- Мне нечем заплатить, - сказал лоцман. Корчмарь что-то сердито буркнул, забирая кувшин. Раладан схватил его за руку и показал на завязанный на шее платок.
      - Возьмешь?
      Пиво снова появилось перед ним. Хозяин таверны наклонился, взял мокрый платок двумя пальцами и внимательно пригляделся. Знаменитый дартанский шелк был вышит серебряной нитью.
      - Я хотел бы поесть. И комнату на ночь, - сказал Раладан, зная, что платок стоит втрое дороже. Он снял его с шеи и протянул корчмарю.
      - Без обслуживания, - буркнул хозяин, не глядя на гостя.
      Раладан кивнул, взял пиво и повернулся, опершись спиной о стойку. Не торопясь глотая горькую жидкость, он окинул взглядом пеструю, шумную толпу. В углу зала за небольшим столиком какие-то люди играли в кости. Он подумал, что, может быть, таким способом удалось бы раздобыть немного серебра. Ему требовалось намного больше, чем можно было выиграть в кости, но небольшая сумма для начала существенно облегчала задачу.
      Служанка принесла пиво на средний стол. Она расставляла кувшины, склонившись над столом, и под расстегнутой рубашкой ее большие груди покачивались в ритме ее движений. Сидевший ближе всего к ней подвыпивший детина сунул руку под рубашку и извлек их наружу, ко всеобщей радости. Служанка пискляво хихикала, расставляя последние кувшины; обвисшие, тяжелые сиськи почти лежали на столе. Кто-то похлопал девушку по округлому заду, но ее тут же оставили в покое, ибо донесшиеся с того места, где сидели солдаты, три глухих, тяжелых удара ногой о пол были хорошо известным сигналом, призывающим умерить свой пыл. Шлюх в таверне было в избытке, за полслитка серебра каждый мог получить что хотел. Служанке же полагалось разносить пиво. И ничего больше.
      Корчмарь толкнул лоцмана под локоть; тот повернулся, взял миску с горячей говядиной, в которой, правда, было больше костей, чем мяса, и заменил пустой кувшин на полный.
      - Последняя дверь, - бросил хозяин.
      Раладан направился к лестнице, ведущей на второй этаж. По правой стороне темного и грязного коридора виднелись низкие двери. Всего было три комнаты, не считая большой общей, где спали на сене. Он вошел в последнюю, судя по виду самую маленькую и грязную из всех, насколько он сумел понять в сером свете, падавшем через открытую дверь. Поставив миску на стол, он взял свечу, похоже обгрызенную мышами, и вышел, чтобы зажечь ее от стоявшей в стенной нише коптилки. Вскоре он уже сидел на короткой койке, ломая зубами кости, обгрызая их и высасывая мозг. Закончив, он толкнул раму и выбросил остатки за окно. В комнатку тут же ворвался ветер, свеча погасла. Проклиная в темноте все на свете, он снова закрыл окно, снова принес огня из коридора, после чего задвинул щеколду. Сняв мокрую одежду, он улегся на тощий матрас, натянув потрепанное, но сухое одеяло до самой шеи.
      Теперь можно было и подумать.
      Утром он проснулся уже с готовым планом действий. Одежда так и не высохла; поморщившись, он с трудом натянул ее на себя. Выглянув в окно, он увидел, что буря заканчивается.
      Здесь, в Ахелии, у него была полная свобода действий. Демон знал, что делает, перенеся его каким-то образом к берегам Большой Агары. Мрачный остов сожженного корабля внешне выглядел стихией, но действиями его руководила не слепая ярость, но разум. Впервые лоцман подумал о том, сколь страшная сила этот призрак, появляющийся в нужное время и в нужном месте не только затем, чтобы сокрушать, но и затем, чтобы проводить в жизнь определенный _план_...
      Раладан бегом спустился вниз. В большом зале уже не было столь тесно и шумно, как вечером, но народу все же было довольно много. За стойкой стояла толстая уродливая баба, наверняка жена хозяина таверны. Он подошел к ней и облокотился на стойку.
      - Кости есть? - спросил он.
