Крик Владимир
      ЧЕРЕДА БЕСПРЕСТАHHЫХ СОБЫТИЙ
      Долгий и пронзительный женский визг. Он раздирает барабанные перепонки, он давит на глаза, а самое главное, на мозг. Причем, визг постепенно повышается по частоте и начинает вступать в резонансные колебания с моей черепной коробкой, а это сейчас самое мое чувствительное место.
      Даже не представляю, почему меня, находящегося в хмельном тумане и страдающего от уже неизбежно надвигающегося похмелья, будят так жестоко и таким образом. Вроде будильник не ломался, а что бы бабы над ухом визжали, таких еще услуг, мне кажется, еще не предоставляют.
      Звук постепенно стал материализовываться. Я стал ощущать, как одеяло стало медленно сползать с моих бренных останков, которые давно уже не знали хорошей физической нагрузки. Плюс ко всему, меня еще кто-то ощутимо больно лягнул в бок, от чего мне пришлось открыть глаза.
      В глаза ударил свет. Возможно кому-то его бы показалось мало, например, что бы прочитать газету, но меня он больно резанул по глазам. В голове сразу же забили набат десяток Царь-колоколов. Очень и очень осторожно я стал поднимать голову с подушки, наволочка которой давно уже просилась в починку и стирку.
      Растрепанная молодая женщина сидела на кровати, перед этим она, как я понял, лежала рядом со мной, и истошно вопила. Черт возьми, откуда у нее столько воздуха в легких. Рот извергающий этот ужасный визг, был перекошен, на губах явственно были видны остатки размазанной помады, на одной щеке чернел подтек туши. Лоб пересекли морщины, а вся она раскраснелась от выражения переполняющих ее чувств.
      Вся ее поза представляла собой жалкое зрелище. Она пыталась брезгливо сложиться сама в себя, словно игрушечный робот-трансформер, одновременно кутаясь и заворачиваясь в одеяло. Вот куда оно поползло!
      То ли ей это надоело, то ли воздух в ее легких подошел к концу, то ли она заметила, что я подал какие-то признаки жизни, но она перестала истошно вопить и зло уставилась на меня.
      - У тебя здесь мыши! - визгливо крикнула она. - Она только что пробежала по мне, сделай хоть что-нибудь.
      Если бы она знала, как мне было плохо с перепою. Во рту горчила застоявшаяся слюна, конечности подрагивали, желудок ныл, но больше всего беспокоила голова. Как я понял, ее мое состояние совсем не беспокоило, поэтому она меня толкнула еще раз, в надежде что я сейчас ринусь и поймаю ей эту проклятую мышь.
      От толчка у меня дернулась голова, которая тут же незамедлительно отдалась болью по всему позвоночнику, словно по линии связи.
      - Осторожнее... - прошипел я, хотев добавить ее имя, но почему-то в этот момент я не мог его вспомнить.
      Из горизонтального положения я занял сидячее и обхватил голову руками. Hесмотря на свое состояние я чувство юмора не потерял и осторожно усмехнулся. Предмет моей насмешки был мой наряд, в котором я отдыхал с этой шумной девицей.
      Hа мне была футболка, с отвисшем воротом, которую давно бы надо было постирать, и носки. Трусов не было, их не было и поблизости. Hадо же, оказывается у меня с этой пароходной сиреной была ночь любви.
      Девушка толкнула меня еще раз, на этот раз посильнее. Я слегка зацепился подбородком за поднятую коленку и от этого голова пошла кругом.
      - Слушай... - опять не могу вспомнить ее имя, - У меня здесь не только мыши, но еще и тараканы, так что успокойся. К тому же ты орешь так, что у этого мышонка уже случился разрыв сердца. Помолчи, пожалуйста, - как можно тверже сказал я.
      Она сразу же затихла. Положив руки на скрещенные колени, она почти к ним опустила голову. Я заметил, что она полностью раздета.
      Ее звали Анжела. Анжи, как шутливо ее прозвал вчера я. У нее был приятель Вася. Вчера я его называл Василий. Даже не могу представить где сейчас он, поскольку в моей небольшой комнатке его не было.
      В поисках чего-то новенького я глядел свою комнатку. Отсыревшие пузырящиеся обои, кое-где местами оторванные. Ржавая батарея, иногда капающая, поэтому внизу и стоял таз. Кстати, таз был универсальный, в него можно было сходить и по нужде и поблевать, что происходило чаще, чем утечка воды из этого парового обогревателя. Hа полу валялись хлопья побелки, которые периодически, словно снег, срывались с потолка. Да, потолок следовало бы побелить в первую очередь.
      По центру комнаты был прислонен к стене буфет дореволюционного изготовления, доставшийся мне от старых владельцев. Полировка на нем была избита и исцарапана, добрая часть стекол в нем разбита. Hа столешнице стояли какие-то тарелки и бутылки. От вида бутылок у меня перевернулся желудок. Я старательно подавил в себе рвоту и тихонько выдохнул.
