Несмотря на то что часть офицеров была обязана своими должностями ее благородию Алиде, лишь несколько из них подчинились новой власти. Большинство пошло за старыми десятниками, которых организаторы мятежа не брали в расчет; у Ганедорра и Алиды, боровшихся за высшие должности и ведомства Гарры, не было времени заниматься нижними чинами, кроме того, они не осознавали того значения, которое имели в имперских войсках неприметные с виду десятники. Как это обычно бывает, сотники и подсотники часто менялись, уходили в отставку или на повышение, единственным же вышестоящим начальником, которого солдат хорошо знал и постоянно видел, был бессменный десятник - командир, но вместе с тем и товарищ. Из Драна полсотни отличных солдат вывел - и тем самым спас для императора - не кто иной, как Монаталь, выходец из рыбацкой деревни, рябой служака лет пятидесяти с небольшим, прекрасно помнивший прошлое восстание. Не зная ситуации в других округах и городах Гарры, Монаталь счел первоочередной задачей сохранить хотя бы свой отряд. Уходя от преследования, он повел гвардейцев в Харены, невысокие, но отнюдь не гостеприимные горы, цепь которых образовывала как бы позвоночник острова, тянувшийся вдоль восточного побережья.
      Еще хуже, чем в Дране, обстояли дела на юге, в Багбе. Семена, с некоторого времени опекавшая также и этот город, не справилась с задачей. Не хватало Аскара... В Дороне восстание завершилось полной победой, местный гарнизон, командование которым после исчезновения Аскара велось довольно неумело, удалось разбить (хотя и здесь мало кто из солдат перешел на сторону мятежников), дворец же Князя-Представителя разграбили, а затем сожгли. Потери, однако, были серьезными, а ситуация достаточно сложной, чтобы в Багбе командование целиком легло на плечи местных вождей мятежников, людей, не умевших воевать и нерешительных (человек, посланный Алидой в Багбу, имел в своем распоряжении меньше недели на то, чтобы ознакомиться с положением дел в этом городе, - слишком мало!). Солдаты стоявших в Багбе эскадр не только не стали слушать призывов к бунту, но и без особых церемоний повесили подстрекателей, после чего вместе с небольшим отрядом легионеров нанесли удар по бандам мятежников, вышвырнув их из города. Место коменданта гарнизона занял молодой, энергичный командир эскадры, армектанец К.С.Элимер, взяв на себя командование всеми имперскими силами на юге. Корабли морской стражи тут же отправились за подкреплением на Южный Архипелаг и Даленоры у восточных берегов. Вооруженные патрули принесли вести из Белона, благополучные для империи. Восстания в Белоне не было, - видимо, мятежники рассчитывали, что захват Багбы и Дороны позволит им взять этот маленький городок в клещи и подавить небольшой гарнизон Гаррийского Легиона позже и без особых усилий. Элимер немедленно усилил гарнизон Белона, после чего, небольшими силами прикрыв Багбу, двинулся на юг и юго-запад, сжигая без лишних рассуждений любую деревню, в которой замечал хотя бы тень сочувствия восстанию, но защищая и охраняя все те, что сохранили верность империи. Через пять дней после начала войны ситуация стабилизировалась; вся Гарра, от северных границ до самого Белона, была в руках повстанцев (если не считать продиравшихся через горы на юге гвардейцев Монаталя, впрочем ожесточенно преследуемых). Южную часть, с Багбой и Белоном, удерживали силы империи. В Багбу начало поступать подкрепление - сначала с Даленор, потом с Сары, из Южного Архипелага. Правда, это означало, что оставшиеся без войска острова оказывались под ударом мятежников, однако пока что острова эти не имели никакого значения, и имперским силам не было смысла их удерживать, точно так же как силам мятежников - захватывать.
      Корабли Главного Флота все еще были в море, тревожа поочередно острова Гаррийского моря, потом Замкнутого моря, наконец, Прибрежные острова и сам Армект. Первые подтвержденные и проверенные сведения достигли континента...
