Возвращаемся к нашему плаванию. Вышли из Эгейского моря и повернули на юго-запад. Стало значительно теплее, еще 7 часов утра, а уже 11°. Но погода по-прежнему хмурая, ветер 5–6 баллов с северо-востока, соответственно и волна. Наша цель — войти в Ионическое море и делать станцию в Ионической котловине. Котловина — это наиболее углубленная часть моря, не резко отделенная от менее глубоких участков. В Ионическом море, лежащем к югу от Италии и Греции, большие глубины лежат южнее, примерно на широте острова Крит. По лоции наибольшая глубина достигает здесь 4070 м. Нам эту точку нащупать не удается. К 15 часам считаем, что уже вышли в район котловины: под килем 3100 м.
      Ветер не стихает, и неизвестно, удастся ли из-за него произвести нужные работы. Спустили трал Сигсби, долго возились с ним, так как это первый, так сказать, тренировочный спуск, при котором опробуется вся техника. Но из-за дрейфа корабля трал шел почти горизонтально, и, чтобы не рисковать потерей трала, его решили поднять.
      Менее рискованным посчитали спустить так называемый разноглубинный трал Айзекс-Кидда, который должен двигаться не около дна, как трал Сигсби, а в толще воды. Протащили его на глубине 1000 м в течение часа, подняли. Улов оказался небольшим; самая крупная рыбка не превышала 12 см; ихтиологи отдали ее нам, биохимикам. Температура воды на этом горизонте 13–14°, и она оказалась такой почти по всему рейсу.
      Ночью двинулись дальше. Держим курс прямо на север, к Отрантскому проливу, к входу в Адриатическое море, рассчитывая вернуться для работы в Ионическое море позднее, при более благоприятных условиях. Адриатическое море можно рассматривать как гигантский залив Средиземного моря, проникающий в сушу на 500 миль при средней ширине 100 миль. Для него характерно резкое отличие его западного берега от восточного. Западный, итальянский берег относительно ровный, без островов и глубоких бухт, восточный же, балканский изобилует островами, извилистыми проливами, заливчиками, бухтами. Когда едешь по Далматинскому побережью Югославии, открытого моря почти не видно.
      Глубины в Адриатическом море разные. Там, где берега гористые, как в югославской Далмации, море приглубое, а где они низкие, песчаные — море мелкое, например около Венеции, возле дельты реки По. Максимальная глубина в южной части Адриатического моря достигает 1600 м.
      Приливы в Адриатическом море небольшие, в пределах 1 м. Летом море теплое, температура поверхностной воды — около 25°. Об этом южном море упоминает Пушкин в романе «Евгений Онегин»; «Адриатические волны, о Брента! нет, увижу Вас…» Но зима здесь неприятная, часто дует порывистая холодная бора. Температура воды падает до 10–11° и даже ниже. Соленость к северу резко снижается, доходя до 25%о в местах, где велик приток пресных вод.
      Содержание питательных солей в море низкое, и в соответствии с этим и жизнь не особенно богатая.
      В Адриатике мы провели целую серию гидрологических станций, так как гидрологи хотят более детально изучить происхождение адриатических донных вод зимой. Станциями в океанологии называют изучение, обычно комплексное, условий в данной, заранее выбранной точке моря. Длительность станции может быть разная — от нескольких часов до нескольких суток. Корабль при этом может свободно дрейфовать, стоять на якоре или быть прикрепленным к бую.
      В Адриатике станции провели на самом барьере, в Отрантском проливе, и далее к северу, в том числе в самых глубоких частях моря — в Адриатической котловине.
      Гидрологи взяли все интересовавшие их серии проб, геологи собирали образцы грунта, а биологи запускали тралы, однако биологические сборы были не очень богатыми. Добытые беспозвоночные и рыбы, по словам биологов и ихтиологов, бывали интересными, но нам, биохимикам, повезло только один раз, когда трал принес интересную для нас придонную глубоководную рыбу размеров, достаточных для биохимических анализов мозга.
      Всего в Адриатическом море мы работали 5 суток. На западе были видны берега Италии; берега Югославии и Албании дальше от нас, скрыты в тумане. Завтра идем обратно на юг, в Ионическое море, попытать счастья еще раз. Ведь траления в Ионической котловине из-за непогоды были неудачными.