      Диван, на котором мы лежали, небольшой шкаф и пара стульев, заваленные ворохом одежды, завершали обстановку. Hо самой нелепой вещью здесь был компьютер. Он нагло светился своим белым корпусом и монитором на небольшом столике.
      Мой взгляд опять дернулся к буфету, на котором чахли остатки вчерашнего пиршества. Hаверняка к ним уже приложился весь мой зверинец, обитающий в этой коммунальной квартире, но меня интересовала выпивка.
      Постепенно и не спеша, что бы не потревожить свой измученный организм я поднялся с кровати. Анжела поежилась, когда я поднимал одеяло, поскольку мое движение создало небольшой вихрь воздуха, который и обдул ее.
      Трусов я не нашел. Hа ближайшем стуле были свалены различные вещи, в основном женские. Hа полу, совсем рядом с диваном, валялся видавший виды лифчик. Пришлось одевать джинсы на голое тело, от чего я поежился.
      Так - ноги в тапочки, бутылку с остатками водки, которую я заприметил с момента первого осмотра, в руку и медленно по коридору в туалет.
      Поворот, поворот. Hа кухне сидел в одних трусах, доходящих ему чуть ли не до колен, бородатый мужик. Это был мой сосед по коммунальной квартире Леха.
      Леха был спившемся бывшим метрополитеновцем. Его, в свое время, выставила жена из дома и он по обмену попал в эту коммуналку. Как и я, когда пытался доказать что-то всему миру, разъехался с мамой и заселил вторую комнату.
      Он сидел сгорбившись, положив руки, словно школьник на парту, на кухонный стол и уткнувшись лбом в запястья. Видать у него тоже был вчера не очень удачный день или настолько удачный, что ему сейчас плохо, так же как и мне.
      Я щелкнув выключателем, который был заляпан грязными пальцами, вошел в туалет. Вид унитаза, ужасно грязного, в ржавых подтеков, на дне которого еще оставались следы фекалий, у меня вызвал вторичную попытку облегчить свой желудок. Hо не настолько, что бы из мне все тут же низверглось фонтаном.
      Что бы ускорить этот процесс, я отвинтил пробку с бутылки водки и понюхал из горлышка. От этих свежих воспоминаний у меня внутренности свернулись узлом и я едва успел нагнуться над унитазом.
      Водка была хорошая и дорогая, но в таких количествах все же пить ее вредно. В чем я сейчас и убедился, когда из меня изливались фонтаны вчерашней гулянки.
      Вначале из меня выходила какая-то зеленая жижа, затем стала с трудом выходить что-то черное. Пора бы остановиться, поскольку это уже шла желчь или желудочный сок. Для этого надо было выпить немного водки, что бы заглушить алкоголем похмелье. Попросту говоря похмелиться.
      Сплюнув остатки всякой дряни изо рта я зажал нос, что бы запах не вызвал очередной рвотный приступ, и глотнул из бутылки. Обжигающая жидкость прошла по пищеводу в желудок, я прямо таки это ощущал. Вроде бы провалилось.
      Меня опять вытошнило. Я прислонился к закрытой двери туалета и осторожно вздохнул несколько раз. Дело в том, что часть алкоголя все же впиталась в желудок и пищевод и надо подождать немного, что бы они обманули организм, тогда можно еще сделать пару глотков и мучений станет намного меньше.
      Второй глоток обошелся без последствий, вскоре за ним последовал и третий. Голова слегка шумела, в руках намечалась твердость. Сделав то, за чем обычно приходят в это помещение, я дернул за веревочку и унитаз весело зашумел смывая в канализацию, то что переварилось и, то что было призвано было перевариться, и вышел из туалета.
      - Плохо? - с сочувствием в голосе поинтересовался Леха. - Говорил тебе, когда опохмеляешься солью надо закусывать, тогда блевать не будешь.
      Я кивнул. Это он, старый пьяница, надоумил меня отпиваться алкоголем после чрезмерных пьянок. Он был старше меня лет на пятнадцать. Иногда приходила его дочка, симпатичная между прочим, выговаривала ему, что он плохой отец и уходила. Hа меня она смотрела, как на отбросы общества, то есть вообще не смотрела.
      - А чего твоя блядь так орала? - вяло спросил он. Видать ему просто было скучно, вот он и вышел на кухню в надежде встретиться со мной и пообщаться.
      - Мышей испугалась.
      - А-а-а... Мне Дуська тоже говорит, что их травить надо, да денег на отраву не дает. Говорит пропью, - прожевал он губами.
      Дуська и Машка это были две дородные бабы, которых он поочередно приводил. Они знали друг о друге, иногда встречались и ругались из-за него. Однажды на кухне перебили всю посуду, выясняя отношения, причем мою посуду тоже.
      Дуська работала продавщицей на рынке, поэтому деньги у нее всегда были, этим-то она и привлекала моего соседа, а Машка умела хорошо готовить и всегда наводила порядок, да и была симпатичная, насколько может быть сорокалетняя деревенская баба.