      Однако еще до этого, на четвертый день после занятия Дороны, войска повстанцев начали сосредоточиваться для удара по Белону и Багбе. Не был, однако, решен вопрос о том, кому поручить командование этими силами. План восстания не предусматривал широкомасштабных действий в поле; предполагалось, что быстрый, одновременный захват крупных городов и портов Гарры лишит противника возможности собрать силы достаточно большие для того, чтобы можно было назвать их армией... Но все произошло иначе. Нерешенный вопрос о командовании полевыми войсками привел к первым раздорам среди мятежников...
      У Семены не было особых причин радоваться. Все шло в явном противоречии с планом... Она не сумела завладеть доронскими эскадрами Главного Флота, так как ее солдаты безнадежно увязли в затянувшихся сражениях с обреченными на поражение, но упорными солдатами империи. Фрегаты Главного Флота заняли солдаты Ахагадена, человека Алиды. Четыре старых корабля Резервного Флота вообще были потеряны, так как за два дня до начала восстания их отправили к Барьерным Островам. Ахагаден номинально был подчиненным Семены, однако быстро оказалось, что, ведомый тайными указаниями из Драна или же попросту собственным тщеславием, он не намерен отдавать добычу, несмотря на ясно отданный ею приказ. Она уже собиралась применить силу, но подобная война не сулила ничего хорошего; сидевшие на фрегатах топорники были хорошо вооружены, и у них были неплохие командиры, в то время как ее пищали - на которые она так рассчитывала - себя не оправдали. Возможно, причиной тому был особый характер уличных боев, в которых тяжелое оружие, которым можно было пользоваться лишь вместе с неуклюжими козлами, было крайне неудобно и не выдерживало никакого сравнения с арбалетом. Кроме того, отряды неизбежно разбивались на небольшие группы по полтора десятка человек... Так или иначе, рассчитывать она могла лишь на своих арбалетчиков, которых у нее была неполная сотня, а после сражений с имперским гарнизоном - и того меньше. Теперь она проклинала собственное легкомыслие, из-за которого доверилась неиспытанному в бою оружию. Из трехсот хорошо оплачиваемых солдат двести обслуживали пищали... И это лучшие и самые надежные из наемников, которых она собрала с мыслью об Агарах!
      Ахагаден, впрочем, после первых стычек даже не оставил ей шансов; он просто уводил фрегаты и реквизированные торговые корабли в море, ставя их на якорь в миле от берега. Если она хотела ими завладеть - то разве что вплавь.
      Некоторым утешением было то, что она сохранила собственные корабли. Помогли многочисленные предосторожности, о которых в свое время спрашивал Раладан: о том, кто стоит за Литасом (а позднее за его сыном Меларом), знали только предводители восстания. Но корабли Мелара, "Сейла" и старый барк "Даленор", вышли в море еще зимой - и пропали (на самом деле они были в Дурном Крае). Купленные же недавно три фрегата принадлежали наследникам Э.Зикона, дела у которых шли превосходно, но ничто уже их не связывало с госпожой Семеной. Фрегатов этих в Дороне не было (она распорядилась, чтобы в конце лета они появились сразу на Агарах), однако никто не мог обвинить ее в нелояльности, каковой, несомненно, было бы лишение повстанцев поддержки трех - целых трех! - столь необходимых кораблей...
      Что с того? Те три парусника, без солдат на борту, не могли прибыть на Гарру, во-первых, потому, что не хватало времени, во-вторых - их тут же прибрали бы к рукам повстанцы.
      План разваливался на глазах.
      Появился, однако, некоторый шанс. Шанс, правда, довольно слабый, требовавший множества тщательно продуманных действий.
      Силы повстанцев готовились нанести удар на юге. Одновременно штаб мятежников в Дране планировал морское сражение у юго-западных берегов, в окрестностях Багбы. Семена рассчитывала, что независимо от того, кто окажется победителем в этом бою, корабли выигравшей стороны немедленно направятся в Багбу, важнейший в данный момент порт на острове, намереваясь изо всех сил удерживать (или захватить) его. Именно этими кораблями она и собиралась завладеть.
