10

Лаура приняла предложенную официантом вторую чашку кофе, но понимала, что обед не может длиться бесконечно. С каждой секундой приближался момент, когда они снова войдут в свой номер и окажутся перед той гигантской кроватью.

Бен уже покончил со своим бренди и теперь задумчиво смотрел на дно стакана. Почти впервые с тех пор, как судья Ритгер объявил их мужем и женой, Лаура заметила легкое напряжение, исходившее от Бена, которого раньше никогда не замечала.

Она с удивлением подумала о причине такого состояния. Это не нервы или застенчивость, в этом она была уверена. Вращаясь в актерских кругах, Беннет Логан, вероятно, ложился в постель со столькими женщинами, что давным-давно преодолел всякие колебания и угрызения совести.

У нее зародилось неприятное подозрение, что он вовсе не рад предстоящей ему «первой брачной ночи». Она не сомневалась, что Бен искренне хотел видеть ее в роли мачехи для Кристи, но это, естественно, не означало, что он также хотел ее и в постели. Окруженный красивыми и опытными женщинами, Бен, как казалось Лауре, не мог испытывать к ней сильного влечения. Скорее всего она вызывала в нем просто чувство симпатии, со всей своей слишком явной наивностью и еще более явным состоянием безрассудной влюбленности.

Она подняла глаза, Бен тоже. Их взгляды встретились, и Лаура ощутила, как внутри ее растет нежность и страстное желание. В этот момент она наконец-то позволила себе признать правду. Ей хотелось, чтобы Бен занимался с ней любовью. Какими бы ни были его мотивы, пусть даже он просто жалел ее, она хотела — отчаянно — познать до конца его любовь. Лаура отодвинула прочь от себя кофейную чашку, не в состоянии сделать хоть еще один глоток.

Бен задумчиво смотрел на нее.

— Устала? — сочувственно спросил он.

— Чуточку.

— Я тоже. — Он с сожалением пожал плечами. — Наверное, все новобрачные считают свадьбу утомительным делом. — Он махнул стоявшему поодаль официанту, который материализовался возле них с поразительным проворством. Даже под заурядной фамилией мистера Джонсона Бен все-таки излучал какой-то врожденный магнетизм, благодаря которому его сразу замечали официанты. — Я хотел бы подписать счет, будьте любезны.

— Да, сэр. Я все уже приготовил.

Бен подписал листок, и они молча стали подниматься на лифте на свой этаж. И Лаура, и Бен воспользовались ссылкой на усталость как поводом для того, чтобы прислониться в своем углу лифта.

В гостиной находился небольшой бар с миниатюрным холодильником, где наготове стояли разные бутылки. Бен налил два стакана минеральной воды, а в это время Лаура, отодвинув тяжелые шторы, делала вид, что заворожена видом узких улиц города и строящихся зданий. «С этой стороны отеля, несмотря на дороговизну номера, — промелькнуло у нее в голове, — из окна открывается не такой уж привлекательный вид, как можно было ожидать».

Бен подошел к ней, держа стаканы, встал рядом и тоже посмотрел на унылый пейзаж. Он вел себя крайне осторожно, отметила про себя Лаура, стараясь не дотрагиваться до нее.

— У нас почти не было времени на прошедшей неделе поговорить о нашей ситуации, — отрывисто сказал он. — Но я много думал. А ты?

— Честно говоря, я была слишком занята, чтобы думать об этом.

— Я боялся этого. Дело вот в чем. Пару дней назад я понял, что заставил тебя совершить сделку, из которой большую часть выгоды извлекаю все-таки я.

Лаура замерла от искреннего удивления.

— Бен, ты заплатил мне тридцать тысяч долларов. Я полагаю, что большинство сочтут это очень выгодной для меня сделкой.

— Деньги давать просто, когда их у тебя много, — без всякой рисовки ответил он. — Ты же, с другой стороны, отдаешь мне два года своей жизни. А это нельзя оплатить никакими деньгами…

Лаура улыбнулась, тронутая его серьезностью.