      Не говоря ни слова, она дала ему грязный, замызганный комплект. Он отошел в угол и постучал по крышке стола.
      - Сыграть хочешь?
      Раладан кивнул, не поднимая взгляда, и расстегнул широкий с заклепками пояс.
      - Серебра у меня нет, - сказал он. - Только этот пояс и сапоги, - он выставил ногу на середину зала, - таких ты наверняка никогда не видел. Шкура дартанского лося.
      Сапоги были не слишком поношены, а пояс на рынке стоил бы пару слитков серебра. Поколебавшись, двое подсели к нему. Тот, что повыше, развязал грязную тряпку и высыпал около половины ее содержимого. Среди многочисленных медяков поблескивало несколько серебряных слитков. Второй достал несколько мелких монет и широкий острый матросский нож.
      - Один к одному, - сказал он, кладя нож рядом с поясом.
      Раладан кивнул.
      Он не был до конца уверен, правильно ли поступает. Кости есть кости; он легко мог потерять пояс и сапоги, ничего не получив взамен. Однако он решил все же попытать счастья.
      Они начали игру. Раладан быстро проиграл пояс владельцу ножа, но выиграл кое-что у его товарища. Тому явно не везло. Кучка денег быстро таяла.
      - Еще три захода, - сказал Раладан.
      Обладатель иссякающего кошелька нахмурился:
      - Не так быстро, братец.
      Он опорожнил свой платок, выложив деньги на стол.
      Игра продолжалась.
      Раладан остался при сапогах, нескольких слитках серебра и большом количестве медяков. Больше всего выиграл товарищ высокого. Лоцман подумал, что лишь благодаря ему игра не закончилась потасовкой, как это обычно бывало. Он встал из-за стола и отдал кости хозяйке, добавив несколько медяков. Немного подумав, он спрятал серебро, а на остальное купил пива и вернулся к столу. Разозленный дылда бросил на него неприязненный взгляд. И он, и его приятель явно были не из пугливых, хотя и не походили на разбойников. Китобои? Лоцман знал, что именно такие скоро ему понадобятся.
      Он поставил перед ними по кувшину и сел. Они удивленно смотрели на него.
      - Скоро у меня будет серебро. Много серебра, - сказал Раладан. - В частности, благодаря вот этому. - Он показал свой выигрыш. - Мне нужно было кое-что для начала.
      Они выжидающе молчали.
      - Я вернусь вечером. Буду искать надежных людей. Дам заработать, но предупреждаю, что это работа не для молокососов.
      - Чем пахнет? Трупом?
      Он покачал головой:
      - Нет, - и встал. - Мне нужны еще четверо. Вечером расскажу подробнее. Если решите, что дело того стоит, ждите меня.
      Выйдя из таверны, он направился по серой улице в сторону восточной заставы. Год с лишним тому назад, когда он развлекался на Агарах - еще вместе с Раписом, - сразу за городской стеной, у восточных ворот, жил человек, занимавшийся в числе прочего сдачей внаем повозок и верховых лошадей. На Агарах лошадь была настоящей редкостью, десятка полтора держали для морской стражи и легиона, но мало кто имел собственного коня. Содержание их обходилось недешево, а ездить, собственно говоря, было особенно некуда. На Большой Агаре было всего два города, Ахелия и Арба; второй, находившийся в глубине острова, был убогой дырой, состоявшей из полутора десятков домов, в которых жили вольные рудокопы, и жалких лачуг для узников и рабов, работавших на имперских медных рудниках. Делать там было особо нечего. Однако если кто-то отправлялся в Арбу, он мог воспользоваться повозками, на которых перевозили руду на склады в Ахелии. Повозки эти возвращались пустыми, и за небольшую плату возницы брали пассажиров. Не брали они лишь грузов, экономя силы имперских волов.
      Однако осенью, из-за отвратительной погоды, повозки ходили нерегулярно. Кроме того, Раладану нужно было спешить; хоть он и не был хорошим наездником, но предпочитал нанять коня, а не тащиться целый день в повозке.
