Первая глава

Занна Уэсткотт вошла в гостиничный номер и захлопнула за собой дверь. Мгновение она стояла неподвижно, изучая свое отражение в зеркале, начиная с гладких светлых волос, собранных в строгую прическу, безупречно сидящего черного делового костюма и белой накрахмаленной рубашки, и заканчивая стройными ногами в темных чулках и крохотными ступнями, обутыми в туфли-лодочки на низком каблуке. Воплощенное спокойствие и самообладание.

Занна глубоко вздохнула, а затем внезапно разрушила созданный ею образ, победно взмахнув рукой и скорчив торжествующую гримасу.

— Я сделала это, — произнесла она вслух, в ее зеленых глазах плясали искорки. — Я действительно это сделала.

Она не могла дать волю своим чувствам в конференц-зале отеля даже после заключения сделки. Атмосфера была слишком угнетающей, наполненной разочарованием, ведь другая семейная компания попала под удар.

Но чего же они ожидали? Накануне Занна выложила им все свои условия, четко и ясно дала понять, что они оказались в тупике, и совершенно не расстроилась, когда они отвергли ее предложение.

Если они считали двадцатипятилетнюю женщину слабым противником, пусть теперь пеняют на себя.

Занна вежливо улыбнулась, обрисовала некоторые оставшиеся возможности, посоветовала подумать еще и настойчиво подчеркнула, что будет ждать их окончательного ответа к десяти часам утра.

Войдя в конференц-зал в назначенное время, она сразу все поняла по их несчастным, отрешенным лицам.

Здравый смысл возобладал, и холдинговая компания Уэсткотта прибрала к рукам очередной лакомый кусочек, одержала очередную победу.

«Мою победу, — подумала Занна. — Я ведь все сделала сама».

Все еще улыбаясь, она подошла к телефону, чтобы позвонить в «Уэсткотт Холдигз» по прямой частной линии, принадлежащей ее отцу.

— Кабинет сэра Джеральда Уэсткотта. Чем могу помочь?

Занна разочарованно поджала губы, услышав резкий голос Тессы Ллойд, отцовской секретарши.

— Я хотела бы поговорить с ним, пожалуйста, Тесса.

— Простите, мисс Уэсткотт. Сэр Джеральд на совещании. Он попросил меня принимать все сообщения.

Занна чуть было не крикнула по-ребячески, что не собиралась оставлять сообщение. Она хотела лично поговорить с отцом, похвастаться своим успехом. Возможно, на этот раз его голос смягчится от любви и гордости, когда он скажет: «Славная работа».

Занна знала о совещании, но все же надеялась, что отец подойдет к телефону. «Какая же я дура», — подумала она, внезапно почувствовав себя расстроенной.

Спокойно она ответила:

— Ясно. Тогда передайте ему, пожалуйста, что он приобрел «Золто электроникс» намного дешевле, чем мы рассчитывали.

— Прекрасная новость, мисс Уэсткотт. — Сказано это было обычным невыразительным тоном. — Я уверена, что сэр Джеральд обрадуется. Полагаю, вы сразу вернетесь?

Занна именно так и собиралась поступить, но внезапно ее задела какая-то высокомерная нотка, прозвучавшая в голосе секретарши.

К своему собственному удивлению Занна возразила:

— Вообще-то нет. Я решила отдохнуть денек. И выходные, — опрометчиво добавила она. — К понедельнику вернусь.

— Но мисс Уэсткотт. — Тесса Ллойд казалась удивленной. — Уверена, что сэр Джеральд хочет услышать полный отчет как можно скорее.

— Вы попросили меня оставить сообщение, — огрызнулась Занна. — Я его оставила. До свидания, Тесса.

Занна бросила трубку, не дожидаясь новых возражений. Может, отец и высоко ценит рабочие качества Тессы Ллойд, но привлекательной ее не назовешь. И она охраняет своего начальника, словно заботливая наседка.

Вот только в результате Занна получила совершенно не нужный отгул на двое суток, и понятия не имеет, чем себя занять.

