На сей раз Пол не стал уважать стоявшую за этим философию. Он снял верхушку вивария, и до тех пор хлопал осоку и выуживал под кочками водяных лилий и среди болотной ряски, пока не нашел одного из детенышей. Без всяких церемоний он вытащил его сетью и посадил в маленькую клетку на столе — и все разинули рты вторично.

«У меня есть предположение», повторил Пол. Лиза распознала нежелание ученого делать из себя дурака, в совокупности с научной честностью, которая заставляет его так поступать. «Я думаю, что они генетически сконструированы, чтобы такое делать. Фактически, из космического корабля могли быть выпущены только одноклеточные организмы. У них наилучшие шансы выжить в большинстве ситуаций, и они смогут просуществовать на самом широком спектре доступных химических соединений.

Геном потому находится во столь многих местах клетки, что он огромен. Он содержит многие возможные пути эволюции для будущих организмов в зависимости от того, какие гены должны заработать в каждом поколении, продвигаясь вверх по эволюционной лестнице так максимально быстро, как позволяет биология и окружающая среда.» Немедленно посыпались возражения, и некоторые — неистовые. «Я же не утверждаю, что это разработанная теория», разозлившись, сказал в конце концов Пол. Лиза еще никогда не видела его таким разгневанным. «Я же сказал, что это предположение.» Снова возражения, снова споры. Кто-то еще не пришел — доктор Кларк — и кто-то объяснил ей, что произошло. Фильм о рождении прокрутили снова. Люди подбегали и удалялись от клетки с новым созданием, совершенно невозможным созданием, которое улеглось спать. Появился репортер из НАСА, ошеломленно слышавший, что говорят ученые.

В этом гомоне Лиза сидела молча. Я верю Полу, думала она. Не потому, что его гипотеза крепка, или хорошо обоснована, или логически завершена. Она верит ему потому, осознала она, что если бы ей самой пришлось отсылать земную жизнь к звездам, то именно так она бы и сделала. Этот способ уважает незнакомую экологию, куда чужая жизнь так резко вторгается. Этот способ обладает наилучшими возможностями для успеха.

Последующие недели были заполнены лихорадочной работой. Персонал лаборатории и приезжие ученые разбились на лагери. Лишь огромное восхищение самим открытием удерживало спорящих от перерастания прений в подковерные войны. А временами, уныло констатировала Лиза, и не удерживало. Прежняя главная забота Кентона — контролировать вторжение вербейника в болота — была заброшена. Пурпурный сорняк и Евразии размножился и процветал.

Лиза оставалась в лаборатории сколько могла. В отличие от многих, она не могла оставаться физически. Пол и Стефани большинство ночей проводили в своих кабинетах. Один из ученых из CDC, как подозревала Лиза, спал на очень жестком диване в комнате отдыха. Она сама тратила заметно больше денег из своего небольшого, но бесценного, объема накоплений на плату миссис Биллинг за все то неурочное время, которое Лиза могла сознательно провести вдали от Карло. Ребенок, скучая по ней, вел себя капризно, а миссис Биллинг становилась все чопорнее, когда Лиза забирала его все позже, но она не могла порвать с Кентоном.

В заповеднике находили все больше новых созданий — «пост-змей». Генетики выделили несколько специфических секций генетического материала пришельцев, отвечающих за производство нескольких специальных белков. Предварительное, но явное начало картирования чужого генома.

Технические сотрудники установили программы серьезной зашифровки всех данных, текущих между Кентоном, Вашингтоном. CDC и университетскими исследовательскими центрами, вовлеченными в работу.

Пост-змея была старательно и усердно анатомирована. Внутренние органы и системы были логичными, но поразительно продвинутыми версиями родительских.

Пол и Хал сцепились в открытом бою — это был уже не спор, а настоящее сражение — о недостающем звене между червями, найденными в заповеднике, и змеями. От червей к псевдо-млекопитающим — и ничего в промежутке? Невозможно, утверждал Хал. Безответственный сенсационализм.