— Это не такая уж большая жертва, Бен. Как я поняла, ты ведь не собираешься отправлять меня в Сибирь, чтобы я жила там в юрте. И не требуешь, чтобы я сама ткала себе одежды или питалась одними лишь морскими водорослями. Пережить появление у Кристи первого мальчика скорее всего будет самой серьезной вещью, которая грозит нам в ближайшую пару лет.

— Это звучит достаточно травмирующе, чтобы омрачить все остальное, — ответил он полушутя. Он провел рукой по волосам и с решительным стуком поставил стакан на подоконник.

— Черт побери, Лаура, оказывается, мне гораздо трудней говорить с тобой, чем я мог предполагать. Дело в том, что, по-моему, наша… сделка… станет намного более удобной для нас обоих, если мы сохраним чисто платонические отношения. Я уверен, что ты должна чувствовать то же самое.

Ее глотка внезапно пересохла настолько, что она едва сумела произнести единственное слово.

— Почему?

— Почему? — Казалось, его ошеломил заданный ею вопрос. — Ну, я полагаю, для этого есть ряд причин. Сейчас у нас сложились неплохие отношения. Ты мне нравишься и внушаешь уважение. Надеюсь, что когда ты узнаешь меня получше, то станешь испытывать ко мне то же самое. Секс же все осложнит. Вместо разумных решений мы начнем руководствоваться чувствами и эмоциями. Вся логичность наших взаимоотношений основана на том, что они строго практичны. Тебе нужны деньги, мне опека над Кристи, так что мы квиты. Если же в дело добавится секс, кто знает, сумеем ли мы сохранить равновесие.

— Это новый оборот старой темы. — Лаура вдруг почувствовала себя слишком оскорбленной и сердитой, чтобы соблюдать осторожность. — Вероятно, не так уж много женщин узнают в свою первую брачную ночь, что их купили исключительно ради респектабельности. Весьма странная причина для заключения брака, пусть даже и по расчету, тебе не кажется?

— Лаура, я забочусь в первую очередь о тебе. Бог свидетель, если бы ты хотела, чтобы мы занимались любовью, я бы с удовольствием выполнил свой супружеский долг.

— Выполнил долг! Ради Бога, Бен, мне не нужно от тебя никаких одолжений.

Лаура отшатнулась от него, но Бен успел схватить ее за руку.

— Черт возьми, Лаура, я несу какую-то чушь. Прости. — Он тяжело вздохнул. — Позволь мне начать все сначала. Ты очень соблазнительная женщина, Лаура, и я с радостью стал бы заниматься с тобою любовью, если этого хочешь ты. Я не собираюсь действовать против твоей воли.

Она выразительно посмотрела на свое запястье, которое Бен крепко сжимал, и улыбнулась с убийственной вежливостью, когда он ее отпустил.

— Даже не думай об этом, Бен. Я не хочу причинять тебе никакого беспокойства. — она взяла свой стакан, затем поспешно поставила, чтобы не поддаться искушению и не швырнуть его прямо в стену. Или в него. — Спокойной ночи, Бен. Пожалуй, я еще раз приму душ. Мне он не помешает.

Он с тоской глядел ей вслед, когда Лаура шла в ванную.

— Черт, — раздраженно буркнул он, наливая в свой стакан воды. — Будь я проклят!

Когда ты стоишь под душем третий раз на дню, то начинаешь чувствовать себя очень глупо. Со вздохом сожаления Лаура выключила воду и завернулась в толстое белое гостиничное полотенце. Она подошла к умывальнику и почистила зубы, разглядывая шелковую ночную сорочку удивительной расцветки, похожей на павлиний хвост, которую повесила на дверь ванной. Даже висящая на крючке, она притягивала к себе взгляд, и продавщица уверяла, что Лаура в таком белье окажется совершенно неотразимой.

— Гораздо красивее, чем красная или черная, — и превосходно идет к вашему лицу, мисс. Вам везет, что у вас такая чудесная кожа. Лаура промыла зубную щетку. Чудесная кожа, как же, Бен даже не заметил этого. Она повесила полотенце на крючок и осторожно коснулась «Опиумом» запястий и впадинки у основания шеи. Не пользуясь большую часть своей жизни косметическими средствами, обладающими запахами более экзотическими, чем лимонный шампунь и цветочный дезодорант, Лаура даже от такого ничтожно малого количества этих знаменитых духов почувствовала себя потрясающей грешницей.

