4

Двигаясь со скоростью отчаяния, Эйдрис бросилась в сторону от копыт. Едва не споткнулась об упавшего старика. Тот лежал, застыв от ужаса, раскрыв рот в беззвучном крике. Схватив старика за куртку из домотканого материала, Эйдрис оттащила его к толпе. И только тогда снова повернулась к коню.

Жеребец стоял в нескольких шагах от нее и фыркал, бил острым копытом по утрамбованной земле. Глаза его были окружены белыми кольцами. Шкура покрыта потом; острый запах пота донесся до Эйдрис. Она поняла, что гнев не единственная причина нападения: конь не только рассержен, но и испуган.

Порванный недоуздок свисал с шеи беглеца; черная кожа покрыта пучками толстых зимних волос. Похоже на мех, побитый молью. На мощной шее спутанная грива. Эйдрис осмотрела жеребца, отметила его сильные ноги, широкий мускулистый зад и могучие плечи.» Для спринтера не хватает роста и ноги не тонкие, – заключила она, – но, кажется, он способен бежать целый день. Интересно, какая это порода «.

Голубые глаза сказительницы сузились. Что-то в этом животном показалось ей знакомым, пугающе знакомым.

Жеребец нервно фыркнул, потом покосился на толпу зрителей, которая теперь окружала его. Принюхался к ветерку, как будто искал что-то – или кого-то.

– Я запутаю ему передние ноги и повалю. Принесите веревку! – сказал коренастый человек в толпе.

Эйдрис видела, как напряглись мышцы под черной кожей. Жеребец попятился.

– Спокойней, сынок… спокойней, – прошептала она, делая шаг вперед и вытянув руку. – Если прыгнешь в толпу, кого-нибудь ранишь, поэтому… ну, вот так. Спокойно… спокойно…

Черные уши резко повернулись, чтобы ловить успокаивающий голос; Эйдрис сделала еще шаг, конь прижал уши, фыркнул. Это предупреждение. Зрители ахнули. Девушка остановилась. Потом, вспомнив, как успокаивала свою кайогскую кобылу Вьяр, негромко запела. Ту самую мелодию, о которой несколько минут назад вспомнил старик.

Черные уши медленно шевельнулись, конь слушал. Постепенно он перестал дрожать. Толпа стихла, и Эйдрис запела. Слова песни легко плыли в неподвижном воздухе.

Сказительница медленно приближалась к коню… один шаг… два… три…

Наконец, оказавшись рядом, Эйдрис протянула руку, почувствовала тепло дыхания; жеребец принюхался к ее руке. Она заставила себя стоять спокойно, хорошо зная величину и силу его зубов, которые совсем рядом с ее телом. Но он не пытался укусить ее.

Девушка подняла руку и погладила шею жеребца.

– Нет! Девушка, не трогай его! Он убьет тебя!

Отчаянный крик донесся издалека. Голос Эйдрис дрогнул, жеребец прижал черные уши. Сказительница торопливо возобновила пение. Она не поворачивалась, но краем глаза видела, что кто-то бежит со стороны кузницы и лавки седельщика. Пробираясь через толпу, бегущий замедлил свое продвижение.

Наклонив голову, Эйдрис осторожно подула в раздутые, окруженные красными ободками ноздри. Положила ладонь на горячую, потную шею, погладила, продолжая петь.

Каменные мышцы под ее рукой наконец расслабились, и сказительница решилась схватить оборванный недоуздок. Сунув руку в карман, она достала кожаную полоску, которой связывала куски шкуры. Все это время она продолжала негромко напевать.

И только когда смогла держать беглеца за починенный недоуздок, Эйдрис повернулась и посмотрела на того, кто выкрикнул предупреждение.

– Ты говоришь со мной, добрый человек? – спокойно спросила она.

Тот удивленно смотрел на девушку, которая, стоя рядом с жеребцом, продолжала негромко напевать. Молодой человек, среднего роста, стройный, он производил впечатление гибкости и силы. Волосы черные, как грива жеребца, глаза темно-серые. Лицо молодое, но есть что-то в нем глубоко древнее. Он явно Древней Расы… и все же…

… все же…

На мгновение Эйдрис почувствовала что-то иное в этом незнакомце… что-то такое, что выделяет его из толпящихся вокруг горожан и фермеров. Он казался более чуждым. Сказительница удивленно мигнула; но это беглое впечатление тут же исчезло. Перед ней всего лишь молодой человек, одетый просто, в небеленой льняной рубашке и кожаной куртке поверх нее, в кожаных брюках и изношенных сапогах для верховой езды с голенищами по колено.

