 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: Эллисон Харлан :: Горький Максим :: Грин Александр :: Азимов Айзек :: Громов Дмитрий :: БСЭ :: Раззаков Федор :: Картленд Барбара :: Толстой Лев Николаевич Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Тайна неудачного выстрела :: Чумные псы :: Влюбленный опекун :: Полюбить никогда не поздно :: Господство женщин :: Повесть об отплате за добро :: Справочник по реестру Windows XP :: Безрассудство |
Проблемы жизниModernLib.Net / Религия и духовность / Кришнамурти Джидду / Проблемы жизни - Чтение (стр. 19)
Он рассказал, что несколько раз с ним случалось следующее. В момент, когда он уже засыпал, он вдруг вскакивал с ощущением невероятного ужаса. Ему казалось, что комната внезапно теряла свои очертания, стены рушились, крыша и пол исчезали, а он оставался один, в великом страхе обливаясь холодным потом. Это повторялось уже в течение нескольких лет. — Что вызывало ваш испуг? «Не знаю; когда я в страхе пробуждаюсь, я иду к сестре, к отцу или матери и некоторое время разговариваю с ними, для того чтобы успокоиться, и только тогда засыпаю. Они понимают меня; но мне уже больше двадцати лет, и это становится довольно нелепым». — Вас тревожит будущее? «Да, в известной степени. Хотя у нас имеются средства, но эти страхи меня сильно тревожат». — Почему? «Я собираюсь жениться, и мне хотелось бы создать наилучшие условия для моей будущей жены». — Почему вы беспокоитесь о будущем? Вы еще совсем молодой, можете работать и предоставить вашей жене все необходимое. Стоит ли занимать свое внимание тревогами о будущем? Может быть, вы боитесь потерять свое общественное положение? «Отчасти да. У нас есть автомобиль, имущество и доброе имя. Мне, конечно, не хотелось бы лишиться всего этого. Возможно, что это и является причиной моего страха. Впрочем, нет, не совсем так. Это страх небытия. Когда я просыпаюсь в ужасе, я чувствую, что погиб, разбит вдребезги, что я — ничто». — Вполне возможно, что придет к власти новое правительство, вы можете потерять ваше имущество, ваши владения; но ведь вы так молоды и всегда сможете работать. Миллионы людей теряют свои материальные ценности; вам, быть может, также придется столкнуться с этим. Вообще не забывайте, что надо быть готовым разделить с другими то, чем вы владеете, а не быть единственным владельцем своих богатств. В вашем возрасте имеет ли смысл быть таким консервативным и бояться потерь? «Вы понимаете, я хочу жениться на знакомой мне девушке. Меня беспокоит, как бы что-нибудь не помешало этому. Вообще-то говоря, едва ли могут возникнуть препятствия. Но мне ее не хватает; она тоскует без меня. Возможно, что это другая причина моего страха». — В этом ли причина вашего страха? Вы сами говорите, что едва ли что-нибудь помешает вашему браку. Тогда откуда же этот страх? «Да, конечно, мы всегда сможем вступить в брак. Следовательно, не это является причиной моего страха. Я думаю, что действительно страшусь небытия, боюсь потерять свою индивидуальность, свое имя». — Если даже вы не будете тревожиться о своем имени и будете продолжать владеть вашей собственностью и прочее, разве у вас пройдет страх? Что мы понимаем под индивидуальностью? Быть тождественным с именем, с собственностью, с каким-либо лицом, с идеей; это означает быть связанным с чем-либо; получить признание, что вы есть то или это, приобрести ярлык в принадлежности к определенной группе, стране и т.д. Не боитесь ли вы потерять ваш ярлык? «Конечно. А иначе чем же я буду? Да, это так». — Таким образом, вы есть то, чем вы владеете. Ваше имя и репутация, автомобиль и другие владения, девушка, на которой вы собираетесь жениться, ваши желания — все это вы. Совокупность этого, с некоторыми характерными чертами и тем или иным значением, и составляет то, что вы называете «я». Вы — суммарный итог этого, и вы боитесь это потерять. Но, как и всякий другой, вы можете лишиться всего. Может возникнуть война, вспыхнуть революция или придут к власти левые группы. Может что-либо случиться, что лишит вас вашей собственности, сегодня или завтра. Но почему надо бояться неустойчивости? Не является ли неустойчивость истинной природой всего существующего? Против этой неустойчивости вы возводите стены, которые должны вас защитить. Но эти стены могут быть и будут разрушены. Временно вы можете этого избежать, но опасность неустойчивого положения остается