      Однако сначала ей нужно было встать во главе повстанческой армии, затем - разбить сухопутные силы империи. Тем временем ни один из планов не предусматривал ее кандидатуры на подобный пост... Единственным козырем была неоспоримая истина, что ее войска единственные из всех добились бесспорного и полного успеха. Однако ей требовались дополнительные, еще более сильные аргументы. Она действовала быстро: после первой же вести о марше гвардейцев Монаталя через горы она послала сорок арбалетчиков и сорок стрелков (для прикрытия) навстречу преследуемому отряду...
      Шел восьмой день с начала восстания. Отряды мятежников залегли под Дороной. Силы оказались крайне скудными - полторы тысячи пехотинцев, в том числе чуть больше сотни арбалетчиков и, полсотни лучников. К этому добавлялись триста человек Семены. Оказалось, что вожди мятежа не в состоянии были оценить, сколько сил придется затратить на то, чтобы занять захваченные порты и корабли (всего несколько десятков фрегатов и парусников Морской Стражи поменьше, не считая многих реквизированных торговых барков). Немногочисленные перешедшие на сторону повстанцев команды имперских кораблей нужно было усилить своими людьми или заменить вообще, ибо никто не мог ручаться за то, как они поведут себя в сражении с верными императору парусниками. Столь же важной задачей было удержать порты, поскольку нельзя было исключить попыток отбить их со стороны моря. Большой отряд преследовал в Харенах гвардейцев, много людей требовали также городские патрули и отряды, сопровождавшие разнообразные транспорты... Учитывая более высокие, чем ожидалось, потери и повсеместно распространившееся дезертирство (в Дране оказалось, что почти треть солдат предпочитает грабить - вместе с портовым отребьем - брошенные купеческие конторы, а не сражаться за святое дело освобождения Гарры с не любившими шутить гвардейцами), восемнадцать сотен человек, готовых нанести удар по Белону, выглядели тем не менее достаточно впечатляюще.
      Снова не хватало Аскара, которого в свое время прочили даже на пост главнокомандующего морскими или сухопутными силами. Когда составлялись первые, примерные, планы, Аскар был единственным, кто предвидел возможность боевых действий в поле, отметив, что, если сразу не удастся завладеть главными целями, война станет крайне тяжелой хотя бы по причине малой численности тех, кто способен воевать в поле. Однако Аскар пропал без вести, а никто из офицеров в повстанческом командовании не имел опыта в сражениях на суше и не в состоянии был предвидеть их исхода. Прочный мир, царивший в границах Вечной Империи, не способствовал приобретению боевого опыта... Лишь в Армекте, у Северной Границы, постоянно шла партизанская война с алерскими полузверями. Но ни один из мятежных офицеров не был армектанцем и не служил на Северной Границе...
      Теперь же еще оказалось, что у этих тысячи восьмисот человек нет командира.
      Семена, готовясь встретиться вечером с Алидой, прекрасно знала ситуацию и была уже почти уверена, что победит. У нее были все основания так считать.
      Встреча состоялась возле тракта, ведшего из Дороны в Дран, примерно на полпути между городами. Выбор места диктовала спешка; несмотря на раздававшиеся со всех сторон замечания и настойчивые советы (несомненно, справедливые), штаб восстания продолжал размещаться в Дране, по каким-то причинам затягивая перемещение в Дорону, то есть ближе к месту предполагаемых сражений. Впрочем, Дорона, находившаяся на западном побережье, почти на его середине, вообще была лучшим местом для руководства любыми начинаниями. Привязанность к прежнему месту, которую проявляло руководство мятежников, сказывалась на оперативности действий не лучшим образом... Достаточно сказать, что как Семене, так и Алиде, чтобы встретиться, пришлось проделать путь примерно в пятьдесят миль, пользуясь, к счастью, исправно действующими постами со сменными лошадьми, предназначенными для гонцов, постоянно носившихся по тракту в обе стороны.
