Нэнси Кресс
      Самая знаменитая девочка в мире
      Гужов Е., перевод
      Самая знаменитая девочка в мире высунула мне язык. "Это все мои куклы Барби и ты их не бери!"
      Я побежала к маме: "Кира не хочет делиться!"
      "Кира, дорогая", сказала тетя Джули тем странным напряженным голосом, который появился у нее с тех пор, как случилось ЭТО, "поделись своими новыми куклами с Эми."
      "Нет, они мои!", сказала Кира. "Люди из новостей дали их только мне!" Она пыталась удержать в руках всех Барби разом, девять или десять, а потом расплакалась.
      Теперь она плакала часто.
      "Джули", сказала мама по-настоящему тихо, "она не обязана делиться."
      "Нет, обязана. Именно потому, что теперь она что-то вроде... о, боже, хотела бы я, чтобы ничего этого не случилось!" Потом тетя Джули тоже заплакала.
      Предполагается, что взрослые не плачут. Я посмотрела на тетю Джули, потом на глупую, все еще орущую Киру, потом снова на тетю Джули. Все было неправильно.
      Мама взяла меня за руку, увела на кухню и посадила себе на колени. В кухне было совсем тепло, пеклись печенья из шоколадного теста и поэтому все было хорошо. "Эми", сказала мама, "я хочу поговорить с тобой."
      "Я уже большая, чтобы сидеть у тебя на коленях", сказала я.
      "Нет еще", ответила мама, прижала меня крепче и я почувствовала себя совсем хорошо. "Но ты уже достаточно большая, чтобы понять то, что случилось с Кирой."
      "Кира говорит, что она этого сама не понимает!"
      "Ну, в каком-то смысле это верно", сказала мама. "Но ты в любом случае поймешь. Ты знаешь, что Кира была с тобой на пастбище, когда прилетел большой космический корабль."
      "Можно взять печенье?"
      "Они еще не готовы. Сиди смирно и слушай, Эми."
      Я сказала: "Ну, да, я все это знаю! Спустился корабль, открылась дверь, Кира вошла, а я убежала далеко и не попала." А потом я позвонила маме по мобильнику, а она вызвала 911 и прибежали люди. Не тетя Джули - за Кирой в этот день дома присматривала моя мама. Примчались полицейские машины и скорая помощь. Машины заехали прямо на пастбище, распугивая коров. Если б коровы не проломились через изгородь, то, клянусь, несколько их машины задавили бы. В общем, классное было зрелище.
      Кира пробыла там долго. Полицейские кричали на маленький космический корабль, но он не открывался и никак не реагировал. Я наблюдала за ними из верхнего окна, куда мама велела мне уйти, через бинокль дяди Джона. Прилетел вертолет, но прежде чем он успел что-то сделать, дверь корабля открылась, Кира вышла, а полицейские рванули вперед и схватили ее. А потом корабль просто взлетел и исчез, пройдя мимо вертолета, и с тех пор все думают, что Кира самая крутая на свете. Но я так не считаю.
      "Я ее ненавижу, мама."
      "Нет, так не надо. Но Кира привлекает все внимание и..." Она вздохнула и стиснула меня крепче. Это было приятно, хотя я уже большая, чтобы так меня держать.
      "Кира поедет на телевиденье?"
      "Нет. Тетя Джули и я договорились вас обоих удерживать от телевиденья, журналов и всего подобного."
      "Кира и так во всех журналах."
      "Не по своему выбору."
      "Мамочка", сказала я, потому что так хорошо сидеть у нее на коленях и еще так приятно пахло печеньем, "а что Кира делала на корабле?"
      Она напряглась. "Мы не знаем. Кира не может вспомнить. Разве что... она тебе ничего не рассказывала, Эми?"
      "Она говорит, что не может вспомнить."
      Я повернулась, чтобы посмотреть маме в лицо. "Так почему же ей до сих пор шлют подарки? Это же было в прошлом году!"
      "Знаю." Мама поставила меня на пол и открыла духовку, чтобы потыкать печенье. Они пахли волшебно.
      "А почему", спросила я, "дядя Джон больше не приходит домой?"
