Глава шестьдесят восьмая

В замках властолюбия и надменности

В человеческом сообществе все как у собак. Нужно правильно крутить хвостом, скалить зубы и применять другие собачьи ужимки, а иначе загрызут. Властолюбив ли я? Конечно, мне хочется держать все под контролем. А как же? Однако по большей части я пускаю все на самотек и свято верю в силу автономности и самостоятельности. Как только что-то идет не по-моему, я отделяю этих людей от себя и предоставляю им самостоятельность. Можно ли это назвать властолюбием?

Вообще, я не знаю, откуда в душе моей поселилась неизбывная усталость. Я хочу, чтобы все меня оставили в покое и ни с чем ко мне не лезли, как-нибудь решая проблемы своими силами. Разве это может быть охарактеризовано как властолюбие? Не знаю. Я всегда презирал повадки собак, всегда пытался не следовать их сложным ритуалам, приседаниям, расшаркиваниям, и что же? Меня били, бьют и будут бить.

Конечно же, я надменен в своей безаппеляционности, но честное слово, мне кажется, что люди умирают не от болей в сердце, а от усталости прогибать спину, скалить зубы и махать хвостом.

Глава шестьдесят девятая

Какая все-таки замечательная штука смерть

Смерть – это замечательно. Едва умерев, я надеюсь, мы, наконец, выясним для себя вопрос, есть загробная жизнь или нет. Разве это не счастье? Разве это не тот самый вопрос, который неотступно преследует нас всю жизнь? Вот он как раз и решится.

«Ах, – скажете вы, – а если там, за гробовой доской, ничего нет?» Небытие! Ну, так это же замечательно! Во-первых, нет ничего проще, чем просто не быть. Ничего не нужно делать, решать, пытаться изменить. Более того, вам более не нужно являться вами, поскольку вас больше нет! Разве это не счастье?

Потом, сам факт присоединения к большей части человечества (поскольку мне кажется, что мертвых все-таки гораздо больше, чем живых) – разве это не счастье? Вы станете, с вашей точки зрения, ничем не отличным от всех остальных, умерших до вас, и тех, что обязательно умрут после вас.

Ну а если, как назойливо утверждают тысячелетия религий и верований, нас и там не оставят в покое, разве это не замечательно? Только не надо, пожалуйста, о рае и аде. Всех не перевешаете!!! Ну, как будет, так будет. Столько противоречий, что все равно, как ни изворачивайся при жизни, очень легко продешевить… Конечно, неприятно быть с непривычки бестелесным духом, несомым ветрами кармы, но что поделаешь… Все лучше, чем полное небытие. Или полное небытие лучше? Ну что, мне удалось вас запутать?

Вы просто не ждите от смерти ничего хорошего —не прогадаете. Впрочем, не ждите и ничего плохого. К этому делу нужно подойти спокойно и с юмором, пока мы еще можем растягивать в улыбке наш перекошенный страхом рот.

Знакома ли вам Элизабет Кюблер-Росс? Мы еще вспомним ее в конце этой веселой главы. Она много писала о смерти и умирании. Можно уклониться от обсуждения смерти, но нельзя уклониться от самой смерти.

Проблема в том, что умирать придется каждому. (Я, конечно, сочинял фантазии о переписывании наших мозгов на компьютерные диски, но даже и в этом случае жить продолжит диск, а нам, его прототипу, так или иначе придется отбыть в мир иной.)

Смерть – такое же великое событие, как и рождение. А подготовка к ней, умирание, – такая же полноценная часть бытия, как и детство. Нет второстепенных, неважных этапов жизни, каждый этап богат по-своему. И если мы отворачиваемся от смерти, то она рано или поздно застанет нас врасплох. А нежданные гости, сами знаете… не желательны.

Кто-то сказал, что человек начинает жить подлинной жизнью, лишь осознанно приняв неотвратимость смерти. Свободно и достойно отказавшись от бесполезного сопротивления, он обретает возможность жить.