      Я уже отмечал, что, идя мимо богатых историческими событиями берегов Италии, Греции, трудно удержаться от воспоминаний. Может быть, это возрастная особенность, характерная для людей, проживших долгую жизнь. У них впечатления давно минувших лет начинают занимать в памяти места больше, чем впечатления сегодняшнего дня. Одним словом, людям пожилого возраста свойственно вспоминать. А тут названия островов, проливов, городов, горных вершин вызывают в памяти то события минувших лет собственной жизни, то строки из произведений любимых поэтов, то исторические реминисценции. Во время плаваний на наших экспедиционных судах я всегда любил подолгу оставаться в штурманской рубке, разглядывая подробные морские карты тех районов, где проходил курс корабля, а также читать хранящуюся здесь лоцию.
      Идя ранним светлым утром Ионическим морем к северу, к проливу Отранто, справа по борту, т. е. в стороне Греции, можно было разглядеть скалистые вершины двух островков. Карта показала, что это острова Кефалиния и Левкас, за которыми в заливе Патрас лежит бухта Лепанто. Там в 1571 г. происходил знаменитый морской бой между объединенными христианскими силами и турецким флотом. Он не вызвал бы у меня особого интереса, если бы в нем не участвовал и не был трижды ранен Мигуэль Сервантес. Очень любя «Дон-Кихота» и зная биографию его автора, я не без волнения вглядывался в туманную даль, где почти 400 лет тому назад храбро сражался великий испанский писатель.
      Читатель не посетует, если я несколько отвлекусь и поделюсь сведениями об этом эпизоде из жизни дона Мигуэля Сервантеса. В XVI в. на Средиземном море шла ожесточенная борьба между христианскими государствами Запада и напирающими с востока оттоманскими турками за господство на Средиземном море. Турецкий султан Селим II, стремясь вытеснить Венецию из восточной части Средиземного моря, в 1570 г. захватил остров Кипр, которым владела Венецианская республика. Желая вернуть потерянное, венецианцы заключили союз с папой Пием V и королем Испании Филиппом II. Союзники собрали крупный флот, который сосредоточился в Мессинском проливе, близ Сицилии. Турецкий флот находился в бухте Лепанто, около входа в Коринфский залив. Более 200 галер союзников вышли из Корфу навстречу туркам, и у бухты Лепанто произошло морское сражение, в котором решительную победу одержали союзники. Они захватили 117 турецких галер и тысячи пленных. Хотя практическое значение этой победы было невелико, так как через два года турки все же отняли Кипр у Венеции, но моральный резонанс от этой победы христиан над «неверными» в Европе был огромный. Сервантес, завербовавшийся в испанскую флотилию, находился на корабле «Маркезе»; он храбро сражался, был дважды ранен в грудь, а третий выстрел на всю жизнь парализовал его левую руку.
      После лечения в Италии Сервантес получил разрешение вернуться в Испанию. Он отплыл из Неаполя на корабле «Соль». Но через 6 дней плавания корабль был атакован турецкими корсарами, Сервантес попал в плен и был продан в рабство в Алжир. Он достался губернатору Алжира жестокому Хасан-паше. Сервантеса заковали в кандалы и бросили в темницу. Он пробыл в рабстве несколько лет, пытался бежать, его ловили, били плетьми. Хасан-паша не казнил его только из уважения к личной храбрости. В конце концов его выкупили из плена родители через монахов ордена тринитариев, и Сервантес вернулся в Мадрид. Он умер в 1616 г. в возрасте 69 лет.
      …Окончив гидрологические исследования в Адриатическом море, показавшие чрезвычайно однородные температурные условия от поверхности до дна, около 12–13°, пошли на юг, обратно в Ионическое море. Погода стоит спокойная, ветер не больше 2–3 баллов. Встали на станцию над глубиной 2600 м. Спускали несколько раз тралы, в том числе придонный трал Сигсби и РТАК, на разные глубины. Траления проходили благополучно, но тралы приносили сравнительно немного материала.
      Перешли далее на юго-запад по Ионическому морю и встали над большей глубиной, около 3500–3600 м. На станции стояли долго: работали гидрологи и геологи, брали днсерпателем грунт и трубкой колонки грунта, работал отряд планктона. Стояла тихая, теплая погода, несмотря на февраль. Наконец-то мы почувствовали, что находимся в теплом Средиземном море.
      Кончив все работы на Ионической котловине, «Витязь» пошел дальше, выполняя свой план работ. Путь наш лежал между южной оконечностью Италии, провинцией Калабрия и островом Сицилия к Мессинскому проливу.