Недостающие формы исчезли, потому что в них больше нет необходимости, говорил Пол. Точно так же, как съеденная змея-родитель больше не нужна после достижения популяции змей некоторого численного уровня. Они завершили свою задачу, поэтому перестают воспроизводиться.

Эволюция не работает подобным образом, возражал Хал. Виды не исчезают только потому, что в них больше нет «необходимости», они исчезают от того, что меняется их местообитание, и даже тогда исчезают не всегда. У нас все еще существуют примитивные неуклюжие птицы, вроде гиацинов, вместе с превосходными летунами, наподобие чаек и ястребов. У нас все еще имеются альтернативные ветви приматов, хотя существует человек. У нас все еще есть крокодилы, ради аллаха, которые процветали в триасе.

Это не земная эволюция, холодно возразил Пол, и оба расстались в гневе друг на друга.

Лиза наблюдала за битвой с печалью, смешанной с нетерпением. Зачем эти интеллигентные, способные люди тратят время на подковерные войны? Величайшее открытие в истории человеческой расы, а они используют его, чтобы длительно язвить друг над другом, вот как все это ей виделось со стороны. Но, может быть, она различает не слишком ясно. Она так устала. Быть частью истории, конечно, весьма восхитительно, но одновременно и так выматывает, что она часто боится, что заснет за рулем по дороге домой.

А потом как-то ночью, когда она в половине двенадцатого шаталась от усталости со спящим Карло, мертвым весом висящим на руках, снова заявился Данило.

«Лиззи», мрачно сказал он, а ей не удалось собрать достаточно энергии, чтобы сказать ему, что так ее называть ему больше не позволено.

«Уходи, Данило.»

«Я ухожу. Это двухминутный визит. Ты часто работаешь допоздна, как сегодня?» «Когда надо.» Она свалила Карло в постель, укрыла его и закрыла дверь спальни.

Данило сказал: «А часто ты уходишь на работу так рано, как сегодня? Я был здесь в пять, а ты уже ушла.» «Что тебе понадобилось здесь в пять утра? Данило, уходи. Я измучена.» Она зевнула.

«Вижу. И все же: ты часто ходишь на работу так рано?» На этот раз она расслышала намеренную небрежность в его вопросе. Нарочитую. Ее чувства обострились. «А что?» «Да просто спрашиваю.»

«Нет, не просто.»

он подхватил свой вечный рюкзак и направился к двери. «Лиззи, ты работаешь слишком много. Не ходи на работу так рано.» «К черту тебя. Как, ты думаешь, по другому делается работа, Данило? Не похоже, чтобы ты знал.» Его выражение не изменилось. «Я знаю, ты меня ненавидишь.» «Нет, Данило. Я не ненавижу тебя. Я даже могу восхищаться тем, что ты делаешь, по крайней мере могла, пока ты был в организациях, вроде „Гринпис“. Это необходимая и важная работа. Но ею нельзя оправдать уклонение от нормальной человеческой ответственности, такой, как собственный ребенок, и даже ожидать, что тебя похвалят за это.» «Я хотел, чтобы ты отдала его в приют.» «А я выбрала по-другому. В том ли дело, что Карло изуродован? Что богатый Данило Аглипей, стойкий рыцарь-крестоносец, имеет сына, который никогда не сможет ходить или прокормить себя? Ты считаешь, что я удержала его против твоих желаний и это освобождает тебя от ответственности? Одобряешь ты, или нет, но ребенок здесь и он твой, а ты скорее Ричард Львиное Сердце, чем Франциск Ассизский. Прекрасно. Только не жди, что я или другие, станем тебе за это аплодировать.» Он не ответил. Данило, не настаивающий на последнем слове, был таким новым феноменом, что глядя, как за ним закрывается дверь, она ощутила бы триумф, если б не была столь измучена. Она упала в постель и заснула без сновидений.