всегда. Вы не можете уйти от того, что есть. То, что есть, всегда неустойчиво, нравится вам это или нет. Это не означает, что вам надо подчиниться, принять или отвергнуть это. Вы еще так молоды! Зачем вам бояться неустойчивости? «Теперь, когда вы так ставите вопрос, я уже не думаю, чтобы меня страшила неустойчивость. Я нисколько не возражаю против того, чтобы работать. Ежедневно я занят на своей работе более восьми часов, и хотя она не особенно мне нравится, я могу и дальше там работать. Нет, я не боюсь потерять имущество, автомобиль и прочее; а мы с невестой, конечно, можем вступить в брак когда угодно. Мне теперь ясно, что ничто из всего этого не является причиной моего страха. Но откуда же страх?» — Давайте выясним вместе. Возможно, я мог бы сказать это вам, но тогда это не было бы вашим открытием; все останется на уровне слов и будет совершенно бесполезно. Понимание должно прийти в результате вашего собственного переживания, и это действительно важно. Открытие — это переживание. Выясним это вместе. Если не страх потери, не боязнь внешней неустойчивости жизни, то что же вас тревожит? Не отвечайте сразу, сначала прислушайтесь, будьте внимательны, чтобы это выяснить. Вполне ли вы уверены, что то, чего вы боитесь, — не физическая неустойчивость? Вы говорите, что не боитесь физической неустойчивости. Если вы вполне в этом уверены и это не одни слова, тогда в чем же причина вашего страха? «Я вполне уверен, что не боюсь оказаться в состоянии физической неустойчивости. Мы ведь можем вступить в брак и иметь то, что нам необходимо. Следовательно, не просто потеря вещей меня страшит, а что-то другое. Но что именно?» — Вот это нам и предстоит выяснить. Не будем торопиться. Вы действительно хотите это понять? «Конечно, хочу. Особенно сейчас, когда мы уже так далеко продвинулись вперед. Но что же все-таки меня страшит?» — Для того чтобы понять, мы должны быть спокойны, внимательны, но нам не следует торопиться. Если вы не боитесь физической неустойчивости, то, может быть, вы страшитесь внутренней неустойчивости; может быть, вы боитесь того, что не будете в состоянии достичь цели, которую поставили перед собой? Не надо отвечать, вы только слушайте. Не чувствуете ли вы себя неспособным стать тем, чем вам хотелось бы быть? У вас, может быть, есть религиозный идеал; не чувствуете ли вы свою неспособность его осуществить или достичь? Не испытываете ли вы в связи с этим чувство беспомощности, сознание своей виновности и тщетности всех попыток? «Вы совершенно правы. С тех пор как я слушал вас несколько лет тому назад, еще будучи юношей, вы сделались моим идеалом, если можно так выразиться: я хотел стать таким, как вы. В нашей крови заложены религиозные начала; мне казалось, что я мог бы осуществить их, но всегда был глубокий страх, что я никогда этого не достигну». — Пойдемте не торопясь дальше. Итак, у вас нет страха внешней неустойчивости, но вы боитесь неустойчивости внутренней. Некоторые люди создают для себя внешнюю безопасность с помощью репутации, славы, денег и прочего, вы же хотите найти внутреннюю безопасность с помощью идеала; при этом вы чувствуете, что у вас нет способности достичь этого идеала. Но почему вы хотите уподобиться идеалу или достичь его? Не для того ли, чтобы обрести уверенность, почувствовать себя защищенным? Вы называете подобное убежище идеалом, но в действительности вы желаете быть в безопасности, получить надежную защиту, не так ли? «Вот сейчас, когда вы на это указали, мне кажется, что так оно и есть». — Вы понимаете это теперь, не правда ли? Но пойдемте дальше. Вы уже сознаете, какое малое значение имеет внешняя защищенность. Но понимаете ли вы ложность поисков внутренней защищенности путем уподобления идеалу? Идеал — это ваше убежище; он заменил деньги. Понимаете ли вы это по-настоящему? «Да, понимаю». — Тогда оставайтесь тем, что вы есть. Когда вы осознаете, что ваш идеал — ложный, он отпадет от вас. Вы — это то, что есть. Исходя из того, что есть, идите вперед, чтобы понять то, что есть, но не в направлении к особой цели, так как цель или результат всегда находится вне того, что есть. То, что есть, — это вы сами; не в какой-нибудь особый период жизни или в каком-то особом состоянии, но вы сами, каков вы есть в каждый данный момент. Не осуждайте себя и не становитесь покорны тому, что вы осознаете, но будьте внимательны и не спешите истолковывать движение