      Подходим в темноте к Мессинскому проливу. Со стороны Калабрии видны сплошные линии огней города Реджо-ди-Калабрия. Они поднимаются высоко над морем. Очевидно, это дома на горах. А вот появились и огни со стороны Сицилии. Скоро их становится очень много, видна ярко освещенная набережная. Это уже город Мессина, второй по величине город Сицилии после Палермо, столицы острова. В Мессине около 300 тыс. жителей.
      Ход «Витязя» резко снизился — с 12 узлов до семи. Это влияние встречного сильного течения, идущего на юг.
      Мессинский пролив отделяет остров Сицилия от полуострова Калабрия. Берега пролива холмистые, образованы отрогами гор, лежащих на некотором отдалении от береговой черты. Со стороны Италии это Калабрийские Апеннины. Горы Сицилии более низкие. Пролив ведет с юга на север, из Ионического моря в Тирренское. В Мессинском проливе действуют постоянное течение и приливно-отливное. Когда они складываются, скорость течения наибольшая. Течение, направленное на север, называется монтанте, направленное на юг, в Ионическое море, — шенденте. На восточном берегу пролива, где находятся город и гавань Реджо-ди-Калабрия, скорость монтанте достигает 4–5 узлов, а зимой даже 6–7 узлов. Длина Мессинского пролива — около 40 км, ширина — от 3,5 до 22 км. Наибольшая глубина достигает 115 м. Из-за сложных и изменчивых течений в проливе наблюдаются сильные водовороты, чувствительные для мелких судов.
      Древняя греческая мифология населила Мессинский пролив двумя чудовищами, обитавшими по обеим сторонам узкого пролива и губившими проплывающих мореплавателей, — Сциллой и Харибдой. Сцилла, обладавшая шестью головами, хватала гребцов с плывущих мимо кораблей, а Харибда, всасывавшая в себя воду на огромном расстоянии, поглощала вместе с водой и корабли. Выражение «находиться между Сциллой и Харибдой» значит подвергаться опасности с обеих сторон.
      С проливом связано имя национального героя Италии, революционера и неутомимого борца за объединение своей родины Джузеппе Гарибальди. Гарибальди был выдающимся полководцем, совершившим много подвигов в своей жизни. Он был изгнан в Южную Америку, где участвовал в борьбе с реакционными режимами, а вернувшись на родину, совершил самый значительный среди своих военных походов. Я имею в виду победы в Сицилии и Неаполе. Король Пьемонта Виктор Эммануил II и его премьер-министр Кавур готовы были помочь Гарибальди, но только в случае успеха его предприятия.
      Отплыв в мае 1860 г. из Генуи с 1000 слабо вооруженных добровольцев, Гарибальди высадился в Сицилии, принадлежавшей тогда неаполитанскому королю, одному из оплотов реакции в Италии. Поддерживаемый народом, прежде всего крестьянством, которое Гарибальди освобождал от феодализма и рабства, он в ряде сражений разбил регулярную армию короля Неаполя, взял Палермо, столицу острова, и другие города. Овладев Сицилией, Гарибальди вместе со своими волонтерами пересек Мессинский пролив. После высадки в Калабрии он, не давая врагу ни минуты передышки, с боями дошел до Неаполя, взяв этот самый большой город тогдашней Италии. После решительной победы над австрийской армией на реке Волтурно, севернее Неаполя, имея под своим командованием уже 30 тыс. человек, Гарибальди передал всю Южную Италию королю Пьемонта Виктору Эммануилу II, которого провозгласили королем объединенной Италии. Завершив дело своей жизни, Гарибальди вернулся на уединенный остров Капрера, около Сардинии, отказавшись от всяких наград и почестей.
      Сицилия, самый большой из островов Средиземного моря, отделена от Африки Тунисским проливом. Это гористый остров. Самая высокая точка его — действующий вулкан Этна высотой 3274 м над ур. моря. Вершина вулкана находится в области вечных снегов. Но так как вулкан действующий, то выпадающий снег быстро тает даже в зимнее время. При сильных извержениях потоки лавы по его восточным склонам стекают в море. Склоны вулкана испещрены трещинами и кратерами, но некоторые из них свободны от потоков застывшей лавы, и на их плодородных почвах выращиваются различные культуры. С Мессинского пролива Этна не видна.
      Растительность на острове субтропическая. Кое-где еще сохранились леса из каштана, дуба, бука, которые поднимаются в горах до высоты 1300–1500 м. Когда-то здесь росли пышные леса, теперь они вырублены. На острове развито рыболовство, в частности промысел тунца. Население Сицилии достигает 5 млн. человек.
