Она бросила мешочек на ложе. Он посмотрел на ее золотистую косу и мысленно выругался. Ради всех морей мира, кто из известных ему провинциалок отважился бы носить _косу_, словно какая-то крестьянка? Сотни причесок, модных и нет, удачных и нет, подходящих и нет... но коса никогда!
      - Кто ты, Алида? - невольно вырвалось у него.
      Она подошла к канделябру, дотронулась до тяжелого мокрого плаща.
      - Если я скажу... ты сделаешь то же самое?
      Он покачал головой.
      Она повторила его жест.
      - В таком случае я просто шлюха, Раладан.
      Он отступил на полшага, услышав собственное имя.
      - Что ж, не столь уж ты и умен, как тебе кажется... пират. Но все же давай поговорим. Кто на самом деле та девушка? И что с тем сокровищем?
      Он медленно двинулся к ней.
      - Не подходи, - предупредила она. - Погибнешь, прежде чем успеешь что-либо сообразить... В этой комнате есть свои сюрпризы, Раладан.
      Он оглянулся, поняв все в одно мгновение.
      - Именно. Портьеры, - спокойно подтвердила она.
      - Сколько за ними народу? Четверо? Этого может оказаться мало, язвительно заметил он.
      - Хватило бы и одного с арбалетом. Будь благоразумен.
      - Откуда ты знаешь? О сокровище и о девушке?
      - Не догадываешься? Нет, я и в самом деле думала, ты умнее... Убить за сто пятьдесят золотых, конечно, хорошо, но еще лучше - выяснить, за что столько платят. Эти люди живы, Раладан. Но... все они у меня в руках. Слышишь? Все.
      Он вздрогнул, потрясенный внезапной мыслью. Она кивнула:
      - Капитан тоже.
      Он молча смотрел на нее.
      - Подумай, что произойдет, если эти люди получат свободу, зная о тебе. Это Агары, здесь негде спрятаться. И бежать отсюда тоже не удастся. Думаешь, Морская Стража позволит тебе зимой сесть на корабль и уплыть?
      Он чуть покачал головой:
      - Вот женщина, которой стоит обладать... И почему я тогда не лег с тобой в постель? Ведь я честно заплатил. И, ради всех морей, мне самому хотелось!
      - Стоило. В самом деле стоило.
      Они снова посмотрели друг на друга.
      - Думаю, мы договоримся.
      За окном завывал ветер.
      - Люблю золото, - сказала она. - Это сокровище... на самом деле существует?
      - Нет. Откуда? Алида, ведь Демон был сапожником, обычным бедным сапожником... Ну спрятал пару медяков, но целое сокровище?
      Она со смехом ударила его в грудь.
      - Издеваешься? Умеешь шутить, морской жеребец!
      - Я много чего умею.
      - Гм... кое с чем я уже познакомилась...
      Она медленно водила пальцем вдоль его руки.
      - Как камень, - задумчиво прошептала она. - Я повидала немало голых мужчин... Бывали и покрупнее... Но ты невысокий, а твои руки... живот... как камень. Каким чудом ты меня не раздавил?
      - Это чудо - за портьерой... Кстати, он все еще там стоит?
      Она рассмеялась:
      - Он не рассуждает. Это пес, дорогой. Убийца. Он бы тебя в клочья разорвал.
      - Большой?
      Она приподнялась на локте.
      - Убийца, - повторила она. - Не слышал? Не может быть, чтобы ты не слышал!
      Он слышал. Что-то подобное он и подозревал.
      - Басог? Пес-медведь?
      Она покачала головой:
      - Нет, басоги - с Черного Побережья, только Посланники их держат. Это убийца, ахал, рожденный в Дурном Краю, как и басог. В самом деле не слышал? Пес без души, созданный, чтобы повиноваться. Если прикажешь ему лежать, он будет лежать. До самой смерти. Позволит даже сжечь себя живьем.
      - Он уже кого-нибудь загрыз?
      - Почему ты спрашиваешь? - Она недоверчиво посмотрела на него. Почему?
      Он покачал головой.
