10

У противоположной стены Эр-Фроу, в одной из комнат галереи, специально отведенной для таких, как она, прислонившись к стене, сидела проститутка. Девушка была одна, ее неприбранные черные волосы беспорядочно рассыпались по узким плечам и едва заметной груди. Когда она наклонялась, волосы темным потоком падали на пол.

СуСу внимательно оглядела свои ноги и пах, и ей показалось, что язвы исчезли. Да, кожа стала чистой! Язвочки пропали, когда она проснулась внутри Стены. Очень странно: они не могли затянуться за такой короткий срок. И однако это произошло!

СуСу тихо всхлипнула. Ее мать тоже была проституткой; девочка выросла на задворках квартала братьев-легионеров в Джеле и знала, что гнойные язвы проституток никогда не вылечиваются, наоборот, они всегда увеличиваются и твердеют. В один из циклов ее мать просто прогнали со двора, еще через два цикла от нее потянуло зловонием гниющей плоти, мать корчилась от боли, а на четвертый цикл умерла. СуСу сама отнесла ее тело к похоронной печи. Завернув иссушенное тело в бурнус, она с трудом тащила его по улицам. Острые камни мостовой разодрали бурнус в клочья, и мать отправилась на Остров Мертвых с исполосованной спиной и в облаке жуткого смрада.

Как и все ее товарки, СуСу знала: гноящиеся язвы проституток никогда не проходят. Ее язвы прошли.

Девушка принюхалась: семя последнего брата-легионера, ее собственный запах – и все. Гноя нет. Запаха гноя нет с тех пор, как она очнулась, со всех сторон окруженная металлом. Она бежала, чтобы не умереть смертью своей матери, она просто не могла представить, что ее тело тоже потащат по мостовой на потеху братьям-легионерам. Уж лучше мостовые Города Мертвых. Но язвы исчезли…

Град ударов сотрясал дверь. Проститутка посмотрела на нее своими темными, словно из матового стекла, глазами. Они никогда не меняли своего выражения. Удары в дверь сыпались без передышки и становились все сильнее. Проститутка, зажав уши, изо всех сил сдавила голову руками, но глаза ее оставались пустыми – ни страха, ни ненависти. Ничего.

11

Энциклопедист выдавал информацию. Он применил сначала конструкцию очевидного факта, затем конфигурацию предположений, которые подтверждались неким событием или явлением:

– Биологическое исследование показало, что генетическая структура клеток человеческого гиганта, лишенного пигмента, значительно повреждена; воспроизведение потомства исключено. Голосовые связки деформированы; говорить не может. Кровь и внутренние органы поражены радиацией одиннадцатого и шестнадцатого типов. Третий уровень.

Повреждения и уровень радиации тканей человеческого гиганта поют в гармонии с уровнем радиации одного из участков планеты – острова, отстоящего на восемьдесят орфов отданного населенного континента. Возможно, он прибыл с этого острова.

Темная сторона: неизвестна причина, по которой человек покинул свою группу спаривания и в одиночку отправился в такое далекое путешествие на лодке, которая вполне могла затонуть. Как «джелийцы», так и «делизийцы» вне стен лаборатории обычно стремятся объединиться с другими членами своей подгруппы.

Темная сторона: в разговорах ни разу не упоминались люди, живущие на островах, никто не говорил о лодках, способных покрыть такое расстояние.

Солнечная сторона: люди говорят об Острове Мертвых. Если бы человеческая грамматика была достаточно развита, чтобы петь в гармонии с грамматическими конфигурациями, большинство таких речей переводилось бы в подобии поэтических конфигураций или конфигураций диких, бездоказательных гипотез. В целом способность людей выражать факты или гипотезы с помощью поэзии широко варьируется (уровни с шестого по двадцать восьмой).

Радиация острова соответствует радиации кораблей землян, один из которых сбит Флотом в этом районе, с учетом периода полураспада основных изотопов (2164 стандартных фрегов).