      Семена прибыла первая, усталая и рассерженная, но ее настроение несколько улучшилось при виде изысканной блондинки, еще хуже знавшей таинства верховой езды. Лицо Алиды было серым от пыли, волосы на лбу слиплись от пота, спину же она вообще была не в состоянии распрямить. Семена, успевшая уже немного отдохнуть и умыться, чуть не расхохоталась. Алида, скрипя от ярости зубами, отправила своих людей за водой (обе прибыли с сопровождением, этого требовала предосторожность), после чего, молча хлопнув дверью, скрылась в одной из комнат для гостей. Вскоре принесли несколько ушатов воды. Семена наполнила вином два оловянных кубка и без приглашения вошла в комнату. Алида стояла обнаженная, склонившись над лоханкой с холодной водой и разглядывая натертые, покрасневшие бедра. Она подняла взгляд.
      - У тебя тоже так? - бесцеремонно бросила она.
      Семена поставила кубки с вином, немного постояла, после чего повернулась, задрала юбку, показав синие ягодицы, и оглянулась через плечо. Обе долго смотрели друг на друга, в конце концов расхохотались.
      Наконец они замолчали. Алида набрала в горсти воды и вымыла лицо, после чего смочила бедра, шипя сквозь зубы словечки, каких, наверное, не знали даже самые старые матросы.
      - Будем беседовать в торжественной обстановке, в тронном зале, или, может быть, начнем прямо здесь? - спросила Семена, опираясь о стену, с кубком в руке. - Нужно было перенести штаб в Дорону, - добавила она, видя, как к Алиде возвращается ярость.
      - Думаешь, я этого не хочу?! - рявкнула блондинка, расплескивая ладонью воду в лоханке, над которой сидела на корточках. - Попробуй поговори с этими высокорожденными дурнями! "Старый Район - знак древних времен. Лишь здесь может возродиться Гарра". Знаешь, чем плоха Дорона? Тем, что ее перестроили армектанцы!
      - Не верю, - сказала Семена.
      - Я тоже! Как можно победить в этом восстании? Знаешь, почему я приехала? Потому что иначе явился бы какой-нибудь сотник стражи! Который ездит верхом еще хуже меня да к тому же и дурак в придачу! Или какой-нибудь старик, которого здесь сняли бы с лошади и тут же закопали! Если он вообще приехал бы верхом! Конь - это чудо Армекта, гарриец же путешествует в носилках. Ну, может, в каком-нибудь из этих проклятых фургонов, или как они там называются. Он ехал бы дня три, - оценила она, мочась в лоханку.
      - Не верю, - повторила Семена.
      Алида перевела дыхание.
      - Однако там дела обстоят именно так, - почти спокойно сказала она. Они хотят начать освобождение Гарры с выкорчевывания всех армектанских сорняков. Даже армия должна быть одной большой толпой, ибо деление на клинья, полусотни и колонны придумали армектанцы. В штабе думают только о том, кому поручить этой армией командовать. В Дране этого поста домогается комендант гвардии, порядочный человек, которого я с большим трудом вытащила наверх. Впрочем, он едва справляется со своими обязанностями. Второй кандидат - старый и действительно опытный командир эскадры морской стражи. Вот только человек этот почти не умеет ходить, когда земля не раскачивается у него под ногами, словно палуба. Сражение он начнет, наверное, с того, что воткнет в землю мачты и поставит паруса, иначе ему будет чего-то не хватать. Дальше: серьезные кандидаты - господин Кахель Мохабен, старший родственник моего умершего от старости супруга, и, наконец, сам Ганедорр. Последний, по крайней мере, человек достаточно разумный и вовсе не хочет командовать никакой армией. Однако, если иного выхода не будет, он согласится. Кто-то, в конце концов, должен командовать.
      - Почему в таком случае не я?
