11

Бен щелкнул выключателем, когда они вошли в его спальню. Зажглась лампа, осветив комнату неярким, ровным светом. Он донес Лауру до кровати и бережно опустил на мягкое пуховое одеяло. Она дрожала, больше от возбуждения, чем от вечерней прохлады, и он крепче прижал ее к себе, так что она ощутила жесткий напор его эрекции. Все, казалось, происходило слишком буднично, слишком бурно, слишком торопливо. В ее фантазиях все происходило более нежно и романтично. Желание и паника боролись в ней, но Бен не оставил ей времени для колебаний, обхватил ее лицо руками, легко поцеловал в лоб, и растерянность растаяла в волнах любви. Ей ужасно хотелось ласкать его, засунуть руки под рубашку и провести пальцами по его плечам и рукам. Но Лаура слишком робела. Ей хотелось погладить полоску волос, которая углом спускалась от груди по животу, но ее сковывали внушенные пуританским воспитанием запреты. «О Боже, — с отчаянием подумала она. — Что получится, если она может всего лишь лежать в постели, вялый комок скучной женской плоти. Может, Русс был прав? Может быть, она принадлежит к тем женщинам, которые тают от поцелуя, но потом замирают, словно на них нападает столбняк, когда мужчина пытается двинуться дальше? Может быть, она вообще фригидна? Иначе почему же тогда она прожила последние пять лет, будучи лучшим другом всех мужчин и ничьей любовницей?

По крайней мере Бен не ожидал от нее моментальной готовности принять его. Лаура по-прежнему ощущала его твердую плоть возле своих бедер, однако его синие глаза оказались неожиданно нежными, когда он легко целовал ее в губы.

— Не нужно так напрягаться, — шепнул он, проводя пальцами по ее щеке. — У нас масса времени. Вся ночь, если захочешь.

— Ну а ты? Он усмехнулся.

— Я глубоко дышу и горжусь своим превосходным самоконтролем.

Это звучало многообещающе, но не казалось ей особенно подходящим для мужчины, который, по слухам, занимался любовью с самыми роскошными женщинами в мире.

— Я надеюсь, что это пройдет, — заметила она, нервничая. — Дело в том, Бен… ну, ты уже, вероятно, догадался, что я не слишком опытная.

Он легонько поцеловал кончик ее носа.

— Тем лучше для моего ego. Ты можешь сравнивать меня всего лишь с несколькими мужчинами. Когда мы со всем покончим, я лягу на спину с самодовольным видом, а ты расскажешь мне, какой я потрясающий любовник.

Она молчала слишком долго, и он отодвинулся от нее.

— Лаура, не хочешь ли ты мне сказать… Боже милостивый, да ты случаем не девственница ли, а?

В его голосе прозвучал такой испуг, что она и вправду улыбнулась.

— Не беспокойся, Бен, даже если бы я и была ею, это незаразно. Но вообще-то, мы с Руссом были любовниками. — «Или, по крайней мере, — мысленно признала она, — мы находились в сексуальной связи несколько не слишком запоминающихся раз».

— Что, ты хочешь сказать мне, что Русс был твоим единственным любовником?

— Ну да. — Она отвернулась, смущенная тем, что во время полной сексуальной раскрепощенности какая-то женщина сумела дожить до двадцати семи лет, имея на своем счету лишь одного любовника.

— Эти денверские легавые, вероятно, ходят с закрытыми глазами, — пробормотал Бен. — Не беспокойся, Лаура, это будет замечательно для нас обоих.

Звук его голоса окончательно успокоил ее. Немного скованно она выполнила его просьбу и положила голову ему на сгиб руки. «Как это нелепо, — подумала она. — После стольких ночей, проведенных в мечтах о том, как я запылаю от страсти от первых же прикосновений Бена, вот я лежу рядом с ним, чувствительная к его ласкам не более чем лист фанеры».