того, что есть. Это трудно, но в этом великая радость. Только для того, кто свободен, существует счастье; свобода же приходит одновременно с истиной того, что есть. РАБОТА Он занимал министерский пост в правительстве, держался особняком и не был лишен некоторой бесцеремонности. Его привел или, вернее, притащил с собою его друг. У министра был удивленный вид; он, видимо, не ожидал, что окажется здесь. Друг его хотел обсудить некоторые вопросы и, по всей вероятности, считал, что и министру можно прийти и послушать беседу. Министр был любознателен и полон сознания своего превосходства. Он был крупного роста, с острым взглядом, говорил легко и свободно. Он уже достиг всего в жизни и с удобством устроился в кресле. Идти вперед — это одно, а достичь цели — совсем другое. Движение вперед — это постоянный процесс достижения; но достижение, за которым не следуют дальнейшие шаги вперед, — это смерть. Как легко мы получаем удовлетворение и как быстро наша неудовлетворенность сменяется удовлетворением. Мы жаждем найти убежище, гавань, которая укрыла бы нас от всевозможных конфликтов и большей частью мы ее находим. И умные, и глупые находят желанное убежище и пребывают там на страже, своей безопасности. «В течение ряда лет я старался понять свою проблему, но не смог дойти до ее основ. В процессе работы я постоянно вызывал антагонизм и враждебные чувства у тех людей, которым старался помочь. Помогая одним, мне приходится сеять недовольство среди других. Одной рукой я даю, другой, по-видимому, причиняю 6oль. Все это происходило в течение гораздо более длительного срока, чем я могу припомнить. В настоящее время создалась ситуация когда от меня требуются решительные действия. Поистине, мне совсем не хотелось бы причинять боль кому бы то ни было. Но сейчас я нахожусь в затруднении и не знаю, что мне делать». — Что является более важным: не причинять боли, не порождать враждебности или выполнять ту или иную работу? «В процессе работы мне приходится причинять боль другим. Я принадлежу к числу тех, кто с головой уходит в свою работу; если я берусь за какое-нибудь дело, я отдаю себя целиком. Я всегда действовал подобным образом. По-видимому, я обладаю умением хорошо работать, но мне трудно переносить, если приходится встречаться с плохой работой. Когда начинаешь какое-либо социальное мероприятие, его надо провести с начала до конца; вполне естественно, что те, кто плохо или медленно работает, чувствуют себя уязвленными и настроены враждебно. Работа, направленная на помощь другим, важна; однако, принося помощь одним, приходится причинять боль тем, кто стоит на пути. Но мне действительно совсем не хотелось бы причинять боль другим. Я начинаю понимать, что в связи с этим надо что-то предпринять». — Что для вас важно: работать или не причинять вреда людям? «Когда видишь столько страданий и с головой уходишь в работу по переустройству страны, то в процессе работы неизбежно приходится кое-кого ущемлять, правда, в большинстве случаев против своего желания». — Спасая одну группу людей, мы уничтожаем другую? Одна страна преуспевает за счет другой. Так называемые духовные люди, в своем рвении к осуществлению реформ, спасают одних и уничтожают других; они приносят благо и одновременно бедствия. Мы всегда благосклонны к одним и жестоки к другим. Почему? Что для вас более важно: работать или не причинять вреда? «В конце концов, приходится некоторым людям причинять страдание — ленивым, неспособным, эгоистичным. Это, по-видимому, неизбежно. А разве вы не причиняете боли людям вашими беседами? Я знаю одного богатого человека, который был весьма уязвлен тем, что вы говорили о богатых». — Я не хочу никому причинять боли. Если бы в процессе какой-либо работы людям причинялась боль, тогда я отказался бы от этой работы. Я не занят работой, у меня нет плана реформ или революции. Для меня на первом месте стоит не работа, а то, чтобы не причинять боли другим. Если этот богач чувствует боль в связи с тем, что мною было сказано, то ведь он ущемлен не мной, но истиной того, что есть, которая ему не нравится; он не хочет быть разоблаченным. Но у меня не было намерения разоблачать другого. Если в какие-то моменты человек оказывается разоблаченным истиной того, что есть, он приходит в гнев от того, что видит, и сваливает вину на других; но это — всего лишь бегство от факта. Глупо сердиться на факт. Убегать от факта путем