      Хозяин четырех кляч, из которых две были гужевыми, а из двух оставшихся лишь одну можно было назвать верховой лошадью, при виде трех с половиной слитков серебра начал было причитать и жаловаться на судьбу, но в конце концов понял, что больше не получит, поскольку больше просто нет. Вскоре Раладан трясся на хребте невероятно костлявого жеребца, возраст которого недвусмысленно указывал на то, что конь этот наверняка предок всех лошадей Шерера. Кляча тащилась раза в два быстрее не самого проворного пешехода, и хоть Раладан и довольно слабо разбирался в лошадях, все же знал достаточно, чтобы понимать, что едет не рысью и не галопом, а неким странным сочетанием одного с другим. Когда он наконец добрался до Арбы, первым его желанием было прогнать лошадь на все четыре стороны. Однако он все же сдержался, хотя явно видел, что на обратном пути конь неминуемо падет замертво.
      Время торопило; лоцман быстро забыл о лошади. Среди грязных, топких улочек он отыскал ту, на которой стоял один из самых больших, если не самый большой дом в городе. Раладан поднялся по темной лестнице наверх и, старательно избегая встречи со слугами, вскоре оказался в просторной, довольно богато обставленной комнате. Оттуда он перешел в комнату поменьше, походившую на купеческую контору. Там было пусто. Он постоял немного, потом сел на массивный красный ящик у стены. В голову пришла мрачная мысль, что если любой может забраться сюда столь же легко, как и он, значит, он пришел зря. Ведь его ждала встреча с не раз уже ограбленным беднягой...
      Какое-то время спустя послышались голоса. Голоса приближались, наконец в контору вошел человек в черном, лет шестидесяти, сухой и костлявый, в сопровождении богато одетого юноши. Они оживленно беседовали. Раладан, прислонившись к стене, терпеливо ждал, когда они в конце концов его заметят.
      - Я проверю, господин, - сказал костлявый, обходя стол и открывая солидных размеров книгу, занимавшую чуть ли не полстола. - Так, товар для вас поступил... - Он поднял взгляд и застыл. Раладан спокойно смотрел на него. Молодой человек, видя изумление на лице торговца, быстро обернулся и тоже застыл неподвижно.
      - Ты кто такой? - наконец спросил он, делая шаг в сторону Раладана. Он хотел еще что-то добавить, но хозяин конторы прервал его:
      - Я его знаю, господин. Прошу прощения... но... я должен с ним поговорить...
      - Закончи свои дела, Балбон, - отозвался Раладан. - Еще немножко я могу подождать.
      Молодой человек удивленно посмотрел на него, потом повернулся к торговцу, но тот отчаянно замахал руками:
      - Так... так будет лучше, господин, да! Так вот... так вот, товар...
      Не давая молодому человеку вымолвить ни слова, он чуть дрожащим голосом все ему объяснил, после чего поспешно попрощался. Едва они остались одни, купец, явно испуганный, заговорил:
      - Ради Шерни, господин! Ты неосторожен, это опасно для меня, опасно для тебя...
      Раладан поднялся с ящика.
      - Помолчи, Балбон, - спокойно сказал он. Купец замолк. Лоцман протянул руку: - Деньги, Балбон.
      Человек в черном побледнел. Раладан шагнул к нему, схватил купца за отвороты на груди и одним движением швырнул на стол. Наклонившись, он спросил:
      - В чем дело? Ты думал, мы не вернемся? Слышал об облаве, да? Думал, нас поймают, а если даже и нет, то до зимы тебя не тронут? Слушай, ты, скряга! Мы тебе дали в долг пятьсот золотых. Ты сам назначил процент. Я пришел за деньгами, и я их получу. Получу сегодня. Немедленно.
      Он отпустил черную мантию, и Балбон, посиневший и дрожащий, сполз со стола. Купец без лишних слов побежал к двери и, нервно, успокаивающе махнув рукой, скрылся. Раладан подошел к окну и посмотрел на улицу, чуть покачиваясь на каблуках.
      - Вот... вот долг, господин, - послышался за его спиной сдавленный голос.
      Раладан подошел к столу и взвесил мешочек в ладонях.