      Мама прикусила губу. "Не хочешь ли печенья, Эми?"
      "Хочу. Так почему?"
      "Иногда люди просто..."
      "Тетя Джули и дядя Джон развелись? Из-за Киры?"
      "Нет. Кира здесь не при чем, и ты запомни-ка это, юная леди! Я не желаю, чтобы ты смущала ее еще больше, чем сейчас!"
      Я откусила печенье. Кира не смущается. Она просто плакса и хрюшка-Барби, и я ее ненавижу. Я не хочу больше, чтобы она была моей кузиной.
      Ну что такого великого - побывать в каком-то глупом космическом корабле? Ничего. Она даже об этом ничего не помнит!
      Мама закрыла лицо руками.
      ***
      2008
      Шепоток прошел по всему кафетерию: Это она... она... она!"
      О, черт! Я уткнулась в свое молоко. В прошлом году в кафетерии подавали шипучку и Коку, стояли торговые автоматы с конфетами и чипсами, но новый директор все это убрал. Он настоящий ублюдок. Часто компании "Очистим Америку" нашего нового президента насильно впихивают в наше горло, говорит папа. Только он не говорит "впихивают", потому что считается, что это круто, так думают все родители из города Картер-Фоллс-Хай. Школьная форма. Тихая молитва. Обязательные уроки гражданственности. Выгоняют из школы за все, в чем нет духовности. Такое дерьмо.
      "Это точно она", сказал Джек. "Я видел ее картинки онлайн."
      Ханна сказала: "Как считаешь, что они сделали с ней в корабле, когда она была маленькой?"
      Энджи хихикнула и облизала губы. У нее по-настоящему грязный разум. Картер, который что-то вроде ути-ути, хотя и член футбольной команды, сказал: "Это не наше дело. И она была тогда просто ребенком."
      "И что?", ухмыльнулась Энджи. "Никогда не слышал о педофилах?"
      Ханна сказала: "Космические педофилы? Взрослей, Энджи."
      Джек сказал: "А она милашка."
      "Я думала, ты хочешь девственницу, Джек", сказала Энджи, все еще ухмыляясь.
      Картер сказал: "Э-э, отстаньте от нее. Она просто зашла сюда."
      Я следила, как Кира неуверенно шла к столикам кафетерия. Мониторы строго следили за всеми. У нас повсюду мониторы, так же как повсюду на улицах национальная гвардия. "Очистим Америку", чертова задница. Кира щурилось: она близорука, но ей не нравится носить контактные линзы, потому что они зудят. Я еще ниже согнулась над своим молоком.
      Энджи сказала: "Кто-то мне говорил, что Кира Ланден - твоя кузина."
      Все головы рывком повернулись в мою сторону. Черт разрази эту стерву Энджи" Где это она услышала? Мама обещала мне, что никто в школе не узнает, а Кира никому не скажет! Ей и тете Джули пришлось переехать, говорили мама с папой, потому что у тети Джули после развода настали тяжелые времена и ей надо было быть ближе к своей сестре, и я должна это понять. Что ж, я поняла, но если Кира расхвастается и все мне испортит... Это моя школа, а не ее, я потратила тьму времени, чтобы попасть в хорошие группы, в которые никогда не входила в средних классах, и никакая до отвращения знаменитая кузина этого мне не испортит. Она не умеет даже танцевать.
      Джек сказал: "Кира Ланден твоя кузина, Эми, реально?"
      "Нет", сказала я, "конечно, нет."
      Энджи сказала: "А я слышала другое."
      Картер сказал: "Так это просто сплетни? Ты вредишь этим людям, Энджи."
      "Боже, Картер, прекрати. Слабак!"
      Картер покраснел. Ханна, которой он нравился, хотя и не догадывался сам, сказала: "Приятно, когда хоть кто-то по крайней мере пытается быть добрым к другим."
      "Плюнь это в свой суп, Ханна!", сказала Энджи.