Она обвела взглядом номер, беспокойно рассматривая роскошную мягкую мебель, развешанные на стене гравюры, с чрезмерным вкусом составленный букет искусственных цветов на золоченой подставке.

Внезапно Занна почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Вместо того чтобы позвонить, она решила сама спуститься вниз, к регистратору, и сообщить, что остается. «В конце концов, это ведь большой город. Здесь есть театры, рестораны. Можно запланировать что-нибудь на вечер, заранее сделать заказ. В оставшееся время можно будет посетить картинную галерею или музей. Развлечься. По крайней мере, развеяться», — поправила себя Занна, сухо поджав губы.

В фойе было полным-полно народа, и все регистраторы, стоящие за длинной стойкой, оказались занятыми. Занна взяла предназначенный для туристов рекламный буклет с информацией о возможных развлечениях, и начала лениво его перелистывать.

За ее плечом раздался тихий голос:

— Мисс Уэсткотт.

Резко обернувшись, Занна увидела Генри Уолтона, директора «Золто Электроникс», его морщинистое лицо было усталым и расстроенным.

Он сказал:

— Я хотел бы поздравить вас, мисс Уэсткотт. Вы сделали выгодную покупку, впрочем вы и сами прекрасно это понимаете.

— Да, — Занна вызывающе вздернула подбородок. — Надеюсь, вы не в обиде на меня.

Уолтон покачал головой, слегка улыбнувшись.

— Нет, это слишком сильно сказано. — Он внимательно посмотрел на нее, внезапно его взгляд стал острым и проницательным, на мгновение приоткрыв истинное лицо человека, своим трудом создавшего компанию и вынужденного, в конце концов, передать ее в чужие руки.

Со вздохом он сказал:

— Да, вы действительно дочь своего отца, мисс Уэсткотт. Но, пожалуйста, не надо считать это комплиментом. Напротив, мне почти жаль вас. — Уолтон вежливо кивнул и отошел.

Занна проводила его взглядом, чувствуя себя так, словно получила пощечину.

Прозвучавшие слова были очень тихими, но Занне вдруг показалось, что все люди в фойе обернулись и смотрят в ее сторону. Словно она голая стоит под их испепеляющими взглядами.

Радость от одержанной победы, предвкушение приятного вечера — все пошло коту под хвост. Занну бросило в дрожь, внезапно ее охватило чувство какой-то странной неуверенности.

— Чем могу помочь? — одна из регистраторов освободилась и вопросительно смотрела на Занну с профессиональной натянутой улыбкой.

Занна покачала головой и отвернулась, все еще сжимая в руке брошюру. Ей хотелось немедленно вернуться в свой номер. Но вместо этого она почти бегом бросилась через парадную дверь отеля к автостоянке.

«Мне нужно выбраться отсюда…» — одна мысль молотом стучала у нее в висках.

Кафе на автозаправочной станции было самым обычным. Занна взяла тарелку винегрета и чашку кофе, и присела за свободный столик.

«Какой же надо быть идиоткой, — думала она с досадой, — чтобы так расстроиться из-за мелкой стычки». В нормальном состоянии Занна никогда не стала бы прыгать в машину и мчаться незнамо куда.

И из-за чего столько переживаний? Быть дочерью Джеральда Уэсткотта — огромная честь. Хоть это и автоматически лишает права на ошибку, на проявление слабости. Этот урок Занна усвоила с самого раннего детства.

Побеждать, всегда быть впереди — вот цель игры. Учиться только на «отлично». И знать, что оценка «четыре» вызовет неодобрение у человека, которому Занна так отчаянно старалась угодить. Возможность малейшей неудачи была чем-то немыслимым. Времена сейчас тяжелые. Нужно быть сильной. В бизнесе нет места для сантиментов.

Занна надевала на себя эту броню каждое утро. Броню, в которой Генри Уолтон неожиданно умудрился отыскать трещину.