Представляется вероятным, что люди впервые попали на планету в начале войны на частично поврежденном гедами корабле, приземлившемся на данном острове. Чтобы пересечь океан, люди использовали либо лодки, гораздо совершеннее тех, что имеются в настоящее время у «делизийцев» и «джелийцев», либо космические челноки. Если это действительно так, то органические компоненты корабля или челнока должны были разложиться много поколений назад. Если человеческая система хранения информации напоминала нашу, то радиация должна была уничтожить молекулярные матрицы.

Если гигант прибыл с острова, там могут оставаться и другие люди. Ни один гед не должен приближаться к острову. Необходимо послать на остров зонды-наблюдатели, не содержащие органических узлов.

Можно предположить, что часть людей осталась на острове, а остальные переправились на континент. Но это могло произойти только в том случае, если оставленные на острове были настолько сильно поражены радиацией, что представляли опасность для покинувших его. Однако пораженные особи не могут воспроизводить потомство, поэтому человеческий гигант просто не мог появиться на свет. Тем не менее он существует.

Люди, населяющие планету, делятся на три подгруппы, а не на две. Этому нет логического объяснения.

Люди, населяющие континент, делятся на две подгруппы, а не живут одной общностью. Нет логического объяснения.

Существует придуманное людьми объяснение их появления на планете, выраженное поэтическими образами. Они утверждают, что все их предки были мгновенно перенесены на материк с Острова Мертвых. Но это иррациональное объяснение.

Ни одна из гипотез не объясняет, почему люди не говорят о том, откуда они взялись на планете.

Исследования человеческого гиганта наряду с другими подопытными, показали, что мозг гиганта сильно поражен радиацией. Его феромоны не отличаются от феромонов остальных людей. Способность реагировать на феромоны не отличается от способностей его собратьев.

Человеческий гигант обречен.

12

В это невозможно поверить. Геды, кто бы они ни были, глупцы.

Джехан стояла на серой металлической площадке перед Домом Обучения, сжимая ярко-красный кружок, который только что получила от геда. Чужак носил доспехи без единого шва. Они сверкали на солнце, как металл, оставаясь мягкими, как ткань. Неужели они действительно способны защитить? А прозрачный шлем, полностью закрывавший голову, – из чего он? Не из стекла же, в конце концов! Как бы то ни было, таинственный материал нисколько не заглушал рокочущего голоса чужака. Он сказал, что красный кружок означает принадлежность Джехан к легиону – Красному легиону, в котором ей предстоит тренироваться. Это Джехан могла понять – конечно, здесь слишком много джелийцев, чтобы заниматься всем вместе. Их следовало бы разбить на легионы сестер, легионы братьев и такой же никчемный, как и сами нелегионеры, легион горожан. Но, может быть, геды надеялись обучить их чему-то стоящему, например сформировать из них нечто вроде тылового прикрытия. Это еще куда ни шло.

Но Джехан видела, как гед протянул красный кружок делизийцу.

– Я не тренируюсь рядом с подонками! – возмутилась она.

Гед долго молчал, не отвечая; он смотрел на Джехан так, будто пытался вникнуть в смысл ее слов. Неужели он настолько глуп?

– Ты отправишься в комнату с красным кругом на двери, – наконец проговорил он.

– Нет. Если в этом легионе будут делизийцы, я не пойду! Я джелийка! Я сестра-легионер! Я не тренируюсь вместе с предателями.

Снова последовала пауза, на этот раз еще длиннее. Джехан холодно смотрела на чудовище. Неважно, что на нем броня, оружия-то у него нет. Но все-таки джелийка пыталась сдержаться. В конце концов, чужаки, может быть, просто не представляют себе, что такое делизийцы. Но если они не знают, что этот сброд только и делает, что торгует, к тому же часто нарушая условия своих грязных сделок; если они не знают о перемирии, которым завершилась последняя война – делизийцы еще не успели нарушить его; не знают об их трусливых ночных набегах, совершаемых не ради честной битвы, а ради новых рабов, – что ж, Джехан расскажет им. Она уже открыла рот, чтобы сказать, но геда не интересовали объяснения. Он вновь повторил:

– Ты отправишься в комнату с красным кругом на двери.

– Нет.

– Ты согласилась каждый день приходить в Дом Обучения. Женщина пела в гармонии с тобой.

– Командующая приказала мне прийти, и я пришла, но легионеры Джелы не тренируются вместе с отребьем!