      - А почему не мой кандидат, Ахагаден? Он ведь, кажется, твой смертельный враг?
      Они не отводили друг от друга взгляда. Разговор начал склоняться к тому, из-за чего, собственно, и была устроена их встреча. Алида подняла с пола простую грубую юбку и кое-как вытерлась. Нагота вовсе ее не смущала. Семена подумала, что дело скорее всего в немалом опыте. Блондинка с явным отвращением натянула запыленную рубашку. Юбку же с нескрываемой брезгливостью швырнула в угол. Взяв у Семены кубок с вином, она тоже оперлась о стену. Они стояли, словно на страже, по обеим сторонам дверей. Ни той, ни другой даже не пришло в голову сесть. Им еще предстояло насидеться на обратном пути...
      - Послушай, - сказала Алида. - Не будем о личном... Те вояки, о которых я тебе говорила, - никакие, конечно, не кандидаты. Другое дело, что они высокорожденные гаррийцы. В конце концов, они предводители всей этой заварушки. А здесь... не Армект. На меня и то уже смотрят косо - что, собственно, делает среди них личность, у которой ничего не болтается между ног? Ганедорр - человек умный и дело свое знает, но остальные твердолобые упрямцы со взглядами столь же старыми, как и камни их дворцов. Как я могу им сказать, что женщина одержит для них победу? Если бы я еще была гаррийкой!
      - Зато я - гаррийка.
      - Точно так же как и я. Или мать - армектанка, или отец - армектанец. Позор, и только.
      - Откуда ты знаешь?
      Алида искоса взглянула на нее:
      - Сама только что сказала... Но все это ерунда. С именем Семена ты никогда не будешь для них гаррийкой.
      - А если это имя - ненастоящее?
      - А кого это волнует? Ты же его носишь. Нужно было выбрать себе имя с двумя "р", тремя "г" и одним "х". Вот тогда бы хорошо звучало. Словно проблевался и горло прочистил.
      Они замолчали.
      - У тебя есть все полномочия назначать командира? - спросила Семена.
      - Конечно. Иначе какой был бы смысл в нашей встрече? Но знай, что даже если - в чем я сомневаюсь - я назначила бы тебя, то им я об этом сообщать не намерена. Меня прислали сюда, собственно, лишь затем, чтобы я ответила решительным отказом. Повторяю - мы им необходимы, и лишь поэтому нас терпят. Но лишь до поры до времени. Так или иначе, я должна отказать.
      - И ты это сделаешь?
      - Собираюсь. Но сперва я хочу выслушать твои доводы. Твои письма полны непоколебимой уверенности в том, что доверить войска кому-то другому просто невозможно. Я хочу услышать почему.
      - Пока что только я сумела добиться каких-то успехов. В Дране, насколько я знаю, дела обстоят не лучшим образом?
      - В Дране дела обстоят прекрасно. А в Дороне успехом обязаны не тебе, а Ахагадену. Это он в критический момент переломил ход событий. Не так ли?
      Семена изумленно смотрела на нее. Алида удовлетворенно показала ей чуть подрагивающий в вульгарном жесте кончик языка.
      - Мне еще раз объяснить? Ахагаден захватил пять имперских и несколько торговых парусников, а ты ни одного. Гаррийского магната история ничему не научила, для него сила армии все еще определяется количеством кораблей. Наконец, Ахагаден - мой человек. Почти друг. А тебя я не люблю. Так что я просто помогла другу. Я сделала все, чтобы в штабе знали, что победа его заслуга.
      В глазах Семены блеснули по очереди удивление, недоверие и гнев.
      Алида удовлетворенно массировала сквозь грубую рубашку свои соски, чувствуя, как они твердеют под ее пальцами. Над домом прокатился отзвук приближающейся грозы. Семена отерла пот со лба и шеи, осознав, что в воздухе стало необычно душно.
      - А может, оно и к лучшему, - неожиданно почти спокойно сказала она. Город выглядит не лучшим образом, я думала, что мне придется всерьез объясняться. Но раз это сделал Ахагаден...