      Джек и Ханна переглянулись. Именно они принимали решение для группы, да и для других групп тоже. Энджи слишком глупа, чтобы это понять, или осознать, что ее могут выдавить. Я ей не сочувствую. Она этого заслуживает, даже если быть выдавленным - это по-настоящему ужасно. Идешь в одиночку по коридорам и никто в твою сторону не поглядит, над тобой смеются за твоей спиной, и не можешь даже сохранить своих друзей. И все-таки Энджи этого заслуживает.
      Ханна прямо посмотрела на меня тем взглядом, который Джек называет "взглядом полицейского допроса". "Эми... Кира Ланден - твой кузина?"
      Кира сидела в одиночку на конце стола. Кучка ребят, настоящие кобры, что заправляют лабораторией ВР, сидела на другом конце, вроде как посмеиваясь над нею, но без настоящего смеха. Я увидела Элеонору Мэрфи, избранную королевой гала-концерта ВР, хотя она еще не в старших классах, то окинула Киру холодным оценивающим взглядом, а потом презрительно отвернулась.
      "Нет", сказала я. "Я тебе уже говорила. Она не моя кузина. На самом-то деле, я ее никогда не встречала."
      ***
      2018
      Я уставилась на виллу с недоверием. Не на охрану - всех богатых нынче охраняют, мы - нация параноиков и, наверное, не без причин. Это касается безумцев-террористов, доморощенной патриотической милиции, сторонников власти Белый или Черных, не говоря уж о молодежных бандах, мелких наркобаронах и контрабандистах черного рынка. Плюс, конечно, ответ властей на это, когда иногда кажется, что все до единого девятнадцатилетние в стране ходят по улицам в камуфляже - кроме, конечно, тех девятнадцатилетних, которые уже засвидетельствованы в качестве безумцев-террористов, доморощенной милиции, сторонников власти Белых и т.д. Все остальные из нас продолжают жить обычной жизнью.
      Так что охранники не удивили меня - удивила вилла. Это была миниатюрная копия Запретного Города - в Миннесоте.
      Начальник охраны застал меня глазеющей разинув рот на крутые изогнутые крыши, позолоченные арки, на восьмиугольную пагоду. "Документы, пожалуйста."
      Я собралась и посмотрела профессиональным взглядом, т.е. лучше сказать не отчаявшимся. Но, конечно, была в отчаянии. Но даже Кира не должна ничего знать.
      "Я Эми Паркер - кузина мадам Ланден", формально представилась я. "Мадам Ланден меня ждет."
      Забудьте о непроницаемости китайцев - охранник смотрел с таким подозрением, словно я сказала, что являюсь уйгуркой-мусульманкой. Он изучил меня, изучил мои документы, он посмотрел на компьютере, совпадает ли скан моей радужки. Я прошла сквозь металлодетекторы, детекторы взрывчатки, детекторы детекторов. Меня основательно, о пристойно прощупали. Наконец, он пропустил меня во внутренние ворота и следил за мной всю дорогу, пока я не прошла под аркой с резными неуместными павлинами и драконами.
      Кира ждала меня во дворике за аркой. Она была в агрессивно-модном синем спортивном костюме с двойным рядом крошечных зеркалец, нашитых спереди. Волосы выкрашены очень светлыми и подстрижены резко асимметрично в стиле, ставшем популярном после нынешней датской модели Бригитты. В этом традиционном китайском дворике, усаженным цветущими сливами в фарфоровых горшках, с прудом, где плавали золотистые карпы, она выглядела либо смешно, либо экзотично, в зависимости от вашей точки зрения. Точка зрения была именно тем, зачем я сюда прибыла. Мы не виделись друг с другом восемь лет.
      "Привет, Эми", сказала Кира своим низким, чуть хрипловатым голосом.
      "Привет, Кира. Спасибо, что встретила меня."
      "С удовольствием."
      Была ли в ее голосе насмешка? Вероятно. Если так, то я этого заслужила. "Как тетя Джули?"
      "Не имею понятия. Она отказывается от всякого контакта со мной."