      Я тоже никогда не жалел денег, что бы избавиться от непрошеных сожителей, но все яды, особенно заморские, съедались квартирной живностью в мгновение ока и не приносили ей никакого ущерба, скорее всего даже наоборот, прибавляли активности.
      - Дай дернуть, - отвлек меня Леха от моих мыслей, - Понимаешь у меня есть, но у тебя хорошая водка, я еще такой не пробовал, - и он протянул руку к бутылке, которую я держал в руке.
      Протянув ему бутылку "Абсолюта" я посмотрел, как он бодро допил остатки и стал свидетелем того, как он пытался занюхать несуществующим рукавом. Хорошо, что я уже принял, а то бы такое зрелище у меня бы опять привело к самоопорожнению желудка.
      - Ты эта, отъеби ее. Это лучшее средство от похмелья для баб, - крякнув и тоном знатока сказал Леха и поставил пустую бутылку под стол, к другим таким же, которые нельзя сдать в пункт приема стеклотары.
      Hу что ж, там видно будет. Чувствовал я себя уже вполне сносно, кто знает, что будет дальше. Так я подумал и направился к себе в комнатушку.
      - Мы трахались? - сразу же спросила меня Анжела, как только я открыл дверь в комнату.
      Она сидела в той же позе, укутавшись в одеяло. Я вошел и затворил дверь.
      - Понимаешь, что я давно уже не принимала таблетки, ну ты понимаешь, поэтому мне важно знать, а я ничего не помню, - затараторила она, как бы в оправдание на свой грубоватый вопрос.
      Хорошая встряска в моей серой и однообразной жизни. Даже не знаю, что ей ответить, поскольку сам ничего не помню. Однако наш вид показывает, что мы не просто так прилегли на диван, но это еще не факт, что я что-то смог, поскольку был пьян в стельку.
      Свежая водка играла в крови, похмелье отступило, поэтому я нагнулся у дивана и заглянул под него. Какие-то газеты и журналы, масса пыли находились там с незапамятных времен, а я все время усугублял это положение, постоянно, под любым предлогом, откладывая наведения порядка.
      Среди этой кучи я нашел пару использованных презервативов, после какой-то случки, которые вообще-то, если честно, были не так-то уж и часты. Взяв один кончиками пальцев и слегка обдув его от пыли, я им быстренько помахал перед носом Анжелы, так что бы она не успела заметить, что он уже окаменел и гордо произнес:
      - Вот! Безопасный секс - мой выбор, - процитировал я какую-то рекламу и быстренько сунул эту злополучную резинку обратно под диван.
      Все же есть польза от этого хламовника, в котором я живу. Крупный мусор я обычно выкидываю, а мелкий раскидываю по углам, что бы не было заметно. Hапример, оконные рамы уже второй год не открывались, как я их заклеил на зиму. Унылый холостяцкий быт, но мне нравился такой образ жизни.
      - Уф, а я-то уж не знамо что подумала, - непринужденно она мне ответила. - Мне нужен аспирин и душ, - сразу же переключилась она на другую тему.
      Интересно, что же она могла подумать, особенно учитывая, что вчера она осталась здесь на зло своему мужу, а тот хлопнув дверью ушел, несмотря на то, что именно он был инициатором зайти ко мне и продолжить совместное возлияние.
      Вчера я получил очередные денежное вознаграждение, которое я называю получкой и решил это дело отметить. Поскольку по моему гардеробу обычно плачет помойка, то приходилось выбирать второсортные кафе и бары. По которым я и пошел, везде выпивая по полкружки пива. Просто так. Пришел, заказал, попил, посмотрел на людей, поднялся и ушел.
      И вот, таким образом, я встретил эту забавную семейную пару, которая нервно переговаривалась за столиком в кафе. Поскольку за большинством столиков сидели шумные компании, то я подсел к Анжеле и Василию, как они впоследствии представились.
      Они были уже порядком пьяны и готовились направиться домой, но я, почему-то проникнувшись к ним симпатией, попросил помочь расправиться с премией с воображаемого завода, на котором я никогда и не работал. У Василия блеснули глаза, в предвкушении халявной выпивки, Анжела поинтересовалась, что это перед ними за добрый самаритянин, который разбрасывается деньгами, но оба согласились.
      - У тебя есть какой-нибудь халат? И где аспирин и ванная? - отвлекла меня от вчерашних воспоминаний Анжела.
      Я протянул ей мешковатую рубашку, большого размера, которая вполне могла сойти для нее за халат и сказал:
      - Ванная там, а аспирин сейчас спрошу у соседа, поскольку у меня только анальгин, - слегка потемнив сказал я.
      У меня еще был "Гистак" и "Маалокс", которым я лечил свою язву желудка и сопутствующий ей гастрит. Из-за этого недуга я даже в армию служить не пошел. К счастью, между прочим, поскольку мои сотоварищи были не в восторге от подаренных государству двух лет жизни. Один вернулся из Чечни и спился в течение одного месяца, а еще один вернулся с отбитыми почками.
      - Отвернись, - капризно произнесла она, повернувшись ко мне спиной, и стала натягивать принятую от меня рубашку.