      - Что значит "выглядит не лучшим образом"?
      - Ничего... Вернемся к делу: мои люди окружили сегодня утром гвардейцев в горах. Гвардейцы выбились из сил, а погоня совсем рядом. Известие об этом я получила по пути сюда.
      - Великолепно. - Алида прервала свою забаву и испытующе посмотрела на нее. - Но это все?
      Семена нахмурилась:
      - Сто арбалетчиков и топорники Ахагадена, не считая тех, что на фрегатах. Это хорошие отряды. Несколько десятков верхом - наездники из них так себе, но люди надежные. Три сотни хорошо вооруженных и прилично обученных добровольцев. И может быть, еще две-три сотни чего-то такого, что войском уже не назовешь, но и отребьем тоже. Всего восемь с лишним, но не больше девяти сотен солдат. Остальные - всякий сброд. Не хватает лучников; в Морской Страже почти каждый лучник - армектанец, а они как-то не особо к нам рвались. Наемников же и добровольцев с луками вы взяли к себе на корабли. У меня же - три с лишним сотни солдат. Хорошо обученных и прекрасно вооруженных. И я хорошо им плачу. Их не интересует восстание. Их интересует золото. И добыча.
      - К чему ты клонишь?
      - Сколько народу может быть у этого армектанца? Элимера, кажется?
      - Человек семьсот-восемьсот. Не больше. Но отважных и хорошо обученных, не говоря уже о вооружении.
      - Именно.
      - И что из этого следует? - Алида пристально посмотрела на нее.
      - Только то, что мои арбалетчики в горах заключили с гвардией перемирие. Та сотня человек, которых вы послали в погоню, наверняка уже добралась до места. Если они захотят напасть на гвардейцев, им придется напасть и на моих. И наоборот. Гвардия не может пробиться, поскольку против них одна, а может быть, уже и две сотни. Какой я должна отдать приказ?
      Алида начала понимать.
      - Это только начало, - заметила Семена. - Те люди в Харенах мало что изменят. Хотя господин Элимер наверняка озолотил бы меня за пару десятков таких солдат, как эти гвардейцы. А если бы еще оказалось, что заодно я разбила отряд мятежников в сто человек... Но вернемся к Дороне: мои солдаты встанут на ту сторону, на которую я их поставлю. Так на какую они должны встать? Дай умный ответ, ибо, если ответ окажется глупым, я покончу со всем этим восстанием за три дня!
      Алида молчала, наматывая прядь волос на палец.
      - Смело говоришь... - пробормотала она, но скорее это было признанием правоты собеседницы, нежели чем-то иным. - Умеешь считать, оценивать и знаешь, для чего служат войска. Уже одного этого хватит, чтобы доверить тебе командование... Вот только, - она задумчиво взглянула на Семену, это идет полностью вразрез с моими мыслями.
      Семена слегка пожала плечами.
      - Тебя не интересует восстание. И никогда, естественно, не интересовало. - Алида покачала головой.
      Гроза приближалась.
      - А тебя интересовало? Святой долг освобождения Гарры? - издевательским тоном спросила Семена. - Обойдемся без этих бредней об измене, обязанностях, лояльности и всем прочем, что так страшно воняет, попросила она.
      Они взглянули друг другу в глаза.
      - Восстание - восстанием... У меня есть своя собственная цель, призналась Алида.
      - А у меня - своя.
      - Интересно, они похожи?
      - Кто знает?
      - Ой, сомневаюсь... В самом деле сомневаюсь.
      Семена подняла брови:
      - Ведь ты хочешь освободить Гарру? Неважно, по какой причине. Я тебе помогу.
      - Да, конечно. Ты победишь имперское войско, а потом скажешь: Алида, теперь ты. И уйдешь в тень.
      - Именно так я и хочу сделать. И даже больше: я намереваюсь исчезнуть вообще.
      - И я должна этому верить?