      - Золото и серебро?
      - Четыреста тройных серебра и сто тройных - золота...
      - Без процентов?
      Купец побледнел еще больше.
      - У меня нет здесь, господин... Но я отдам, отдам! Отдам завтра... нет! Послезавтра.
      Раладан положил мешочек и протянул руку.
      - Дай мне этот перстень, Балбон. Тот, что у тебя на пальце. Быстрее. Теперь слушай. Ты должен Демону сто пятьдесят золотых. Я приду за ними послезавтра или еще когда-нибудь. Монеты должны быть серебряные, одиночные серебряные слитки, понял? Теперь слушай дальше. Может так случиться, что вместо меня появится кто-то другой. Пусть тебя не волнует, будет ли это ребенок или старик, женщина или мужчина. Он покажет тебе перстень, и ты отдашь ему серебро. Понял?
      Он взял мешочек и направился к двери.
      - Мы не кровожадны, Балбон, - на ходу бросил он. - Но на будущее постарайся не задерживать уплату долгов. И можешь радоваться, что пришел я, а не Демон... Сомневаюсь, чтобы ты отделался столь дешево.
      Он многозначительно показал перстень и вышел.
      Угловатые движения несчастной клячи на этот раз беспокоили его намного меньше, поскольку, задумавшись, он едва обращал внимание на происходящее вокруг. Первая проблема была решена - средствами он уже располагал. Собственно, они достались ему даже легче, чем он считал; в свое время он в душе возражал против этой авантюры с одалживанием денег, однако Рапис его мнения не спрашивал. К счастью.
      Рапис часто давал в долг под высокий процент, и притом суммы куда более серьезные. Обычно, однако, должниками были люди, которых он крепко держал в кулаке, как правило зная об их участии в каких-нибудь темных делишках. Против Балбона же у них не было ничего. Раладан подумал, что на месте купца он просто взял бы эти пятьсот золотых и жил себе спокойно где-нибудь в Рине, в самом центре Армекта. Однако Рапис лучше разбирался в людях. По каким-то причинам Балбон не сбежал. Может быть, он был просто слишком стар? Наверняка он больше думал о собственных детях, а тем пятьсот золотых не надолго бы хватило; куда лучше было оставить им процветающее дело... Так или иначе, он не сбежал и, более того, не обанкротился. Судя по разным мелочам, в том числе по немедленной выплате долга, он употребил деньги себе на пользу. Из разговора с молодым человеком Раладан понял, что костлявый купец держит в подчинении всю Арбу, будучи монопольным поставщиком всего, что могли потребовать имперские рудники.
      Доверие, которым лоцман пользовался у Демона, окупилось с лихвой. Капитан решал деликатные вопросы так, как они того заслуживали. Он не таскал с собой шумную толпу, не полагался на порывистого Эхадена, которому тем не менее доверял полностью. Всегда владеющий собой, хладнокровный, Раладан казался ему самым подходящим помощником; идеальная память, наблюдательность, наконец, железные мускулы и меткий нож - вот что ему требовалось.
      Сумма, которой теперь располагал лоцман, была вполне приличной.
      Барку островитян было предначертано разбиться у берегов Малой Агары. Раладан не пытался выяснить, откуда могучему призраку было известно, что девушка пережила катастрофу. Он считал это само собой разумеющимся. Был лишь один вопрос - остался ли в живых кто-то еще кроме нее. Так или иначе, необходимо было перебраться на Малую. Золото облегчало задачу.
      Раладан был человеком уверенным в себе и вовсе не склонным к предрассудкам (по крайней мере в сравнении с большинством моряков). Он не привык верить всему, что лишь внешне походило на правду. Еще некоторое время назад он и медяка бы не дал за рассказ о зловещих рубинах-Гееркото, кораблях-призраках и проклятых Шернью капитанах, которые не в силах покинуть мир живых. Однако теперь все было иначе. Раладан доверял собственному разуму, ибо не слышал ни о чем ином, чему стоило бы доверять больше, и не пытался строить каких-либо догадок. Дело было вовсе не в том, что он не любил думать... Он просто оказался во вполне конкретной ситуации, требовавшей конкретных действий. И он действовал, отложив на потом вопросы вроде "зачем" и "почему".