Два геда встали рядом со своим братом-легионером, как только Джехан повысила голос, но не в боевом порядке, не вытащили ножи – они выжидали. Джехан даже не поняла, кто из них был старший. И это мастера-воины? Даже горожане действовали бы решительнее. К презрению добавилось разочарование. Девушка вынула нож.

– Дайте мне кружок в легион сестер-легионеров.

Толпившиеся перед Домом Обучения джелийцы и делизийцы настороженно замерли, наблюдая за происходящим.

Геды как будто колебались. Люди украдкой переглядывались. Все трое молча смотрели на Джехан. Ей пришла в голову безумная мысль: может, они совещаются?

– Ты отправишься в комнату с красным кругом на двери, – наконец произнес первый гед. – В этой группе «джелийцы» и «делизийцы» будут вместе. В Эр-Фроу все равны.

Равны! С таким же успехом он мог назвать ее делизийкой, горожанкой, проституткой! Гед оставался совершенно невозмутим, и от этого оскорбление показалось ей еще сильнее. Он даже не удостоил ее повышением голоса. Спокойствие геда красноречиво свидетельствовало: она настолько ничтожна в его глазах, что не может вызвать даже гнева. Без сомнения, это чудовищное оскорбление. Джехан вспыхнула, напряглась и приняла боевую стойку.

Гед стоял неподвижно, он не схватился за оружие, если даже оно у него было, а просто, помолчав, повторил:

– В Эр-Фроу все равны.

Джехан бросилась вперед.

Люди вскрикнули. Нож Джехан полоснул как раз по тому месту, где металлическая броня геда переходила в стеклянный шлем. Такой удар пробил бы и броню, но нож словно натолкнулся на скалу, сломался пополам и отскочил. Джехан вывихнула плечо, а гед даже не пошатнулся. «Это невозможно! Невозможно!» – в смятении билась мысль, а гед, как ни в чем не бывало, спокойно произнес:

– Ты отправишься в комнату с красным кругом на двери.

У Джехан подкашивались ноги, однако она выхватила другой нож, подаренный гедами, и приготовилась к новой атаке.

– Джехан! – Это крикнула главнокомандующая Белазир. Девушка выпрямилась и сжала кулаки. Ее мышцы дрожали от напряжения, она все еще не могла поверить в происшедшее.

– Он оскорбил Джелу, командующая. Он сказал, что легионеры равны, равны делизийцам и будут тренироваться в одном легионе!

– Мы будем тренироваться, как нам прикажут.

Джехан похолодела. А командующая так же резко продолжала:

– Мы связаны с гедами словом чести на все время, пока здесь находимся. Отказаться от своего слова еще больший позор.

Джехан встретилась глазами с Белазир. Во взгляде девушки сквозило отчаяние воина, связанного ненавистной клятвой. Она почувствовала, что уверенность покидает ее. Вероятно, главнокомандующей все это тоже было не по душе, но она считала, что слово чести будет нарушено, если они не подчинятся гедам.

– Значит, я напала на того, с кем связана клятвой. Моя жизнь принадлежит тебе. – Холодок пробежал у Джехан по спине. Слова – простая формальность, а казнь может оказаться настоящей. Но Белазир только вздернула подбородок. В ее задумчивом молчании Джехан почудилась нерешительность, даже уязвимость. Ее охватила слабость – не от боли в плече, а от внезапного озарения: главнокомандующая колеблется, не зная, как поступить.

– Я возвращаю тебе жизнь, – наконец решила Белазир. – В Доме Обучения ты будешь беспрекословно подчиняться гедам.

– Слушаюсь, главнокомандующая.

Белазир жестом отпустила ее, и Джехан направилась в Дом Обучения. Она выбросила кружок, но он успел оставить красную отметину на ее ладони. Оттереть ее, наверное, не удастся.

Джехан подумала, что все это очень смахивает на какую-то детскую игру или фокусы уличного жонглера в базарный день. Подтасовки и фокусы, бессмысленные и глупые, словно толчешь воду в ступе. И все же, кого или что она ударила ножом?