      - Когда-нибудь, - сказал он, - какая-нибудь пьяная тварь придушит тебя подушкой всего за два или три золотых. Здесь, в этой постели. Прямо под носом у твоего ахала.
      Естественно, он ей не верил.
      Что, собственно, крылось за этим необычным договором? Ведь она прекрасно знала, что может держать его в руках до конца осени, не дольше. Потом будет уже все равно, пусть даже по всем Агарам разойдется весть о том, что лоцман Раладан жив или же мертв; когда они уйдут в море, она ничего не сможет поделать.
      "Значит... ей придется меня убить, - думал Раладан. - Но, во имя Шерни, ведь она знает, что и я это знаю... Что за этим кроется?"
      Дождь и ветер снова усилились, лоцман плотнее закутался в плащ. Он посмотрел на небо. Что ж, похоже, у него будет время разгадать эту загадку... Проклятая погода!
      Его мучило ощущение собственного бессилия. Там, на острове, берега которого он легко бы увидел в ясный день с северного побережья, погибала от холода и голода девушка, за судьбу которой он отвечал. От холода и голода, а может быть, от пыток. Он не мог ничего поделать. Он умел сражаться с людьми, но - хотя капризы воздуха и воды были ему известны наверняка лучше, чем кому-либо другому - на стихию он повлиять никак не мог. Шторм был штормом. Даже в ясный осенний день путешествие между островами Агарского архипелага было делом рискованным. Переправа же во время бури была вообще невозможна. Бушующее море не давало ему ни единого шанса. Ни малейшего.
      Оставалось лишь ждать.
      Внезапно ему пришла в голову мысль, что, если бы не громоздящиеся вокруг хлопоты, не дававшие сидеть со сложенными руками, он наверняка сошел бы с ума. Бездействие, враг всех ожидающих, могло бы толкнуть его на поступки, не имеющие ничего общего со здравым смыслом.
      Он свернул в боковую улочку, осторожно оглядываясь назад. Среди немногочисленных пробиравшихся вдоль стен закутанных в плащи фигур одна привлекла его внимание. Он прошел чуть дальше, снова свернул, остановился у стены углового дома и стал ждать.
      Вскоре из-за угла высунулась накрытая капюшоном голова. Лоцман взял незнакомца за капюшон, подтянул к себе и схватил за одежду на груди.
      - Послушай, ты, - проговорил он, - скажи своей госпоже, что _псов_ я не убиваю, но могу и изменить свои привычки.
      Тот пытался оттолкнуть державшую его руку, но не сумел. Нахмурившись, он открыл рот, пытаясь что-то сказать. В то же мгновение Раладан поднял другую руку, воткнул ему в рот черенок ножа, протолкнув его до самого горла, и держал так, пока человек не начал задыхаться.
      - В следующий раз я воспользуюсь другим концом. Но тогда ты будешь блевать кровью.
      Он вытер нож о плащ скорчившейся фигуры, пнул ее ногой и пошел дальше.
      Мысли его снова вернулись к Алиде и странному уговору. Они вместе должны были вытянуть из дочери Демона сведения о сокровище. Потом они должны были вместе его поискать. Во имя Шерни, неужели она ожидала, что он ей поверит?
      Он криво усмехнулся.
      Сокровище, сокровище Бесстрашного Демона, о котором знала его дочь... Он придумал эту ложь лишь затем, чтобы ее не убили стражники. Ложь оказалась долгоживущей. Может быть, потому, что она была самой лучшей разновидностью лжи - ложью правдивой.
      О сокровищах короля Просторов рассказывали уже много лет в каждом порту, наверное в каждой таверне империи. Пират должен был владеть сокровищами, а уж тот, кого звали Королем Морей...
      Раладан еще раз улыбнулся собственным мыслям.
      Конечно, сокровища у Раписа были. Но где их искать - знала вовсе не Ридарета...
      В завещании Демона было _два_ пункта.
      Никакого ахала, конечно, не было. О, если бы она могла позволить себе пса, который стоил столько же, сколько три или четыре рабыни, она не сидела бы в этой дыре и ей не нужно было бы заниматься этой паршивой работой... За портьерой была ниша, ведшая на лестницу. Та в свою очередь вела к дверям в задней части дома. Некоторые из ее гостей не желали входить или выходить через парадный вход.