      В Ахелии он вернул измученную вконец лошадь хозяину и отправился в портовый район, следя за тем, чтобы мешочек под курткой не слишком звенел. Несмотря на довольно позднее время (уже приближались ранние осенние сумерки), он успел совершить некоторые покупки: новую одежду, соответствующую времени года, несколько сумок разной величины и формы, наконец, четыре хороших острых ножа - оружие, без которого он чувствовал себя чуть ли не голым.
      Оставалась еще одна проблема, и немалая, - нужно было где-то спрятать золото. Нельзя же было всюду таскать с собой тяжелый звенящий мешок. Он отложил решение этого вопроса на потом, а пока высыпал золото в сумку из парусины, плотно завернул в другую такую же и обе вместе запихал в кожаную сумку поменьше, которую повесил на плечо.
      Чуть ближе к порту в Ахелии была другая таверна, получше и подороже той, где он провел ночь. Он снял комнату, заплатив за несколько дней вперед. Ему не хотелось показывать деньги там, где еще накануне он платил за еду снятым с шеи платком и ставил сапоги против трех слитков серебра.
      В комнате - на этот раз довольно чистой - он поделил деньги. Часть сунул в карман, чтобы всегда иметь под рукой, а остальное снова спрятал в сумки. Уходя, он, естественно, забрал сумку с собой.
      Раладан вернулся в первую таверну.
      Он почувствовал себя так, словно вовсе не уходил. Вокруг столов он видел если не те же самые, то очень похожие рожи, шум был точно такой же, и столь же густым был заполнявший зал трубочный дым. Оглядевшись по сторонам, он заметил за столиком в углу два знакомых лица и направился к ним. Он сел, и какое-то время все трое молчали. Лоцман кивнул сисястой служанке. Вскоре они потягивали пиво, сдобренное хорошей порцией рома.
      - Серебро у меня, - сказал лоцман. - Как я и говорил.
      Они кивнули.
      - Что за работа?
      - Надо сплавать на Малую.
      Они молча переглянулись.
      - Ничего сложного. Если ветер не будет дуть прямо в нос, шестеро хороших гребцов дойдут за один день. Даже при осеннем волнении. Хватит одного ясного дня.
      Его собеседники недовольно поморщились.
      - Осенью на Малую никто не ходит. Надо ведь, братец, еще и вернуться. Ясный день - понятно, только другой такой может быть через неделю. А то и через две.
      - Заплачу за каждый день.
      - Ты такой богатый?
      Раладан отпил большой глоток.
      - Заплачу за каждый день, - повторил он.
      - Что там у тебя такое?
      Лоцман задумался.
      - Нужно кое-кого привезти оттуда сюда.
      Они еще больше помрачнели.
      - Что-то тут дурно пахнет. Почему бы ему самому не приплыть? У них, что, на Малой лодок нет? А, братец?
      Раладан посмотрел высокому в глаза:
      - Послушай, приятель. Есть работа. Так? Ну так либо берись, либо не берись. Желающих я и так найду, ничем не хуже вас, только, может быть, не столь любопытных.
      Он отставил пиво и встал.
      - Без обид, братец. Потолкуем.
      Лоцман продолжал нерешительно стоять.
      - Не люблю лишних вопросов.
      - Без обид. Можно и сплавать. Но сначала дай понять, стоит ли.
      Раладан снова сел.
      - Сколько хотите?
      Они переглянулись.
      - Пятнадцать, - рискнул высокий. - Двадцать, - тут же поправился он. И пять за каждый день.
      Лоцман поднял брови.
      - Мы ведь идем на Малую, - сказал он, - а не на Гарру.
      Неразговорчивый товарищ высокого пожал плечами:
      - Ты слышал. Двадцать каждому и пять в день.
      - Три за день, по возвращении. На это согласен.
      - Пять.
      - Нет, друг. Я бы с вами сидел на Малой до конца жизни. Три. Но если все пойдет быстро и хорошо, добавлю еще десять больших серебряных, на всех.