Незнакомец сухо улыбнулся ей и слегка поклонился.

– Я сказал: спасибо за то, что поймала мою лошадь, сказительница. – Голос у него был низкий, приятный баритон, произношение как у образованного человека, в противоречии с грубой одеждой. В толпе послышался смех, и зрители начали расходиться. Больше ничего интересного не ожидалось.

Эйдрис улыбнулась, по-прежнему поглаживая коня.

– Не за что, добрый человек. Скажи, а как он убежал?

Молодой человек потер затылок, словно ему больно.

– Это моя вина, – признался он, сматывая с пояса кожаный ремень и прикрепляя его к недоуздку. Жеребец издал негромкий низкий звук. – Я был неосторожен. Оставил пастись на берегу реки, а двое бродяг решили, что проще украсть лошадь, чем честно купить.

– Они на тебя напали?

– Набросились, прежде чем я понял, что происходит. В одно мгновение повернулся, что-то услышав, а в следующее приходил в себя на земле, а моего коня нигде не было видно. Один из негодяев был мертв, второй убежал в лес, неся на весу руку, для которой потребуется гипс, если я правильно разглядел.

Незнакомец печально покачал головой и почесал у жеребца за ухом, а тот потерся о него головой, едва не сбив с ног.

– Этот парень приучен никому не позволять притрагиваться к себе. Я был уверен, что ты разделишь судьбу неудачливых воров. Но я ошибся. – Он внимательно поглядел на Эйдрис, и она почувствовала, что краснеет. – Даже Монсо не смог противиться такой красоте.

» Монсо. – Эйдрис пораженно смотрела на незнакомца. – На древнем языке это означает «быстрый, как ветер». Но… откуда он знает древний язык?«

Мысли ее мешались. Эйдрис подобрала лежавшую на земле арфу. Проведя пальцами по струнам и корпусу, уложила ее в футляр.

– Цела ли твоя арфа, сказительница? – с тревогой спросил молодой человек.

Эйдрис покачала головой.

– Все в порядке. Меня зовут Эйдрис, а тебя? Он колебался долю секунды, потом снова поклонился.

– Мое имя Дакар, госпожа Эйдрис.

И снова сказительнице пришлось с трудом скрывать внешнюю реакцию на эти слова.» Дакар на древнем языке значит «тень». Кто этот человек? Неужели он из Арвона?«

Дакар погладил шею Монсо, провел рукой по широкой груди.

– Он все еще в поту… Мне нужно его выгулять, иначе у него затекут мышцы. Не хочешь ли… не хочешь ли походить с нами, леди? Я не успел тебя поблагодарить.

– Не за что, – ответила Эйдрис, но повесила мешок на спину и пошла вслед за Дакаром, который повел жеребца подальше от будок на открытый луг вблизи места для скачек.

Приближался вечер, солнце уходило за темный лес. Маленькие бело-золотые цветы» любовные узелки» начинали закрывать на ночь лепестки. Шум ярмарки стихал позади.

Дакар оглянулся: дорожку для скачек приглаживали тяжелым камнем, который тащили два быка.

– Скоро начнутся сегодняшние бега, – сказал он, положив руку на шею Монсо. Потрогал передние ноги коня, убедился, что жеребец остыл, и только тогда позволил ему пастись на зеленой, словно весенней, траве.

Юноша удобно прислонился к боку коня. Он был невысок: глаза Эйдрис почти на уровне его глаз, когда они стояли рядом.

– Что привело тебя на лошадиную ярмарку, госпожа? – спросил он.

Эйдрис в нескольких словах объяснила, что ей нужна лошадь для езды, но призналась, что кошелек не позволяет ей купить такую, какая ей нравится. Дакар сочувственно кивнул.

– Тут есть отличные лошади, но только для тех, у кого хватает серебра. К тому же трудно найти честных продавцов.

Эйдрис вздохнула.

– Ты прав. Я уже решила, что заработаю несколько монет на ночлег, а завтра попытаюсь снова. Но мне нужно быстрей в Лормт, и даже день задержки кажется мне вечностью!

– В Лормт? – он искоса внимательно посмотрел на нее. Очевидно, слышал об этом оплоте древних знаний.

– Ты знаешь Лормт? – оживленно спросила она. – Был в нем когда-нибудь?

– В нем самом ни разу, госпожа. Но я почти год работал проводником в горах, и мы часто ночевали у стен Лормта. Поили лошадей из деревенского колодца. Главный летописец Дуратан разрешал это моему спутнику.

– Ты встречался с тамошними учеными? С теми, кто знаком с древними списками, касающимися лечения?