      Она лежала под огромным балдахином погруженная в раздумья.
      Конечно, он ей не поверил. И хорошо. Именно это и было нужно. Правда лучшая ложь; ей это было известно уже давно. Другое дело, что не всегда нужно открывать ее всю...
      Она не собиралась его убивать, нет, - зачем? Он был моряком и, похоже, в самом деле хорошо знал море. Ей был нужен такой человек. Ведь не купит же она корабль и не будет сама плавать по Просторам в поисках какого-то островка. Конечно, она не могла отпустить Раладана с Агар, не заручившись определенными гарантиями. Но у нее будут самые лучшие гарантии: у нее будет она!
      Она знала мужчин, о, во имя всех сил, она знала их досконально... Из того, что сказали похищенные матросы, из того, что сказал сам Раладан, следовало одно: сокровище было, конечно, важно, но - важнее всего была она.
      Алида подняла брови. Одноглазая девушка?
      Она недоверчиво пожала плечами. Впрочем, все равно. Сначала ей нужно было заполучить обоих.
      Она была уверена, что Раладан отнесся к угрозе всерьез. Агары действительно были невелики. Как долго им удалось бы скрываться разыскиваемому мужчине и одноглазой женщине? Бежать? Как? Морская стража обыщет каждый парусник, отходящий из Ахелии, назначит награду за их поимку... Ни один капитан не возьмет на борт подобную пару. Ей было немного смешно оттого, что солдаты стали орудием в ее руках. Несмотря на то что ей удалось похитить одного из них, и притом офицера! Она не любила военных, они были такие неуклюжие... И еще эта война, которую вел этот придурок Берр с Трибуналом! Из-за кого? Из-за тупого Альбара...
      Она вновь вернулась к своим размышлениям.
      Итак, пират и девушка сами должны прийти к ней.
      Она знала, что Раладан будет пытаться ее убить. Но ведь это не так просто... Кроме того, он все еще блуждает на ощупь, не верит в их уговор и ищет неизвестно чего. Шпиону ее, впрочем, пришлось несладко!
      Она тихо рассмеялась, но тут же плотно сжала губы.
      А ведь был момент, когда она и в самом деле хотела все ему рассказать... Ей нужен был кто-то, кто помог бы ей вырваться с этого проклятого острова. Здесь не было будущего. Ни для проститутки, ни для... кого бы то ни было.
      О, она еще успеет добиться своего! Он сам будет просить ту малышку, чтобы она рассказала о сокровище. А потом поплывет. За золотом для Алиды. Что за компания - шлюха и пират! Забавно... Вот только эта маленькая одноглазая пиратка... Где-то под сердцем пробился росток неприятного, тяжелого чувства... и Алида его узнала. Она всегда умела говорить правду самой себе.
      Ревность. Она попросту ревновала.
      В этом не было никакого смысла. Она встречалась с этим человеком всего дважды в жизни...
      - Ну и что с того? - вслух спросила она.
      Она немало повидала в жизни. Ей встречались мужчины, которые за один вечер могли влюбиться - в шлюху. Для нее было ясно (хоть и неприятно), что может происходить и обратное.
      Она кисло рассмеялась.
      - Это пройдет, Алида, - пообещала она сама себе. - Маленькая, смешная дурость, ничего больше. С каждым порой случается.
      Она лежала, глядя на тяжелый темно-красный балдахин.
      19
      - Не знаю, братец. - Могучий Бедан пожал плечами. - Не знаю.
      Раладан задумчиво разглядывал рослую фигуру китобоя.
      - Ну что там опять? Что, уже не плывем на Малую, братец?
      - Плывем.
      Бедан замолчал. Неожиданно он поднял руку:
      - Слушай, братец, а на Проклятом?
      - Каком еще "проклятом"?
      - Ну, на Проклятом... Сразу за стеной, ну, кладбище такое... Не знаешь? Может, там?
      Раладана осенило. Повинуясь внезапному порыву, он потянулся к мешочку на поясе.
      - Там, - сказал он, отсыпая горсть серебра и кладя монеты на стол. Там, друг. Пей, ешь. Если и в самом деле там, получишь еще столько же.