Дом Обучения, как и сам Эр-Фроу, представлял собой прямоугольник, со всех сторон огороженный глухими стенами из серого металла. Джехан решила, что это двор, где будут проходить тренировки. Каждая стена имела арочный вход. Но внутри оказался сквозной коридор, в который выходили двери многочисленных комнатушек. Над входом в каждую висел цветной кружок. Перед дверью, отмеченной красным кружком, Джехан остановилась.

Круглые столы. Подушки. Светящееся оранжевое пятно на стене. В центре комнаты неподвижно сидел гед. Перед ним расположились девятнадцать человек: девять делизийцев, девять джелийцев и странное существо – гора мускулов, лицо молодое, а волосы белые, как изморозь. Они покрывали не только голову и шею, но и руки гиганта, а на голове были заплетены в косички, аккуратно завязанные белыми ленточками. Даже его туника, такая широкая, что могла бы сойти за палатку, была белоснежной. Гигант в одиночестве восседал посередине между враждующими группами, глядя прямо перед собой глазами цвета только что освежеванной дичи.

У противоположной стены устроились мрачные джелийцы-легионеры, горожане постарались отсесть подальше от геда. Две сестры-легионера, два брата-легионера и первый лейтенант главнокомандующей Белазир по имени Дахар, о котором Джехан уже доводилось слышать. Горожанин в одежде каменщика, работница и проститутка – та самая, с которой она столкнулась в Эр-Фроу.

К стене рядом с выходом прислонились четверо делизийских солдат. Они пристально смотрели на Джехан. Возле них примостились пятеро делизийских граждан. Среди них девушка увидела ту самую размазню-стеклодува, которую привела сюда через вельд. Мокрица оказалась настолько безмозглой, что посмела узнать ее. Проститутка, и та лучше знала свое место.

Джехан направилась к легионерам. Численностью они превосходили делизийцев, но те подонки блокировали выход. Какого черта лейтенант разрешил им занять выгодную позицию? Девушка стала исподтишка изучать его. Невысокий, широкоплечий, наверняка сильный воин, но походил скорее на рабочего, чем на воина, и это вызвало у нее отвращение. Темные даже для джелийца, жесткие волосы, грубое лицо. Не о нем ли говорили, что он родом не из Джелы, а откуда-то издалека? И все же он был жрецом-легионером: не клинок, а двойная спираль пересекала два солнца на его левом плече. Джехан и не предполагала, что чужак может подняться так высоко, и ей это не нравилось. Очень не нравилось.

– Сначала, – заговорил гед, – мы изучим неизвестное. Потом приступим к проверке известного и к созданию и изучению нового оружия.

Гед замолчал. Все тоже молчали. Джехан ждала, сосредоточив внимание на делизийцах и Дахаре, который в любую секунду мог дать сигнал к нападению, но никто не пошевелился.

Бежали минуты. Тишина становилась все тягостнее, напряжение волнами расходилось по комнате. Гед сидел с бесстрастным лицом и не произносил больше ни слова. И это учеба? Это тренировка? Дерьмо! Краем глаза Джехан уловила взгляд долговязой костлявой девушки, сидевшей справа. Ее волосы, к удивлению Джехан, отливали рыжиной. Рыжеволосыми преимущественно были делизийки, но выправка и одежда девушки выдавали в ней легионера. Они с Джехан украдкой обменялись изумленными взглядами. Девушка слегка повернула большой палец внутрь, что среди сестер-легионеров означало скрытый намек на глупость начальства. Оказывается, в Эр-Фроу еще не все сошли с ума.

Молчание затянулось.

Когда Джехан показалось, что она больше не в силах выносить тишину, Дахар спросил у геда:

– Если мы должны начать изучение неизвестного, то как оно будет проходить?

– Я отвечу на любые ваши вопросы, – немедленно ответил гед.

– Нам разрешается задавать вопросы?

– Да. – Гед внимательно изучал лейтенанта, и Джехан снова отметила, что его лицо не выражало никаких чувств. Вероятно, они чертовски хорошие воины, подумала она, если позволяют себе смотреть на людей с таким оскорбительным безразличием.