Дакар покачал головой.

– Нет, я всегда оставался с лошадьми, а Джон… – Он помолчал, не глядя на нее. Рот его застыл. – А мой партнер тем временем разговаривал с учеными.

– Но ты знаешь дорогу туда. Правда ли, что южная дорога самая короткая?

Он кивнул.

– Правда. Но есть тропа через старый лес, которая может сократить путь на полдня. Вход на нее зарос, но сама тропа в хорошем состоянии. Ищи вход слева от себя, когда проедешь красный утес с ручьем у подножья.

– Спасибо, – сказала Эйдрис.

– Не за что. Я хотел бы оказаться полезным. Вижу, что твое путешествие… важно.

Сказительница отвела взгляд.

– Ты уже помог мне. Все, что ускорит путь, для меня большая польза. Я у тебя в долгу.

– Вздор, госпожа. Я в гораздо большем долгу за то, что ты остановила Монсо. Ты помешала ему ранить кого-нибудь или причинить ущерб чьей-то собственности. – Дакар задумчиво посмотрел на овальную гладкую площадку, где скоро начнутся бега. Потом повернулся и взглянул в глаза сказительнице.

– Если бы у меня были деньги, я бы отдал их тебе, – сказал он, и его приятный голос неожиданно зазвучал низко и напряженно. – К сожалению, здесь, на юге Эсткарпа, гонки утраиваются редко, и в данный момент у меня едва хватает денег, чтобы заплатить вступительный взнос. Но если доверяешь мне настолько, чтобы рискнуть своим серебром, клянусь, ты не останешься в накладе.

Дакар достал из кармана щетку и принялся чистить жеребца. Сухой пот поднялся туманным соленым облачком.

– Мой конь, возможно, не так красив и ухожен, как местные красавцы, госпожа, но на такой дистанции никто не может держаться с ним рядом, тем более обогнать. Поставь на нас, и не проиграешь.

– Но от берега реки до ярмарки далеко, – ответила Эйдрис. – Сегодня он уже был в пене. Я видела гоночных лошадей. Это прекрасные породистые животные, а Монсо нет. Как ты сможешь их победить?

Монсо громко фыркнул и поднял верхнюю губу, как будто засмеялся. Дакар улыбнулся, садясь ему на спину.

– Согласен. Это кажется невероятным. Но я знаю, что говорю. Поставь на нас, Эйдрис, и тебе не нужно будет петь вечером, чтобы немного заработать.

Сказительница долго смотрела на коня и всадника. Потом кивнула.

– Скачи быстро, как скакал лорд Фарал, Дакар. Я пойду делать ставку.

Монсо снова фыркнул и наклонил голову, как будто все понял и совершенно согласен.

Час спустя Эйдрис заняла место у ограды, отделяющей ипподром от ярмарки. В кошельке у нее была дощечка, какими обозначаются ставки. Как она и подозревала, Монсо среди фаворитов гонки не было: слишком многие видели бегство жеребца на ярмарке. Лошадь, которая затратила столько сил, слишком устала, чтобы выиграть.

Сказительница прищурилась, пытаясь разглядеть всадников сквозь лучи заходящего солнца.

Вот они! Тускло-коричневое и черное пятно, выделяющееся на фоне разноцветных ярких шапок, шарфов и седел остальных жокеев. Дакар вывел Монсо на дорожку. У него легкое седло, какими пользуются военные курьеры. В отличие от остальных всадников с их безопасными седлами, у него укороченное стремя, он почти стоит во время езды.

Эйдрис про себя улыбнулась. Так скачут в гонках всадники племени кайоги… с короткими стременами, прижимаясь к загривку, а не давя на спину лошади. Молодая женщина по собственному опыту знала, что поза Дакара дает коню максимум свободы движений, одновременно значительно уменьшая сопротивление ветра.

Зрители, горожане Рилон Корнерса, тоже заметили необычную посадку незнакомца. Несколько оборванных завсегдатаев, которых она видела в палатке, где делаются ставки, принялись показывать пальцами и смеяться, предсказывая, что молодой человек разобьет голову о твердую землю, как только начнутся скачки.

Лошади заняли свои места за натянутой веревкой, появился официальный стартер. Это была жена мэра, седеющая полногрудая женщина, стоявшая рядом с судьями на помосте. В руке она держала красный шарф, который развевался на ветру.

Проходили минуты, лошади волновались и плясали, всадники заставляли их занять место на стартовой линии. Эйдрис заметила, что никто из всадников не приближал коня к Монсо: Дакар без споров занял позицию на дальнем краю, где коню приходится преодолевать большее расстояние – дополнительное преимущество других всадников. Эйдрис прикусила губу, думая о серебряных монетах, которыми заплатила за ставку… она не должна была этого делать.