раздражения — это одна из общепринятых и наиболее безрассудных реакций. Но вы не ответили на мой вопрос. Что для вас является более важным: работа или непричинение вреда людям? «Работа должна быть выполнена, разве вы не согласны с этим?» — вставил министр. — Почему она должна быть выполнена? Если в процессе помощи одним вы причиняете вред или губите других, то какова цена такой работе? Вы можете принести спасение вашей стране, но зато вы эксплуатируете или калечите другую. Почему вы так озабочены своей страной, своей партией, своей идеологией? Почему вы так отождествили себя со своей работой? Почему работа имеет такое большое значение? «Мы должны работать, быть активными, иначе мы уподобимся мертвым. Когда в доме пожар, мы не можем в этот момент заниматься разрешением основных вопросов жизни». — Для того, кто занят только деятельностью, основные проблемы жизни никогда не будут предметом обсуждения; такие люди заинтересованы только деятельностью, которая приносит поверхностное благодеяние и наносит глубокие раны. Но позвольте спросить вашего друга: почему именно этот вид работы является для вас таким важным? Почему вы так к ней привязаны? «О, этого я не знаю. Но она дает мне огромное счастье». — Следовательно, на самом деле вы заинтересованы не работой, но тем, что вы от нее получаете. Вы, возможно, не наживаете на этом деньги, но вы черпаете в ней счастье. Подобно тому, как другой человек, спасая свою страну или поддерживая партию, приобретает власть, положение и престиж, так и вы получаете радость от своей работы. Подобно тому, как другой человек обретает великое удовлетворение, которое он называет благословением, на пути служения своему спасителю, гуру, учителю, так и вы получаете удовлетворение в том, что вы называете альтруистической работой. В действительности совсем не страна, не работа, не спаситель оказывается для вас важным, но то, что вы из этого извлекаете. Наиболее важным оказывается ваше собственное счастье, а ваша работа как раз дает вам то, чего вы жаждете. На самом деле вы не заинтересованы в людях, которым, как вам кажется, вы помогаете; они — только средство для вашего счастья. Поэтому и получается, что вы наносите боль неспособным, всем тем, кто стоит на вашем пути; вам нужна работа, так как работа дает счастье. Это — звериное начало, но мы хитроумно прикрываем его благозвучными словами, например, служение, страна, мир, Бог и т.д. Итак, позвольте вам сказать, что в действительности вы ничего не имеете против того, чтобы наносить боль тем, кто мешает успеху работы, которая дает вам счастье. Вы находите счастье в избранной вами работе; эта работа есть вы. Вы заинтересованы в том, чтобы быть счастливым, а работа создает для вас необходимые условия. Она приобретает особое значение, и вы, конечно, становитесь весьма деятельным, безжалостным, господствующим над другими во имя того, что дает вам счастье. Вот почему вы не обращаете внимания на то, что наносите боль людям и порождаете враждебные чувства. «Никогда до сих пор я не рассматривал свою проблему подобным образом; все это совершенно верно. Но что же мне делать?» — Не является ли также важным выяснить причину, почему потребовалось столько лет, чтобы осознать такой простой факт? «Мне кажется, что в действительности мне было все равно, как вы говорите, наношу ли я боль людям или нет; важно было добиваться своего. Но я обычно добивался своего, так как всегда был полон энергии и шел напрямик — то, что вы называете быть безжалостным, и в этом вы совершенно правы. Но что же мне теперь делать?» — Вам понадобилось столько лет для того, чтобы понять такую простую вещь, потому что до сих пор вы не хотели понять этого. В самом деле, если бы вы это понимали, вам пришлось бы перейти в наступление на самые основы своей жизни. Вы искали счастье и нашли его, но за ним всегда следовал конфликт и антагонизм. А теперь, быть может, впервые вы смотрите прямо на то, что вы есть на самом деле. Что вам делать? Не существует ли другого подхода к работе? Нельзя ли быть счастливым и работать, вместо того чтобы искать счастья в работе? Если мы используем работу или людей как средство для достижения цели, то, очевидно, у нас нет ничего общего ни с работой, ни с людьми; это показывает, что мы просто не способны любить. Любовь — это не средство для достижения цели; она сама по себе есть вечность. Если я использую вас, а вы