«Да как он смеет жалеть меня?» — злилась Занна. Она не нуждается ни в чьем сочувствии. У нее есть квартира с видом на Темзу, солидный банковский счет, новая машина каждый год, и только что она осуществила первую в своей жизни успешную сделку. У нее есть все.

Занна пожала плечами. Просто мистер Уолтон внезапно превратился в жалкого неудачника, причем, что не удивительно, по собственной вине, и было верхом глупости обращать внимание на его слова. Хотя, конечно, он омрачил ее триумф. Испортил ей день, когда она доказала, что по праву занимает свое место среди ближайшего окружения ее отца.

Занна уже почти намерилась передумать и вернуться в Лондон, но это было бы слишком похоже на позорное отступление, и мысль о высокомерной улыбке Тессы Ллойд укрепила ее желание остаться, хотя и не надолго.

На столике перед Занной все еще лежал рекламный буклет из отеля. Вместо того чтобы бесцельно пялиться на дорогу, девушка решила найти себе увлекательное занятие на остаток дня.

Когда она взяла буклет, из него выпал бледно-зеленый листок. Объявление о весенней художественной выставке в деревенском клубе. Вообще-то Занна вряд ли обратила бы на него внимание. Но когда она нагнулась, чтобы поднять листок с пола, ей бросилось в глаза название «Эмплшем».

На мгновение она замерла, не сводя с него глаз. Вспоминая.

«Эмплшем, — с удивлением думала Занна. — Я и понятия не имела, что это так близко».

Хотя когда-то Занна знала точно. Без малейших сомнений. Вздрогнув, она вспомнила, как в детстве, словно одержимая, разглядывала карты, подсчитывая расстояние от Лондона, от школы-интерната, откуда угодно, и обещала себе, что однажды съездит туда. Увидит места, где родилась ее мама, которую Занна даже не помнит. И, каким-то образом сможет стать ближе к ней.

«А теперь я оказалась совсем рядышком, и не попадись мне на глаза этот листок, я бы даже не вспомнила об этом», — сухо сказала себе Занна.

Это доказывает, как она изменилась, как далеко ушла от той одинокой, замкнутой маленькой девочки.

И возможно, лучше будет оставить все, как есть. В конце концов, осмотр старого дома не даст ей никаких ответов на вопросы, мучившие ее в течение долгих лет. Вопросы, которые ее отец, слишком сильно переживавший свою потерю, вообще отказывался обсуждать.

После смерти Сьюзен Уэсткотт он продал их семейный дом вместе с обстановкой, и переехал, забрав с собой маленькую дочурку, Сюзанну. С тех пор он начал звать ее Занной, как будто обычное сходство имен вызывало у него слишком тягостные мысли.

Не осталось никаких сувениров, фотографий, ничего, что могло бы натолкнуть ребенка на расспросы о своей матери. Единственным напоминанием, которое сэр Джеральд позволил себе оставить, был странный волнующий портрет его жены, висящий у него в кабинете.

Этот портрет всегда вызывал у Занны какое-то беспокойство. В нем вообще не было сходства. Над кружевным воротничком малиновой блузки лицо Сьюзен Уэсткотт представляло собой сплошное бледное пятно, его черты едва угадывались, а глаза горели безумным зеленым пламенем. В них плескалось отчаяние, — Занна поняла это, когда подросла. Ей даже подумалось: неужели ее мать знала, как мало ей осталось жить? Судя по картине, да.

А когда Занне исполнилось одиннадцать, и она училась в интернате, по почте ей пришла маленькая бандероль. В ней было письмо от адвоката, сообщавшего, что бывшая мамина няня, мисс Грейс Мосс, оставила Занне наследство, которое прилагается к письму.

Это был маленький кожаный альбом с фотографиями незнакомых людей в старомодных костюмах, и на мгновение Занна удивилась, какое отношение все это имеет к ней.

Но затем она обратила внимание на несколько последних снимков, подписанных на обратной стороне: «Дом священника, Эмплшем». Первый из них был помечен: «1950 год, Сьюзен два года», и изображал женщину в строгом платье и фартуке, возможно няню Мосс, которая, улыбаясь, стояла на пороге большого белого дома и бережно держала на руках крохотную малышку.