      Я выпучила глаза - я этого не знала. А должна была бы знать. Хороший журналист выполняет домашнее задание. Кира улыбнулась мне и на сей раз в улыбке безошибочно присутствовала насмешка. Я стиснула зубы, о боже, я не могу себе позволить сорвать это интервью. Моя работа зависит от него. Людей сокращают и Пол не выбросил меня только потому, что я сказала с отчаяньем страха: Кира Ланден - моя кузина. Я знаю, она отказывается от всех интервью, но, может...
      Кира сказала: "Садись, Эми. С чего начнем? Для какой службы ты теперь пишешь?"
      "Таймс-онлайн."
      "Ах, да. Ну, что ты хочешь узнать?"
      "Думаю, начнем с главного. Как ты познакомилась с генералом Чжоу?"
      "На вечеринке."
      "О-о. И где же проходила эта вечеринка?" Она совсем не хотела мне помочь.
      Кира скрестила ноги. Дорогая синяя материя спортивного костюма соответственно растянулась Она выглядела сказочно и я подумала, не сделала ли она какую-нибудь пересадку. Но, в общем, она всегда была хорошенькой, даже когда ей было десять и она была самой знаменитой девочкой в мире, озадаченно мигая в неуклюжее телевизионное оборудование шестнадцатилетней давности. Мой робокам перемещался позади меня, автоматически записывая нас с наиболее выгодных ракурсов.
      "Вечеринка проходила у Кэрол Перес", ответила Кира, называя вашингтонскую хозяйку, которую я видела только по программе новостей из высшего общества. "Я познакомилась с Кэрол в Йейле, конечно. Я познакомилась там с прорвой людей."
      Да, это точно. Ко времени колледжа Кира рассталась с застенчивостью по поводу того, что же случилось с ней, когда ей было десять. Она выработала нечто вроде великолепного подхода - у нас еще были общие друзья состоявшего в загадочности в комбинации с дурной славой. Она тонко напоминала людям, что обладает опытом уникальном во всем человечестве, ни разу с тех пор не повторившемся, и хотя говорит она об этом без охоты, да, верно, что она проходит сеансы глубокого гипноза и, возможно, все-таки вспомнит, что же там в действительности происходило...
      К концу первого семестра она "вспомнила". Со вкусом, скромно, ничего такого, чтобы мода окрестила ее сумасшедшей. Пришельцы были маленькими и ходили на двух ногах, они надели ей на голову что-то вроде шлема и она смотрела голограммы, в то время как они предположительно записывали ее реакцию... Нет она не может вспомнить ничего особенного. Во всяком случае, пока.
      Йейл все это съел. Интеллектуалы, особенно политические, дебатировали намерения пришельцев в терминах будущей политики Соединенных Штатов. Расшевелилось воображение преподавателей искусств. Люди из общества решили, что Кира Ланден - интересная добавка к их вечеринкам. И ее пригласили.
      "Кэрол устроила вечеринку в своем доме в Вирджинии", продолжила Кира. "Дипломаты, люди на лошадях, все как обычно. Чун-фу и меня представили друг другу и мы оба сразу поняли, что здесь может быть нечто особенное."
      Я всматривалась в нее. Могла ли она в самом деле быть такой наивной? У Чжоу Чун-фу уже было две любовницы-американки. Китайцы-хань, партия Чжоу и Соединенные Штаты ныне союзники, объединенные в своих акциях против террористов из западной части Китая, уйгур-мусульман, которые дестабилизируют Китай своей отчаянной войной за независимость. Уйгуры проиграют. Все это понимают, вероятно, даже сами уйгуры. Но пока что они взрывают в Пекине и Шанхае, в Сан-Франциско и Лондоне, иногда бешено договариваясь о выкупе, иногда с надменными политическими манифестами, иногда, как кажется, из чистой ярости. Резня, даже после вековой к ней привычки, заставляет бледнеть даже дипломатов. И генерал Чжоу поднаторел во всем этом. Рабочие лошадки прессы, вроде меня, не имеют доступа к секретным данным, однако слухи связывают его с некоторыми самыми зверскими акциями. Он держит дом в Миннесоте, потому что его легче всего достичь в ракетных полетах над полюсом.
      И Кира верит, что у них "особые" романтические отношения?