На следующее утро она опоздала. Лиза проспала, Карло был в ужасном настроении, а миссис Биллинг понадобилось куда-то сбегать перед тем, как забрать его. Лиза смогла добраться до Кентона только после десяти, и было ясно, что до того здесь произошло что-то серьезное.

«Стефани, что...»

«Не сейчас. Мне надо дописать отчет.» Стефани никогда ее не отбривала. Лиза побоялась даже подойти к Полу, который, плотно сжав губы, мерил шагами коридоры, не глядя по сторонам.

Хал был в доке, стаскивая в воду лодку. Прямой, честный Хал. Лиза выбежала в заднюю дверь к доку: «Хал! Возьми меня с собой!» «Нет.» потом он взглянул в ее лицо. «А, ладно, только не разговаривай со мной. Просто возьми вот это и считай.» Он бросил ей табличку, где названия колонок были именами разных рыб. Почто всю лодку занимали сети. Лиза поняла: Хал берет пробы популяции рыб в разных частях заповедника для определения любых изменений по сравнению с фоновым уровнем после появления животных-пришельцев. Сотрудники заповедника уже определили, что пост-змеи едят рыбу. Лиза молча угнездилась в лодке.

Вдали от исследовательского комплекса было мирно. Хал вел лодку шестом мимо смешанных кочек осоки и камыша с твердыми стволами, вокруг непроходимых островков пурпурного вербейника. Древесная утка гнездилась на наметенном ветром холмике и Лиза увидела, как утята скользнули в воду за своей матерью. Крачка сидела на верхушке брошенного домика мускусной крысы. Когда лодка скользила мимо, с кочек в мутную воду с плеском прыгали лягушки, негодующе квакая.

Она подождала до тех пор, пока она не оказались достаточно далеко, чтобы Хал не повернул обратно. С Халом всегда лучше быть прямым и кратким: «Хал, меня здесь не было утром. Что-то случилось. Расскажи мне, пожалуйста.» «Случилась политика. Случился страх. Случилась глупость. Ребята из Вашингтона составили отчет.» «И?..»

«Они там не знают, что делать с животными-пришельцами. Но им не нравится скорость, с которой они эволюционируют и размножаются. Вашингтон в своей трусливой, прикрывающей задницу нерешительности перечислил несколько путей действий, которые они могут предпринять. Один из них — устранить угрозу полностью.» Лиза вдруг почувствовала, как сердце колотится о ребра. «Угрозу? Устранить?» «Ты слышала. Сказано: Слишком много неизвестного, если позволить чужим организмам распространяться в среде, окружающей человека, с совершенно неизвестными последствиями. Это означает: убить из всех.» «Но... как?...» «Пока не решено. Вероятно, отравить всю экосистему, прежде чем Космические Монстры распространяться слишком далеко. Боже мой, похоже, эти парни только и делают, что смотрят страшилки по ночному каналу. Не удивительно, что фактически никто не управляет страной.» «Но...» «Нет, Кентон ничего не сможет сделать. Разве ты еще не поняла, что наука в большинстве своем просто рабыня политики и промышленности? Когда-то было иначе, но сейчас это так. Повзрослей, девушка.» «Я не...» «Заткнись, Лиза. Я же сказал: ты едешь, если только помалкиваешь. Считай, давай.» Он опытным жестом забросил очередную сеть, потом поднял ее жесткий периметр достаточно высоко в воде, чтобы увидеть ее бьющихся посетителей. Лиза считала. Они плавали до полудня. Хал не произнес больше ни единого слова. Лиза последовала намеку. Как раз перед подходом к берегу мимо них проплыла группа пост-змей, взобралась на кочку и исчезла в деревцах. Они напомнили ей первопроходцев-пионеров, стойко и целеустремленно катящих на Запад. Тихо шептала осока, лицо Лизы отражалось в спокойной золотистой воде.

Карло капризничал, когда Лиза забрала его. Она его покормила, попробовала с ним поиграть. Но его обычное солнечное настроение явно испытывало затмение, а лоб оказался горячим на ощупь.