используете меня (в повседневном обиходе это называется взаимоотношениями), тогда мы представляем интерес один для другого лишь как средство к чему-то иному; в этом случае мы не заинтересованы по-настоящему друг в друге. Такое взаимное использование с неизбежностью порождает конфликт и антагонизм. Итак, что же вам делать? Постараемся вместе выяснить, что вам делать, вместо того чтобы ждать ответа от другого. Если вы сами сможете выяснить это, тогда то, что вы найдете, будет вашим собственным переживанием; оно будет реальностью, а не простым утверждением или умозаключением; это не будут одни слова. «В чем же состоит моя проблема?» — Нельзя ли поставить вопрос иначе? Какова ваша первая непосредственная реакция на вопрос: стоит ли работа на первом месте, а если не стоит, то что же оказывается на первом месте? «Я начинаю улавливать, к чему вы стараетесь подвести. Мой первый ответ — это шок. Я совершенно ошеломлен, особенно когда осознал, что мне приходилось делать в процессе работы в течение стольких лет. Впервые я оказался лицом к лицу с тем, что есть, как вы это называете. Уверяю вас, это совсем не так приятно. Если мне удастся преодолеть это, может быть, передо мной рас кроется то, что является важным, и тогда работа окажется естественным следствием. Но что именно находится на первом месте — работа или что-либо иное, — в данное время мне еще не ясно». — Почему это не ясно? Является ли ясность вопросом времени или она зависит от вашего желания видеть? Исчезает ли желание не видеть само собой с течением времени? Не происходит ли ваше отсутствие ясности от того простого факта, что вы не хотите иметь этой ясности, так как она нарушила бы весь ход вашей повседневной жизни? Если вы осознаете, что намеренно откладываете свое видение, разве это не принесет вам ясность в тот же самый момент? Именно желание избежать этого создает неразбериху. «Теперь это мне становится очень понятно. И, в сущности, не так уж важно, что именно я должен делать. Возможно, я буду делать то же, что я и делал до сих пор, но только с совершенно другим отношением к этому. Посмотрим». КНИГА ВТОРАЯ СОЗИДАТЕЛЬНОЕ СЧАСТЬЕ По берегам величественной реки раскинулся большой город. Широкие и длинные ступени ведут вниз, до самой воды. С раннего утра и до глубокой темноты на них всегда людно и шумно, так что кажется, будто на этих ступенях живет все население. Почти на уровне воды ступени несколько выдаются вперед; на них сидят люди, погруженные в свои надежды и желания, в своих богов и песнопения. Звенят колокола в храме; призывает к молитве муэдзин; кто-то поет, а собравшаяся кругом большая толпа слушает с молчаливым одобрением. За изгибом реки, вверх по течению, стоит множество зданий. Вместе с аллеями, обсаженными деревьями, и широкими улицами они простерлись на несколько миль вглубь. Если идти вдоль реки, то, пройдя через узкий и грязный переулок, мы попадаем в обширное пространство, по которому рассеяно множество учебных заведений. Здесь учится много студентов со всей страны, пытливых, активных и шумных. Их преподаватели выглядят очень важными; они заняты интригами, добиваясь лучшего положения и жалования. Кажется, никто из них особенно не озабочен, что станет со студентами после того, как они окончат курс. Преподаватели сообщают им определенные знания, знакомят их с техническими приемами, которые одаренные студенты быстро схватывают. А когда получены дипломы, на этом все и кончается. Преподаватели имеют гарантированную работу, у них семьи и прочное положение. Студенты же по окончании курса обучения неизбежно столкнутся с хаосом и ненадежностью окружающей жизни. На всей земле существуют такие здания, такие преподаватели и такие студенты. Некоторые студенты достигают в своей жизни славы и положения; другие — рождают детей, борются и умирают. Государству нужны компетентные специалисты, управляющие, способные вести дело и руководить; и оно всегда имеет армию, церковь и бизнес. Всюду в мире одно и то же. С целью изучения техники и получения работы, приобретения профессии мы загружаем свой ум фактами и знаниями, не правда ли? Конечно, в современном мире хороший техник обладает большими шансами заработать на жизнь. А что же дальше? Разве человек, овладевший техникой, может подойти к сложной проблеме жизни более правильно, чем тот, кто техникой не овладел? Профессия — то лишь часть жизни. Существуют ведь и такие ее