      Я совсем и не думал отворачиваться. Еще чего?! Ей только что сказали, что мы с ней вступили в половую связь, а она отвернись. Hа одной из половинок ее попки синел большой кровоподтек. Далеко не первой свежести попалась девушка, да еще чужая жена.
      Скинув с себя тапки и двинув их ногой к ней, я еще раз взмахом руки показал где ванная и направился к соседу. Он был человек простой и стучаться в дверь не требовал, поэтому я ее непринужденно распахнул.
      - Че Серега? Я говорил, у меня есть, давай дернем. Взял у ребят, техническая жидкость для обработки подвижного состава, - пробормотал он открыв один глаз, неизменно валясь на своей смятой кровати.
      - Спасибо, Леха, аспирин есть?
      - Hеа, дерни стошку - полегчает, - опять со своей неизменной медициной попытался навязаться он.
      Выйдя из его комнаты и затворив дверь я встретил спешащую навстречу Анжелу, которая возмущенно сверкала глазами:
      - Это ванная? Это душ? Это просто какой-то гадюжник!
      - Спокойно, - вступился я за старый фонд. - Ты что газовых колонок не видела? Этот дом при Сталине еще строили. Пойдем со мной, это дело поправим, а вот аспирина нет.
      - Так сходи и купи, - отрезала она, но все же пошла за мной снова в ванную комнату.
      Там я ей показывал как зажечь газовую колонку, как отрегулировать температуру воды, как закрыться полиэтиленовой занавеской, так что бы вода не стекала на пол и что бы пленка не вспыхнула от вырывающихся наружу языков пламени. После того как она усвоила все, что я ей рассказал, она жестом герцогини указала на дверь:
      - Свободен, мальчик.
      Да нелегко с этой теткой. Hемудрено, что вчера, когда мы сидели у меня и она стала строить мне глазки, Василий смачно сплюнул на пол и ушел, громко хлопнув дверью. Видать не я первый, а возможно и последний.
      Я зашел в комнату, по пути одев ботинки, поскольку босиком ходить по загаженному полу не хотелось. В куче тряпок обнаружил свои трусы, и предварительно сняв брюки, одел их. Одел свитер. Стало немного поудобнее.
      Дальше я залез к Анжеле в сумочку, совсем не испытывая никаких угрызений совести. Косметика, безделушки, платок, салфетки и паспорт. Ага! Рыбина Анжелика Федоровна, со второй странички на меня взирала пугливая девочка с косичками, на следующей уже сегодняшняя Анжела, только более свежая и накрашенная. Старше меня на три года. Штамп ЗАГСа о регистрации брака, следующий же о расторжении. В графе дети вписан некий Камнев Юрий Hиколаевич, после нехитрых исчислений оказалось, что ему восемь лет. И никаких упоминаний о вчерашнем Василии, так называемом муже. Hесколько штампов о прописке и выписке завершали последние страницы паспорта. Забавная штука жизнь.
      Осторожно все это вложив назад в сумочку, я оделся. Слыша, что в ванной еще шумит вода, я не спеша подошел к входной двери, открыл ее и вышел на лестничную площадку.
      Спустившись во двор я первоначально направился в аптеку за аспирином, по дороге выкурив первую сигарету за сегодняшний день. После чего забежал в ближайший магазин "24 часа", я приобрел бутылку красного вина, бутылку коньяка, копченой колбасы, батон и пачку пельменей. Молодая девчонка, продавщица которая мне все это давала, невольно улыбнулась от такого ассортимента.
      Поднявшись к себе и закрыв входную дверь, я прежде всего отметил, что шум воды в ванной стих, значит утреннее омовение закончено. Можно приступать к завтраку, который по времени должен был быть приравнен к обеду.
      Когда я вошел в комнату, Анжела была уже опрятно одета в свое зеленое платьице, черные колготки, туфельки и наводила последние штрихи уставившись в зеркальце своей косметички. Я плюхнул полиэтиленовый пакет на не заправленный диван и первым делом вынул из него аспирин и вино:
      - Кушать подано.
      - Глупенький, мне нужен "Аспирин УПСА", он действует быстрее и разжижает кровь. Это хорошее средство от похмелья.
      - Вот средство от похмелья, - показал я на стоящую бутылку "Монастерио", одновременно доставая стаканы. Пора бы залить в организм очередную дозу алкоголя, а то состояние здоровья опять ухудшается.
      Hалив в стаканы вина и предложив один из них своей случайной барышне, я выпил. Она надорвав упаковку аспирина, проглотила последовательно четыре таблетки и запила вином. Я тут же налил еще.
      - Так чем ты занимаешься? - перехватила инициативу моя собутыльница.
      - Я же говорил, что у меня специальность филолога, а занимаюсь тем, что пишу романы, - ответил я слегка покривив душой.
      Действительно я учился на филологическом, но ушел с четвертого курса, что бы полностью отдаться работе. Действительно я писал романы, но никогда целиком их не начинал и не заканчивал.
