаю?

Хозяин полушепотом сообщил:

– Дом слишком большой, она хочет отделаться от имущества и купить поменьше в Лондоне. Это объяснимо, вот почему и продается так дешево.

– Новая хозяйка согласна с такой стоимостью?

– Не беспокойтесь, никаких неприятностей в этом отношении не возникнет, хотя цена баснословно дешева.

– Мисс Арунделл умерла внезапно, не так ли?

– О, я бы не сказал. Три года назад был приступ и десять лет назад то же самое.

– Может, вам что-либо известно о семье? – спросил Пуаро.

– Да, я знал эту семью. Их было четыре сестры. Одна из них вышла довольно поздно замуж, а три старые девы жили здесь. Мисс Эмили была последней. – Мистер Габ-лер передал бумаги Пуаро. – Просмотрите документы еще раз и дайте мне знать…

О чем рассказали надгробные плиты

Когда мы пришли на базарную площадь, я вспомнил, что фамилия мистера Габлера говорящая: он был порядочный болтун[1]]. Пуаро согласился со мной:

– Этот сладкоречивый господин очень разочаруется, когда мы не вернемся, так как считает, наверное, дом уже проданным.

– Наверное, вы правы. А хорошо бы позавтракать здесь, прежде чем вернемся в Лондон.

– Мой дорогой Гастингс, по-моему, рано уезжать, мы еще не сделали того, зачем прибыли.

Я с удивлением уставился на Пуаро:

– Вы думаете о внезапной кончине старой леди?

– Вот именно.

Тон, каким это говорилось, заставил меня еще пристальнее взглянуть на моего друга. Было очевидно, что он вспомнил о, чем-то в том непонятном письме.

– Но если она умерла, Пуаро, что можно сделать? Теперь узнать ничего нельзя.

Я знал по опыту, что спорить с Пуаро бесполезно, тем не менее не успокоился и собрался протестовать дальше, но в эту минуту мы подошли к порогу гостиницы и Пуаро прекратил всякие разговоры. Нас проводили в кофейную комнату, которая оказалась уютной, с легкими занавесками на окнах. Старший официант, медлительный, тяжело дышащий человек, подошел к нам. Мы оказались единственными, желающими позавтракать. После сыра и бисквитов официант принес нам две чашки жидкого кофе. За завтраком Пуаро с помощью официанта приобрел некоторые сведения о «Литлгрин Хаус».

– Я видел дом снаружи, по-моему, он в хорошем состоянии, да? – обратился он к официанту.

– О, сэр, помещение прекрасное, черепичная крыша. Несколько старомоден, никогда его не обновляли. Зато сад – картинка. Мисс Арунделл обожала свое гнездо.

– Я слышал, дом принадлежит мисс Лоусон.

– Правильно, сэр, мисс была компаньонкой старой леди, и когда та умерла, все досталось ей, и дом тоже.

– В самом деле? Разве у хозяйки не было родственников?

– Почти что не было, кроме племянниц и племянника. Но мисс Лоусон была ведь с ней до последнего часа.

– Наверное, кроме дома было и немного денег?

– Старая леди почти не тратила денег, непонятно, на что жила, и оставила приличную сумму.

– Удивительное дело, просто волшебная сказка, не так ли? Бедная компаньонка неожиданно стала наследницей. Она еще молода, эта мисс Лоусон? Может ли насладиться свалившимся на нее богатством? – спросил Пуаро.

– О, нет, сэр, женщина среднего возраста.

Слово «женщина» было произнесено с особой интонацией. Стало ясно, что бывшая компаньонка – предмет многочисленных толков и пересудов в Маркет Бейсинге.

– Мисс Арунделл жила здесь в течение многих лет, не так ли?

– Да, сэр, она и ее сестры, а еще раньше генерал Арунделл, их отец. Не помню его как следует, но человек, говорят, был с характером. Он долго служил в Индии. Я знал трех его дочерей. Первой умерла мисс Матильда, потом Агнесса и, наконец, Эмили.

– Случилось это недавно?

– В начале мая или, возможно, в конце апреля.

– Некоторое время она болела?

– Прибаливала понемногу, здоровьем хорошим не отличалась. Чуть не умерла год назад от желтухи, долго еще оставалась желтой, как лимон. За последние пять лет здоровье ее совсем ухудшилось.

– Здесь, наверное, есть хорошие врачи?