      Невероятно, но кажется, что верит. Пока она говорила об их знакомстве, о своей жизни с Чжоу, я не замечала ни следа иронии, сомнения, простого смущения. И определенно ничего хоть издали напоминающего стыд. Я отметила гнев, и это было самое интригующее в ее поведении. На кого она злится? На Чжоу? На свою мать, зашнурованный образец совершенства, которая отвергла ее? На пришельцев? На судьбу?
      Она отклонила все политические вопросы. "Кира, ты одобряешь то, как развивается китайско-американское сотрудничество?"
      "Я одобряю то, как развивается моя жизнь." Звонкий смех, подчеркнутый ноткой гнева.
      Мы прошлись по вилле, и она позволила мне фотографировать все, даже из спальню. Громадная постель под балдахином, резные шкафчики, горшки со сливовым цветом. Чжоу, или какой-то заспинный пиар-советник решил, что партнерша китайского политического деятеля должна выглядеть не слишком сурово, ни слишком по-американски. Прошлому Киры давалась честь ее присутствием, даже ели она сама глядела в будущее - таким ясным было то, что я вывела. Я записывала все. Кира ничего не вымолвила, сопровождая меня, обычно даже не смотрела в мою сторону. Она расчесала волосы перед витеевато-резным зеркалом, покопалась на туалетном столике, сидя в глубокой задумчивости. Словно забыв о том, что я здесь.
      Молчание Кира нарушила только тогда, когда она провожала меня к воротам. Она вдруг сказала: "Эми... ты помнишь нашу школу? Тот ВР-концерт?"
      "Да", осторожно ответила я.
      "Ты, я и наши мальчики были в комнате джунглей. Там был виртуальный бой кокосами. Я бросила в тебя кокосом, попала, я ты притворилась, что даже не заметила этого."
      "Да", ответила я. Из всего моего избегания, из того, что я делала с ней в те ужасные, чудовищные, жестокие подростковые годы, она решила вспомнить именно это!
      "Но ты видела. Ты знала, что я там."
      "Да. Я извиняюсь, Кира."
      "Не тревожься об этом", сказала она с такой сверкающей улыбкой, что я сразу поняла, на кого был направлен ее гнев. Она дала мне интервью из старых семейных уз, или из желания продемонстрировать разницу наших сравнительных позиций, или еще их чего-то, но злилась она на меня. И всегда будет злиться.
      "Извини", снова сказала я с подчеркнутой неадекватностью. Кира не ответила, просто повернулась и пошла в свое крошечный Запретный Город.
      ***
      Моя история имела большой успех. Таймс пустила ее на плоский экран, на 3-D и ВР, и запросы на нее вылезли за пределы шкалы. Впервые кто-то оказался внутри компаунда Чжоу, впервые встретился с американской подружкой загадочного генерала, впервые так близко видел стиль их жизни. Загадочное столкновение Киры с пришельцами шестнадцать лет назад придало истории уникальную остроту. Даже те, кто ненавидел эту историю - а таких было множество, называвших ее вызывающей, аморальной, декадентской, симптоматичной и так далее - заметили ее. Моя система сообщений чуть не рухнула под грузом поздравлений, осуждений, предложений работы.
      На следующий день Кира Ланден созвала пресс-конференцию. Она опровергла все. Да, меня пригласили на виллу Чжоу, но только в качестве родственницы на чай. Мы договорились, что не будет никаких записей. Я нарушила соглашение, записав все тайком, что поставило под угрозу китайско-американские отношения. Кира говорила со слезами на глазах. Китайское посольство прислало гневное опровержение. Государственный департамент был раздражен.
      И Таймс уволила меня.
      Стоя в свое квартире, все еще окруженная массой цветов, прибывших вчера, я смотрела в никуда. Удушающе сладкие ароматы вызывали тошноту. Дикие, глупые идеи бушевали в моей голове. Я подам в суд. Я покончу с собой. Киру действительно подменили пришельцы. Она больше не человек, а страшный фантом человека из ВР-триллеров, и мой долг - разоблачить ее.
      Какая глупость. Только одна мысль была верной.
      После стольких лет Кира нашла способ отыграться.