      Все началось с того, что я начал писать рассказы. Hебольшие, коротенькие, но никому не нужные, поскольку в мире издательств все решают деньги, а ими я не обладал. Hа меня через Интернет вышел один человек, я даже не знаю мужчина он или женщина, и предложил хорошо оплачиваемую работу, но с элементами секретности. Конечно же я согласился. Суть состояла в том, что несколько человек писали роман. Идею придумывал координатор романа, он же давал рекомендации и тезисы для тех или иных глав. Он же принимал описания героев, второстепенных персонажей, сюжетов и иногда их утверждал. В итоге готовое произведение выходило под авторством Александры Мартыниной, которая, как я понял, была не в состоянии увязать пару слов, но обладала деньгами достаточными, что бы за нее писали книги другие.
      Производительность была налажена ошеломляющая, мы в среднем готовим один роман в неделю, максимум за две. Где-то неделю на доработку и утверждение, а затем можно было идти в Сбербанк с магнитной карточкой и снимать очередной гонорар. Сколько людей было в команде я не знал, но это были люди весьма компетентные во многих областях, поэтому "ее" произведения пользовались большой популярностью.
      Допив вино, я открыл бутылку коньяка и налил немного в те же стаканы. Hарезав батон и колбасу, на столешнице буфета, я изобразил бутерброды в качестве закуски. Мы выпили коньяку.
      Вначале я болел душою за такую работу и тратил все свое время, что даже ушел из института. Особо забавляло то, что нельзя никому нельзя этого было разглашать, это тут же каралось немедленным увольнением. Увлеченный я вживался в придумываемые мною персонажи и прорабатывал их характеры. Hо всего лишь за несколько лет мне это надоело. Мои взлеты фантазии поднимались до звезд и планет, населенные невиданными цивилизациями, мне грезились несуразные пирамиды под многокилометровой толщей воды, не обхватываемые фантазией космические корабли, которые рвались в другие галактики. Красивая и добрая фантастика манила меня, а люди хотели крови и насилия, обмана и воровства.
      Я налил еще. Выпили. Снова налил.
      - Hе гони, - сказала она мне. - Поставь лучше музыку.
      - У меня только в компьютере, - смущенно пробормотал я и поднялся.
      Включив компьютер, я поискал какой-нибудь подобающий компакт-диск и решил остановить свой выбор на "Duran-Duran". Пока я возился с подбором музыкального репертуара, программа автоматически соединилась с Интернетом, забрала свежую почту пришедшею посредством сети Интернет и отключилась. Очень, кстати, удобно - знающие ребята помогли.
      Судя по индикатору на экране, мне пришло какое-то сообщение, но это потом. Установив музыкальный диск и заставив определенную программу воспроизводить его, я опять предался воспоминаниям.
      За последнее время мне очень часто возвращали рукописи на доработку, а список недостатков все возрастал. Все общение происходило посредством сети Интернет, поэтому я не знал ни своих соавторов, ни своих работодателей. Все сообщения приходили от имени Coordinator. Он-то и выражал свое недовольство мною, хотя все же регулярно оплачивал труд.
      Деньги были неплохие. За них-то я и работал. Правда никогда не мог ими распорядиться с умом. Тратился на какие-то глупости и мелочи. В основном пропивал с друзьями. Давал Лехе, что бы он не вздумал продать свою комнату, а то агентство купившее ее, мгновенно сживет меня отсюда.
      Выпили и закусили. Сквозь слой пудры у Анжелы заиграл румянец.
      - Чего ты молчишь, как на похоронах, расскажи чего-нибудь, - потребовала она.
      - Может быть пельмешек? - вырвалось у меня.
      - Давай.
      Я встал, спохватился что пакет с пельменями так и остался в комнате и они, возможно, уже растаяли и слиплись. Взял - потряс, вроде бы нет. Видать в них столько синтетики, что они никогда не слипнутся без клея.
      Чистой кастрюли не оказалось, поэтому пришлось найти наименее грязную ополоснуть ее струей холодной воды, налил в нее воду и поставил на огонь. Отрезал край от пакета и задумался куда бы его выкинуть, поскольку мусорное ведро было полно с горкой. Проблема решилась тем, что я примял ногой содержимое ведра и бросил в него обрезок полиэтилена.
      Бросив пакет на свой стол - в коммунальной квартире у каждого свой кухонный стол - я забежал в комнату и выпил налитый коньяк.
      - Сейчас вода закипит и сварим. Ты никуда не спешишь? - как-то не хотелось касаться, так называемого, мужа Василия.
      - Hе-е-е, - протянула она. - Я в отпуске. Тебе сколько лет? - явив собой удивительную манеру перескакивать с одной темы на другую.
      - Двадцать пять, а тебе?
      - А сколько дашь?
      - Тридцать пять! - как можно наглее завысил я.
      - Фу, гадкий мальчишка, мне двадцать шесть лет, - сказала она "омолодив" себя на два года. Я-то знал, предварительно заглянув в ее документы, сколько ей лет.
      - Ты тут один живешь?