«О, маленький, только не заболевай сейчас. Не сейчас, радость моя!» Он хныкал, тяжело привалившись к ее груди. Она уложила его в постель, дав детского аспирину. Дышал он легко, без хрипов. Ничего страшного, дети все время подхватывают мелкие инфекции и так же быстро с ними прощаются. У Карло и прежде так бывало.

Лиза пошла в кухонку и вымыла накопившуюся за три дня посуду. Было всего девять, а утром она встала поздно, но все равно чувствовала недосыпание. Десять часов бессознательности вдруг показались ей гораздо более привлекательной идеей, чем раньше. Она задвинула шторы, надела пижаму и раздвинула диван.

К центру был пришпилен конверт: ЛИЗЕ АГЛИПЕЙ.

Она никогда не была Лизой Аглипей, не выходила замуж за Данило, никогда не пользовалась его фамилией. Она открыла конверт. Единственная напечатанная строчка: «Не ходи на работу так рано, Лиззи.» Она стояла совершенно неподвижно. «Акция Земля.» Подозреваемая в полудюжине взрывов. Фабрика пестицидов в Мексике, супермаркет в Германии, отказавшийся убрать с полок генетически модифицированные продукты... «Хуже — ведь никто не знает долговременных эффектов введенных организмов на окружающую среду, таких организмов, которые не возникли здесь естественным образом...» Нет. Кентон — это заповедник дикой природы. Исследовательское учреждение для чистой науки, не промышленная лаборатория. И «Акция Земля» никоем образом не могла узнать о животных-пришельцах. Данило просто пытается делать то, что пытался всегда: управлять ею, пугая ее. Он хочет, чтобы последнее слово оставалось за ним.

Молодые солдаты, шныряющие в бар «Флаерти» в городке, все больше их и больше, охрана все возрастает и возрастает. Все ли они так глупы, как думают ученые? Такие безмозглые роботы, какими их считают военные? Данило мог поговорить с кем-нибудь из них. Данило так хорошо умеет разговаривать.

Нет.

Она смяла бумажку в руке и швырнула в стену. В соседней комнате закашлял Карло. Лиза дрожащими руками включила телевизор, чтобы отвлечься.

«... ранее. Грузовик был найден брошенным вблизи Дугласа, штат Аризона, места главных и постоянных пограничных стычек между местными ранчеро и нелегальными мигрантами из Мексики в Соединенные Штаты. Пограничный патруль обнаружил лишенный окон грузовик, запертый снаружи. Внутри находились тела тридцати двух мужчин, женщин и детей — мексиканцев, умерших от жары и обезвоживания. Пресс-секретарь пограничной службы сказал, что довольно часто мексиканские граждане платят громадные суммы денег за перевозку в Соединенные Штаты, а потом их обманывают, оставляя далеко в глуши. Однако, эта трагедия...» Картинка была ужасной. Лиза выключила телевизор.

Не ходи на работу так рано, Лиза.

Она быстро оделась, проверила Карло и оставила его в тяжелом сне. Она еще никогда не оставляла его одного, но это не то же самое, мрачно подумала она, как если бы он захотел побродить по улицам. Без чужой помощи Карло никуда не побредет.

Начался дождь, вначале мелкий, потом настоящий ливень. Дороги блестели и скользили. В Кентоне она протянула свой пропуск охраннику, который вышел из крошечной будки, завернутый в ярко-желтое пончо. Она пристально посмотрела на него. Он выглядел, как все остальные.

«Лиза», мрачно сказала Стефани в главной лаборатории, «ты снова на работу? Как твой сын?» Стефани вообще спросила о нем впервые. Лиза ответила: «Он в гостях у моей матери.» «Хорошее время, здесь прорва работы», сказала Стефани.

«Да. Кто здесь еще?»

«Никого. Даже Пол поехал домой повидаться с детьми.» Как долго останется Стефани? Невозможно сказать. Лиза принялась обрабатывать пробы воды.