На остальных фотографиях маленькая белокурая девочка играла в саду среди роз и дельфиниумов, или каталась на велосипеде. На последней из них подросшая Сью с гордым видом примеряла новую школьную форму.

«Мамочка», — подумала Занна, и ее глаза наполнились слезами. Она была благодарна за то, что теперь у нее появилось какое-то вещественное напоминание, что-то, что можно было подержать в руках.

С этого момента Занна никогда не расставалась со своим альбомом, который стал для нее величайшей ценностью, почти талисманом. Но в то же время ее насторожило, каким путем попало к ней это наследство, и, несмотря на свой юный возраст, она понимала, что ее отец может воспринять все совершенно в другом свете, и что ей следует сохранить подарок в тайне от него.

Занна не хотела снова расстраивать отца. Когда она однажды попыталась расспросить его о маме, это вызвало у него взрыв раздражения и огорчения, приведя ее в ужас. Неутолимая боль и скорбь по покойной жене была единственной слабостью сэра Джеральда. Единственным уязвимым местом.

Все эти годы Занна хранила свой секрет, и даже сейчас альбом лежал во внутреннем кармане ее сумки. Ее единственная и тайная связь с прошлым.

А вдруг найдется кто-нибудь в деревне, кто еще помнит маленькую девочку из «Дома священника», кто сможет заполнить пробелы в прошлом Сью Уэсткотт.

В любом случае Занне следует съездить и поинтересоваться.

«В конце концов, — подумала она, — что я теряю?»

Спустя несколько минут, свернув с шоссе, Занна уже блуждала по запутанным проселочным дорогам. День был жарким для конца весны, и Занна опустила козырек от солнца и бросила жакет на заднее сиденье.

Путь был не близким. За каждым поворотом она натыкалась на очередные препятствия: одиноко стоящий трактор, группу всадников, парочку мотоциклистов, которым вдруг вздумалось остановиться и совершенно перегородить дорогу.

Даже шум машин на шоссе время от времени заглушался пением птиц или блеянием овец. Занну охватило странное чувство, словно она попала в прошлое, когда жизнь еще текла по-другому, более спокойно и размеренно.

Обычно Занна бы уже разозлилась, стала бы протискиваться вперед, стараясь объехать возникающие на пути преграды. Но на этот раз она вдруг почувствовала, что тоже замедляет темп. Казалось, напряжение и усталость покидают ее, солнышко и теплый ветерок действуют на нее умиротворяюще.

Кто-то сказал однажды, что полное надежд путешествие лучше, чем достигнутая цель. Впервые в жизни Занна смогла понять это и согласиться.

Знак, обозначающий въезд в деревню Эмплшем, был нарисован на огромном круглом камне, утопающем в высокой траве и зарослях боярышника на краю дороги.

Проехав его, Занна заметила, что что-то не в порядке с ее машиной. Шум двигателя как-то изменился. «Вроде перебои какие-то», — с испугом подумала она. А затем, без дальнейших предупреждений, мотор взял и заглох.

Воспользовавшись слегка покатым склоном, Занна вытолкнула машину на обочину и поставила на ручной тормоз. «Не могу поверить», — прошептала она. Можно подумать, что въехав в деревню, она попала под воздействие злых чар. Хотя, конечно, это чепуха.

Крыши и церковный купол виднелись в паре сотен ярдов. Занна решила, что там она сможет отыскать помощь, или хотя бы телефон. Она заперла машину и пошла по дороге, но за первым же поворотом наткнулась на гараж и мастерскую.

Слава Богу хотя бы за это, подумала она, пробираясь между подержанными автомобилями, стоящими во дворе, и входя в мастерскую.