      Лицо Бедана прояснилось:
      - Отличный ты парень, братец!
      Раладан махнул рукой и почти выбежал из таверны. Лишь на улице он несколько пришел в себя. Нужно было действовать спокойно.
      Место, конечно, было превосходное. Кладбище. Раз он мог там спрятать драгоценности - можно было держать там и пленников. Он видел там не один внушительных размеров склеп. Даже зов о помощи мало чем мог помочь: жители Ахелии избегали этого места, пользовавшегося дурной славой, а если еще из склепов начали бы раздаваться вопли... Прекрасное место. Естественно, не единственное - его ожидания могли и не оправдаться. Однако он сильно сомневался, чтобы пять человек, в том числе капитана Морской Стражи, держали в каком-нибудь доме. Что бы произошло, сумей они вырваться на свободу? Дом тотчас же заняли бы солдаты, а урядники Трибунала допросили бы всех. Потянув за ниточки, распутали бы и весь клубок... Маловероятно, чтобы Алида не считалась и с такой возможностью.
      Сначала Раладан пошел "к себе", уже привыкнув считать снятую комнату своим домом. Он заказал сытный ужин, поел, потом как следует выспался. Было уже за полночь, когда он покинул таверну. Через плечо у него был переброшен моток веревки, прикрытый плащом. В это время городские ворота были уже закрыты, так что веревка могла пригодиться, - впрочем, возможно, не только для того, чтобы перебраться через стену...
      Прошло некоторое время, прежде чем он добрался до старого кладбища "Проклятого"...
      Вокруг в изобилии росли сорняки. Ему была знакома лишь часть кладбища, та самая, где их было меньше всего. Здесь, в самой середине, приходилось продираться сквозь заросли, достававшие до самых подмышек. Он наступал на кочки, которые когда-то были могилами, иногда спотыкался о вросшие в землю каменные плиты. Тут и там маячили темные очертания полуразвалившихся склепов.
      Дождь перестал, но продолжал жутко завывать ветер, и Раладан подумал, что темное кладбище в самом деле внушает страх. Он не боялся людей, но знал капризы Шерни - раз уж даже бесстрашный китобой назвал это место проклятым (а по голосу его чувствовалось, что дело не только в названии)... Вполне возможно, когда-то здесь происходило нечто странное и чудовищное...
      Он искал свет - хотя бы маленький, тусклый огонек. Конечно, он знал, что люди Алиды не станут жечь костер. Но, во имя всех штормов, он не мог представить себе человека, сколь бы отважным тот ни был, который сидел бы в одной из этих гробниц в темноте, под завывание ветра и множество других звуков, приводивших на мысль то тяжелые шаги, то скрежет надгробных камней... А теперь... теперь он и в самом деле слышал голоса...
      Он остановился. Голоса не походили на человеческие, казалось, они доносятся отовсюду, пробиваясь сквозь шум ветра...
      "Ветер. Ветер в щелях между камнями", - подумал он прислушиваясь. Скорее всего это и в самом деле был ветер. Воображение - здесь, в этом месте - становилось весьма грозным врагом.
      Раладан был уже сыт поисками по горло, однако все же двинулся дальше. Ноги погружались в мягкую землю, иногда он проваливался вместе с ней вниз, почти ощущая, как где-то там, под ним, трескается прогнившая крышка гроба, а вес земли и его самого расплющивает то, что когда-то было человеком. Он хватался рукой за мокрый, холодный и замшелый надгробный камень, пытаясь сохранить равновесие, путаясь в чем-то, что наверняка было лишь зарослями сорняков... но могло быть, вообще говоря, чем угодно.
      Наконец он увидел свет - столь тусклый, столь неяркий, что лишь случайность помогла ему его заметить. Он сделал шаг - и свет исчез. В двадцати, может быть, в тридцати шагах среди высоких деревьев возвышался старый склеп. Он не мог определить ни его формы, ни размеров, даже его зоркие глаза мало чем могли помочь в безлунную ночь. Свет просачивался сквозь какие-то щели в камнях, узкие и неровные. Пристально всматриваясь в темноту, Раладан, спотыкаясь, пошел вперед. Он снова потерял из виду тусклый отблеск, но уже знал, что движется в верном направлении.