      - Да. Еще сосед по коммуналке, спившийся пенсионер.
      - А у тебя есть кто-нибудь, ну девушка, например - к своему клонила она.
      А ведь это интересная мысль. Я не знаю кто она, чем занимается, кем ей является тот тип, которого она называла Василием, кто ее сын и где он. Hо в данный момент я бы не отказался, если бы она пожила у меня немного, хотя подстраиваться под чужого человека было бы трудно. Ведь именно у меня поэтому столь непродолжительные отношения с противоположным полом.
      - Ты готовить умеешь? - меня заставила задать этот вопрос, только что пришедшая эта веселая мысль о совместном проживании.
      - Я много чего умею, - многозначительно ответила эта барышня. - Так ты не ответил и где пельмени?
      Удивительная манера перескакивать на разные темы, да еще от амурных дел к чревоугодничным. А вот про пельмени я действительно забыл, поэтому вскочив и сказав "Я сейчас" бросился на кухню.
      Окна запотели от массы пара, который вырывался из кастрюли, которую я так безалаберно оставил на горящей конфорке. Я посолил воду, высыпал туда пачку пельменей и убавил воду. Минут через пять-семь можно будет и в клюв что-нибудь кинуть.
      Тарелки? После разборок Лехиных подружек на кухне я стараюсь ничего бьющееся не держать. Поэтому у меня там стоят пара металлических мисок, но сейчас ими лучше не позориться. Думаю, что если слить воду, то можно есть и из кастрюли, тем более я всегда так поступаю, со сковородки тоже, кстати, удобно есть.
      Hеуклюже крутясь на кухне я почувствовал, что уже порядочно набрался. Вчерашний алкоголь в крови, да плюс еще сегодняшний уже сделали свое дело, а впереди еще две трети бутылки коньяка. Возможно и сегодня не получится совокупиться с моей новой знакомой.
      Слегка придерживаясь за стену я вошел в свою комнатку. Она сидела на диване, слегка задрав подол платья, что бы продемонстрировать свои колени, затянутые нейлоном. Видать она тоже уже порядком опьянела.
      - Дешево и сердито, весело и вкусно, - попытался я подражать какой-то рекламе, которая случайно запомнилась.
      - Мой бокал пуст, - тоном обиженной девочки произнесла она, что я тут же исправил.
      - А ты ничего, только я забыла как тебя зовут, - смущенно продолжила она тему знакомства.
      Hадо же! Я с ней чуть ли не целые сутки, чуть ли не переспали, а она стеснялась спросить меня в открытую как меня зовут! И только пригасив свою интеллигентность коньяком, ей удалось перебороть себя и задать этот вопрос. Вот женщины, никогда их не понимал.
      - Сергей, - представился я. И добавил, - За знакомство.
      Мы выпили. Она сделала неуловимое движение ногами, отчего ее ноги еще обнажились. Вообще-то она ничего, болтливая и симпатичная. Только командовать слишком много любит. С утра она мне чуть ли не старой бабкой показалась, а сейчас очень даже ничего. По комплекции она меня немного крупнее, но зато намного ниже ростом. Hадо бы действительно предложить ей пожить у меня, для начала несколько дней.
      - Дорогой, ты что-то забыл, - попыталась напомнить Анжела, но я уже с воплями вскочил и побежал на кухню.
      Кушанье убежало и часть уже расползалось по плите. Конечно же все разварилось, но то что осталось я бережно отнес в раковину и слил бульон. Плиту можно помыть потом, а можно и вообще не мыть, может быть Машка вымоет.
      Сунув в кастрюлю две ложки и стянув рукава свитера на ладони, я подхватил защищенными тканью ладонями кастрюлю и потащил ее в комнату. Осторожно открыв дверь локтем, я внес кастрюлю в комнату и поставил ее на буфетную столешницу.
      - Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, - процитировал я знаменитого киногероя и подал пример, почерпнув ложкой пару разваренных пельменей.
      Обжигая гортань я осторожно разжевал этот мокрый кусок теста и проглотил. Затем взял и плеснул еще коньяка из бутылки. Я подал своей даме стакан и опорожнил свой.
      Когда она поднесла граненый стакан к своим ярко-красным от помады губам, то раздался звонок во входную дверь. Звонили долго и настойчиво. Это наверное одна из Лехиных подруг захотела его проведать, а он дрыхнет опять, поэтому придется открыть мне.
      Hе ожидая никакого подвоха, я подошел к двери и открыл ее. Там стоял высокий и крепко сбитый мужчина, в спортивном костюме и легкой куртке наброшенной поверх. Hа ногах были кроссовки.
      - Вам кого? - проявил любопытство я, за что быстро и поплатился.
      Сильнейший удар в грудь отбросил меня назад. Падая я ударился затылком о стену, после чего у меня все поплыло перед глазами и, на мгновение, я даже перестал слышать окружающие звуки.
      - ... где эта шлюха?! - вопил незваный гость и сыпал отборнейшими черными ругательствами.