Чувство страха знакомо всем. Так когда же человек боится? Прежде всего пугает неизвестность. Между нашим состоянием сейчас и тем, что с нами случится через минуту, существует разрыв; этот промежуток заполнен неопределенностью. Человек боится того, что его ожидает. Поэтому у некоторых людей возникает тяга к «уверенности в завтрашнем дне». Иногда все общество начинает тосковать по определенности, и тогда начинаются разговоры о необходимости «сильной руки», что приводит к диктатуре в том или ином обличье. Возможен и другой вид страха. Это так называемая тревога отделения: ребенок боится оторваться от матери, любящий боится потерять объект своего чувства, каждый боится быть выброшенным из этого мира, где все так знакомо и привычно.

Что нам известно о будущем? Оказывается, с полной определенностью мы можем знать только одно —все мы когда-нибудь умрем. Завтра или через несколько десятков лет, но это обязательно произойдет. И здесь очевидна парадоксальность нашего восприятия мира. Страх рождается от неизвестности. Нам ничего не известно о нашей судьбе, кроме достоверного факта конца нашего земного существования. И эта абсолютная неизбежность вызывает в нас сильнейшее чувство тревоги, настолько сильное, что мы не можем его вынести. Мы предпочитаем неведение. Как можно ощущать себя, зная, что рано или поздно тебя не будет? Как жить, творить и действовать в мире, зная, что все закончится для тебя? Как общаться с людьми, зная, что каждый из них раньше или позже будет закопан в землю, или предан огню, или физически уничтожен каким-нибудь иным образом?

Человек остается со смертью один на один. Ничто не спасает его, даже «глубокомысленные» рассуждения типа «когда ты есть – смерти нет, когда смерть наступила – тебя уже нет». Не помогает, потому что в самой сердцевине человеческого существа саднящая рана – я умру. Одна современная духовная писательница заметила, что смерть бьет человеческое существо в самую сокровенную его сердцевину так унизительно, так ужасающе радикально, что его спонтанной реакцией может быть только бегство (в мучение или презрение), которое «спускает с цепи» всякое зло. Смерть ужасна. Она – злейший враг. Несмотря на все научные объяснения смерть остается непостижимой. Внезапно предстающая жуткая картина собственной смерти со всей ее неизбежностью вызывает шок. В самой глубине личности открывается незаживающая язва. В первую очередь страх относится к собственной смерти. Смерть в газетах и по телевизору стала привычной. Подтверждается старая поговорка: «Смерть одного —трагедия, смерть ста тысяч – статистика».

Умом человек, конечно, понимает, что когда-нибудь умрет, но в то же время… не знает этого. Вернее, не хочет знать. Он убегает от знания. Цивилизация помогает ему в этом. Общество вырабатывает нормы приличия. Разговоры о смерти неприличны. Существует стремление скрыть смерть от детей. Прослеживается тенденция изолировать смерть в стенах больниц и моргов, расположить места упокоения усопших подальше от городов. Помимо санитарных, играют роль соображения дистанцировать живущих от их умерших близких, чтобы о них ничто не напоминало. В некоторых кантонах Швейцарии похоронным автобусам запрещено появляться на улицах в дневные часы, чтобы мысли о смерти не смущали граждан.

Есть и другая крайность – десакрализация смерти. Особенно ярко это видно на примере так называемого черного юмора, сюда же относятся эвфемизмы типа «перекинулся», «дал дуба», «откинул копыта», «сыграл в ящик», «приказал долго жить»… Но и здесь за натужными остротами проступает леденящий страх. Тогда применяется другой образ защиты. Выработан набор приличествующих случаю фраз: «Бог дал, Бог взял» или «Все там будем». Ритуал соболезнования достаточно формален и сводится к произнесению банальностей, за которыми не стоит внутренней солидаризации. Нередки случаи, когда поминальная трапеза, начавшись положенными словами, завершается как праздничное застолье, сопровождаемое… пением под предлогом того, что покойник-де не хотел бы, чтобы мы грустили.

Для большинства из нас смерти не существует в том же смысле, как Антарктиды – каждый знает, что она есть, но не имеет к ней никакого отношения. Знание о том, что человек умрет, оттесняется далеко на периферию сознания, а иногда – в область бессознательного. Так происходит потому, что включаются механизмы психологической защиты. Когда знание становится невыносимым, человек от него отказывается, – отказывается от единственного достоверного знания о себе. Он покупает мираж комфортного существования в современном мире ценой самообмана.