Стефани уехала в полночь. «Ты знаешь замковые коды, Лиза?» «Конечно.» Пять минут, семь. Стефани уже не вернется. Лиза набрала код на задней двери. Тяжело нагруженная, она в темноте помчалась к доку. Холодный ветер хлестал дождем. Через несколько минут намокли джинсы и свитер.

Она включила большой фонарь, прикрепила его на конце дока и отвязала лодку. Выплыв из дока, она погребла в болота, но не слишком далеко, она не очень-то хороший гребец. Да и не надо далеко. Поблизости лежало полупогруженное упавшее дерево. Его ветви образовали нечто вроде пруда в болоте, богатого водорослями и продуктами распада, в точности то, что ученые считают первоначальными условиями возникновения жизни. Оказавшись здесь, Лиза наклонилась через край лодки и наполнила все пластиковые контейнеры, которые привезла из свое квартиры. Две пустые тубы из-под маргарина. Две керамические вазы миссис Биллинг. Молочную бутылку, которую она наспех опустошила. Галлоновый контейнер из-под мороженного. Все это, плотно вставленное, точно влезало в ее холщовую спортивную сумку.

Фонарь привел ее обратно к доку. Прошло всего полчаса. Еще десять минут и она оставила Кентон запертым, со спортивной сумкой в багажнике, проехав армейский «периметр».

Когда они взорвут бомбу? Наверное, пройдет еще несколько часов, незадолго до рассвета.

Не ходи на работу так рано, Лиза.

А может, она ошибается? Может, «Акция Земля» не сделает ничего? Может, это сделает правительство? Мрачный Хал в плоскодонке среди мирных тростников и камышей. Наверное, отравят всю экосистему... «Слишком много неизвестного, если позволить чужим организмам распространяться в среде, окружающей человека, с совершенно неизвестными последствиями.» Она подумала мельком, посчитает ли Данило забавным, что Вашингтон и «Акция Земля» фактически согласны друг с другом. Наверное, нет.

Она осторожно ехала под дождем, тревожась за груз. Микроорганизмы не смогут продержаться слишком долго в этих замкнутых контейнерах; они развиваются (и как быстро!) в солнечном свете. Завтра она позвонит и скажется больной, привяжет Карло на заднем сидении и помчится, как дьявол. Куда? Не все в одном месте. Лучше диверсифицировать.

Есть пресноводные болота по другую сторону Аллегенских гор, в пяти часах езды на юг. Болота в Мэриленде, громадное Мрачное болото в Вирджинии. В Западной Вирджинии есть места такие забытые, что пост-змей не разыщут годами. И пост-пост-змей, и все, что последует за ними. Двенадцать часов езды. Может, Карло проспит почти всю дорогу.

Данило, Хал, Вашингтон... они все ошибаются. Речь не о том, что люди вытворяют с окружающей средой, как это ни ужасно. Сосредоточенная на скользкой от дождя дороге, Лиза видела отражающееся в ее сверкающей поверхности не уничтожение лесов или глобальное потепление. Она видела мусорную свалку в Маниле, низвергающуюся вниз всей своей удушающей гнилью, чтобы похоронить и сжечь девяносто шесть человек, которым негде больше жить. Запертый грузовик, где человеческие существа оставили три десятка мужчин, женщин и детей умирать медленной и ужасной смертью. Фабрику ее детства, закачивающую ядовитую грязь в грунтовые воды даже после того, как ученые установили связь этой воды с раком и дефектами рождения. Карло, один из таких дефектов, но так же и счастливый и любимый ребенок, от которого Данило сбежал с таким малым чувством ответственности, как если бы Карло был органически выращенным овощем, на котором появилась необъяснимая мучная роса. Образ вызвал у нее жгучие слезы.

Речь не о том, медленно и с болью думала она, что люди делают с Землей. Речь о том, что мы делали, делаем и будем делать друг с другом. Может быть, пришельцы, когда они разовьются в то, для чего предназначены, окажутся лучше. Ей кажется, что вряд ли они будут хуже.

И ей хочется знать, на что же они будут похожи.

Конец.