«В этом-то вся беда, — печально размышляла она, вдыхая незнакомый аромат. — Все это не для меня». Ей по душе свежий запах лимонного шампуня и хорошего мыла, в то время как Бен провел всю свою взрослую жизнь в окружении женщин, благоухающих французскими духами. И после общения со светскими львицами заниматься любовью с такой заурядной женщиной, как Лаура, ему так же интересно, как есть всю жизнь обеды из приготовленного на пару риса.

Решительно пожав плечами, Лаура протянула руку к ночной рубашке. Шелк скользнул по ее коже с чувственным шорохом, и она разгладила его на теле, чтобы тонкая, полупрозрачная материя прильнула к округлостям ее бедер и выпуклой груди.

Она посмотрелась в зеркало, с вызовом вздернув подбородок. Черт побери, у нее действительно хорошая фигура, если только Бен соизволит обратить на это внимание. И хотя она и не обладает большой практикой в том, как заниматься любовью, мечты, осаждавшие ее в эту последнюю пару недель, снабдили ее поразительным набором самых смелых эротических фантазий. И если она постарается отбросить ненужную скромность, то, может, Бен обнаружит, что его простенький рисовый обед более интересен, чем он мог ожидать.

Лаура распахнула настежь дверь ванной — и ее встретила темнота. Не уверенная, надо ли принимать это за хороший знак, она прошла в спальню при свете слабого ночника и юркнула в постель. Конечно же, Бен уже был там. Но он не мог оценить по достоинству ее фигуру, ночную сорочку и экзотический аромат духов. Судя по всему, он крепко спал.

Лаура подавила приступ истерического смеха. Потихоньку, стараясь не помешать своему свежеиспеченному супругу, она устроилась между накрахмаленными белыми простынями и пушистыми одеялами бежевого цвета. К своему удивлению, она обнаружила минут через пять, что вся дрожит, хотя в комнате было тепло и не было никаких причин, чтобы она так замерзла.

И только когда слезы заструились по ее лицу из-под прикрытых век, она позволила себе признать правду. Она дрожала и плакала от оскорбления и чувства страшной обиды на то, что Бен пренебрег ею. Несмотря на отчаянное сопротивление, она все-таки влюбилась в него и несколько последних дней мечтала, что их фиктивный брак со временем перерастет в настоящий и прочный союз. И никогда не допускала всерьез мысль о разводе через пару лет.

«Подумать только, — сказала она себе, перекатываясь на живот, — я даже намеревалась забеременеть и не сказать об этом Бену. Наблюдая за тем, как сильно он любит Кристи, я надеялась, что ребенок поможет удержать его в этом браке. Ведь не напрасно я приехала в этот отель без единого противозачаточного средства. Какая же я дура!»

То обстоятельство, что Бен ухитрился заснуть за то короткое время, которое она провела в ванной комнате, оказалось сокрушительным ударом не только по ее гордости, но и по ее влюбленному сердцу. Не говоря уж об ударе, кисло подумала она, нанесенном по ее гормонам.

Однако семейство Форбсов славилось в округе Покахонтас своим упрямством и стойкостью перед лицом самых неблагоприятных обстоятельств, и Лаура решила за эту долгую и бессонную ночь, что унаследовала этих упрямых форбсовских генов даже больше, чем ей полагалось по справедливости. Может быть, ей и не удастся превратить этот фиктивный брак в прочные супружеские отношения, но уж точно она так просто не сдастся и перепробует все. Лаура была реалисткой и понимала, что не обладает каким-либо из качеств, которое вдохновило бы Бена на пылкую любовь к ней, но она отнюдь была не гордой и готова удовольствоваться меньшим: его симпатией, если с любовью ничего не получится.

Если уж ничего не выйдет и с этим, у нее останется возможность быть матерью для Кристи; она будет компаньонкой для Бена, и если он хотя бы изредка станет заниматься с ней любовью, разве этого не будет достаточно?