— Мне было семнадцать лет, когда я впервые познал близость в женщиной, — сказал Бен, чьи пальцы беззаботно играли прядями ее волос. — Если бы рядом случайно оказалась камера, я думаю, что получился бы один из самых грандиозных фильмов о катастрофах. Она засмеялась.

— Так плохо все было, да?

— И даже еще хуже. Моя несчастная партнерша была, вероятно, единственной персоной, достигшей подходящего возраста, ктознал о том, что надо делать, еще меньше моего. Мы сталкивались носами каждый раз, когда пытались целоваться.

Лаура с улыбкой взглянула на него, и иен наклонился, взял ее лицо в ладони и стал покрывать нежными поцелуями веки и уголки рта. Тепло разлилось по всему телу Лауры, заставив ее расслабиться.

— С тех пор ты достиг в общении с женщинами невероятного прогресса, — судорожно хватая ртом воздух, выговорила она.

— Поверь мне, оно просто никак уже не могло сделаться хуже.

Бен придвинул ее к себе чуть ближе и начал гладить спину, скользя ладонями то вниз к бедрам, то снова поднимаясь вверх по позвоночнику до нежных завитков на затылке.

Лаура издала тихий вздох, постепенно теряя ощущение реальности. Его знакомство с ее телом приобретало все более интимный характер, становилось более требовательным, но ей уже больше не хотелось крикнуть, чтобы он остановился. Медленное, уверенное движение его рук приводило ее в экстаз. «Наконец-то, — лениво подумала она, — наконец-то я поняла, что такое сексуальное наслаждение».

Бен посмотрел на нее и слегка улыбнулся. Словно прочитав ее мысли, он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, раздвинул ей губы медленными сильными движениями языка, заставившими ее прильнуть к нему, тяжело дыша, дрожа и все-таки до боли желая получить еще больше. Расслабленность исчезла в жарком приливе страсти, где-то внутри свернулся тугой узел желания, слишком сильного, чтобы быть приятным.

Лаура не смогла сдержать стон, зародившийся где-то в глубине, когда он спустил блузку с ее плеч. С ловкостью, которая могла бы огорчить ее, если бы она еще была способна связно думать, он освободил от прозрачного кружевного бюстгальтера ее груди.

— Ты даже красивее, чем мне запомнилось, — пробормотал Бен, и ее тело само собой изогнулось ему навстречу, когда его губы стали ласкать тугие, чувствительные соски. Опытные руки нащупали «молнию» на ее джинсах и стащили их с ее бедер, затем он оторвался от ее тела только затем, чтобы сбросить с себя одежду.

Когда они оба оказались обнаженными, он снова обнял ее и прижал к себе. Лаура не знала, как справиться с нахлынувшими на нее неведомыми ощущениями. Она тяжело дышала, Бен тоже, пот заблестел у него на лбу, а лицо застыло от напряжения в попытке сдержать себя от желания немедленно овладеть ее телом.

— Бен… сейчас, — прошептала она.

— Не торопи меня, — пробормотал он. — Верь мне, дорогая, я сам знаю, что мне делать.

Лаура не понимала, что он имел в виду, но ее пугало, что если ощущения, терзавшие ее тело, усилятся еще хоть чуть-чуть, она просто не выдержит этой сладостной муки. Она хотела было объяснять это ему, но слова ее превратились в стон наслаждения, когда Бен скользнул пальцами в жаркую и влажную тьму между ее ног. Лаура задрожала от диких, непостижимых ощущений, которые вызвало его прикосновение, и, отбросив последние остатки ложной скромности, протянула руку, чтобы ласкать его таким же образом, как ласкал ее он.

При первом же прикосновении ее руки дыхание у Бена остановилось, потом сменилось глубокими удовлетворенными вздохами. Отбросив робость, забыв, что ничего не знала про технику занятий сексом, Лаура наклонилась над ним и припала губами к твердой плоской поверхности его живота. Затем медленно, намеренно поддразнивая, провела губами по той дорожке, по которой до этого уже проследовали ее руки.