– Да, доктор Грейнджер. Он уже около двадцати лет лечит у нас многих и к ним часто заходил. Мужчина своенравный, с причудами, но врач хороший. У него молодой помощник, доктор Дональдсон, работающий по-новому, некоторым нравится. Есть еще один эскулап, Гардинг, но к нему мало обращаются.

– Каждый должен хоть немного узнать о месте, где собирается обосноваться. А хороший врач – не последнее дело, – заметил сыщик.

– Совершенно верно, сэр.

Пуаро заплатил по счету, добавив значительную сумму в качестве чаевых.

– Большое спасибо, сэр. Надеюсь и даже уверен, что вы поселитесь здесь.

– И я так думаю, – с лукавой улыбкой ответил Пуаро.

– Уже удовлетворились? – спросил я, оказавшись на улице.

– Совсем нет, мой друг. – И он повернул в другом направлении.

– Куда же вы теперь, Пуаро?

– В церковь, мой дорогой, там всегда можно встретить что-либо интересное: архитектура, старинная скульптура…

Я усомнился в его словах. Но Пуаро в самом деле внимательно оглядел интерьер храма, потом как бы бесцельно побродил по церковному двору, читая эпитафии на могилах. Я не удивился, когда он остановился перед мраморной плитой, на которой было следующее: «Священной памяти Джона Лавертона Арунделла, генерала, родившегося 24 марта 1819 года, а умершего 19 мая 1888 года, в возрасте 69 лет. Борьба и только борьба в этой жизни». А дальше: «Матильда Анна Арунделл, умершая 10 марта 1912 года. Я восстану и пойду вслед за отцом». Потом: «Агнесса Джорджина Мария Арунделл, умершая 20 ноября 1921 года. Проси да и воздастся». И наконец: «Эмили Гарриет Лавертон Арунделл, умершая 1 мая 1936 года. Твоя воля будет выполнена».

Пуаро некоторое время смотрел, глядя на надписи, бормоча чуть слышно:

– Первое мая.., первое мая, а день, когда я получил письмо, – двадцать восьмое июня. Понимаете или нет, Гастингс, что такой факт требует объяснения?

Я понял одно: Пуаро решил искать объяснение этому факту.

Знакомство с «Литлгрин Хаус»

Уйдя с церковного двора, Пуаро вновь направился к дому мисс Арунделл. Он все еще играл роль заинтересованного покупателя, поэтому по-хозяйски открыл Калитку и устремился по тропинке к парадному входу. Случайно наш друг, терьер, отсутствовал, но его лай слышался в доме. Вскоре послышались шаги, и дверь открыла приятная женщина пятидесяти-шестидесяти лет, старомодного вида служанка. Пуаро показал рекомендательное письмо.

– Да, сэр, агент звонил. Прямо сейчас посмотрите дом?

Я заметил, что ставни в наш первый приход были закрыты, теперь же, как бы в ожидании гостей, все открыто. Кругом необыкновенная чистота. И женщина тоже была весьма опрятна.

– Эта комната для утреннего чая, сэр.

Я удовлетворенно осмотрелся. Прекрасное помещение с большими окнами, выходящими на улицу, обставленное хорошей старомодной мебелью, в основном викторианской, но был книжный шкаф в стиле чиппендейл и великолепные стулья.

Терьер продолжал лаять где-то вдалеке. Вдруг лай стал громче, и вскоре пес появился в комнате, подозрительно принюхиваясь.

– О, Боб, какая непослушная собака! Не обращайте, сэр, на него внимания. Этот пес никогда никого не кусал, – заверила служанка.

– Хороший пес, но нуждается в обучении, – произнес я.

– Да, сэр, обычно он проходил тренировку три раза в год.

– Пес старый?

– О нет, ему не больше шести, а иногда ведет себя как щенок. Собака очень ласковая, но чужих встречает лаем, кроме почтальона, которого любит и признает.

Боб исследовал брюки Пуаро и, не найдя ничего криминального, подошел ко мне, сел, склонив голову, и застыл в ожидании.

Между тем женщина открыла следующую дверь:

– Вот гостиная, сэр.

Комната возвращала к прошлому. Легкий изящный абажур. Стены обиты ситцем с гирляндами роз, давно выцветших. Привлекал внимание прекрасный фарфор. Много вышитых подушечек. Кругом поблекшие фотографии в великолепных посеребренных рамках. Два женских портрета мне особенно понравились: одна – с вышиванием, а другая – с кошкой на коленях.