М. Хайдеггер писал: «Смерть вызывает тревогу, потому что затрагивает самую суть нашего бытия. Но благодаря этому происходит глубинное осознавание себя. Смерть делает нас личностями». Итак, мы отказываемся доверять себе, своим убеждениям, своим чувствам. Отрекаясь от страха смерти, мы предаем самих себя. Мы отбрасываем свое богоподобие, предпочитая уподобляться бессловесным тварям.

Человечество достаточно изощрено в избегании принятия очевидного факта смерти. Испанский философ X. Ортега-и-Гассет полагает, что вся человеческая культура и искусство возникли для преодоления страха смерти. Не правда ли, интересно было бы посмотреть на культуру людей, если бы они были бессмертны?

Известный социолог и антрополог Э. Беккер считает, что структура человеческого характера есть не что иное, как система защиты от невыносимого страха смерти. Его концепция такова: знание собственной смертности может привести человека к безумию. А черты характера суть, по выражению аналитика Ш. Ферен-чи, скрытые психозы.

Выстраивается последовательность: страх смерти – возможность безумия – психологическая защита —характер.

Итак, сколько людей, столько типов защит.

В то же время существуют и общие закономерности, выработанные на протяжении долгого пути развития человеческой цивилизации.

Вся наша жизнь есть затяжной процесс умирания, а посему мы можем к ней применить знаменитые фазы Элизабет Кюблер-Росс (которая, кстати, недавно умерла). Я грубо вырываю ее систему из рамок психологии обреченного больного и переношу ее на всю человеческую жизнь.

Сначала мы пребываем в первой стадии – отрицания. В ней мы проводим безоблачное детство, которое в моем случае было прервано несвоевременным сообщением о том, что все мы умрем, которое я получил от бабушки.

Затем наступает вторая стадия – гнев. В гневе проходит наша юность. Вслед за этим приходит стадия вы-торговывания жизни: «А если я буду вести здоровый образ жизни, то я еще долго-долго не умру; если я откажусь от вредных привычек, замолю все грехи, буду набожным, буду делать только правильные вещи, может быть, смерть отступит или не будет катастрофой всей моей жизни?». Так обычно проходит у некоторых средний возраст. Когда заканчивается и эта стадия, наступает период депрессии: «Жизнь все равно не имела смысла, все беспросветно». Так начинает рассуждать подступающая старость. И лишь потом наступает заключительная стадия – принятия: «Да, я умру. Смерть предстоит всем. В чем-то моя жизнь была достойной, где-то я падал, но теперь все отступает перед тем, что мне суждено пережить. Я постараюсь сохранить присутствие духа, спокойно принять все, что мне предстоит, и не отягощать моих ближних страданием».

Я просто отделяюсь сам от себя, и в таком случае не вижу в смерти ничего дурного. Смерть плоха только по отношению к нам, ну и к нашим близким. Для мира в целом – смерть хороша и является гармоничнейшей частью мироздания. Ну что вас связывает с вами? Вы вообще достоверно-то помните, кто вы есть? Чем вы занимались две недели назад? О чем вы думали утром в прошлый понедельник? Чувствуете, какая тончайшая нить связывает вас с вами, а все остальное – безграничное мироздание, которому нет никакого дела до вас? А вы попробуйте слиться с этим мирозданием так, чтобы и вам никакого дела до самих себя не было. Я пробовал – и иногда у меня получается. Незабываемое счастье свободы от самого себя. Какое мне дело до себя самого!!!

Поменьше трагизма, давайте поскорее перескочим в стадию принятия, признаем, какая все-таки замечательная эта штука – смерть, и лишь тогда мы сможем вполне оценить, какая же замечательная штука жизнь… А иначе мы так и проведем всю жизнь, умирая.

Глава семидесятая

Какая все-таки замечательная штука жизнь

Ну вот мы и дошли до последней главы. Наконец я собираюсь сообщить вам новость просто вселенского масштаба, мол, «эх, хорошо на свете жить!»