      ***
      2027
      На второй год войны пришельцы вернулись.
      Дэвид сказал мне это, когда я купала ребенка в кухонной раковине. Двойня, Люси и Лем, с визгом носились по крошечной квартире, как парочка баньши. Квартирка тесная, но она недалеко от работы Дэвида, и мы счастливы, что заполучили хотя бы ее. Ведь идет война.
      "Телескоп Бландинг засек корабль пришельцев, направляющийся к Земле." Дэвид произнес потрясающую новость скучно, как все, что он ныне говорит мне. И впервые за две недели он стал инициатором разговора.
      Я покрепче ухватила Робина, извивающегося младенца, скользкого от мыла, и уставилась на него. "Когда... Как..."
      "Хорошо бы тебе хоть раз закончить фразу", сказал Дэвид с бесстрастным гиперкритицизмом на все, что я говорила в те дни. Так было не всегда. Дэвид не всегда был таким. Депрессия, сказал мне его доктор, которая, к несчастью не поддается доступным лекарствам. Что ж, великолепно, значит Дэвид в депрессии. Да вся страна в депрессии. Все напуганы, жалки, ходят с серыми от тревоги лицам из-за этой непредсказуемо внезапной войны с ее био-атаками, Q-бомбами, ЭМИ-нападениями, все из которых выглядят случайными. Мы все в депрессии, но не все из нас отыгрываются на людях , с которыми живут.
      Я спросила с большим тщанием: "Когда Бландинг засек пришельцев, и верят ли ученые, что это те же самые пришельцы, что явились сюда в июле 2002 года?"
      "Вчера. Да. Ты должна либо выть Робина, либо не мыть, а не бросать важную родительскую работу в самом разгаре." И он покинул помещение.
      Я прополоскала Робина, завернула его в громадной, посеревшее от старости полотенце и положила ребенка на пол. Он улыбался мне; такой добродушный по природе ребенок. Я дала Люси и Лему, слишком маниакальным к сладостям, по одному печенью, отложенному про запас, и включила интернет. Аватара Трубача, которого кто-то создал слегка похожим на картинки Честного Эйба Линкольна, была в разгаре сообщения, передавая, должно быть, наспех скаченные архивные съемки из устаревших сайтов.
      Показывали тот маленький, оловянного цвета космический корабль, , что приземлился на коровьем пастбище дяди Джона двадцать пять лет назад, и Киру, выходящую из него с выражением изумления на маленьком личике. Боже, да она была чуть старше Люси и Лема. Показывали корабль, стартующий прямо вверх, мимо армейского вертолета. В тот раз ни следящие телескопы, ни спутники не засекли судна большего размера, ни прилетающее, ни уходящее... либо наша технология теперь улучшилась, либо у пришельцев другой план игры. Теперь экран переключился на картинки с Бландинга, которые выглядели всего лишь точкой в пространстве, пока компьютеры не увеличили ее, снабдив графикой и "искусственно добавив" различные воображаемые внешние виды, трассы и другие спекуляции. Посреди объяснений, даваемых строгим голосом "Авраама Линкольна", я уловила, что траектория судна закончится на том же коровьем пастбище, что и в прошлый раз - если, конечно, она не изменится - и что прибытие га Землю ожидается через тринадцать часов семь минут.
      На экране появился китайский генерал, объявивший в переводе, что Китай готовится сбить нарушителя.
      "Мама!", пронзительно завизжала Люси. "Мое печенье кончилось!"
      "Не сейчас, дорогая."
      "Но у Лема осталось его печенье, а он не хочет делиться!"
      "Погоди минуту!"
      "Но мама..."
      Интернет резко выключился. Интернет.
      В потрясающей жутковатой тишине раздался голос Лема, почти заглушивший голос его сестры: "Мама! Я слышу какие-то сирены..."