      Мессина, как и прочие города Средиземного моря, пережила бурную историю. Город был основан около 730 г. до н. э. греческими колонистами — выходцами с острова Эвбея и назван Занкла. Около 432 г. до и. э. он был переименован в Мессену (по-гречески), по-итальянски Мессину. После падения Западной Римской империи его занимали готы, византийцы (535 г.), арабы (842 г.). Им владели и его, конечно, грабили крестоносцы во главе с Ричардом Львиное Сердце. Мессина переходила в руки французов, испанцев, неаполитанцев. Окончательно она была освобождена Джузеппе Гарибальди в 1860 г. и вошла в состав Итальянского королевства.
      Мессина страдала не только от завоевателей, но и от разных бедствий — чумы, холеры, а также сильных землетрясений — в 1783 г. и особенно в 1908 г. Остановлюсь на последнем землетрясении. Оно надолго осталось в памяти народа.
      Рано утром 28 декабря 1908 г. сильнейший подземный удар (одно из наиболее сильных зарегистрированных землетрясений) за несколько минут совершенно разрушил цветущий город и погубил жизни около 84 тыс. человек, т. е. почти все население города. Сейсмическая волна прошла по Мессинскому проливу и разрушила также город Реджо-ди-Калабрия. Особенностью этого разрушения было то, что фасады домов в значительной части уцелели, а внутренние части зданий были разрушены. Эти уцелевшие фасады кое-где видны и до сих пор. Город оказался в ужасном положении. Вспыхнули пожары, жители оказались лишенными еды, воды и медицинской помощи. Первыми им на помощь пришли русские военные моряки с крейсера «Богатырь», а затем и с других судов подошедшей русской эскадры — с крейсеров «Адмирал Макаров» и «Слава». Вот что писал оказавшийся там корреспондент московской газеты «Русское слово» в номере от 6 (19) января 1909 г.:
      «Мы пробрались на набережную. Здесь свежий ветерок с моря слегка относит трупный запах. Набережная почти совсем разрушена. На 2 метра опустился берег. Около разрушенного рынка раздают населению воду. В бутылки, шапки, глиняные черепки расхватывают драгоценную жидкость обезумевшие от жажды люди (водоснабжение разрушено). «Направо пройдем, ребята, там подальше еще никто не искал», — раздается рядом со мной русская речь. Нас догоняли русские матросы с крейсера «Богатырь».
      Матросы в белых парусиновых рубашках, высокие, широкоплечие, резко выделялись среди вообще низкорослых сицилийцев. Русская эскадра пришла в Мессину первой, и в течение 28 и 29 декабря это была единственная реальная помощь пострадавшим. Они разбирали многотонные завалы камня, спасая заживо погребенных.
      Надо отдать должное решимости адмирала Литвинова, который, не дожидаясь инструкций из Петербурга, двинул эскадру к пылающему разрушенному городу для спасения людей. Когда в Мессину прибыли «Адмирал Макаров» и другие суда, только русские матросы оказывали помощь пострадавшим. Все корабли, стоявшие на рейде, снялись с якоря и ушли.
      За пять дней, по приблизительным подсчетам русского штаба, русскими командами было спасено около 2,5 тыс. человек, а на деле число было больше. «Макаров» и «Слава» два раза отвозили раненых в Неаполь. Они перевезли около 2 тыс. человек.
      На берегу был организован перевязочный пункт, подававший первую помощь. В течение первых двух-трех дней только от русских жители получали пищу — хлеб, кашу и воду. Страшно подумать, что было бы с несчастными людьми, если бы не эта помощь.
      Была услуга и другого рода. Моряки с «Макарова» спасли кассу сицилийского банка с 25 миллионами лир. Случайно кассу лишь легко засыпало, и до нее уже добирались мародеры, когда подоспела небольшая русская команда. Подняв несгораемый ящик, матросы стали переносить его на «Макаров». Но на них бросились грабители. Лишь случайно, благодаря тому что мимо проходил военный патруль, удалось доставить деньги на «Макаров». Вскоре они были переданы в Неаполе итальянским властям».
      …Около 5 часов утра мы проходили вдоль северозападной оконечности Мессинского пролива, что у носка «итальянского сапога», в Калабрии. Сицилия уже осталась за кормой. Проходим мимо Липарских, или Эоловых, островов. Эта группа вулканических островов уже в Тирренском море, к северу от Сицилии, принадлежит Италии. Эоловы острова населены. На них живет около 20 тыс. человек. Население занимается в основном выращиванием оливковых и фиговых деревьев (инжира).