Я не знаю, какое впечатление произвел на вас мой сарабанан. На меня он произвел правильное впечатление. Я перечислил и подробно описал все свои жизни, вскрыл свои пороки, хотя, в общем, и не сказал ни вам, ни себе ничего нового. Вы скажете: ну-у и оставил бы все это при себе. Чего уж там…

Ан нет. Я люблю все упаковывать в красивые обертки – мысли, переживания… Мне кажется, что нельзя всю жизнь носиться с одними чувствами, нужно что-нибудь и создавать: книжечки там, или полотна бессмертные, – что угодно, только не оставаться в растительном состоянии непродуктивности. Ведь в жизни самым дурным решением является отсутствие каких-либо решений… А книжка или там выставка картин – все-таки какое никакое решение.

А кто его знает, может, в жизни и не надо никаких решений…

Тот самый молодой медведь, упомянутый в начале саморомана, тот, что играет с лососем своей души, обнаружил у себя на шкуре много седых волос и теперь уже не может считаться молодым, но все равно по-прежнему радуется жизни и возится со своим лососем.

Время отошло куда-то в сторону, и мы с ним уже давно не выясняем отношений.

Математика все еще в обиде на меня, и я больше не пытаюсь постичь ее высшие сферы.

Смерть. А что смерть? Я как бы перенес все связанные с ней переживания досрочно и теперь пытаюсь начать жить, ведь только умерев, можно начать жить по-настоящему.

Мои знаменитые друзья теперь редко посещают меня, но если кто заходит – я рад. Всегда рад их приходу, ибо разговор с умным человеком – редкость, а посему должен цениться на уровне сокровища.

Перед вашим читательским взором прошел во всей красе мой кризис середины жизни, когда я, оглядываясь в прошлое, пытался переоценить все, что я пережил, и, заглядывая в будущее, пытался решить, куда мне идти дальше. Многие подвержены подобному кризису, для меня он прошел нелегко, и я, увы, не уверен, завершился ли он вполне. Время покажет. Возможно, кому-то моя попытка прожить тысячу жизней покажется полезной, и он или она даже последуют моему примеру; возможно, кто-то из вас придет к выводу, что лучше прожить одну жизнь подробно и вдумчиво, чем разбазариваться на тысячу смазанных. Я знаю, что чтение этой книги является своего рода испытанием, и мало кто дойдет до этих последних строк, а посему я искренне благодарю вас, читатель, и прошу у вас прощения за излишнюю много словно сть и раздражающее поведение в саморомане и жизни.

Краткое послесловие

Словно из черноты небытия, прорвавшись в толпящейся массе отживших и еще не живших душ, моя душа смотрит в узенькую щелку, через которую виден безграничный мир с гулкими сводами созвездий. Но я больше не хочу лететь туда, к ним, я больше не хочу пропускать через себя все магическое счастье бытия.

Я тихо отхожу в сторонку и даю пройти другим.

Топчитесь, люди, живите мою тысячу жизней. Я благодарен этому мирозданью за то, что мне посчастливилось быть его частью.

Я в последний раз выхожу на авансцену и кланяюсь, даже если вы бросаете в меня испорченные помидоры.

Увы, я все сказал.

Занавес.

1

Le Figaro Magazine. 2005. N 1307. 12

2

«AntiDeath» (англ.) – «Антисмерть».

3

«VieEternal» (фр.) – «Вечная жизнь».

4

«Divorce-Super-Relief 2007» (англ.) – «Развод-Супер-Утешение 2007».

5

«Meet-Your-Super-Pooper-Parents 2006» (англ.) – «Знакомьтесь: Ваши Супер-Пуп ер-Родители 2006»

6

Мозги жаренные со смородиной а-ля Французская революция (cerveaux avec les corinthes a la revolution framaise) Возьмите: телячьи мозги – 750 г, муки – 50 г, 2 яйца, панировочных сухарей – 150 г, растительного масла – 100 мл, сливочного масла – 50 г, уксуса – 2 столовые ложки, соль и перец по вкусу, черную смородину – 1/5 стакана, красную смородину – 1/3 стакана, сахар —1 ч. л., сухого белого вина – 1/2 стакана, крахмала – 1 ч. л.