Его тело содрогалось, словно от ударов электрического тока. Через несколько секунд Бен снова уложил ее на подушки, и на его лице появилась слабая, виноватая усмешка.

— Подожди, моя радость, наша близость может оказаться неожиданно короткой.

— Меня это вполне устраивает. Тогда мы сможем начать все сначала.

Он тихо засмеялся.

— Милая моя, не верь рассказам о моей невероятной сексуальности. В моем возрасте любовь всю ночь напролет принадлежит всего лишь к области приятных воспоминаний.

— Я буду нежно с тобой обращаться, — прошептала она.

Смех тут же затих. Его глаза потемнели от явного желания, и он обхватил ее лицо и прильнул к ее губам с внезапным яростным взрывом страсти. Не прерывая поцелуя, Бен откинул ее на подушки, схватил за запястья, закинув ей руки за голову, и припал к ее груди.

Его загорелая кожа касалась ее нежной кожи, а тело казалось еще более мускулистым рядом с ее мягкими формами. Прикосновение его языка к ее соскам принесло Лауре новые необыкновенно острые ощущения. Лаура беспомощно извивалась под его опытными манипуляциями, тело изогнулось навстречу ему, когда он, наконец, вошел в нее, сделал ее своей неотделимой частью. И это было тем взрывом всех чувств, которого она ждала, о котором мечтала в бессонные ночи.

Когда его рот жадно впился в ее губы, а плоть настойчиво двигалась в ней, уже не осталось места для страха, не осталось места для сожалений. Любовь и страсть слились, поднимаясь все выше и выше, унося их обоих в заоблачные выси. Она тянулась к нему, прижималась, касалась его тела неистово, жадно. Она была нежной, невесомой, она плыла на волнах страсти. Напряжение стало невыносимым, и Лаура выкрикнула его имя, моля об освобождении.

Его руки властно сомкнулись вокруг ее талии.

— Да, дорогая моя, — пробормотал он. — Теперь ты действительно моя.

Она закрыла глаза, когда ее закружил вихрь экстаза.

Когда страсть утихла, Лаура почувствовала себя совершенно другой женщиной. Бен лежал, откинувшись на подушки и стараясь не дотрагиваться до тела спящей Лауры. Тела его жены. Он знал ее меньше двух недель.

Странно, как приятно эти слова, «моя жена», отзывались в его сознании.

Почему-то он испытывал слишком большое беспокойство, чтобы спать, хотя обычно считал секс прекрасным снотворным. Он встал с постели и прошел к холодильнику, чтобы выпить холодной минеральной воды. Пил большими глотками, почти жадно, однако вкус губ Лауры, казалось, не покидал его. Ее запах оставался на его коже, дразнил, мучил сознанием того, как сильно он все-таки хотел ее. Хотел гораздо больше, чем прежде, когда нес в кровать.

Однако он больше не будет заниматься с ней любовью, это уж точно. Слишком сильное потрясение испытал он этой ночью. Бен швырнул стаканчик из-под минеральной воды в корзинку с мусором. Он не должен накрепко привязаться к Лауре, к ее нежности, робким улыбкам, к мимолетным, недоверчивым вспышкам радости в ее глазах за миг до того, как она достигает кульминации.

Бен захлопнул дверцу холодильника и вернулся в спальню. Надо спать. Завтра у него напряженный день. И не было, конечно, никаких особых причин поворачиваться и смотреть на Лауру.

С другой стороны, не было никаких причин, почему бы и не посмотреть. Созерцание спящей женщины не накладывает на мужчину никаких обязательств.

Бен лег на бок и оперся на локоть. Лаура заурядная, обыкновенная женщина, напомнил он себе. Женщина, спящая в этот момент с выражением полного удовлетворения. Его сердце странно сжалось, когда он посмотрел на ее руку, лежащую на подушке, на длинные, безупречные ноги, согнутые в коленях и поджатые к груди в наивной детской позе. Одинокий завиток упал на влажный лоб и прилип к нему. Он боролся с неодолимым желанием протянуть руку и отвести его от ее глаз. Не было никакого смысла дотрагиваться до нее, дотрагиваться до своей жены.