      - Тройных? - уточнил дылда.
      - Тройных. Десять тройных.
      Высокий встал и подошел к одному из длинных столов. К нему повернулось несколько голов. Начался сопровождавшийся оживленными жестами разговор. Наконец высокий вернулся.
      - Четыре и по рукам.
      - Три.
      Лицо дылды искривилось в усмешке.
      - Упрямый ты, братец. Ладно, будь по-твоему.
      Следующий день выдался для Раладана необычно хлопотливым. Сначала пришлось искать лодку. В Ахелии с этим было непросто, скорее следовало попытаться в какой-нибудь из рыбацких деревушек. Он подумал было о китобоях, привыкших рисковать, но селения китобоев располагались на южном побережье, так что ему пришлось бы, наняв лодку, обойти кругом остров и лишь затем направляться на Малую. Три дня. Слишком долго. Три дня хорошей погоды - осенью...
      На северном побережье, откуда он мог бы прямо идти на Малую Агару, было несколько рыбацких селений. Однако рыбаки, люди осторожные и мирные, - это не китобои. Лоцман подозревал, что никто из них не захочет дать внаем лодку - сейчас, осенью, слишком велик был риск ее потерять.
      Его опасения быстро подтвердились. Он побывал в двух деревнях (на этот раз уже верхом на коне получше) и понял, что если ему нужна лодка, ему придется ее просто купить. В обеих деревнях нашлись лишь три лодки, достаточно большие для его целей. Одной, похоже, было сто лет, другая составляла совместное и единственное имущество трех семей, которые и слышать не хотели, чтобы отдать ее за золото, хотя Раладан не скупился. Пришлось купить третью, за баснословную сумму, однако он вынужден был согласиться, поскольку понимал, что пешком до Малой Агары не добраться.
      Оставив покупку под присмотром бывшего владельца, он вернулся в Ахелию и занялся снаряжением экспедиции. Он купил бочонок для воды и еще один соленого мяса, мешок сухарей, несколько теплых одеял, два плотничьих топора, наконец, моток веревки и немного парусины. Китобои были совершенно правы - двухдневное путешествие туда и обратно легко могло превратиться в двухнедельное приключение. Лишь от капризной осенней погоды зависело, не застрянут ли они на соседнем острове надолго.
      Раладан шел к себе в таверну нагруженный тяжелым канатом и рулоном полотна. На улицы уже опустилась ранняя осенняя ночь. Перед самой таверной он разминулся с двумя пьяными матросами, которые как раз оттуда возвращались. Лицо одного показалось ему знакомым, он остановился и оглянулся, но их было уже не разглядеть в полосе света, падавшего из полуоткрытых окон.
      Вскоре он был уже у себя в комнате. Бросив веревку и полотно на груду прочего добра, он сел на койку, вытянув уставшие сначала от сидения в седле, а потом от долгой ходьбы ноги. Сидел он, впрочем, недолго. Внезапно он вскочил и выбежал из комнаты, даже не заперев за собой дверь. Выскочив на улицу, он бросился туда, где скрылись в темноте пьяные матросы. Он долго искал их, но тщетно.
      Лицо, которое он узнал, принадлежало матросу с корабля Варда.
      15
      Дни становились все холоднее. В Дартане и Армекте осень бывала ясной и солнечной, но здесь, на Агарах, она скорее напоминала громбелардскую осень с ее бесконечными дождями. День за днем по небу плыли хороводы темных туч, вокруг затерянных на Просторах клочков суши бесновались яростные бури. Грозные вихри били крыльями, вздымая песок с отмелей, пригибая к земле угрюмые серые сосны.
      Во время штормов жизнь на Агарах, казалось, замирала, как, впрочем, и всюду, куда долетали злобные ветры, зародившиеся в глубинах Восточного или Западного Простора. Люди тщательно запирали окна и двери, ожидая, когда погода прояснится, чтобы собрать новый запас дров, залатать протекающую крышу, ликвидировать повреждения, причиненные дождем и ветром.