      ***
      Три дня хаоса. Я никогда не верила, что паника - древнеримские уличные бунты, полностью вышедшие из-под контроля, убийственная паника - может случиться в Соединенных Штатах, в серых городах, вроде Рочестера, штат Нью-Йорк. Да, случались периодически расовые бунты в Атланте, краткие периоды грабежей в Нью-Йорке или военной истерии в Сан-Франциско, однако национальная гвардия живо изолировала их в тех районах, где насилие и так было образом жизни. Но эта паника охватила весь город Рочестер - в холодном феврале, и, следя по интернету, когда вообще работали установленные камеры сайта, я испытала сюрреальный ужас. Ведь предполагалось, что это Америка.
      Людей публично обезглавливали на лужайках музея искусств, их дыхание застывало в морозном воздухе за секунду до того, как из их отрубленных голов в сторону камеры хлестала кровь. Никто не мог сказать, почему их казнят, и есть ли вообще этому причина. Здания, которые национальная гвардия защищала от бомб китайских террористов, взрывались обезумевшими американцами. Любого американца китайского происхождения или похожего на китайца, или просто по слухам происходившего от китайцев так зверски избивали, что отвращение возникло бы и у четырнадцатого века. Мертвый изрубленный ребенок был брошен на пожарной лестнице четвертого этажа и валялся там целые три дня, расклевываемый птицами.
      Я держала детей в тесноте ванной комнаты, где не было окон для битья. Или для заглядывания. Электричество отключилось, потом включилось, потом отключилось совсем. Перестали подавать тепло. Дэвид оставался у окна гостиной на случай, если в здании начнется пожар и у нас не останется другого выхода, кроме эвакуации. Даже во время этого ужаса он все преуменьшал и критиковал: "Если бы ты запасла больше еды, Эми, может быть, детям не надо было снова есть овсяные хлопья." "Тебе никогда не удавалось держать их спокойными и тихими."
      Спокойными и тихими. Вороны на пожарной лестнице выклевывали глаза мертвого ребенка.
      Как только Люси, Лем и Робин, наконец-то засыпали, я включала радио. Бунты взяты под контроль. Нет, не взяты. Президент мертв. Нет, жив. Президент объявил чрезвычайное положение. Массивная био-атака на Нью-Йорк. Нет, на Лондон. Нет, на Пекин. За этими атаками стоят китайцы. Нет, у китайцев бунты похуже наших, их текущий хаос смешался с хаосом их предыдущей гражданской войны. Именно эта гражданская война разрушила три года назад китайско-американский альянс. А потом во время своих гражданских переворотов китайцы атаковали Аляску. Может быть. Даже сеть международной разведки не была полностью убеждена в том, кто же именно выпустил в Анкоридже крыс, зараженных бубонной чумой. Однако, Белый дом объявил, что китайские эксцессы стали непереносимы для Западного мира.
      Я не вижу, какие из эксцессов могут быть еще хуже.
      А потом все кончилось. Армия справилась. Или, наверное, хаос самоорганизовался, как некая разновидность чумы, и просто завершил свой курс. Все оставшиеся в живых были к нему уже иммунны. Выждав еще неделю, Дэвид и я - но не дети = вышли из нашего здания в руины, чтобы начать выстраивать заново некое экономическое и общественное существование. Мы никогда не оставляли детей одних, но даже так Дэвид нашел изолированный случай, чтобы сказать, выражая негодование каждым членом собственного тела: "именно ты хотела иметь детей. Я не знаю, как далеко я могу зайти в оплате твоего неверного суждения."
      Вот когда я получила e-mail от Киры.
      ***
      "Почему ты пришла?", спросила меня Кира.
      Мы смотрели друг на друга в федеральной тюрьме в горах Катскел к северо-востоку от Нью-Йорка. Тюрьма, построенная в 2002 году, была произведением искусства. Ничего не могло проникнуть ни внутрь, ни наружу, включая бактерий, вирусов и даже радиацию. Кира сидела напротив меня, испуганная женщина, которая в действительности находилась на расстоянии двух миль, запертая в какой-то камере, которая, наверное, выглядела совершенно не похоже на ее голограмму в центре для посещений.