Мгновение спустя линия лошадей застыла; красный шарф взлетел в воздух.

Упал веревочный барьер.

Толпа взорвалась возбужденным гулом: лошади устремились вперед, каждый всадник пытался занять позицию поближе к внутренней изгороди. В толпу полетели комки сухой грязи, отброшенные сильными копытами.

«Монсо! Где он?»

Эйдрис изгибала шею, отчаянно пытаясь разглядеть, но в толпе большинство мужчин выше нее. Сказительница втиснулась между хозяйкой с корзиной кур и наемником, дыхание которого свидетельствовало о хорошем знакомстве с местным элем. Встав на цыпочки, стиснув кулаки, она сумела рассмотреть дорожку. Постепенно становились видны отдельные лошади.

Впереди серая… потом каштановая… третьей идет мышастая… рыжая голова в голову с темно-каштановой, затем гнедая. Вороной не видно!

Страх словно кулаком стиснул горло Эйдрис. «Монсо! Дакар! Где вы?»

Сказительница с тревогой посмотрела вдоль дорожки; она опасалась увидеть лежащих коня и всадника. Но на изрытой копытами почве дорожки никого нет. Удивленная, девушка вернулась к гонке.

Лошади, по-прежнему сбившись в тесную кучку, делали дальний поворот. Но когда они достигли противоположной стороны большого овала, Эйдрис разглядела, что рядом с каштановым, идущим вторым, словно приклеенная, держится черная тень.

– Вперед! – прошептала Эйдрис, не слыша собственного голоса в гуле толпы. – Беги, Монсо!

Словно услышав ее, Дакар направил своего черного коня опасно близко к внутренней изгороди; и вдруг перед ними дорога очистилась. Эйдрис ахнула. Монсо устремился вперед с такой скоростью, словно только начинал бег. За одно мгновение он догнал серого лидера. Еще мгновение – и он его обогнал.. на корпус… па два корпуса…

Эйдрис зажала рукой рот, видя, что Дакар держит коня на поводу, не позволяя ему бежать свободно и изо всех сил. Руки его постоянно двигались, он натягивал удила, прижимал сталь ко рту жеребца. А черный жеребец, двигаясь со скоростью бури, продолжал уходить вперед!

– Это противоестественно! – закричала женщина с курами. – Он прошел мимо Серой Стрелы Хаурела, как будто та впряжена в плуг. А ведь быстрее этого коня в нашем городе не видели уже много лет!

– Да, – согласился наемник и с треском разломил надвое свою дощечку с обозначением ставки. – Никакая лошадь не может так бежать. Никакая нормальная лошадь.

«Никакая нормальная лошадь».

Неожиданная мысль заставила Эйдрис закусить зубами губу, чтобы не крикнуть. Она поняла, где видела таких коней, как Монсо. Красная искра в глазах жеребца не была отражением солнца! «Это не обычная лошадь, как Серая Стрела! – подумала она. – Но… как? Как можно поймать и приручить кеплианца?»

Эйдрис вспомнила один-единственный случай, когда видела демонов-коней, посланных Тьмой, чтобы заманивать неосторожных путников. Это было вскоре после исчезновения ее матери. Она, Джервон и лорд Керован были в поиске и заночевали у ручья в долине, которая показалась им покинутой.

Эйдрис в предрассветном серебре выбралась из-под одеяла и увидела рядом с лагерем коня. Кеплианец походил на прекрасного черного высокого жеребца, он спокойно щипал траву. И Эйдрис, и Джервон вскрикнули от восторга при виде этой великолепной головы, тонких сильных ног… бегущих плавных линий шеи и всего тела.

Они с отцом одновременно двинулись вперед, очарованные неземной красотой коня. И оба могли бы погибнуть, если бы дорогу им не преградил Керован. Браслет на его руке слабо светился. И когда этот свет коснулся их глаз, они пошатнулись, возвращаясь к нормальным чувствам: древний талисман обладал способностью предупреждать о зле и защищать от него.

Керован предупреждающим жестом поднял руку.

– Уходи, злое существо! Уходи и не возвращайся!

Свет браслета коснулся кеплианца, тот фыркнул от боли и ускакал.

«Монсо – кеплианец. Это многое объясняет, – думала Эйдрис ошеломленно, почти не слыша разочарованный гул зрителей. – Но у него… нет той сверхъестественной красоты и правильности форм, как у того. Может, он помесь? Возможно ли, чтобы кеплианцы скрещивались с обычными лошадьми?»