По плечу, которое она вывихнула, нападая на геда, пробежала судорога. Лейтенант обращался к геду уважительно. Жрецы-легионеры, конечно, полезны на поле брани – раненым необходима помощь, – но командовать… И все же, несмотря на свою простоту, Дахар выглядел настоящим бойцом, а не слюнявым знахарем. В суровом взгляде его темных глаз пылало жаркое пламя. Что ж, среди жрецов-легионеров попадались и такие – увлеченные не только боем. Они задавали мудреные вопросы, раздумывали о том, что не стоило и выеденного яйца.

– Я Дахар Анла, жрец-легионер и первый лейтенант главнокомандующей. Он помедлил, но произошло невероятное – гед не представился в ответ. Джелийцы и делизийцы почувствовали себя бесконечно уязвленными. Делизийцы, даже солдаты, открыто выразили свое изумление. Фу! И это называется дисциплиной! Джехан прищурилась. Рыжеволосая сестра-легионер сжала кулаки.

– Скажи мне свое имя, – наконец выдавил из себя Дахар.

– Гракс, гед, – отозвался чужак. – Мой мир вращается вокруг другой звезды.

Все вновь замолчали. Джехан фыркнула про себя – она поверит геду не раньше, чем увидит заход Маяка. Дахар слегка подался вперед. Он сдерживался изо всех сил, но его взгляд сверлил геда, словно раскаленный клинок.

– Зачем вы пришли на Кому? Зачем вы построили Эр-Фроу? – вызывающе спросил он.

– Чтобы учить людей.

– Почему?

– Потому, что предпочли учить.

– Ты мастер-воин? Это твоя религия?

Снова повисла пауза, такая же, как та, что вынудила Джехан броситься на геда. Казалось, чужак к чему-то прислушивается. К чему?

– Мы не жрецы, – ответил он. – Мы пришли на Кому учить, потому что хотим понять психологию людей.

– Зачем? – послышался другой голос. Вопрос задал один из делизийских солдат. Джехан не поверила своим ушам: он заговорил раньше своего командира.

– К чему вам это? – угрюмо повторил солдат.

– Нам необходимо знание, которого у нас нет. Разве тебе никогда не хотелось узнать то, чего ты не знал раньше, просто ради интереса?

– Нет, – отозвался делизиец. Его мрачность граничила с наглостью. Все, чего я хочу, – это получить драгоценности, которые вы обещали. Когда вы их дадите?

– Все, кто останется в Эр-Фроу на год, получат награду.

– А разве у нас есть выбор? Мы замурованы здесь, и даже вместо неба стена! – раздался голос Дахара.

Джехан вздрогнула и уставилась на него. Небо – стена! Раздались восклицания – испуганные, насмешливые, изумленные. Только загадочный альбинос остался невозмутим. Может, он глухой?

– Как вы узнали об этом? – спросил гед Дахара.

– Влез на дерево возле стены, дотянулся до вашего неба и понял, что оно стеклянное.

Люди возмущенно зароптали. Гед сидел молча – снова к чему-то прислушивался! Вдруг одна из делизиек наклонилась вперед и закрыла лицо руками. Делизийский солдат вытащил нож, рыжеволосая девушка рядом с Джехан обнажила свой. Горожане и солдаты заволновались. Всех охватил страх – за исключением маленькой проститутки и женщины-стеклодува, которая уставилась на Дахара так, будто его слова повисли перед ней в воздухе. Она смотрела на лейтенанта в упор! Честное слово, Джехан следовало бы бросить эту наглую тварь замерзать в вельде.

– Стеклянная полусфера накрывает весь Эр-Фроу. Это еще одна стена, настаивал Дахар.

Наконец гед ответил:

– Да, над Эр-Фроу – купол, но он не из стекла.

– Вы заперли нас, – сказал Дахар.

– Нет. Купол построен не для того, чтобы держать людей взаперти. Он служит для того, чтобы удерживать воздух.

Воздух! Удерживать воздух. Да этот чужак смеется над ними! Бормоча проклятия, делизийский солдат шагнул вперед. Шепот перерос в гвалт, люди кричали, вынимая из потаенных мест оружие. Проститутка стиснула руки до белизны. Две женщины забились в истерике.

– Тихо! – рявкнул Дахар.