      Я медленно произнесла: "Я не могу сказать, почему я пришла." Это было правдой. Или, вернее, сказать-то я могла, но здесь было смешано так много мотивов, что ей никогда не понять. Потому что на эти два дня мне удастся уйти от Дэвида. Из-за детства, что мы с ней делили, неважно насколько отравленном случившимся, тем не менее сейчас напоминавшем мне Аркадию. Потому что я хотела увидеть Киру униженной, страдающей, как когда-то из-за нее страдала я. Потому что у меня была некая безумная идея, такая же сумасшедшая, как хаос, в котором мы жили две недели назад, что, может быть, у нее находится ключ к пониманию необъяснимого.
      Она спросила: "Ты пришла позлорадствовать?"
      "Отчасти."
      "Хорошо, ты имеешь право. Только помоги мне."
      "По правде говоря, Кира, ты не выглядишь как тот, кому вообще нужна помощь. Ты кажешься хорошо накормленной, вымытой, и за этими стенами ты в достаточной безопасности." Это больше, чем у моих детей. "Кстати, как ты оказалась здесь?"
      "Меня посадили в ту же секунду, как заметили корабль пришельцев." В ее голосе слышалась горечь.
      "По какому обвинению?"
      "Без всяких обвинений. Я задержана для блага государства."
      Я спросила ровным голосом: "Из-за корабля пришельцев или из-за того, что ты спала с китайским врагом?"
      "Тогда они не были врагами!", гневно сказала она, и я увидела, что моя догадка подвела ее к точке, когда ей захотелось сказать мне: а катись-ка ты... Но она не отважилась.
      Выглядела она неплохо. Упитанная, мытая, как я сказала. Однако, больше не милашка. Что ж, с тех пор, как я ее видела, прошло девять тяжелых лет. Нежная кожа загрубела и сморщилась гораздо больше моей, как если бы она провела массу времени на солнце. Волосы, когда-то ослепительно золотые, были тускло-каштановыми с прядями седины. Моя тетя Джули, ее мать, погибла пять лет назад в дорожном инциденте.
      "Эми", сказала она, явно контролируя себя, "боюсь, что они просто задержат меня здесь навечно. У меня больше нет никаких связей с китайцами, и я не знаю ничего об этом корабле пришельцев. Я просто тихо жила под чужим именем, а они ворвались в мою квартиру посреди ночи, сковали и бросили сюда."
      "Почему ты не обратишься к генералу Чжоу?", жестоко спросила я.
      Кира только глядела на меня с таким отчаяньем, что я почувствовала презрение к ней. Она была, и всегда будет, сентиментальной. Я помню, что она в действительности думала, когда этот военный монстр любил ее.
      "Расскажи мне, что произошло после 2018 года", сказала я, и увидела, как она вцепилась в это с отчаянной надеждой.
      "После того, как вышла твоя история... я извиняюсь, Эми, я..."
      "Не надо", резко сказала я, и она оказалась достаточно сообразительной, чтобы остановиться.
      "Я бросила Чун-фу, или, скорее, он бросил меня. Я тяжело пережила это, хотя предполагаю, что была большой дурой, чтобы не подумать, что он именно так и отреагирует, чтобы не предвидеть..." Она отвернулась, старое страдание заново проступило на ее лице. Я подумала, что слово "Дура" даже и близко не покрывает истины.
      "Во всяком случае у меня были старые друзья, которые помогли мне. Большинство людей не хотело иметь со мной ничего общего, но несколько верных обеспечили мне новые документы и работу на крабовой ферме на мысе Кейп-Код. Знаешь, работа мне нравилась. Я и забыла, как хорошо себя чувствуешь, работая на воздухе. Конечно, это отличалось от работы на молочной ферме отца, но ветер, дождь, море..." Она уплыла в воспоминания о том, что я никогда не видела.
      "Я познакомилась с крабовым фермером по имени Дэниел, и мы жили вместе. Я никогда не называла ему своего настоящего имени. У нас родилась дочь Джейн..."
      Мне казалось, что я уже видела страдание на ее лице. Я ошибалась.
      Я спросила по возможности мягче: "Где сейчас Дэниел и Джейн?"
      "Погибли. Био-вирусная атака. Мне казалось, я не смогу после этого жить, но, конечно, смогла. Люди все могут. Ты замужем, Эми?"