      Однако на Малой Агаре все же был человек, которого нимало не волновали ветер, пронизывающий холод и ранние сумерки. Каждый день поутру, к неослабевающему удивлению рыбаков, человек этот надевал плащ с капюшоном, брал с собой немного еды и отправлялся в глубь острова, чтобы вернуться лишь поздно вечером. Цель его путешествий была им известна, но, когда он уходил, они многозначительно крутили пальцем у лба: естественно, девушка, кем бы она ни была, давно уже умерла от холода и голода. На острове не было никаких пещер, а разве шалаш, даже самый крепкий, мог устоять против бури? Чахлые леса не изобиловали дичью, лишь птицы мелькали среди деревьев... Как долго можно прожить без пищи, без огня и без крыши над головой?
      В течение трех недель Альбар упорно продолжал поиски. Он исходил остров вдоль и поперек, бродил вокруг, таился в засаде... И все безрезультатно.
      Он сильно изменился. Бледное лицо, исхлестанное ветрами, стало теперь красным, когда-то ухоженные ногти утратили всяческие следы былой красоты. В рыбацких хижинах его донимали вши - он постоянно расчесывал грязные, растрепанные волосы. Щеки и подбородок покрылись щетиной.
      Порой он вспоминал разговор, который состоялся у него с Вардом еще до того, как тот отправился вместе с матросами на Большую Агару.
      "Подумай как следует, - убеждал Вард. - Этот остров - ловушка. Ведь и я не собираюсь дарить этой маленькой пиратке свободу. Но торчать здесь три месяца? Нет, господин Альбар. Завтра мы отплываем в Ахелию. Вернемся в конце осени, с солдатами, и найдем ее, даже если потребуется перевернуть каждый камень и обойти вокруг каждого дерева. Ведь от нас ей не сбежать. Рыбаки уже знают, кто она, сообщат и в другие деревни. Никто не даст ей лодку. Что ей останется делать? Украсть лодку самой, столкнуть ее на воду и грести на Большую? А может быть, сразу на Гарру?"
      Альбар тогда ответил: "Когда ты вернешься со всем своим войском, капитан Вард, она уже будет вас ждать. В превосходных колодках. Здешний народ их быстро соорудит. Превосходные колодки".
      Теперь он иногда задумывался о том, удастся ли ему исполнить данное обещание... Но ведь где-то она должна была быть! Живая или мертвая. Неужели ей все же удалось каким-то образом выбраться с острова? Мысль об этом приводила его в неподдельный ужас. Тем упорнее он вел дальнейшие поиски, уходя еще до рассвета и возвращаясь ночью.
      Однажды ему пришло в голову, что он ищет не там, где следовало бы. Ему была известна каждая пядь внутренней части острова, но он до сих пор не искал на побережье.
      Но побережье... отданное на милость всем ветрам, заливаемое штормовыми волнами, не относилось к числу мест, где человек мог бы выжить в течение трех недель.
      И тем не менее он все же решил обойти остров вокруг. С тех пор как ушел Вард, буря следовала за бурей; он рассчитывал лишь на то, что погода вскоре выправится, хотя бы ненадолго. Он подождал несколько дней (не прекращая, однако, поисков в глубине острова), и действительно, после очередного шторма несколько прояснилось... Он взял с собой побольше еды и отправился в путь.
      Все еще дул холодный ветер, хотя по сравнению с недавним ураганом он казался лишь приятным бризом. Каменистый пляж, устланный пучками водорослей, выглядел угрюмо и неопрятно. Он уже несколько раз подумывал о том, чтобы вернуться, поскольку мысль о том, что кто-то мог прятаться в таких местах, и в самом деле граничила с абсурдом. Однако он шел дальше, зная, что воспоминание об упущенном шансе будет преследовать его до конца дней.