С другой стороны, он мог дотронуться до нее, если хотел. Почему бы и нет? Лаура спала слишком крепко, чтобы проснуться.

Бен наконец решился коснуться ее бока или руки, где кожа не такая чувствительная. И возможно, таким путем он рассеет это безумное впечатление, что ее тело было более гибким, более живым, более любящим, чем у всех женщин, каких он когда-либо встречал.

Он легонько дотронулся до ее руки. Лаура не пошевелилась. Конечно, этого он и хотел. Он не хотел будить ее. Или хотел?

Словно наблюдая за действиями незнакомца, Бен смотрел, как его пальцы медленно движутся вверх по руке Лауры и по ее грудям. Соски ее затвердели еще до того, как она открыла глаза.

Она сонно посмотрела на него, ничего не говоря, однако ее губы разжались с еле слышным вздохом удовольствия, а щеки порозовели. Поглядев на нее, Бен увидел женщину, пробуждающуюся к страсти, совершенно доверчивую — и абсолютно ранимую. Чувства, болезненные и не поддающиеся определению, сжали его горло. Бен обнял ее без слов, спрятал лицо в шелковистых волосах с лимонным ароматом. Ее тело казалось стройным, почти хрупким, а нежность, которой он так боялся поддаться, снова нахлынула на него.

— Извини, мне не следовало будить тебя.

— Я рада, что ты это сделал.

— Тебе было хорошо со мной? — Он был удивлен, как важно ему было услышать ее ответ.

Лаура улыбнулась, нежно коснувшись его щеки.

— Это было великолепно.

— Нет, — сказал он, наклоняя голову к ее губам. — В тот раз было хорошо. Этот раз будет великолепным.

К концу первой недели замужества Лаура уже прошла через все стадии простого невроза и оказалась в состоянии, близком к настоящему безумию. Она решила, что еще несколько дней подобных отношений с Беном приведут ее к шизофрении. Ночью они были страстными любовниками. Днем же почти не встречались, а, находясь вместе, мало разговаривали, если только не было в комнате Кристи, которая всегда втягивала в беседу их обоих.

И в самом деле, единственный раз, когда Бен говорил с Лаурой, находясь наедине, был в понедельник утром вскоре после телефонного звонка из Нью-Йорка от его адвоката.

— У Аарона хорошие новости, — сказал он, позвав ее к себе в кабинет, когда она уходила на работу. — С ним встретился адвокат Рене, и они готовы обсудить сделку. Рене откажется от всех претензий на дочь в обмен на гарантированные ежемесячные выплаты. И сейчас мы уже торгуемся насчет условий.

— Это замечательно, Бен, — произнесла она почти искренне.

Радостно было услышать, что Кристи сможет постоянно жить с отцом, но Лауре неволь но хотелось, чтобы Рене проявила несговорчивость хотя бы еще на какое-то время. Лауре хотелось прожить с Беном по крайней мере два года. А теперь дело шло ктому, что их брак мог закончиться через месяц. Она подумала, что будет делать Бен, если она вдруг расплачется. Вероятно, блестяще справится с такой ситуацией. Он не из тех мужчин, когомогут выбить из равновесия женские слезы.

Но разумеется, она была взрослым, разумным и зрелым человеком, поэтому и не заплакала. Лаура попыталась придать лицу восторженное выражение и повторила, что все чудесно складывается.

Бен улыбнулся ей в ответ.

— Это настоящая победа, Лаура, и все благодаря тебе. Аарон сообщил Рене онашей свадьбе, и, как я полагаю, наши расчеты оправдались. Впервые эта хищная акула, которую она называет своим адвокатом, не стала вступать в борьбу.

Лаура изо всех сил старалась казаться безмерно довольной.

— Значит, все уладится намного скорей, чем ты предполагал?