Внутри играла музыка, «Один из Бранденбургских концертов Баха», — с удивлением отметила Занна, но не было видно ни одной живой души. Она осторожно прошла вперед и чуть не споткнулась о две длинные ноги, торчащие из-под машины. И не просто машины — это был классический «ягуар», естественно не новый, но в отличном состоянии.

Музыка раздавалась из портативного кассетного магнитофона, стоящего возле ног.

Занна попыталась перекричать его.

— Вы не могли бы помочь мне, пожалуйста?

Ответа не было, поэтому она наклонилась и вынула кассету.

Решительным тоном она добавила:

— Извините.

После непродолжительной паузы обладатель ног выполз из-под машины и уселся на полу, разглядывая Занну.

Он был высоким и тощим с лохматой и неухоженной копной черных вьющихся волос. Пара темных глаз на загорелом лице смотрели на Занну совершенно равнодушно. Его футболка и джинсы были заляпаны машинным маслом. Занна с чувством легкого презрения сделала вывод, что парень похож на цыгана.

«Но он хоть чем-то может мне помочь, — вздохнув, утешила себя Занна. — Если кто-то позволил ему копаться в такой дорогой машине, значит не такой уж он неумеха».

Парень сказал:

— Можете считать, что я вас извиняю. — Его голос был низким, слегка протяжным и с едва заметным оттенком насмешки.

Занна выпрямилась, оскорбленная его долгим изучающим взглядом. «Он меня еще узнает», — подумала она. Занна холодно посмотрела на парня, обратив внимание на его крючковатый нос, который явно ломали и не один раз, на дерзкий рот с тонкими губами, на подбородок, покрытый трехдневной щетиной. Не такое уж незаметное лицо, как ей показалось сначала.

Занна была немногословной:

— У меня сломалась машина.

Парень пожал плечами. Над вырезом майки его кожа казалась смуглой до черноты.

— Бывает, — коротко ответил он. — Сочувствую, — и снова полез под «ягуар».

— Минуточку, — окликнула его Занна, парень остановился с вопрошающим видом. Занна перевела дыхание. — Мне не нужно сочувствие. Вообще-то я хотела бы, чтобы вы ее починили, если это вас не затруднит, — добавила она уничтожающим тоном.

— Это проблема. — Его лицо оставалось серьезным, но Занна заметила, что в глазах у него пляшут чертики. — Но я очень занят. Как видите.

— Да, но я в беде, — раздраженно заявила Занна. — А это ведь гараж.

— Пять баллов за наблюдательность.

— И вы выезжаете по вызову, — продолжила она. — Так написано на вывеске снаружи.

Парень вытер руки обрывком тряпки.

— По-моему, вы прилипчивая как банный лист, — спокойно заметил он. Он медленно выпрямился и встал на ноги. Занна всегда считала себя достаточно высокой, но этот парень оказался выше ее на целую голову.

Непонятно чего испугавшись, она сделала шаг назад. Ее каблук угодил в лужицу машинного масла, и она поскользнулась.

— Осторожно, — он схватил ее за руку, чтобы поддержать.

— Со мной все в порядке, — отрезала Занна, высвободив руку и натолкнувшись на явно издевательский взгляд.

— Да, если вы меня не дурачите, — протянул он. — А вы всегда такая психованная?

Занна пожала плечами.

— Просто я беспокоюсь о своей машине.

Парень вздохнул.

— Что с ней стряслось? — спросил он без малейшего энтузиазма.

— Шум мотора стал каким-то прерывистым, а потом заглох, — кротко ответила Занна.

Парень усмехнулся.

— Да ну? Тогда я посоветовал бы вам вернуться к бедной машинке и очень внимательно заглянуть в бензобак.

Занна сглотнула.

— Я залила полный бак перед тем, как съехать с шоссе, — холодно сказала она. — И я могу обойтись без покровительственных замечаний.

— А я могу обойтись без надоедливых дамочек. Обратитесь в ремонтную службу, леди. Они будут рады услужить вам.

Занна закусила губу.

— Но это может занять несколько часов, — возразила она. — Тогда как вам нужно только дойти до дороги. — Она перевела дыхание. — Слушайте, сколько бы это ни стоило, я заплачу вдвойне.