      Господин Н.Альбар, неприметный урядник Имперского Трибунала, не был злодеем... Он редко задумывался о том, что делает, и, возможно, это было самым большим его недостатком. Впрочем, недостатком ли? Трибуналу были нужны именно такие люди - усердные, выносливые и преданные и не слишком склонные к лишним раздумьям. Такие, в сердце которым можно было бы вложить Свод Законов, а в голову - Кодекс Правонарушений. Альбар был машиной, созданной, подобно арбалету, с одной только целью: если задачей арбалета было стрелять, то задачей Альбара - преследовать. И точно так же как арбалет сам по себе не является ни злым, ни добрым, так и Альбар не был ни злым, ни добрым, самое большее - полезным. Сотни и тысячи таких же усердных, полезных людей кружили по всему миру, людей, характер которых, сформировавшись однажды, навсегда оставался тверже гранита. Ответственность за их действия падала на тех, кто во имя разнообразных целей готов был конструировать машины. Из соответствующей древесины, из соответствующих сортов стали или, в конце концов, из той часто встречающейся разновидности людских душ, которым легко придать желаемую форму, в каковой они застывали раз и навсегда.
      Знал ли господин Н.Альбар, урядник Трибунала, что он всего лишь машина?
      Темно-синие тучи ползли со стороны моря, неторопливо проплывая над головой. Горбатые, покрытые лишаями увядшей травы песчаные холмы напоминали картины из ночного кошмара - неприязненные, враждебные, мрачные. Он хотел вернуться - но не вернулся. И получил свою награду...
      Он увидел ее у подножия именно такого холма. Она лежала навзничь, полуобнаженная, откинув в сторону левую руку; ноги ее были занесены песком... Ветер швырял ей в лицо мокрые брызги, терзал мокрые волосы.
      Альбар стоял неподвижно, сдвинув брови, внешне спокойный, как всегда, но сердце его билось быстро и неровно. Вот она. Как долго она лежала под этим холмом, ожидая, пока он ее найдет? Перед глазами его промелькнули все испытания минувших дней, и он неожиданно пожалел, что все оказалось напрасно. Перед судом Трибунала ее уже не поставишь... Дешево, слишком дешево она избежала наказания... Чувствуя все нарастающую злость, он подошел ближе и взглянул в изуродованное лицо лежащей. Жуткая глазница, казалось, издевалась над его простым плащом, всклокоченными волосами и неухоженной бородой.
      Взгляд имперского урядника, обычно все время бегающий туда-сюда, на этот раз был неподвижным и острым, словно кинжал. До сих пор он не знал, что такое ненависть. Он был выше этого. Теперь же... впервые в жизни он желал не наказания, но мести.
      Мстить, однако, было уже поздно.
      Стоя так со стиснутыми зубами и глядя на девушку, он вдруг заметил несколько... странных деталей. Девушка не была истощена. Не было видно и следов разложения. Внезапно наклонившись, он дотронулся до ее руки - она была _теплой_! Он заметил движение груди - она _дышала_! И в то же мгновение ему в лицо ударил полный ужаса одноглазый взгляд!
      То, что он принял за смерть, было сном!
      Он отскочил назад, в то же мгновение вскочила и она. Они стояли не двигаясь с места; в голове Альбара вихрем проносились тысячи мыслей. Каким чудом, во имя Шерни?! Кем было это существо, крепко спавшее в объятиях холодного ветра, зарывшись в мокрый, тяжелый песок?! Каким чудом она выжила?
      Он прыгнул к ней, но она оказалась проворнее и уже карабкалась на холм. Он взбирался за ней следом; ему удалось схватить ее за ногу, облепленную клочьями мокрых лохмотьев. Они скатились на берег. Она сражалась словно дикий зверь, он же сопротивлялся, нанося удары онемевшими от холода руками, чувствуя то под собой, то опять на себе ее горячее, совершенно невосприимчивое к холоду и влаге тело. Они долго возились на песке, оба полные ненависти и ужаса, наконец он схватил ее за шею и душил, пока она не перестала шевелиться. Он поднялся с земли, обливаясь холодным потом, но тут же снова упал на колени. Тяжело дыша, он смотрел на побежденное существо, которое не было, не могло быть человеком! Он победил ее, но теперь боялся приблизиться, боялся дотронуться до бесчувственного тела, с ужасам думая о том, что снова ощутит ее издевательское тепло.