Мое внимание привлек Боб – он вожделенно смотрел на маленькое бюро с двумя ящиками. Когда он понял, что я смотрю на него, то коротко залаял.

– Что ему надо? – спросил я.

Наш интерес к собаке был приятен горничной.

– Там его мяч, сэр, постоянное место для игрушки, поэтому он сидит около и как бы просит. – Голос женщины изменился, когда она обратилась к собаке:

– Игрушки больше нет в ящике, Бобси, она в кухне.

Пес выглядел недовольным. Потом, когда все вышли из комнаты, он неуверенно двинулся следом.

– Вы долго прожили в доме? – спросил Пуаро.

– Двадцать два года, сэр.

– Других слуг нет?

– Еще повариха, сэр.

– Она также долго служила у мисс Арунделл?

– Только четыре года: старая стряпуха умерла.

– Если я приобрету дом, вы, должно быть, уволитесь?

Женщина покраснела.

– Можно бы остаться, но возраст пенсионный, надо уходить. Моя хозяйка оставила мне небольшую сумму, я теперь решила поехать к брату. А здесь остаюсь в помощь мисс Лоусон, пока не продан дом.

Пуаро понимающе кивнул. Через минуту тишина нарушилась непонятным звуком.

– Это Боб, сэр, раздобыл свой мяч и спускает его с лестницы. Самая любимая собачья забава, – объяснила служанка.

Когда мы подошли к лестнице, черный резиновый мяч находился уже на нижней ступеньке. Я подхватил мяч и бросил наверх, пес аккуратно взял игрушку, подержал немного, а потом схватил лапами и начал не спеша спускать его вниз, пока мяч не оказался снова почти на последней ступеньке.

– И такая игра, сэр, может продолжаться часами. А теперь достаточно, Боб, у джентльмена есть другие дела…

– Здесь жили все Арунделлы, не так ли?

– Да, сэр, но при мне остались только мисс Агнесса и мисс Эмили. Мисс Агнесса вскоре умерла, хотя она самая младшая в семье. Странно, что молодая женщина умерла раньше своей сестры.

– Наверное, здоровьем была слабее?

– Нет, сэр, как раз мисс Эмили Арунделл всегда болела. А мисс Агнесса, наоборот, была сильной и крепкой и все-таки ушла первой, а мисс Эмили, хилая с самого детства, пережила всех в семье.

– В жизни часто скрипучее дерево умирает последним. Мисс Арунделл болела долго и мучительно?

– Нет, сэр, она была слабой всю жизнь, но особенно разболелась две зимы точу назад, когда ее свалила желтуха. Ее врач мистер Грейнджер не надеялся на благополучный исход, но так старательно лечил, что она выжила. А кроме того, больная боролась за жизнь достаточно упорно. Здоровье плохое, но голова светлая. Как уже говорила, боролась за себя.

– Завидное упорство.

– Конечно, хозяйке пришлось соблюдать диету: все вареное, ничего жирного, даже яйца нельзя.

– Но главное, она выжила.

– Правда, бывали небольшие обострения: она не всегда была осторожна, в последнее время не выдерживала диету.

– И повторилась болезнь, которая началась два года назад?

– Да, симптомы те же и невозможная слабость. Все снова вернулось. По-моему, эта болезнь и привела ее к гибели.

– Болезнь повторилась внезапно, не так ли?

– По-видимому, да, но доктор Грейнджер говорил, что она могла и простудиться.

– Мисс Лоусон, ее компаньонка, разве не следила за ее здоровьем?

– Думаю, Минни не имела никакого влияния на хозяйку.

– Мисс Лоусон присутствовала во время прежних приступов болезни?

– Нет, она появилась в доме позднее, всего около года.

– Были и другие компаньонки?

– И даже в большом количестве.

– Видимо, компаньонки жили в доме не так долго, как слуги, – сказал Пуаро, улыбнувшись.

Женщина вспыхнула:

– Понимаете, сэр, мисс Арунделл не нравилась то одна, то другая.

– Известно, старые леди часто капризны, им трудно угодить. Мисс, наверное, была против всего нового?

– Да, вы попали в самую точку. Когда появлялась новая женщина, мисс всегда интересовалась ее прежней жизнью, детством, прежней службой, образом мыслей. Если все было в порядке, то нанимала. Порой они оказывались глуповатыми. Мисс Арунделл скоро понимала это и увольняла.