      Склеп был просто огромен. Теперь, когда перед ним был живой и наверняка грозный противник, завывающий ветер стал его союзником. Раладан, особо не прячась, обошел склеп вокруг, пытаясь найти вход. Наконец он нашел дверь, выглядевшую достаточно солидно, хотя и поросшую мхом и потемневшую от влаги. Отыскав на ощупь большое железное кольцо, он потянул за него. Дверь даже не дрогнула.
      Может быть, нужен какой-то условный знак?
      У него не оставалось выхода. Он изо всех сил заколотил в дверь кулаком.
      - Эй! Может, глоточек водки?! - заорал он во все горло.
      Он напряженно ждал. Кажется, он уже убедил их, что он не призрак... но убедил ли он их в том, что его можно впустить?
      Дверь скрипнула. Изнутри послышалось какое-то имя и смех. Раладан наклонил покрытую капюшоном голову и вошел.
      - Я уж думал...
      Раладан ударил. Человек со стоном отшатнулся, толстый плед сполз с его плеч. Он прижал руку к животу, в котором зияла ножевая рана, и опрокинулся на спину.
      В мигающем свете тщательно укрытой коптилки лоцман увидел еще одного человека, отбрасывавшего в сторону тяжелый плащ. Изрыгая проклятия, тот выхватил короткий военный меч, но не бросился сразу в атаку, пристально следя взглядом за Раладаном. Раладан понял, что этот человек умеет убивать. Сбросив плащ, он неожиданно нанес удар ножом, быстрым движением снизу. Противник ловко увернулся, продолжая бормотать проклятия, но при этом он еще и улыбался...
      Пират достал из-за голенищ два ножа и стал ждать.
      Противник напал неожиданно быстро, метя в него острием меча, но именно этого Раладан и ожидал. Он отскочил в сторону, пытаясь ударить ножом, но промахнулся. Однако ему удалось схватить противника и вонзить нож ему в спину, но в то же мгновение мощный удар рукоятью меча отшвырнул его назад. Он ненадолго потерял сознание, а когда в глазах у него снова прояснилось, он обнаружил, что сидит у стены. Скулу сводило от пронизывающей боли. Он машинально протянул руку и почувствовал под пальцами кровь.
      Его противник лежал неподвижно, но мгновение спустя дернулся и вытянул руку. Раладан поднялся и присел возле него.
      - Будешь жить, - невнятно пробормотал он, чувствуя, что щека его совершенно онемела. Кровь капала на спину лежащего. - По крайней мере... еще день-два...
      Он выдернул нож, торчавший скорее в боку, чем в спине. Лежащий застонал и лишился чувств. Раладан как умел перевязал рану, потом связал ему руки и ноги. Вытерев кровь с лица, он ощупал кость - та была цела.
      Раладан запер дверь на крепкий, похоже недавно приделанный, засов, потом огляделся вокруг. Тусклый свет вырывал из темноты лишь общие очертания большой гробницы с тяжелым саркофагом посредине, крышка которого в последнее время использовалась в качестве стола - на ней лежала колбаса и половина целого хлеба, рядом набор игральных костей.
      С правой и с левой стороны неширокие дугообразные проходы вели в боковые помещения, судя по всему поменьше. Раладан взял светильник и, прикрывая его рукой, вошел в левый проход. На него с ужасом и изумлением уставились три пары глаз. Они узнали его, так же как и он их. Четвертый лежал неподвижно, связанный, так же как и остальные. Лоцман наклонился и заметил, что у него нет одной ноги.
      Так или иначе, он был мертв.
      Раладан посветил вокруг, но не нашел ничего достойного внимания, кроме скомканных тряпок, которые днем наверняка использовались в качестве кляпов.
      - Я не собираюсь вас убивать, - сказал он.
      На их лицах отразилось явное облегчение.
      Он прошел в правую гробницу. Там было пусто. Он обошел ее вокруг. Посредине стоял саркофаг, крупнее того, что он видел раньше.
      И ничего больше.
      Где же Вард?