Продолжая размышлять и не находя ответа на свои вопросы, сказительница пробилась через толпу к палатке, чтобы получить свой выигрыш.

Гонка была заключительным событием этого дня ярмарки; торговцы и купцы кормили лошадей, закрывали свои павильоны до утра, когда ярмарка откроется снова. Солнце быстро садилось, и к тому времени как девушка вышла с выигрышем, синие сумерки крались по земле, как вор, унося с собой цвета и жизнь.

Эйдрис улыбалась, ощущая тяжесть кошелька в кармане куртки. «Более чем достаточно, чтобы купить хорошую лошадь. Я окажусь в Лормте быстрее, чем думала!»

Проходя мимо опустевших палаток, она увидела Дакара недалеко от тою места, где они впервые встретились. Юноша вел в поводу Монсо. Поправив мешок на спине, сказительница свернула к нему, собираясь поблагодарить.

При свете факелов в глазах жеребца снова вспыхнули тревожные красные искры. Эйдрис остановилась, глядя на эту невероятную пару. В конце концов, что она знает о Дакаре? Он ездит на кеплианце. И поэтому вполне возможно, даже вероятно, что он и сам с Левой Тропы, что он принадлежит Тьме. Легенды говорят, что Темные часто красивы, даже прекрасны… настолько же привлекательны внешне, насколько гнусны изнутри.

Она уже собиралась повернуть назад, как Дакар поднял голову, увидел ее и обрадованно воскликнул:

– Госпожа Эйдрис! Видела гонку?

Сказительница кивнула.

– Видела. Конь лорда Фарала не мог бы скакать так быстро! – и, подойдя ближе, добавила не так громко: – Теперь, благодаря выигрышу, я смогу добраться до Лормта в несколько дней. Я у тебя в долгу.

Молодой человек покачал головой.

– Ерунда. Мы все равно выиграли бы скачку, даже если бы ты и не сделала ставку. Но я рад, что ты сможешь продолжать путь на хорошей лошади.

Эйдрис не решалась спросить, куда направляются они с Монсо после окончания гонки. Но какой в этом смысл? Она больше никогда не увидит Дакара и его необычного жеребца. Сказительница вздохнула и решительно расправила плечи под тяжестью дорожного мешка.

– Тогда прощай, Дакар, желаю тебе завтра благополучного пути, – сказала она.

Он тоже как будто колебался, но наконец кивнул.

– И тебе благополучного пути… Желаю тебе найти то, что ты ищешь. – Он протянул руку.

Эйдрис обменялась с ним воинским рукопожатием, ощутила пальцами, привыкшими касаться струн, жесткие мозоли на ладони. Увидела, как слегка расширились его глаза от силы ее пожатия; но вот он улыбнулся и склонился к ее руке, как при дворе.

– Желаю удачи, госпожа Эйд..

– Отродье Тьмы!

– Обманщик! Это не обычный конь!

– Мошенник! Ты заколдовал мою Серую Стрелу!

Повернувшись, Эйдрис и Дакар увидели приближающуюся группу мужчин; их фигуры колебались и казались огромными в дрожащем свете факелов.

Хозяин Монсо успокаивающим жестом поднял руки; мужчины окружали его, не давая возможности уйти.

– Спокойно, господа, спокойно! Если вы считаете, что Монсо победил несправедливо, нужно было обратиться к судьям до того, как его официально объявили победителем. Но никаких протестов не было.

– Потому что мы были околдованы! – вперед выступил хозяин Серой Стрелы, высокий костлявый фермер со светлыми волосами салкара. – Ты всех нас выставил дураками, но сейчас мы пришли в себя и требуем, чтобы ты возместил наши потери!

Монсо, фыркнув, опустил голову. Острое копыто вызывающе застучало о землю. Дакар схватил недоуздок жеребца, что-то шепнул ему, и черный конь слегка успокоился.

– Хорошо, – сказал его хозяин. – Я не хочу неприятностей. Не только для себя, но и для вас. Я отдам вам то, что получил.

Эйдрис протестующе подняла руку, но промолчала. Дакар медленно достал кошелек. «Пять… шесть… – считала она фигуры в мрачном кольце, заметив, что некоторые вооружены дубинами, а один даже мечом. – Слишком много, чтобы сразиться. И Дакар ведь действительно обманул… вряд ли можно назвать справедливым состязание кеплианца с обычными лошадьми. Но и это нечестно!»– в гневе подумала она, глядя, как молодой человек, взвесив кошелек в руке, бросил его к ногам Хаурела.