      Меня интересуют, конечно, острова вулканического происхождения Вулькано и особенно Стромболи. Стромболи — это постоянно действующий вулкан, надводная часть его конуса образует остров. Вулкан с небольшими перерывами выбрасывает газы и бомбы. Изредка изливаются потоки лавы, главным образом базальта. Последнее сильное извержение было в 1933 г. Но Стромболи никогда не спит. Облака пара и газа, выбрасываемые вулканом, освещенные ночью раскаленной лавой, видны на далеком расстоянии. За это он получил название маяка Средиземного моря. Ночью над кратером вулкана Стромболи всегда видно красноватое сияние.
      Нам повезло. Вглядываясь во мрак еще не ушедшей ночи, мы могли видеть красные вспышки с правого борта, а сверившись по карте, убедились, что это вулкан Стромболи.

      28 февраля. Тихое серое теплое утро. Идем Тирренским морем по направлению к Неаполю. Все готовятся к первому запланированному визиту в иностранный порт. Читаем книжки о Неаполе, путеводители, разглядываем планы и карты. Составляются маршруты экскурсий в Рим, Помпею, на Капри. Начальство озабочено установлением связи с научными учреждениями, предстоящими пресс-конференциями, на которых будет рассказано о «Витязе».
      Тирренское море находится между Апеннинским полуостровом и островами Сардиния, Сицилия и Корсика. Оно сообщается со Средиземным морем мелководными проливами — Корсиканским на севере, проливом Бонифачо на западе, между Корсикой и Сардинией, Тунисским на юге и Мессинским на юго-востоке.
      Полузамкнутое Тирренское море представляет собой тектоническую котловину глубиной в центре до 3700 м. Температура воды на поверхности летом 23–25°, зимой +13–14°. Соленость воды, как везде, повышенная. Поверхностные течения образуют круговорот против часовой стрелки, их скорость около 1 км в час. В море добывают сардину, тунца, меч-рыбу.
      Проходя Тирренским морем, судно сделало несколько станций: одну на значительной глубине — 1340 м, другую хотели сделать на мелководье, порядка 80 м, но нашли лишь минимальную глубину 340 м. Работали все отряды. Биологи пользовались тралами. Уловы были ничтожными, животных очень мало. Вспоминаются богатейшие и разнообразные уловы в Тихом и Индийском океанах, даже в Карибском море. Тирренское море очень загрязнено, масса отбросов, все время попадаются то старые башмаки, то обрывки бумаги, доски, ящики и т. п. Главная причина — несколько больших портов: Неаполь, Салерно, Палермо и др.
      1 марта. Раннее утро. В окно смотрит Везувий, двойная вершина его еще в дымке. Мы стоим на рейде Неаполя. С одной стороны борта вид на Везувий, с другой — виден большой серый город с отдельными высокими зданиями, по набережной пробегают автомашины. О заходе в Неаполь все мечтали, строили планы, как использовать стоянку. Но начальник экседиции сообщает, что, пока капитан порта не даст разрешение на заход, мы должны стоять на рейде.
      Одним словом, стоим на рейде. Ждем лоцмана и властей с разрешением на заход в порт. Каждый продумывает, с чего начнет знакомство с Неаполем. Я давно мечтал побывать в этом городе, интересном для меня особенным образом жизни Южной Италии, таким непохожим на жизнь знакомых мне северных научных и промышленных центров Италии, как Милан или Турин. А в особенности я мечтал ознакомиться со старинной Неаполитанской зоологической станцией, посмотреть ее прославленный морской аквариум и, может быть, даже поработать на ней.
      Неаполитанскую зоологическую станцию основал еще в 1872 г. немецкий зоолог Антон Дорн, который долго был ее директором. Его сменил сын, профессор Рейнхардт Дорн. После него директором станции был внук основателя — Пьетро Дорн. Много русских и советских ученых работало на этой станции. Здесь рождались классические труды И. И. Мечникова, А. О. Ковалевского и многих других.
      Проходит половина дня. Неожиданно сообщают, что, поскольку разрешения на заход в Неаполь пока еще нет, «Витязь» должен выйти за пределы территориальных вод. Расстроились, конечно, но делать нечего. Снялись с якоря и ушли за 12 миль. По пути прошли мимо острова Капри. На море еще держалась дымка, но хорошо было видно поселение, белые дома, маяк. Этим и ограничивается наше знакомство с островом. А мы так надеялись съездить на Капри, посмотреть дом, где жили А. М. Горький с М. Ф. Андреевой, где не раз гостили И. А. Бунин и другие выдающиеся люди. Здесь бывал Владимир Ильич Ленин.