Половина людей в комнате мгновенно умолкли. Ни один джелиец – ни легионер, ни горожанин – не двигался. Делизийцы изумленно взирали на покорное поведение джелийцев. Джехан заметила, что вражеский командир нахмурился, и почувствовала удовлетворение: этому мозгляку нипочем не добиться такой дисциплины, и он это знает. Он рявкнул что-то своим солдатам, а тем пришлось прикрикнуть отдельно на каждого горожанина. У одного даже хватило наглости огрызнуться – в Джеле это могло стоить ему жизни. Они напоминали стаю кридогов. Собрались вместе для того, чтобы обманывать и наживаться друг на друге. Зверью неведома дисциплина.

Гед равнодушно созерцал всю эту суматоху. Постепенно делизийская половина комнаты тоже успокоилась.

– Зачем удерживать воздух? – снова поинтересовался Дахар.

Джехан этот вопрос показался бессмысленным, но гед ответил как ни в чем не бывало:

– Воздух удерживается, чтобы его можно было подогревать, точно так же вы закрываете свои дома, сохраняя в них тепло или прохладу. Целый год, пока вы здесь, воздух останется таким же теплым, как сейчас. Не будет ни жарче, ни холоднее.

Ни леденящего холода, ни палящего зноя… Джехан была поражена: ведь умение сражаться в суровых условиях – один из обязательных этапов подготовки легионера! Горожанин этого не выдержит, на такое способен только ратник. Неужели геды и впрямь хотят уничтожить различия между легионерами и горожанами?

Делизийка-стеклодув наклонилась вперед – она шевельнулась в первый раз за все время – и спросила:

– То, что мы видим, – это не небо, так? Купол ведь не прозрачный, а дымчатый. Как вам удалось изменить свет? Он ведь не солнечный, это… искусственный свет, свет, горящий под стеклянным куполом так же, как тот свет, что горит в залах?

– Да.

– Но я видел облака! – воскликнул один из делизийцев.

– Ты видел их изображение, движущееся в прозрачном слое купола.

– Изображения неподвижны.

Делизийцы снова зароптали и надулись с видом людей, которые подозревают, что их просто водят за нос. Но женщина-стеклодув настаивала на своем. С убежденностью и силой, которой Джехан в ней не ожидала.

– Это похоже на театр теней – тени ведь движутся. Это похоже на небо, но не небо. А настоящее небо – там, над Эр-Фроу? – обратилась она к геду.

– Да.

– Зачем?.. – ей приходилось перекрикивать разгалдевшихся сограждан. Джелийцы, верные приказу Дахара, не издавали ни звука.

– Чтобы услышать, нужна тишина, – произнес гед.

Командиру делизийцев снова пришлось успокаивать своих солдат и горожан. Джехан с презрением отметила, что он никого не наказал. Эйрис повторила:

– Зачем вы изменили свет?

– Что лучше: шестнадцать часов света и восемь часов темноты или тридцать шесть часов света, а потом тридцать шесть часов темноты?

Джехан невольно вспомнила изнуряющую усталость, которая наступает у людей во время Последнего света после короткой передышки Легкого сна, о леденящей тьме Третьеночи, когда все уже выспались, а до рассвета еще далеко. Горожане беспрестанно трясутся и проклинают темноту, больным становится хуже, а детей, которых матери-легионеры приносят в эти часы, очень трудно выходить. «Время Смерти» – так его называют жрецы-легионеры.

Толстая делизийка со сломанным носом сердито выкрикнула:

– Солнце есть солнце. Вся эта болтовня об измененном свете – чепуха! Третьедень есть Третьедень! А купол твой не может быть стеклянным, нет такого мастера, который смог бы накрыть стеклом целый город.

– Он не из стекла.

Гед коснулся плоского предмета, который сжимал в ладони. Крышки столов словно растворились в воздухе, и снизу поднялись другие. Теперь на них лежали квадратики серой ткани с металлическим отливом. Гед взял со стола один из квадратиков, ткань провисла мягкими складками.

– Пощупайте, – предложил он.

Никто не двинулся с места.

– В Эр-Фроу все, за исключением подушек, сделано из этого материала. Мы называем его «вроф».

– Но это же тряпка, – фыркнул один из делизийцев, – а Стена твердая!