Лаура не удостоила вниманием внезапную дрожь отвращения, пробежавшую у нее по спине. В конце концов, решила она, призывая на помощь остатки здравомыслия, если бы она хотела, чтобы Бен занимался с ней любовью, все, что от нее требовалось, это прямо сказать ему об этом. Он уже и так был достаточно любезен и предложил свои услуги всякий раз, когда она почувствует потребность в этом. И вообще, кто ей мешает прямо сейчас перекатиться к другому краю кровати, встряхнуть его за плечо и объяснить свои затруднения. «Прости меня, но я, по-моему, могу совсем свихнуться, если ты не обнимешь меня и не овладеешь мною немедленно».

Скорее всего он отзовется на это с восхитительным мастерством и типичным для Гаррисона Бранда обаянием, но не такой любви ей хотелось. Ей хотелось заниматься любовью с Беном, с собственным мужем, а не с каким-то телевизионным символом мужской сексуальности. И больше всего ей хотелось, чтобы он сам пришел к ней, обуреваемый страстью, а не из чувства долга либо извращенного понимания вежливости.

Понимая, что заснуть ей вряд ли удастся, Лаура подложила руки под голову и стала смотреть в потолок. Как же ей пробудить страсть в Бене? Что же, скажите на милость, должна предпринять денверская женщина-полицейский, среднего роста, с каштановыми волосами, чтобы успешно противостоять чувственной и томной телезвезде, такой, как Джиля Касселл?

Почти час Лаура посвятила размышлениям над этой проблемой. В итоге пришла к выводу, что обладает лишь двумя преимуществами перед легкомысленными милашками из обычного окружения Бена: он был ее законным мужем и они будут жить под одной крышей.

По каким-то причинам это призрачное преимущество оказалось достаточно обнадеживающим, чтобы погрузить ее в сон как раз в те минуты, когда первые бледные лучи восходящего солнца обозначились над горизонтом.

К шести тридцати утра Бен уже не в состоянии был притворяться. Он вылез из постели и поскорей натянул простыню на плечи Лауры, чтобы не видеть, как одуряюще соблазнительно торчат ее соски под кружевом ночной сорочки. Кажется, она мирно проспала всю ночь, тогда как он едва ухитрился ухватить лишь несколько минут беспокойной дремоты. «Благородные намерения, — с насмешкой подумал он, — уж точно отправляют мужское тело прямиком в ад». У него все ныло от неутоленного желания, а хуже всего было то, что он даже не понимал, почему устроил себе такое испытание. В его постели перебывало такое количество женщин, что он и вспомнить всех не мог, и вот теперь, наконец-то женившись, он вздумал настаивать на том, чтобы их отношения с женой оставались чисто платоническими! И в этом Бен видел самое доблестное рыцарство со своей стороны.

Он побрился и принял душ, удивляясь, почему это Лаура вызывала в нем такое непривычное желание защитить ее. Почему он не мог просто переспать с ней и не думать об этом? Бог свидетель, он делал это достаточно часто в последние несколько лет. Когда разрушился его брак с Рене, он поклялся себе самой страшной клятвой, что никогда в жизни больше не станет заложником своих чувств к женщине. Целых пять лет Бен прожил, не нарушая эту клятву. Любовь, насколько он мог судить, приносила одну лишь боль. Даже его любовь к Кристи принесла ему столько волнений, когда он безуспешно пытался ее отыскать.

Хмуро глядя в зеркало, он протирал лицо лосьоном. Мудрый человек знал бы, что спасается от множества огорчений, не позволяя себе чувствовать слишком глубоко. А после всего, что заставила пережить его Рене, Бен считал себя очень мудрым человеком. Лаура, конечно, милая девчонка, но явно не стоила того, чтобы он становился послушной игрушкой в ее руках. Ни одна женщина этого не стоила.

Бен вышел из спальни и натянул на себя джинсы и простую трикотажную рубашку. Одевался он как можно тише, но все-таки, видимо, разбудил Лауру. Она пошевелилась, ворочаясь на гигантской кровати. Бен замер, надеясь, что Лаура просто поудобнее устраивается во сне, но она повернула голову на подушке и открыла глаза. С минуту Лаура смотрела на него без всякого выражения на лице, а потом вспыхнула.