— Эти слова достойны императрицы. — Теперь в голосе парня без сомнения чувствовалась насмешка, или даже презрение. — У меня есть новость для вас, милочка. Даже при рыночной экономике не все продается.

— С таким отношением, не понимаю, как вам вообще удается заниматься бизнесом, — с жаром парировала Занна. — Или народ в этом захолустье живет на подножном корму?

— Почти, — ответил он. — Хотя, по-моему, здесь уже перестали пороть крестьян и продавать детей в рабство. — Темные глаза снова осмотрели ее с ног до головы. — Однако, если по-вашему это такое захолустье, почему вы решили почтить нас своим присутствием?

— Я просто проезжала мимо, — резко возразила она.

— Очень интересно, — сказал парень. — Особенно если учесть, что дорога заканчивается у фермы Холлинсов. Может, вы собирались обменять машину на телегу, чтобы проследовать дальше. Или на вездеход-амфибию, — задумчиво добавил он. — У Теда Холлинса есть утиный пруд.

Впервые, с тех пор как Занна вышла из школьного возраста, ей захотелось нагрубить ему, показать язык, но она сдержалась. Просто бессмысленно и дальше портить с ним отношения.

Притворившись, что ее развеселили его слова, Занна заставила себя процедить сквозь зубы:

— Вообще-то, — ответила она с заученной улыбкой, — Я приехала на выставку.

Парень явно удивился.

— Это местное мероприятие. Здесь нет ни Пикассо, ни Ван Гогов. — Он умолк, словно задумавшись, а потом добавил, — Но я надеюсь, что вы приятно проведете время, пока я посмотрю вашу машину.

— Спасибо, — сказала Занна ледяным тоном, и парень усмехнулся еще шире.

— Ключи?

Занна неохотно вложила ключи в его протянутую руку.

Он кивнул и вышел вслед за ней во двор, залитый солнцем.

— Увидимся.

Задетая его небрежным равнодушием, Занна догнала его.

— А где?

Парень обернулся и посмотрел на нее. Внезапно ее обжег взгляд темных глаз. Смягчившимся тоном он сказал.

— А, я сам вас найду.

Это могло быть угрозой. А могло и обещанием.

Но на одно потрясающее необъяснимое мгновение у Занны перехватило дыхание, и ее сердце забилось от странной смеси возбуждения и испуга. Она резко кивнула, затем повернулась и направилась к деревне.

Но даже преодолев пятьдесят ярдов, она чувствовала, что если обернется, то увидит, как этот парень все еще смотрит ей вслед.

Вторая глава

Сопротивляясь почти непреодолимому желанию перейти на бег, Занна с высоко поднятой головой торопливо шла по петляющей дороге. Убедившись, что уже скрылась из виду, Занна замедлила шаг, стараясь отдышаться и вновь обрести утраченное самообладание.

Вот уже второй раз за два часа она чувствовала себя раздраженной и расстроенной. И ей это совершенно не нравилось.

«Только этого мне не хватало, — размышляла Занна со злой иронией. — Механика с убеждениями. Просто идеальное окончание прекрасного дня».

Занна была уверена, что этим все и завершится. Она уже успела раскаяться в своем сентиментальном порыве. Как только ее машину отремонтируют, она вернется в отель, к благам цивилизации. По крайней мере, там-то она знает, чего ожидать.

Однако деревушка оказалась просто очаровательной. Выстроенные вдоль улицы коттеджи были сложены из камня, часто попадались соломенные крыши и палисадники, пестреющие яркими весенними цветами. Вьющиеся розы оплетали стены пурпуром и багрянцем, а кусты желтой акации и сирени стояли в цвету.

Дорога выходила прямиком на просторную лужайку. За пределами огороженной площадки для крикета единственными представителями местного населения здесь были две пасущиеся козы. Они подняли головы и с любопытством взглянули на Занну.