стороны, которые являются скрытыми, тонкими, таинственными. Если делать упор на одном и отрицать остальное, или пренебрегать им, это неизбежно приведет к весьма однобокой и дезинтегрирующей деятельиости. Как раз это и происходит в настоящее время в мире и ведет к нарастанию конфликтов, хаосу и несчастьям. Конечно, встречаются немногие исключения — это творчески одаренные, счастливые люди; они соприкасаются с тем, что не создано рукой человека, они не зависят от того, что создано умом. Вам и мне внутренне присуще свойство быть счастливыми, быть творческими, соприкасаться с тем, что пребывает вне тисков времени. Созидательное счастье не есть дар, уготованный для немногих; но почему же огромное большинство людей не знает этого счастья? Почему одни достигают глубин, несмотря на трудности и случайности, тогда как другие оказываются сломленными? Почему одни обладают упругостью, гибкостью, в то время как другие остаются неподатливыми и гибнут? Несмотря на знания, одни держат двери ума открытыми для того, что не может дать им ни один человек, ни одна книга; другие же задыхаются, подавленные техникой и авторитетом. Почему? Совершенно очевидно, что наш ум стремится ухватиться за ту или иную форму деятельности и почувствовать себя уверенным, оставляя в стороне более широкие и глубокими вопросы, так как в этом случае он стоит на более надежной почве. Вот почему мы поощряем и поддерживаем воспитание ума: его тренировку и его проявления именно на этом уровне, находя любые оправдания, чтобы не выйти за его пределы. Многие дети, пока они не испорчены так называемым образованием, соприкасаются с неведомым. Они проявляют это различным образом. Но вскоре внешние условия берут их в плотное кольцо и, по достижении известного возраста, они теряют этот источник света, эту красоту, которую нельзя найти в книге или в школе. Почему так происходит? Не говорите, что жизнь приобрела для них большее значение, что им приходится столкнуться с суровой действительностью, что такова их карма или последствие родительских грехов. Все это абсурд. Созидательное счастье существует для всех, а не для немногих. Вы можете выражать его по-своему а я иначе; но существует оно для всех. Созидательное счастье не имеет рыночной цены. Оно — не товар, который можно продать тому, кто предложил наивысшую цену. Но это то единственное что может раскрыться для всех. Возможно ли осуществить созидательное счастье? Иными словами, может ли ум войти в соприкосновение с тем, что является источником всякого счастья? Возможно ли держать наш ум открытым для непознаваемого, несмотря на обладание знаниями и техникой, несмотря на образование, несмотря на сутолоку нашей жизни? Это возможно, но лишь тогда, когда педагог сам воспитан в духе этой реальности, когда тот, кто учит, сам пребывает и соприкосновении с источником созидательного счастья. Итак, наша проблема — это не ученик, не ребенок, но педагог, родитель. Образование оказывается порочным кругом лишь тогда, когда мы не понимаем важности высшего счастья, его существенной необходимости по сравнению со всем остальным. В конечном счете, раскрытие себя по отношению к источнику всякого счастья — это наивысшая религия. Но для того чтобы осуществить в жизни это счастье, вам необходимо отдать ему должное внимание, так же, как вы это делаете в отношении к бизнесу. Профессия учителя — это не просто повседневный труд, это осуществление в жизни той красоты и радости, которые невозможно измерить мерой достижения и успеха. Свет, исходящий от реального, и его блаженство угасает, когда ум, это седалище «я», принимает на себя руководство. Самопознание — это источник мудрости; без познания себя учение ведет к неведению, раздору и печали. ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ Он был глубоко захвачен помощью людям, выполнением добрых дел и принимал активное участие в различных организациях по социальной благотворительности. Он сказал, что фактически ни разу не пользовался длительным отдыхом и после окончания колледжа вел непрерывную работу во имя улучшения жизни людей. Денег за свою работу он, разумеется, не брал. Работа всегда казалась ему чрезвычайно важной, и он был весьма ей предан. Он стал выдающимся общественным деятелем, любящим свое дело. Но как-то на одной из бесед он услышал о различных способах бегства от себя, которые вызывают обусловленность ума, и пожелал выяснить этот