Мозги положить на 2 часа в холодную воду, меняя воду как можно чаще, пока не будет прозрачной. Очистить мозги от пленок, отварить в течение 5 минут в кипящей подсоленной воде с уксусом.

Откинуть на сито, дать стечь, нарезать ломтиками (по 3 на порцию), посолить, поперчить, обвалять в муке, смочить в хорошо взбитых яйцах, запанировать в сухарях и поджарить в разогретом масле. В это время красную и черную смородину раздавить, смешать с сахаром и также добавить к мозгам. Прожаривать все вместе еще минут пять. Размешать белое вино, муку и крахмал, чтобы не было комочков, и влить в мозги. Первые пять минут непрерывно размешивать, после – закрыть крышкой и тушить минут 10. Подавать с гарниром из разных овощей со сливочным маслом: зеленый горошек, цветная капуста, картофельное пюре и т. д.

7

we would

8

Цитаты из монолога Гамлета.

9

В просторечье на идише значит «неприятности». Видимо, происходит от ивритского слова «царот» с тем же значением.

10

Discours de la methode pour bien conduire sa raison et chercher la verite dans les sciences. Seconde partie du discours de la methode 000137000.

11

Дай-то бог (араб.).

12

Хумус – это бобовое, по-русски нут, он же турецкий горох. Хумусом называется паста из этого самого нута. Зерна перетираются со специями, с тхиной – пастой из кунжута – и еще не знаю чем – и получается намазка на бутерброд или начинка в питу (это круглая лепешка, которая выпекается таким образом, что внутрь нее, как в кармашек, можно класть пищу). Очень вкусно еще добавить соленый огурчик.

Поедание хумуса – это особая статья. Его положено… «ленагэв хумус» – не вытирать, не подтирать, а ленагэв. Делается это так. Берется средних размеров тарелка и хумус по ней размазывается. Поливается оливковым маслом, посыпается свежей петрушкой, паприкой. Берется пита, от нее следует отщипывать по кусочку, подцеплять кусочком хумусную шапочку и отправлять в рот. Можно посыпать кедровыми орешками.

А еще из хумуса делают другое национально-любимое израильское блюдо – фалафель.

1,5-2 стакана нута замочить на ночь, затем измельчить в кухонном комбайне, добавить мелко порезанную маленькую луковичку, 2-3 давленых зубчика чеснока, пучок петрушки мелко порезать, посолить, добавить кумин, молотый кориандр, молотый красный острый перец, одно яйцо, можно немного пекарского порошка, но не обязательно. Вымесить тесто, дать ему немного постоять, вылепить шарики величиной с грецкий орех и жарить во фритюре. Этими шарами начиняют питу, предварительно промазанную тем же хумусом, добавляют салатик и «хамуцим» (соленые огурцы и перец).

13

Ты знаешь, я скоро вас покину, но я вернусь… Люби людей, по крайней мере, пока я не вернусь (иврит).

14

Ладно (иврит).

15

До свидания (иврит).

16

Строго говоря, газета называется «Йедиот ахронот» —«Последние известия» (иврит), а вовсе не что-то про идиотов, как вы могли подумать…

17

По материалам новостей с сайта http://www.computerra.ra.

18

Билл Гейтс и его супруга Мелинда основали благотворительный фонд и внесли в него более $17 миллиардов для поддержки филантропических инициатив в области здравоохранения и образования. К настоящему моменту Фонд Билла и Мелинды Гейтс (Bill and Melinda Gates Foundation) передал более $300 миллионов организациям, работающим в области здравоохранения; более $300 миллионов – на совершенствование образовательного процесса, в том числе на развитие инициатив в области библиотечного дела (Gates Library Initiative), которые позволят населению США и Канады с малым доходом работать с персональными компьютерами и интернетом в публичных библиотеках; более $54 миллионов – на общественные проекты в странах северо-западного побережья Тихого океана; и более $29 миллионов – на другие специальные проекты и в рамках ежегодных благотворительных кампаний.