На повороте Занна заколебалась, раздумывая, что делать, и чувствуя себя до нелепости привлекающей внимание.

Хотя на самом деле вокруг не было ни души. Казалось, весь Эмплшем дремлет на ярком солнышке. Но в то же время Занна чувствовала, что за плотно занавешенными окнами коттеджей ее появление не осталось незамеченным.

Сама не зная почему, она решила не мчаться сломя голову в «Дом священника». Лучше уж она будет вести себя подобно обычной туристке, свернувшей с наезженного пути. Раз предлогом для поездки послужила художественная выставка, туда Занна и направится.

Занна успела заметить, что лужайка ограничивается с трех сторон: вереницей домов; магазинчиком, который также служил и почтой; пивной под названием «Черный бык», чья вывеска свидетельствовала о том, что посетителям здесь предлагается настоящий эль, стол и ночлег; и церковью, величаво возвышающейся над тисовой изгородью. За исключением узкой грунтовой дороги, протянувшейся вдоль церковного двора и по-видимому ведущей на ферму, о которой упоминал Занне ее обидчик, других путей из деревни не было.

Деревенский клуб располагался на другой стороне лужайки, напротив церкви. На деревянной доске, прикрепленной к ограде, висело объявление о выставке.

Войдя, Занна очутилась в маленьком вестибюле. Женщина в цветастом платье, сидящая за столом, оторвалась от своего вязания и предложила каталог выставки всего за пятьдесят центов.

— Вы вовремя успели, — с дружеской улыбкой заметила женщина. — Сегодня выставка закрывается, и вскоре мы начнем убирать клуб для вечерних танцев.

— Танцев? — переспросила Занна. «Похоже, Эмплшем представляет собой что-то вроде местного Лас Вегаса», — ехидно подумала она.

— О да, — сияя, ответила женщина. — Это происходит каждый год. Мы совмещаем художественную выставку с фестивалем весенних цветов, получается настоящий праздник. — Она кивком указала на дверь, ведущую в клуб. — Надеюсь, вам понравится, хотя боюсь, что на продажу почти ничего не осталось.

— Это не важно, — вежливо заверила ее Занна. — Я приехала просто посмотреть, — добавила она не совсем правдиво.

Однако Занна совершенно не была готова к такому ошеломляющему разгулу красок и оттенков. Весь клуб был заставлен картинами, очень и очень далекими от блеклых акварелей и вялых дилетантских натюрмортов, которые она ожидала тут увидеть.

Медленно проходя вдоль пейзажей, Занна чувствовала, что может вдохнуть аромат травы и листьев, ощутить на своем лице дуновение ветра, разгоняющего тяжелые тучи.

Натюрморты здесь тоже были, яркие и без малейшей сентиментальности, в том числе изображения цветов и фруктов, которые никогда не нравились Занне. Но и тут она была приятно удивлена, заметив, что почти чувствует на губах кислый вкус этих зеленых яблок, разложенных на медном блюде, что протянув руку, она может до крови уколоться о шипы этой роскошной розы, стоящей в кувшине. Занна поняла, что хотела бы приобрести обе эти картины, но они уже были проданы.

«Господи, — удивленно спрашивала себя Занна, — как кто-то в этой крохотного деревушке мог научиться рисовать с такой всепоглощающей страстностью?» Она поймала себя на мысли, что хочет зааплодировать.

Одно из полотен стояло на мольберте в стороне от остальных, в дальнем углу зала.

Когда Занна подошла к нему, у нее перехватило дыхание. «Я не могу поверить в это, — думала она, — не могу поверить…»

Но она знала, что не ошиблась. Длинное низкое строение в зарослях глицинии, освещенное солнцем, выглядело так же умиротворяюще, как и на фотографиях из ее прошлого. Только в саду не было маленькой девочки.

Но Занна поняла, что ее воображение способно заполнить этот пробел. Она заметила, что на раме не было красной бирки, означающей, что картина уже продана. Несмотря на сегодняшние неприятности, Занна не зря приехала. Все-таки это прекрасный день.