      - Попробуй. Уверяю тебя, мне не нужны никакие должности на этом мерзком острове. Мне нужна победа восстания... но для того, чтобы ослабить Армект.
      Помолчав, блондинка прищурилась.
      - Эй... - сладким голосом проговорила она. - Может быть, мне стоит начать тебе верить?
      - Попробуй, - повторила Семена.
      - Так что там насчет Армекта?
      - То, что я сказала.
      - И ничего больше?
      - Ничего больше.
      Алида задумалась.
      - Почему ты так стремишься командовать? Раз тебя интересует только победа восстания, почему бы ее не мог обеспечить кто-нибудь другой?
      - Есть причины. Прежде всего, я никого такого не вижу. Только я могу выиграть эту войну. Ахагаден этого не сделает, несмотря на то что столь отважно захватил Дорону, и даже весь Главный Флот, не так ли?
      - Ты наверняка заметила, что стоит тебе посмотреть в зеркало, как в нем отражается змея? - спросила Алида.
      - Гм... - усмехнулась Семена. - То, что я в нем вижу, вполне меня устраивает... Но позволь, я повторю свой вопрос: какой я должна отдать приказ? Должна признаться, что дискуссия, в которой у противной стороны нет никаких козырей, меня несколько утомила.
      - А если тебя попросту убрать? - вслух подумала Алида.
      - Убрать. Попросту убрать, - согласилась та. - Сто человек в Харенах пойдут под мечи, гвардейцы и мои люди объединятся с Элимером, а стратегией повстанцев будут восхищаться все края Шерера. Нет, ты и в самом деле меня удивила!
      Они в очередной раз посмотрели друг другу в глаза.
      - В самом деле, кажется, сегодня ты диктуешь свои условия, - подытожила Алида, отрывая спину от стены. - При первой же возможности я подставлю тебе подножку, - пообещала она. - Ты грохнешься на пол, и тогда я буду плясать у тебя на животе. А пока - что ж, теперь ты командуешь армией.
      Вокруг бушевала гроза.
      55
      Сон приносил не сравнимое ни с чем удовольствие - Семена обнаружила это, лишь когда научилась обходиться вовсе без него. Она и в самом деле начинала мечтать о той минуте, когда у нее наконец будет достаточно времени, чтобы прилечь на лугу или в лесу, и лежать, и спать, и ничего не делать...
      Было раннее утро, когда войско выстроилось для смотра.
      Ей все еще не хотелось даже думать о коне, впрочем, она знала, сколь неуклюже сидит в седле, и не желала выставлять себя на посмешище. Она осматривала шеренги, идя вдоль них в сопровождении полутора десятков офицеров высшего ранга и двоих сановников из штаба. Последним даже не дали отдохнуть с дороги. Она сразу дала им понять, кто здесь главный. Теперь они брели за ней следом, уже несколько привыкнув к ее кольчуге и грубым мужским штанам, заправленным в голенища кожаных сапог. На кольчугу был наброшен синий мундир с вышитым на левой груди небольшим ярко-красным кругом. На правом боку висел короткий гвардейский меч. Шлема на голове не было; спадающие на спину волосы колыхались в такт шагам.
      Семена была самым прекрасным из солдат, которых когда-либо видели небо и земля Шерера.
      Она миновала неполную сотню всадников, весьма разнообразно вооруженных, на лошадях разной масти, величины и стоимости; дальше стояли двести щитоносцев Ахагадена, в кирасах, с опертыми о землю щитами и топорами или с крепкими короткими копьями на плече, - отличная пехота. Дальше - сто с лишним арбалетчиков и полсотни лучников, все в серебристых шлемах, но в разных мундирах, а часто и без них, в кольчугах, иногда лишь в кожаных куртках, кожаной и полотняной обуви, а порой даже в плетенных из лыка лаптях. Это она еще могла пережить. Но дальше стояли разделенные на полусотни люди, вооруженные всем, что только можно было себе вообразить, и иногда в весьма странном одеянии: ей попался человек в доспехах, от которых отвалилась половина чешуек, а двумя шагами дальше - какой-то коротышка в кирасе с приделанной к ней настоящей, турнирной "лягушачьей мордой", прямо из Дартана... Это уже было свыше ее сил, она ускорила шаг, боясь, что расхохочется или начнет скрежетать зубами. Она любила хороших солдат и уделяла их внешнему виду не меньше внимания, чем выучке.