Бен замолчал и поглядел на нее со странным выражением на лице.

— Видимо, да. Думаю, что так.

— Я уже немного опаздываю на службу, но если ты хочешь, мы можем поговорить о нашем разводе…

— Нет, не сейчас. — Он замолчал, потом продолжил после некоторой заминки: — Еще слишком рано.

Лаура не могла понять, почему он так считает, но была уверена, что, если тебе не хочется услышать неприятный ответ, лучше не задавай вопроса. Лучше не выяснять, как скоро Бен планирует покончить с их браком. Лучше — гораздо лучше — немножко подольше пожить в блаженном неведении, в раю, пусть даже этот рай существует только ночью. Вообще, Лаура весьма преуспела за это время в умении логически мыслить, просчитывать свои будущие ходы и ходы партнера, что позволяло ей спрашивать лишь то, что удобно, и запоминать лишь то, что хотелось запомнить. И она была искренне поражена, когда Бен напомнил ей, что скоро уедет в Лос-Анджелес.

Это произошло во вторник ночью, через шесть дней после их свадьбы, и они занимались любовью со своей обычной страстностью, утолить которую им все еще не удалось. После этого Бен лежал рядом с ней, глядя в потолок.

— В четверг в десять часов я улетаю в Лос-Анджелес, — отрывисто произнес он. — Съемки «Империи» возобновляются на этой неделе, и я должен быть там.

Несколько мгновений Лаура не могла даже дышать, не то что говорить.

— Кристи будет скучать без тебя, — вымолвила она наконец, гордясь своим спокойным тоном.

— Я приеду, как только смогу. Через выходные уж точно.

— Не беспокойся, Бен, я буду хорошо заботиться о Кристи. Со мной она будет в безопасности.

Он ничего не ответил. Прошло несколько секунд, затем Бен повернулся к ней, обнял и поцеловал в губы быстрым и крепким поцелуем.

— Это поможет тебе помнить обо мне, когда я уеду, — сказал он.

Как будто она могла его забыть.

Лаура поспешила на автостоянку, едва сдала в среду после полудня свою смену. Она снова опаздывала. Иногда ей казалось, будто криминальный мир изобрел декретную систему, чтобы причинять неприятности сотрудникам полиции как раз в конце смены. Сегодня ей как никогда хотелось уехать домой вовремя.

Лаура села в машину. Четыре тридцать. Это означало, что у нее оставалось пятнадцать минут до условленного времени встречи в школе, где училась Кристи, и она явно не успевала. Вчера позвонил школьный инспектор и попросил ее приехать. Он хотел обсудить результаты тестов, которые проходила Кристи, одни из них были блестящими, другие — совершенно никудышными. Кристи, вероятно, желая избежать отцовского гнева, сразу же пригласила для участия в разговоре Лауру.

Лаура ехала в сторону Черри-Крик, и настроение ее портилось по мере приближения к школе. Ее взаимоотношения с Кристи пока были светлым пятном в ее браке, и ей не хотелось их ничем омрачать. Лаура очень надеялась, что Кристи не будет злиться на нее за опоздание, хотя подростки, сами не отличаясь пунктуальностью, требуют от взрослых ее соблюдения.

Она добралась до Каньон-стрит, что означало, что до школы осталось лишь полкилометра. Лаура резко перестроилась и ухитрилась вклиниться в самый скоростной ряд. Со вздохом облегчения она свернула на школьную автостоянку. Четыре пятьдесят. Опоздала всего на пять минут. Могло быть и намного хуже.

Заперев дверцу «пинто», она нашарила в сумочке записочку Кристи. «Боковой вход А, рядом с гимнастическим залом. Главная лестница на второй этаж. Повернуть налево, третья дверь с правой стороны. Мистер Перкинс, комната 203».

«Нам следовало бы сразу предупредить мистера Перкинса, что Кристи не посещала школу почти шесть месяцев, — подумала Лаура, бегом преодолевая последние ступеньки. — Ее отметки по некоторым предметам оказались действительно хорошими, если учесть, как много времени прошло с тех пор, когда она занималась по-настоящему».