      Он уже собрался было спросить у пленников. Внезапно он остановился и медленно обернулся... Каменная, треснувшая поперек плита лежала неровно.
      Поставив светильник на саркофаг, он толкнул меньшую часть гранитной надгробной плиты, которая со скрежетом сдвинулась и с грохотом упала вниз. У лоцмана перехватило горло. Он отшатнулся было, но в следующее мгновение выдернул из-за голенища нож и на ощупь, не в силах оторвать взгляд от безумных глаз того, кто лежал внутри саркофага, перерезал путы и вытащил кляп.
      Под сводами гробницы разнесся нечеловеческий крик.
      Раладан, скрежеща от ужаса зубами, тащил к выходу Варда - обезумевшего, плачущего человека, которого он когда-то знал как отважного солдата.
      Ему знакома была эта болезнь. Болезнь замкнутого пространства.
      Они сидели снаружи склепа, прислонившись к холодной каменной стене. В лица им хлестал мокрый ветер. Раладан продрог до костей, но для сидевшего рядом жуткое кладбище, мрачная ночь и ледяной ветер были жизнью. Свободой.
      - Время идет, - сказал наконец лоцман, болезненно морщась от боли в скуле. - Пора поговорить.
      Он не видел лица офицера, но голос его, хотя и слабый, уже не был голосом безумца.
      - Я обязан тебе жизнью, Раладан. Хочу, чтобы...
      - Знаю, что ты чувствовал. Я сам бы свихнулся, если бы меня так заперли. Не будем больше об этом.
      Ветер уносил его слова.
      - Время идет, - повторил лоцман. - Что бы ни произошло... слушай меня внимательно, господин. Многое зависит от того, договоримся мы сейчас или нет.
      Он помолчал.
      - Хватит с меня убийств, - продолжил он. - Не потому, что я вдруг стал честным человеком. Причина другая, очень простая: все это ни к чему не ведет. Я просто хочу найти способ вырваться из ловушки. Вот вся правда, господин: я никогда не был пленником на "Змее". Я пират, а трупов, что я оставил после себя, даже не сосчитать. Но есть кое-что еще, что касается нас обоих. Ридарета - дочь Демона. Несмотря на это, она никому никогда не причинила зла. Она ни в чем не виновна. Ее отец перед смертью поручил мне заботиться о ней. Пока что ничего из этой заботы не вышло. Тем не менее, господин, если когда-то в своей жизни я служил какому-то делу, которое ты счел бы благородным и справедливым, в твоем понимании... то именно сейчас.
      Вард молчал.
      - Я убил двух твоих людей, поручил убить тех четверых. Я хотел убить и тебя. И все ради того, чтобы вытащить ее с этого проклятого острова, на котором она осталась вместе с тем гончим псом, привезти ее сюда и, когда наступит зима, увезти из Ахелии. Вот и все.
      Дождь постепенно усиливался.
      - На что ты рассчитываешь? Почему я должен тебе верить?
      - Разве это может быть ложью? - Он наклонился. - Вард, мы были когда-то друзьями. Многое изменилось. Ты веришь в какую-то честность, справедливость... Так вот, и я призываю к тому же. Я хочу спасти невинную девушку, почти ребенка. Взамен я отдаю в твои руки настоящего убийцу, который живет здесь, в Ахелии, - ту, с чьей помощью ты и твои люди оказались здесь. Я дам тебе доказательства. Свидетелей. Один лежит связанный, раненный, но, похоже, выживет. И я дам тебе кое-что еще, Вард. Я дам тебе жизнь - тебе и твоим людям. Если нам не удастся договориться вы погибнете. Своими посиневшими от веревок руками ты не сумеешь мне помешать. Четыре жизни за одну. Кроме того, справедливость, если так называется тюремная камера для той женщины. На что я рассчитываю? Ни на что. Мне не нужна помощь. Обещай только, что не станешь мне мешать.
      С неба хлынули настоящие потоки воды.
      - Еще сомневаешься, капитан? Тогда слушай внимательно, я все тебе подробно расскажу. Хотя, должен признаться, я никогда прежде не говорил столь много, как сегодня. Но, Вард, когда я закончу, ты должен сказать мне "да" или "нет".