– А к мисс Лоусон у хозяйки все же была привязанность?

– По-моему, нет, сэр.

– Она вам не нравится?

– Не то чтобы не нравится. Ее голова так же забита чепухой и предрассудками, как и у других.

– Предрассудками? – спросил Пуаро подозрительно.

– Да, сэр, она спиритуалистка, любила сидеть в темноте за столом и вызывать души умерших.

– А мисс Арунделл тоже этим занималась и верила?

– Мисс Лоусон очень хотела ее привлечь.

– Но хозяйка не поддалась? – настаивал Пуаро.

– Мисс Арунделл обладала здравым смыслом, это ее развлекало иногда, но чаще она смеялась над компаньонкой.

– Понятно…

Она не верила, но это служило развлечением.

– Пожалуй, что так, сэр. Хозяйка часто шутила по поводу спиритизма, сама подталкивала стол в темноте и тому подобное, а все другие относились очень серьезно к сеансам.

– Другие?

– Мисс Лоусон и обе мисс Трипп.

– Минни была убежденной спиритуалисткой?

– Воспринимала совершенно серьезно, сэр.

– А мисс Арунделл, по-видимому, была очень привязана к своей компаньонке? – уже вторично задал этот вопрос Пуаро. Видимо, ответ, полученный в первый раз, его не удовлетворил.

– Трудно сказать, сэр.

– По-моему, да, иначе хозяйка бы не оставила все богатство мисс Лоусон, – сказал Пуаро.

После этих слов женщина замкнулась и в голосе зазвучал холодок:

– Почему хозяйка оставила ей деньги, едва ли мое дело, сэр…

Мне показалось, что в разговоре с прислугой Пуаро встал на ошибочный путь. Женщина была так расположена к нему вначале, а теперь дело принимало другой оборот. Мой друг, достаточно умный человек, сразу понял, что надо переменить тему. После общих замечаний о размере и количестве спален он направился к парадной лестнице. Боб исчез, но когда я подошел к лестнице, то споткнулся и чуть было не упал, – но успел ухватиться за перила. Посмотрев под ноги, понял, что наступил на мяч Боба, который тот бросил на лестнице. Женщина торопливо заговорила:

– Простите, сэр. Этот пес – безобразник, всегда оставляет свою игрушку там. В темноте мяча не видно. Наша бедная хозяйка тоже споткнулась и упала, что вполне могло кончиться плохо.

При этих словах Пуаро остановился на лестнице.

– Вы говорите, был несчастный случай?

– Да, сэр. Боб, по своему обыкновению, бросил мяч на лестнице, а хозяйка вышла из комнаты, споткнулась и упала. Могло быть и хуже.

– Старушка сильно ушиблась?

– Ей еще повезло, как сказал доктор Грейнджер. Немного разбила голову, потянула спину, конечно, синяки и даже шоковое состояние. Пролежала в постели около недели, но, к счастью, все обошлось.

– Давно это случилось?

– За одну-две недели до смерти.

Пуаро остановился на ступеньке и нагнулся за чем-то.

– Простите, моя ручка. Вот она… Да, пес мог стать причиной большого несчастья, – заключил Пуаро.

– Конечно, но собака же не может такое понять, – заметила снисходительно служанка. – Дело в том, что хозяйка иногда плохо спала ночью, поэтому выходила из комнаты и разгуливала по дому.

– И часто это бывало?

– Довольно-таки часто.

Пуаро снова вернулся в гостиную.

– Великолепная комната! Интересно, хватит ли места в нише для моего книжного шкафа? Что вы думаете, Гастингс?

– Не знаю, трудно сказать.

– Возьмите линейку и измерьте, а я запишу размеры. Так я и сделал, а данные Пуаро записал прямо на конверте письма мисс Арунделл. Это удивило меня, так как Пуаро всегда аккуратно записывал необходимое в карманный блокнот. Передавая мне исписанный конверт, он попросил проверить измерения. Но на конверте не было никаких цифр. Я прочел: «Когда мы пойдем снова наверх, спросите, можно ли позвонить по телефону. Пусть женщина пойдет с вами, задержите ее как можно дольше».

– Все правильно, даже два шкафа легко поместятся, – сказал я, пряча конверт в карман.

– Хорошо. Если вас не затруднит, неплохо бы еще раз осмотреть большую спальню, подсчитать, сколько потребуется обоев.