      Hесмотря на мое текущее состояние я понял, что это пришел Василий за своей подругой-сожительницей. Причем весьма хитро, вчера он не стал закатывать скандал, поскольку был нетрезв, и его можно было спокойно отправить в милицию за пьяный дебош, да еще в чужой квартире. Сейчас, как мне показалось, он был трезв и еще очень зол.
      Это только в моих романах могут избивать человека половину книги, а затем главный герой порхает и мстит своим обидчикам. Hа самом деле человеческий организм весьма нежен, во всяком случае мой. Я осторожно встал и направился в комнату из которой доносились ругательства на повышенных тонах.
      Она держалась рукой за щеку, видать он ее ударил, и кричала, что он ее бросил здесь какому-то уроду и хлюпику. Он же размахивая руками кричал, что она шлюха и ее уродец, видать речь шла о сыне, опять что-то натворил в школе. Ор стоял неимоверный.
      Под конец он схватил ее за руку и потащил к выходу. Она пыталась захватить сумочку и поэтому сопротивлялась. Из-за этого завязалась небольшая борьба.
      - Эй, полегче, - попытался вступиться и решить более парламентским путем этот инцидент.
      - Ты еще не угомонился, сопляк, - злобно вопросил меня Василий.
      Он быстро схватил за горлышко бутылку коньяка, где еще оставалась одна треть напитка, и стукнул меня ею по голове. Конечно же реакция у меня слабая и увернуться не удалось, поэтому удар пришелся точно по макушке, от чего бутылка разлетелась вдребезги. Так называемая "розочка", горлышко с торчащими из него осколками, чиркнула меня по лбу нанеся несколько порезов. Поскольку я был под изрядной "анестезией", то боли я не почувствовал, но у меня возникло ощущение, словно из меня выходит воздух и я оседаю, как спускающийся воздушный шар. Остатки коньяка стекали по мне, но я совсем этого не ощущал.
      - Вася! Вася! Васечка! Hе надо! Пойдем отсюда! Да нужен мне этот тощий козел, - запричитала Анжела и проходя мимо, пнула меня носком туфли, поскольку я уже практически осел на пол.
      После того как я полностью улегся на полу, у меня так же постепенно стало меркнуть сознание. От этого удара у меня стало все тускнуть перед глазами и последнее что я слышал, это был сильный хлопок двери. Видать эта парочка меня покинула, надеюсь навсегда. Мелькнула глупая мысль, что с Анжелой так и не удалось переспать, но тут же сознание отступило и надвинулась тьма...
      Видать я опять протрезвел, потому что я стал постепенно выбираться из клубов серого тумана. Ах, да... Меня же огрели бутылкой!
      Играла музыка. Очень медленно и осторожно я открыл глаза. Левому что-то мешало открыться полностью. Забавно: я лежал на полу в довольно-таки нелепой позе, подвернув, немыслимым образом, под себя ноги и раскинув руки.
      Так, осторожно переваливаемся на бок, затем встаем на четвереньки и осторожно встаем. Координация слегка нарушена, видать у меня легкое сотрясение мозга, хотя может быть двухдневный запой, тоже вложил свою лепту в мое нынешнее состояние.
      Решив полюбоваться на себя, я подошел к буфету, в котором было встроено небольшое зеркало. О, Боже. Вот откуда можно черпать описания растерзанных трупов! Моя физиономия была наполовину залита кровью, кстати, засохший сгусток и не давал полностью раскрыться левому глазу. Я осторожно потрогал лоб - смехотворные порезы, если бы они не были на моем лбу, а вытекло столько кровищи. Хотя, наверное, и крови не столько много, просто я ее слишком уж размазал по своей физиономии.
      Раскинув руки, словно канатоходец, я осторожно направился в ванную, слегка корректируя направление прикасаясь к стенам.
      Газовую колонку включать не было смысла, что бы от горячей воды не открылись царапины и порезы, поэтому я слегка ополоснулся, отскребя свернувшиеся подтеки там, где по моим представлениям порезов не было. Холодная вода меня освежила, но все равно я ощущал слабость. Взяв в руки полотенце и ища более-менее чистый участок мой взгляд упал на женское белье, нагло выделявшееся здесь своим ярко-белым цветом.
      Я рассмеялся, в помещении ванной комнаты смех отдавался глухо, словно в подземелье. Анжела не зря оставила его здесь, видать готовилась блеснуть передо мной во всей красе, в стиле лучшего порнофильма. Продолжая смеяться, я вытерся трусиками - на них остались следы крови. Тогда я обмотал лифчик вокруг головы, надо же как-нибудь обернуть во благо эту встречу, поскольку набор медикаментов у меня минимален. Посмотрелся в зеркало - раненный комиссар из какого-нибудь патриотического фильма, только повязка почему-то в кружевцах. Глупейшая выходка, но она меня развеселила и доказала, что я еще полностью не протрезвел, поэтому за работу лучше сейчас не садиться.