Гед вытянул руку, на которой лежала маленькая черная коробочка. Он слегка провел по ней пальцами, и вдруг мягкая ткань превратились в твердый квадрат. Жесткий, негнущийся, с легким мерцанием вокруг… Джехан замерла. Гед держал кусок Стены. Он снова провел пальцами по коробочке, и в руке у него оказался лоскут серой ткани.

Холод сковал Джехан: они умеют превращать ткань в металл и наоборот!.. Детский страх перед всем магическим и сверхъестественным овладел ее душой. В мозгу пронеслось: «Беги, прячься или духи Острова Мертвых настигнут тебя!» Мгновением позже девушку охватил ужас перед чудовищной властью гедов. Никто до сих пор не задумывался, какой громадной мощью они обладают…

Раздался женский крик. Толстая делизийка набросилась на геда. На лице ее застыло изумление, как у новобранца, который идет в бой, повинуясь не трезвому расчету, а животному страху, и стремясь уничтожить его причину. Толстуха ударила геда и отлетела назад так же, как раньше это произошло с Джехан. Делизийка тяжело повалилось на пол, глаза ее дико вращались, а лицо перекосилось от боли. Ей показалась, что она со всего размаху налетела на скалу. Женщина, скорчившись, лежала между столами.

– Он окружает и тебя, – произнес Дахар. Его голос был ровен. Джехан оторвала взгляд от стонущей толстухи и пристально посмотрела на командира. – Этот непрозрачный жесткий вроф, – он запнулся на неизвестном слове, – из которого сделан купол. Он и вокруг тебя, потому мы не можем тебя тронуть. Такой же вроф я почувствовал, когда дотронулся до неба.

– Да, он задерживает воздух, которым я дышу. Я дышу другим воздухом, не таким, как ваш, – ответил гед.

Толстуха наконец встала, прижимая правую руку к груди и беспомощно озираясь. Ни гед, ни делизийский командир не сказали, что ей теперь делать, и она забилась в дальний угол, съежилась и закрыла глаза, чтобы не видеть того, что смущает разум.

– Из чего сделан этот вроф? – спросил Дахар все тем же бесцветным голосом. Вежливость забыта, подумала Джехан. Или Дахар больше не владел своим голосом. Она почувствовала, что у нее дрожат колени, и вплотную сдвинула ноги, пока никто не заметил ее слабости.

– В нем немного вещества и много силы и энергии, – отозвался гед.

Джехан нахмурилась. О чем он говорит? «Сила» – это когда горожан заставляют делать, что положено, а «энергия» – способность без устали тренироваться много часов.

– Скажи нам… – заговорил Дахар, но его голос сорвался, и пришлось начать снова: – Скажи нам, что это значит.

Гед в абсолютном молчании долго рассматривал Дахара. Он внимательно оглядел его, делизийку-стеклодува, потом остальных. Толстуха в углу обхватила колени руками и сжалась в комок. Глаза пострадавшей были по-прежнему закрыты. Остальные со страхом смотрели на геда. Постепенно испуг на некоторых лицах сменился обидой. Только огромный белый дикарь оставался безразличным ко всему и неподвижным, словно высеченным из камня. Гед снова обратил лицо к Дахару и начал вещать о силе и энергии, о каких-то штучках в воздухе, которые никому не дано разглядеть, но из которых получается разный воздух для разных звезд; о воздухе гедов, и о воздухе людей, и о воздухе гедов внутри врофа. Дахар жадно ловил каждое слово, его некрасивое лицо стало настороженным, как морда кридога, завидевшего огонь. Он весь подался вперед и вырос в глазах Джехан, ибо, несмотря ни на что, оказывал чудищу почтительное уважение. А гед продолжал заунывно бормотать, он все говорил и говорил.

И так каждый день? Воздух людей, воздух гедов – что за ерунда! Воздух есть воздух. Но, может быть, потом, когда они приступят к изучению оружия, станет интереснее? А до тех пор…

Джехан повернулась к сестре-легионеру, сидевшей рядом. Та расслабилась, тревога покинула ее, уступив место вялости. Джехан почувствовала нежность к рыжеволосой девушке.