– Пожалуйста, сэр, никаких проблем.

Мы снова поднялись наверх. Пуаро с серьезным видом измерял стены, рассуждал вслух, где установить кровать, шкаф, письменный стол. В это время я посмотрел на часы и в изумлении воскликнул:

– Бог мой, да вы знаете, что уже три часа? Что подумает Андерсон! Я должен был позвонить ему… – Повернувшись к женщине, я спросил:

– Есть ли телефон в доме?

– Конечно, сэр, в маленькой комнатке около холла, я покажу вам.

Мы пошли вместе. Потом я позвонил в соседний город мистеру Андерсону, которого, к счастью, на месте не оказалось. Было решено позвонить туда позднее. Когда я вернулся, Пуаро уже спустился с лестницы и был в холле, в его глазах трепетал зеленый огонек – было понятно, что он взволнован.

– Падение хозяйки с лестницы не могло обойтись без тяжелого шока. Событие с мячом и все последствия привели мисс в смятение?

– Смешно сказать, но она действительно страшно переполошилась, а вскоре умерла. Перед смертью в бреду она бессвязно бормотала про Боба и про его мяч… Странные слова, но бедняжка была без сознания.

– Минутку, необходимо еще раз зайти в гостиную, – и Пуаро отправился туда исследовать орнамент. Особое внимание сыщика привлек большой кувшин с крышкой, на мой взгляд, довольно посредственная вещь китайской работы. На нем весьма грубо был нарисован бульдог, сидящий перед дверью с печальным выражением на морде. Ниже просматривалась надпись: «Наступила ночь, а в дом не войдешь». Пуаро, вкус которого, по моему мнению, был невзыскателен, пришел в неописуемый восторг.

– Наверное, и Бобу приходилось оставаться всю ночь во дворе перед закрытой дверью?

– Конечно, случалось, сэр, но он хороший, – терпеливый пес. Порой Боб уходил и возвращался под утро. Тогда он сидел на ступеньках и лаял, пока не впускали в дом.

– Кто открывал ему дверь, мисс Лоусон?

– Все, кто слышал лай, а в последний раз мисс Лоусон, так как в эту ночь случилось несчастье с хозяйкой. Боб вернулся около пяти, и Минни поспешила вниз впустить собаку, чтобы та не лаяла. Она боялась разбудить хозяйку и не хотела ее волновать.

– Понятно, компаньонка считала, что больной не надо ничего говорить. Пес вернется вовремя, он всегда возвращается, а бедная хозяйка может расстроиться, лучше ей ничего не знать. Боб любил мисс Лоусон?

– Ну, знаете, это трудно сказать. Минни чересчур миндальничала с ним, называла собачкой, милым песиком, а тот не воспринимал ее нежности и не внимал ласковым словам.

Пуаро понимающе кивнул. Следующий его поступок поразил меня. Он вытащил из кармана письмо, которое получил этим утром.

– Элен, вы знаете что-нибудь о нем?

Лицо женщины исказилось. Вытаращив глаза, она смотрела на Пуаро.

– Я здесь ни при чем! – воскликнула горничная.

Наблюдая за ней, Пуаро сразу понял, что она знает, о чем речь. Женщина постаралась взять себя в руки:

– Так вы тот джентльмен, которому послано письмо?

– Я Эркюль Пуаро.

– Мой бог, Эркюль Пуаро! Повариха страшно удивится…

– Будет ли прилично сейчас пойти на кухню и там вместе с вашей приятельницей обсудить дело?

– Конечно, если вам угодно, – сказала Элен с некоторой неуверенностью.

На кухне Элен объяснила ситуацию мощной симпатичной поварихе, которая только что сняла кастрюлю с плиты:

– Анни, вы никогда не поверите, что здесь сейчас тот самый джентльмен, которому написано письмо. Помните, оно было случайно обнаружено под слоем промокательной бумаги в пресс-папье?

– Вам, должно быть, понятно, что я теряюсь в догадках. Может, мне объяснят, почему письмо пришло ко мне так поздно?

– Да, сэр, сказать по правде, мы не знали, что с ним делать. Не так ли?

– Так и было, – подтвердила повариха.

– Понимаете, сэр, после смерти хозяйки мисс Лоусон перевернула весь дом, многие вещи были проданы, а другие просто выброшены. Среди них было маленькое пресс-папье. Хозяйка всегда пользовалась им, когда писала в постели.