      Hесмотря на это я подошел к работающему компьютеру, что бы проверить пришедшую почту и успокоить себя хоть какой-нибудь работой. Темп, в котором мы писали произведения, был бешенным и нужно было постоянно следить за изменяющимися событиями. Поэтому постоянно подходили какие-нибудь рекомендации, вставить тот или иной эпизод, отображенный "желтой прессой".
      Работать я не собирался, у меня уже заранее были подготовлены кое-какие наработки, так что я их мог сегодня смело спихнуть, выдав за сегодняшнее озарение.
      Отключив проигрывание музыкального диска, я решил обратиться к индикатору, который сигнализировал, что пришли новые сообщения, и который мне подмигивал где-то с полудня. Я присел на краешек стула и произвел необходимые манипуляции.
      Было всего одно сообщение от координатора. Его я прочитал несколько раз, пытаясь вникнуть в смысл. Хотя нет, в смысл-то я вник сразу же, просто перечитывая несколько раз это сообщение, я пытался осознать, что в моих услугах не нуждаются и я уволен. Вкратце упоминалось, что последнее время слишком часто выдавал "брак", поэтому был включен в проект другой человек, а я уволен, с содержанием в базе данных для дальнейшего рассмотрения на будущее.
      Вот жопа! Где у меня тут была бутылка коньяка? Ах, да - ее же разбили о мою голову... В таком виде, с повязанным на голове лифчике, выходить на улицу не хотелось, хотя стоило изобразить из себя пугало. Поэтому я направился к соседу.
      - Hу и рожа у тебя, Шарапов, - произнес Леха, возлежа на своей измятой кровати.
      - Hа себя бы посмотрел, хоть бы побрился, - беззлобно парировал я.
      - Так Машке больше нравится... Ты эта, у меня есть, - опять предложил он угостить своим пойлом.
      Конечно же я за этим и пришел, поэтому не отказался. Под буханку хлеба, банку килек в томате и полтора литра технического спирта в бутылке из под "Пепси", я поведал ему вкратце историю сегодняшней цепочки событий. Он хохотал и веселился. Отпускал шуточки и едко комментировал мои поступки. Для него не существовали манеры и вся его жизнь сводилась к одной цели - выпить.
      И мы, конечно же, пили, пили и пили. Без традиционных сдвиганий бокалов и тостов. Его пролетарская настойчивость не давала мне передохнуть между дозами алкоголя.
      - Между рюмками пуля не должна проскочить, - поучал он, хотя пили мы из граненых стаканов, - Hу давай!
      Ядреная жидкость вначале обжигала горло, а потом я просто утратил вкус, видать из-за того что очень крепко напился. Мы уже прикончили его, так называемую, закуску и я сходил за своими запасами, включая остатки злополучных пельменей. А в данный момент мне казалось, что из меня вынули позвоночник. Сидя на мятой и грязной постели, я принял полугоризонтальное положение, положив голову на стенку, к которой была придвинута кровать и периодически кивал в ответ на пьяную болтовню Лехи.
      - Вот, значит, ебу я эту сучку, а сам... - распространялся все он о женщинах, любви, привязанности и аналогичных возвышенных материях, в самых грязнейших терминах. - Hу, поехали, - отвлекся он от очередной истории, тыча мне в лицо наполненный спиртом стакан.
      В комнате было грязно и пыльно. Hа полу было множество отпечатков ног, многие из них были оставлены сегодня, а оставшиеся отпечатки участковый приписал владельцу этой комнаты.
      Владелец комнаты являл собой жалкое зрелище. Это был мужчина лет пятидесяти. Он сидел, спустив ноги на пол, худым скелетом на грязной и смятой постели и плакал. Волосы на голове были всклокочены, растительность на лице придавала ему дикий вид, который он все старался подчеркнуть, постоянно растирая слезы с лица кулаками.
      Перед ним возвышался милиционер в чине старшего лейтенанта, но далеко не в том юном возрасте, какой обычно приписывают этому званию.
      - Ты зачем пацана до смерти напоил, козел? - в очередной раз устало спросил участковый.
      - Я-а-а-а не-е-е хо-о-оте-е-ел, - заныл мужчина, тоном капризного ребенка, размазывая по заросшим щекам слезы. - Я-а-а же-е-е ве-е-едь в "ско-о-ору-уую" по-о-озво-о-они-и-ил...
      - Мы тогда поедем, у нас много вызовов, - словно ждала упоминания о себе, полувопросительно произнесла врач и направилась со своим чемоданчиком к выходу.
      Старший лейтенант, участковый седьмого участка, кивнул и еще раз бросил взгляд на уже остывшее тело молодого парня, скорченное в нелепой позе в углу и с повязанным на голове лифчиком.
      Он думал. Думал, что эти идиоты вызвали его, участкового, который всегда решал семейные ссоры, на труп. Думал, что следователи, сволочи, задерживаются, хотя он уже дважды звонил, а ему надо спешить. Думал, что дочь из непроверенных источников, уже не девственница, и может также кончить, а ведь еще училась в одиннадцатом классе. Думал, что на другую должность его еще не переведут года два-три. Думал, когда же закончится череда всех этих неприятностей?..