Навстречу Лауре из какого-то кабинета вышла, пошатываясь, женщина небольшого роста, средних лет. Она держалась рукой за голову, и кровь капала сквозь ее пальцы, оставляя пятна на светлой блузке.

— Полиция! Слава Богу, вы уже здесь! — воскликнула она, хватая Лауру за руку. — А я всего лишь пару минут назад позвонила спасателям. Это все Скотт! Вы должны задержать его, он залез на крышу и пьяный как свинья.

— На крыше? — быстро повторила Лаура. — Один из ваших учащихся?

— Да. А там нет ограждения по краям. Мы предупреждали школьный комитет, но они сказали, что на это нет средств… — Она замолкла и покачнулась; Лаура подбежала к ней и поддержала за талию.

— Я сержант Форбс из денверской полиции, но приехала сюда не по вашему вызову, а для разговора с инспектором по личному делу. Но вам требуется медицинская помощь. Пожалуйста, позвольте вам помочь.

Женщина оперлась о руку Лауры.

— На это нет времени. Скотт может упасть. О Господи, он всего лишь глупый мальчишка, и мы должны поймать его!

Они стояли возле комнаты 212. Лаура мгновенно приняла решение и быстро направилась по коридору, таща за собой маленькую женщину.

— Как мне выбраться на крышу? — спросила она.

Женщина с трудом держалась на ногах.

— Пожарная лестница возле моего кабинета. Скотт побежал туда, когда увидел, что я упала. Он выкрикивал дикие угрозы, но не собирался применять силу. Я споткнулась о телефонный провод и ударилась головой о шкаф с картотекой. — Она попыталась улыбнуться. — Вот что бывает, когда в тебе росту всего пять футов.

Они подошли к комнате 203. Лаура постучала в дверь и открыла ее, не дожидаясь разрешения. Бен и Кристи сидели на ученических местах, а за столом сидел мужчина, вероятно, инспектор Кристи.

— Простите, что опоздала и извините за такое вторжение, — сказала она, — но тут кое-что произошло. — Бен вскочил при ее появлении, и Лаура передала в его руки теряющую сознание женщину. — Эта леди нуждается в срочной медицинской помощи. На крыше ученик вашей школы в нетрезвом состоянии, и я полезу за ним. Не пускай больше никого на пожарную лестницу. От этого будет зависеть жизнь мальчика, он может испугаться при виде людей.

Не дожидаясь от Бена ответа, она бросилась по коридору и стала подниматься по узким металлическим ступенькам пожарной лестницы с головокружительной скоростью. Как звали мальчика? Боже, она никак не может вспомнить. Скотт. Да, кажется, так.

Люк, ведущий на крышу, был открыт, и Лаура на последних ступеньках замедлила подъем. Если мальчик настолько пьян, как сказала инспекторша, она должна вести себя крайне осмотрительно, чтобы его не напугать.

Лаура осторожно высунула голову из люка и осмотрела крышу. Да, вот он, зажав в руке литровую бутылку водки, еле стоит на ногах рядом с трубой. Она позабыла спросить консультанта, сколько ему лет, но раз он все еще учится в старшем классе средней ступени, ему не больше пятнадцати. Однако парень был достаточно высоким и крупным и справиться с ним было бы нелегко.

Медленно, спокойно Лаура выбралась из люка на крышу и сразу неподвижно застыла. Она опасалась, что полицейская форма может испугать его.

— Привет, Скотт, — спокойно сказала Лаура. — Инспектор твоего класса попросила меня слазить за тобой. Я пришла, чтобы помочь тебе спуститься.

— Вы арестуете меня?

— Нет, что ты!. — Она сделала шаг по направлению к нему. Ей не хотелось, чтобы парень впадал в панику, да и вообще, она предпочла бы не арестовывать его, если это удастся.