      Этому она научилась у Риолаты. Ей пришлось перенять ее привычки, как можно более точно подражать ей во всем... Увидев результат, она многое поняла. Теперь, если бы ей вернули "Звезду Запада", она превзошла бы Броррока! Она научилась тому, что солдат чувствует себя в точности так, как выглядит.
      Семена дошла до места, где стояли ее люди.
      По правую руку от нее располагалась огнестрельная пехота: частокол козел, а за ними солдаты прикрытия с копьями, второй ряд - стрельцы с пищалью на каждом плече; третий ряд - снова прикрытие с козлами и снова стрельцы. С левой стороны - арбалетчики в закрытых шлемах, а в конце полсотни топорников. Все - стрельцы, арбалетчики, топорники - в синих мундирах, украшенных красными кругами.
      Снаряжение и содержание этих трехсот с лишним воинов обошлось более чем в четверть всех сокровищ, не считая оружия, захваченного ее отцом.
      Но это того стоило.
      Она медленно прошла вдоль строя, жестом приветствуя своих офицеров.
      В самом конце стояли согнанные сюда, часто силой, крестьяне и рыбаки из разных селений.
      Семена едва не зажмурилась. Она обвела взглядом беспомощные толпы и, не говоря ни слова, повернула назад. В то же мгновение она заметила, что один из грязных селян сильно шатается, опираясь на вилы.
      В первое мгновение она едва не вырвала ему кишки... Лишь немалым усилием она сдержалась, не дав вспыхнуть красному блеску в зрачках. Она быстро подошла к нему, оставив свиту позади.
      - Пьяный? - коротко бросила она, кладя руку на меч.
      Запах убийственного пойла сказал ей все. Что-то тихо лязгнуло, она развернулась кругом, и лишь тогда подошедшие офицеры увидели в ее руке меч, который она держала клинком вниз. Она успела сделать два шага, прежде чем крестьянин за ее спиной, хрипя, рухнул наземь. Из артерии хлестала кровь.
      - Командира этих людей - повесить, - бросила она. - Все. Выходим тотчас же. В передовой страже пойдут лучники, не конница. Все конники - в моем распоряжении, в том числе на марше. Охрана лагерей - без изменений, как и раньше.
      Она кивнула одному из своих сотников.
      - Дашь мне коня и пять человек, тоже в седле. Наших, - подчеркнула она.
      Не обращая больше внимания на офицеров и тем более на гостей из штаба, она быстро пошла обратно вдоль строя.
      Улицы Дороны словно вымерли. Причиной тому было не только раннее утро; прежде всего, горожане не горели особым желанием встречаться с военными, пусть даже эти военные были освободителями Гарры.
      В особенности если они были освободителями Гарры. Освободители грабили все, что требовалось восстанию или им самим. Это называлось реквизицией...
      Эхом отдавался стук лошадиных копыт. Семена, опередив своих людей, направлялась туда, где почти год был ее дом.
      Небольшой отряд миновал разграбленный и частично сожженный дворец Представителя (интересно, Князя уже отцепили от стропил?) и двинулся дальше.
      Собственно, в том, что порты и корабли захватил Ахагаден, имелись свои положительные стороны - дворец остался ей... В казну восстания она отправила меньше половины захваченного добра. Остальное пополнило ее личную кассу, что оказалось весьма своевременным. В последнее время она черпала деньги лишь из пояса, который туго набила благодаря поспешной продаже предприятий Мелара и прочих. Несколько дураков сильно обманулись в своих ожиданиях, купив товары и дома, которые почти сразу же отобрало или уничтожило восстание.