      - И... если "да" - поверишь? Просто поверишь мне на слово?
      - Ради Шерни, Вард... поверю. Да, на слово. Раз в жизни попробую сделать это.
      20
      Они лежали на песчаном холме, внимательно наблюдая за деревней. День был довольно погожий и ясный, и, несмотря на расстояние, хорошо были видны суетившиеся в селении рыбаки.
      - Странно, чего они все бегают? - пробормотал Раладан.
      Лежавший рядом Бедан пожал плечами:
      - Ничего странного... Сразу видать, братец, что ты не местный. Обычное дело, осень. Тут, братец, как шторм пройдет, работы у всех выше крыши.
      Он снова замолчал. Сначала они подошли ближе, почти к самому селению, но вскоре им пришлось отойти подальше, поскольку всюду носилась детвора, пользуясь погодой. Однако они успели заметить девушку... и колодки.
      Раладан стиснул зубы при одном лишь воспоминании.
      - Вечер скоро... Но надо еще подождать.
      Лоцман кивнул. Он видел, что китобой, как и он сам, лишь усилием воли сохраняет спокойствие.
      Тогда, при виде громадных брусьев, сжимавших босые ступни и запястья девушки, при виде тяжелых цепей, Бедан придержал лоцмана за плечо. Они не в силах были оторвать взгляд от скорчившейся, покрытой лохмотьями фигуры, опущенной головы, всклокоченных, слипшихся волос.
      - Сколько ей лет? - спросил китобой. - Ребенок совсем... Сколько, братец?
      - Шестнадцать, - хрипло ответил Раладан.
      Бедан крепче стиснул его плечо.
      - Как моей старшей... Столько же.
      Какое-то время спустя они увидели Альбара. Раладан с большим трудом узнал урядника. Грязный плащ... неопрятная борода... Проверив колодки, Альбар несколько раз о чем-то спросил девушку, наконец слегка толкнул ее ногой и ушел, скрывшись в ближайшей хижине.
      - Это кто? Ну, говори, братец! - требовательно допытывался Бедан.
      - Гончий пес, - коротко ответил Раладан.
      Больше они не разговаривали.
      Потом они лежали поодаль, на песчаном холме. Наступил вечер, за ним ночь. Они продолжали ждать, продрогшие насквозь.
      - Иди за своими.
      - Надо еще...
      - _Иди!_
      Бедан поднялся и, пригнувшись, отошел назад.
      Ветер усилился. Раладан присел и, стараясь согреться, сделал несколько сильных взмахов руками.
      Вскоре Бедан вернулся, ведя с собой еще двоих.
      Когда они появились возле столба, девушка подняла голову, и твердая, холодная ладонь необычно мягко закрыла ей рот. Она увидела в черноте ночи очертания склонившегося над ней невысокого человека, а рядом еще несколько теней, отвязывавших цепь и резавших ножами веревки, которыми были обвязаны брусья. Неожиданно девушка расплакалась.
      Раладан почувствовал, как дрожат под его рукой ее подбородок и губы, а когда ему на палец упала первая горячая капля, у него перехватило горло. Он провел ладонью по мокрой щеке девушки, а когда китобои управились с веревками, раздвинул брусья, взял ее на руки и прижал к себе.
      Трое молча смотрели на них.
      - Возьмите ее...
      Стоявший ближе протянул руки. Раладан подал ему девушку.
      - В лодку.
      - А?..
      - У меня здесь есть еще... одно дело.
      - Утром все рыбаки... Ветер сильный, если не сумеем отплыть, то рыбаки утром...
      - Отнеси ее в лодку, друг.
      Китобои ушли.
      Бедан остался.
      - Иди с ними, Бедан.
      - Нет, братец.
      Раладан взял китобоя за руку, но тот вырвал ее.
      Они немного постояли, потом Раладан кивнул и сказал:
      - Спрячься.