19

на миш-киной и зайкиной планете

20

Кригер, Борис. Метаболическая модель возрастного ускорения хроноперцепции в процессе биологической регрессии (KrigerB. Metabolic model of acceleration of chronoperception due to process of biological regression). Результаты были опубликованы в 1999 г. в журнале «KMR». С полным текстом статьи можно ознакомиться: http://www.krig erland.com/articles/Time/ chronopercepcia.htm.

21

HawkingS.W. A Brief History of Time. New York, 1988.

22

Данн Дж. У. Эксперименты со временем / Пер. с англ. Т. В. Ивлевой. Изд-во «Аграф», 2000.

23

Кригер, Борис. «Кухонная философия», эссе «Пространство и время в рамках новой модели мироздания».

24

Не знаю, правда ли, что каждая еврейская женщина должна уметь готовить гефилте фиш, но точно знаю, что каждый еврейский мужчина должен есть то, что приготовит ему еврейская женщина. Поэтому извольте ознакомиться с тем, как нужно готовить фаршированную рыбу. У очищенной рыбы – карпа и щуки (лучше брать два сорта рыбы – жирный и нежирный) – отрезать голову, не распарывая брюшка. Вынуть внутренности, рыбу промыть и разрезать на порционные кусочки толщиной примерно 3 см. В каждом кусочке вырезать филейчики между костью хребта и кожей. Вырезанные филейчики пропустить через тонкую решетку мясорубки вместе с луком, добавить замоченную черствую булку, соль, перец, яйца и хорошо вымешать. Полученным фаршем начинить кусочки рыбы. В широкую кастрюлю уложить на дно кусочки (кружочки) свеклы, промытую луковую шелуху, нарезанный лук, морковь. Добавить чуть уксуса – чтобы не изменился цвет свеклы. Добавить соль, сахар, перец и уложить кусочки рыбы, которую мы приготовили. Аккуратно залить водой и поставить варить на слабый огонь, не закрывая крышкой, примерно на 2 часа.

Остудить в кастрюле, аккуратно выложить куски готовой рыбы на тарелки или на блюдо. Украсить кружочками моркови и залить процеженным бульоном от варки, дать застыть.

Оставшийся процеженный бульон вскипятить и сварить в нем нарезанный кубиками картофель. Его можно подать вместе с хреном к готовой рыбе. Вот, собственно, и всё.

Состав: 1 кг фарша, 4 яйца, 400 г лука, 200 г булки, соль, сахар по вкусу.

25

«Для Господа нет ничего невозможного. Если бы Он захотел, женщины бы рожали детей… через уши!» (фр.) Gargantua (1542). Вольный перевод мой. – Б. К.

26

Пятая книга вышла из печати уже после того, как Рабле умер в Париже от болезни сердца

27

Две вещи бесконечны – вселенная и человеческая глупость, хотя по поводу вселенной я не совсем уверен. (Пер. с нем. мой. —Б. К.)

28

Фантазия более важна, чем знания, потому что знания имеют границы… (Пер. с нем. мой. —Б. К.)

29

Если бы люди говорили только о том, что они знают, в мире бы было очень тихо. (Пер. с нем. мой. —Б. К.)

30

Агностицизм (от греч. agnostos – неизвестный) – учение о непознаваемости истинного бытия, т. е. о трансцендентности божественного, в более широком смысле – о непознаваемости истины и объективного мира, его сущности и закономерностей. См.: Философский энциклопедический словарь / Ред. – сост. Е. Ф. Губский и др. М., 2003.

31

С тех пор как математики стали довольны теорией относительности, я перестал ее понимать. (Пер. с нем. мой. – Б. К.)

32

Что за печальная эпоха, в которой легче расщепить атом, чем уничтожить предубеждение. (Пер. с нем. мой. – Б. К.)

33

Самое прекрасное, что мы можем испытывать, – это таинственное. (Пер. с нем. мой. —Б. К.)

34

«Тет-а-тет» происходит от французского выражения, означающего «голова к голове».

35

Ты видишь только то, что знаешь. (Пер. с нем. мой. – Б. К.)

36

К счастью, люди могут осознать лишь определенную меру несчастий, более этой меры – несчастья либо уничтожают их, либо оставляют равнодушными. (Пер. с нем. мой. – Б. К.)