Даже этот румянец смущения показался ему чертовски сексуальным. Дьявол, он хотел эту женщину, невероятно сильно хотел, однако не было никаких причин предполагать, что это желание сохранится и потом, после того как он утолит свою страсть один раз. Так чего же он ждал? Почему не взял ее, чтобы покончить с мыслями о ней раз и навсегда? По тому, как Лаура каждый раз отвечала на его поцелуи, Бен не сомневался, что она станет возражать. Он заколебался и уже готов был подойти к постели и обнять ее.

Лаура пошевелилась прежде, чем он успел сделать первый шаг, села в кровати, старательно прикрывая простыней грудь.

— Прости, если я заставила себя ждать. Я проспала?

— Вовсе нет. Просто я сегодня рано проснулся. Сейчас всего лишь семь часов.

Его ответ звучал отрывисто, резче, чем он хотел, потому что от чувств, которые она в нем пробуждала, ему было не по себе. Нежность. Желание защитить. Желание душевной близости, а не только физической. Бен подумал, с оттенком сожаления, что встревожен. Подобное чувство он испытывал впервые. Если они с Лаурой когда-нибудь займутся любовью, вдруг он не сумеет после этого обратиться к ней с небрежной улыбкой и парой любезных слов благодарности. Он очень сильно боялся, что эта робкая женщина со смеющимися глазами и отсутствием опыта в любовных играх затронет гораздо большую часть его души, чем он хотел. А его эмоции, напомнил он себе, были строго регламентированы. Именно поэтому ему надо было сохранить их отношения дружескими и практичными, как он и намеревался.

Он одарил ее широкой улыбкой, одной из своих стандартных улыбок Гаррисона Бранда, улыбкой, которая появилась на его лице словно сама по себе от напряжения, сгустившегося в комнате.

— Твое семейство улетает в час. Ты не хочешь вернуться в дом и позавтракать вместе с ними? У нас нет причин задерживаться в отеле, а тебе, вероятно, будет приятнее провести время, оставшееся до их отъезда, со своими родными.

— Спасибо. Позавтракать со своим семейством — великолепная идея.

— Надеюсь, дорога будет почти свободна, в это время в нашем направлении движется мало машин, и мы уже минут через двадцать будем дома. — Бен изобразил на лице еще одну улыбку из арсенала Гаррисона Бранда. Если он забудет про осторожность, у него треснут челюсти. — Кстати, ванная комната уже свободна.

— Хорошо. — Без всякого предупреждения она отбросила одеяло и зевнула, вытянув руки над головой. Радужный шелк сорочки натянулся у нее на груди, и соски — эти проклятые соски, которые стояли перед его глазами всю ночь — вызывающе торчали под бледно-зеленым кружевом.

Бен подавил стон. Самые благородные намерения рушились. Не говоря ни слова, он сбежал в гостиную.

Самолет, увозивший семейство Форбсов назад в Айову, вылетел из денверского аэропорта «Стаплтон» почти на час позже, и к тому времени, когда Лаура и Бен прибыли домой в Черри-Хиллз, Кристи уже вернулась из школы. К облегчению Лауры, они с Беном почти весь день не оставались наедине и таким образом были избавлены от необходимости разговаривать на личные темы.

Было восемь часов вечера, когда они закончили обед, состоявший из салата, восхитительно приготовленного блюда из куриных грудок и мусса из свежей клубники. Кристи, слава Богу, ела вместе с ними.

— Кофе подано в гостиную, — объявила экономка. — Со взбитыми сливками для дам и ирландским виски, как вы любите, мистер Логан.

— Спасибо, Бекки, вы подумали обо всем. Они направились в гостиную, и Кристи, казавшаяся весьма довольной собой, пристроилась на валике дивана. Она явно неправильно понимала причину неестественной сдержанности взрослых.

— По-моему, у вас обоих совершенно пропал аппетит, — с усмешкой заявила она. — Я заметила, что вы почти не притронулись к обеду.