      Бедан отошел на несколько шагов в сторону и лег на землю. Раладан сел в точности так, как до этого Ридарета, опершись ногами о колодки, а спиной о столб. Он встряхнул цепью, она звенела все громче, наконец он ударил звеном цепи о землю, потом еще раз. Несмотря на вой ветра, характерный звук, видимо, все же проник внутрь хижины, поскольку дверь внезапно открылась и темная, сгорбленная фигура, ругаясь, подбежала к деревянному столбу. Раладан с каменным спокойствием принял пинок в бок. Затем он медленно встал - и остолбеневший урядник понял свою ошибку...
      Не говоря ни слова, пират схватил его за плащ. Альбар вырвался и отскочил назад, приглушенно вскрикнув. Он хотел было бежать - но наткнулся на Бедана. Громадный китобой схватил его поперек туловища и слегка придушил так, что вместо крика во мраке ночи слышался лишь сдавленный хрип. Раладан со знанием дела связал между собой куски веревки, которыми до этого были обмотаны колодки, и, сделав на конце петлю, перебросил веревку через торчавший в столбе крюк, на котором обычно вешали сети. Подошел Бедан, неся полузадушенного, извивающегося урядника. Раладан накинул петлю, затянул. Они подтащили дергающееся тело ближе, лоцман обмотал веревку вокруг нижнего крюка.
      - Ноги. Придержи ему ноги, - бросил он.
      Урядник хрипел и бился спиной о столб, сжимая руками веревку, охватывавшую шею. Бедан схватил его сзади за лодыжки, придерживая ноги по обе стороны столба. Альбар бился и метался, обезумев от ужаса. Раладан подошел спереди и изо всех сил пнул висящего в пах.
      - Знаешь, за что? Знаешь? За то... что не знаешь... когда остановиться... - цедил он сквозь зубы, раз за разом пиная выгнувшееся, судорожно напрягшееся тело.
      Резко запахло испражнениями.
      Наконец они отошли в сторону и долго смотрели на труп.
      - Страшный ты, братец, - сказал китобой. - Но... ладно...
      - Надо возвращаться в лодку. Ладно. Давай тут все приберем. Колодки, цепь и эту... падаль. Лучше, чтобы рыбаки не знали, что здесь...
      Они работали не говоря ни слова. Уже светало, когда они присоединились к остальным, на юго-восточном берегу острова.
      Они молча смотрели на лежавшую в лодке, укрытую одеялами девушку. Она спала, подложив ладонь под щеку и приоткрыв рот. Высокий китобой кивнул, увидев зажившую рану на месте глаза.
      - Дочь пирата, - сказал он. - Так я и думал. Болтали об этом в кабаке.
      Остальные смотрели то на него, то на Раладана.
      - Кто это ей?.. - Бедан коснулся пальцем глаза.
      - Пираты.
      Раладан повернулся к китобоям:
      - Она...
      Бедан поднял руку:
      - Я же вижу. Если она - пират, то я кит...
      Он положил руку на плечо лоцмана.
      - В этом году, - помолчав, сказал он, - киты не приплыли... Странный год, братец. Чувствуешь? Ветер с севера. Странный год, братец. Идет зима.
      Раладан поднял голову. Действительно, ветер уже не дул с северо-запада. Дуло с севера. Осень кончалась...
      - Кто-то украл два месяца осени, братец. Идет зима. Как думаешь, весной киты приплывут? А год и в самом деле странный.
      Лоцман подумал о штормовой волне при безветренной погоде, удивившей их с Раписом, потом о "кашле", зеленых водах Просторов и о китах Бедана, наконец - о закончившейся двумя месяцами раньше осени. Странный год. Что бы это ни означало.
      - Странный, Бедан. Очень странный год. А весной киты приплывут. Почему-то... почему-то я это знаю.
      Он покопался за пазухой и достал помятую черную повязку. Наклонившись, он осторожно положил ее возле щеки девушки...
      Она не проснулась.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЕСТРЫ
      21
      Был душный летний вечер.
      Вдоль берега моря, по узкой полоске пляжа, не обращая внимания на лизавшие ноги волны, шли двое, ведя, вернее, таща с собой третьего высокого коренастого парня, на разбитом лице которого едва успела засохнуть кровь. Руки парня были связаны за спиной; двое держали его под локти, не щадя ударов и даже пинков, когда он спотыкался или замедлял шаг.