— Чем-нибудь помочь? — женщина в цветастом платье подошла к Занне.

— Меня заинтересовала эта картина, — Занна старалась говорить небрежным тоном. — Я не нашла ее в каталоге, но подозреваю, что это рисовалось с натуры?

Женщина рассмеялась.

— Именно так. Это дом через лужайку, рядом с церковью. А в списке ее не упомянули, потому что ее предоставили для выставки, а не на продажу.

— Не на продажу… — Занна была разочарована.

Женщина кивнула.

— Она принадлежит мистеру Гордону, владельцу «Дома священника».

— Ясно, — Занна заметила нотку отчаяния в своем голосе и попыталась взять себя в руки.

«Что со мной? Я же этим утром купила» Золто электроникс «, — распекала себя Занна. — Почему я так легко раскисла из-за какой-то картины? Все продается, нужно только предложить правильную цену».

Ее губы растянулись в улыбке, которая была хорошо знакома Генри Уолтону.

— А нельзя ли мне переговорить с хозяином с глазу на глаз?

— Вряд ли, — женщина удивленно посмотрела не Занну.

— Я ведь могу позвонить ему и спросить, — сказала Занна, пожав плечами. — Попытка не пытка.

— Но мистера Гордона нет здесь. — Тонкая морщинка залегла между бровями женщины. — Большую часть года он живет за границей. — Она взмахнула рукой, то ли безнадежно, то ли вызывающе. — Вы просто зря потеряете время.

— Наверное, вы правы, — быстро сказала Занна. — Просто это очень красивый дом. А он давно принадлежит мистеру Гордону? Вы ничего не знаете о прежних владельцах?

Наступила краткая пауза.

— По-моему, этот дом прошел через несколько рук, прежде чем его купил мистер Гордон, — холодно ответила женщина. — Простите, но больше я ничем не могу помочь.

«Видимо здесь не любят, когда приезжие пристают с вопросами», — обиженно подумала Занна.

Коротко поблагодарив, и получив в ответ сухое «пожалуйста», Занна вышла из клуба на залитую солнцем лужайку.

«Дом священника» притягивал к себе, как магнит. Теперь ее уже не волновало, как это будет выглядеть со стороны.

Калитка открылась совершенно бесшумно. Поросшая мхом тропинка вела к главному входу мимо аккуратно подстриженных газонов. Кроме воркования голубей, доносящегося из расположенного по соседству церковного двора, и жужжания пчел над цветочной клумбой, все было тихо.

«Как будто дом ждет меня, — подумала Занна, ее сердце бешено стучало. — Как будто стоит только поднять тяжелый дверной молоток, и дверь сама откроется и пропустит меня вовнутрь».

Но хотелось ли ей этого, Занна не знала.

Ведь на самом деле это был просто чужой дом. И Занна успела заметить сквозь приподнятые занавески, что дом очень элегантный, с дорогими обоями, дубовыми балками и блеском старинной полированной мебели.

Занна решила, что мистер Гордон, даже находясь в отъезде, умудрился быть идеальным хозяином. И дом, и сад были в прекрасном состоянии, но из-за отсутствия людей навевали грустные мысли. Или ей просто хотелось так думать?

Отлично зная, что не имеет права заходить сюда, но не в силах преодолеть соблазн, Занна пошла по тропинке, ведущей к задней части дома.

Окно кухни не было занавешено. Занна смогла разглядеть массивный буфет, набитый голубым и белым фарфором, выстроенные в ряд на полке медные тазы и кастрюли, и большой деревянный стол, в центре которого стояла ваза с фруктами.

Кроме того, она с удивлением заметила грязную чашку, тарелку и прочие мелочи из посуды, краюху хлеба на разделочной доске, масленку и горшочек меда, словно кто-то завтракал второпях и не успел убрать за собой.

Но дом казался пустым. «Не похоже, чтобы кто-то вселился сюда незаконно», — в растерянности подумала Занна, и взвизгнула, когда чья-то рука тронула ее за плечо.