вопрос. «Как вы думаете, является ли участие в общественной деятельности проявлением обусловленности? Разве оно порождает лишь новые конфликты?» — Давайте выясним, что мы понимаем под обусловленностью. Когда мы осознаем, что мы обусловлены? Осознаем ли мы это когда-либо? Осознаете ли вы, что вы обусловлены, или вы сознаете только конфликт, борьбу на разных уровнях вашего бытия? Мы сознаем, конечно, не обусловленность, а лишь конфликт, страдание и удовольствие. «Что вы подразумеваете под конфликтом?» — Любого рода конфликт; конфликт между нациями, между цельными социальными группировками, между индивидуумами, также конфликт внутри нас самих. Не оказывается ли конфликт неизбежным, пока нет единства между действующим и его действием, между вызовом жизни и ответом на него? Конфликт — это наша проблема, не правда ли? Не какая-то форма конфликта, но конфликт вообще, борьба между идеями, верованиями, идеологиями, борьба между противоположностями. Если бы не было конфликта, не было бы и проблем. «Не считаете ли вы, что все мы должны стремиться к уединенной, созерцательной жизни?» — Созерцание очень трудно, это одно из наиболее трудных для понимания состояний. Уединение, хотя каждый из нас сознательно или подсознательно к нему стремится, также не разрешит наших проблем; напротив, оно их лишь увеличит. Постараемся выяснить, каковы факторы обусловленности, которые усиливают конфликт. Мы осознаем только конфликт страдания и удовольствия, но мы не осознаем своей обусловленности. Что способствует обусловленности? «Социальные или внешние влияния: общество, в котором мы рождены, культура, в которой мы воспитаны, экономическое и политическое давление и прочее». — Это так; но все ли это? Разве эти влияния не созданы нами самими? Общество есть результат человеческих отношений, это совершенно очевидно. Эти отношения диктуются пользой, потребностью, желанием получить утешение, удовольствие, а это создает авторитеты, ценности, которые нас связывают. Эта связанность есть наша обусловленность. Мы связаны нашими мыслями и действиями, но не сознаем себя связанными; сознаем лишь конфликт, порожденный удовольствием и страданием. Мы, по-видимому, никогда не выходим за пределы конфликта, а если это и случается, то сразу же попадаем в новый конфликт. Мы не осознаем своей обусловленности. Но до тех пор, пока ее не осознаем, мы можем создавать лишь новые конфликты и новое смятение. «Каким же образом человек может осознать свою обусловленность?» — Это возможно в том случае, если мы поймем другой процесс, а именно, процесс привязанности. Если вы сможете понять, почему мы привязаны, тогда, возможно, вы будете в состоянии осознать свою обусловленность. «Но не слишком ли это длинный обходной путь для того, чтобы непосредственно подойти к нашей проблеме?» — Так ли это? Попытайтесь сразу осознать свою обусловленность. Вы можете познать ее лишь косвенно, по отношению к чему-либо. Вы не можете осознать свою обусловленность как некоторое абстрактное понятие; это будут лишь слова, не имеющие особого значения. Мы осознаем только конфликт. Конфликт существует тогда, когда отсутствует единство между вызовом и ответом. Этот конфликт является результатом нашей обусловленности. Обусловленность — это привязанность: привязанность к работе, к традициям, к собственности, к людям, к идеям и т.д. Если бы не было привязанности, разве была бы тогда обусловленность? Конечно, нет. Итак, почему же у нас возникает привязанность? Я привязан к своей стране, так как благодаря отождествлению с ней я становлюсь тем или иным. Я отождествляю себя с работой, поэтому работа приобретает для меня значимость. Я — это моя семья, моя собственность; я привязан к ним. Объект привязанности создает для меня пути бегства от моей собственной пустоты. Привязанность есть бегство от себя, а как раз бегство от себя усиливает обусловленность. Если я привязан к вам, то причина этого заключается в том, что вы оказались путем для моего бегства от себя. Вот почему вы так мне необходимы; я должен обладать вами, держаться за вас. Вы становитесь фактором обусловленности, так как бегство от себя есть обусловленность. Если мы сможем осознать пути нашего бегства от себя, то увидим, какие факторы, какие влияния создают нашу обусловленность. «Разве, занимаясь общественной деятельностью, я убегаю от себя?» 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38 |
|||||||