      Погода стала хмуриться, поднялся ветер, похолодало. Поскольку разрешения на заход все еще нет, а терять бесполезно время жалко, решили отойти в Тирренское море и продолжать исследовательские работы. При грозовой погоде сделали несколько станций на глубине 1000 м и глубже. Уловы были небольшие, но интересные глубоководные рыбы достались и нам, биохимикам.
      3 марта. Работаем на котловине в Тирренском море на глубине 3500 м. Повторно спускаем разные тралы — Сигсби, разноглубинный. Уловы есть, но не очень богатые. Среди выловленных рыб некоторые новые для нас глубоководные виды, у которых берем для изучения мозг, так что работы по извлечению мозга и консервации его нам хватает. Отряд специалистов по бентосу тоже доволен, так как получен материал, обогащающий наши представления о глубоководном бентосе Средиземного моря. Геологи, гидрологи также работают, и за работой смягчается досада от неаполитанской «неувязки». Находимся от Неаполя примерно в 80 милях. Вопрос о заходе в Неаполь по-прежнему неясен.
      На одной из станций на глубине 3600 м во время траления трал Сигсби вдруг подскочил, резко уменьшилась глубина — по показаниям эхолота на 800 м. Подняли трал. Толстая железная рама оказалась погнутой, так силен был удар о подводную скалу. Пустили второй трал, который принес массу птероподиевого ила, т. е. ила, состоящего из раковинок птеропод (из низших моллюсков), но живых животных в нем почти не оказалось.
      Еще сутки крейсировали по Тирренскому морю, выполняя разные плановые работы. Дошли до острова Капри, потом пошли на север параллельно побережью Италии, держа курс на порт Чивитта-Векия. Начальство полагало, что если разрешение на заход застанет нас там, то зайдем в Чивитта-Векию, сделаем нужные визиты, а итальянские ученые приедут к нам туда. Но никаких сообщений от итальянских властей не поступало. В то же время из Франции марсельский морской агент сообщил, что заход в Марсель разрешен. Начальник экспедиции собирает совет — руководителей отрядов, командование корабля, обсуждают ситуацию. Общее единогласное решение: махнуть рукой на негостеприимный Неаполь и идти в Марсель.
      6 марта. Ясное, голубое небо, несильный западный ветер, спокойное море. Идем на запад. Вдали видны справа по курсу гористый остров Корсика, слева — мелкие островки, лежащие к востоку от Сардинии. Держим курс на пролив Бонифачо, что лежит между Корсикой и Сардинией. Длина пролива — около 14 км, ширина в самом узком месте — около 11 км. На островах справа и слева маяки, поселения, городки, белые, серые и красные черепичные крыши. Мы идем проливом ближе к Сардинии, чем к Корсике. Подошел какой-то сторожевой катер, светло-серый, обошел вокруг «Витязя», минут десять шел рядом с кораблем и ушел в сторону итальянских островов.
      Остров Сардиния — второй по величине после Сицилии остров в Западном Средиземноморье. Внутренняя его часть занята плоскогорьем, заросшим лесами, кустарником. В лесах есть ценные породы деревьев, например пробковое дерево. Добыча пробки дает заработок части населения. В долинах выращивают злаки, жители держат крупный рогатый скот, коз, свиней. Из диких животных острова некоторые виды находятся под охраной и занесены в «Красную книгу», например горный баран муфлон, олень, цапля, фламинго, посещающие остров весной на пролете.
      На Сардинии царит смешение языков и диалектов — результат сложной исторической судьбы этого острова. В разных местах говорят на разных наречиях — то это смесь каталонского и сардского, то генуэзское наречие, в некоторых местах основным языком является арабский или испанский.
      …Утром 7 марта мы вышли в открытое море на запад от пролива Бонифачо, т. е. уже в Алжиро-Прованском бассейне. Этот бассейн лежит между островами Корсика и Сардиния с востока, берегами Испании с запада. Он ограничен с севера берегом Франции, а с юга Алжиром. В этом регионе на полигоне, названном Т. С. Рассом Балеарской котловиной, намечено провести несколько станций. Глубины здесь — около 3000 м.
      К вечеру закончили работу и пошли на север курсом на Марсель. Наконец из Москвы приходит долгожданный ответ. Из отдела морских экспедиционных работ Академии наук сообщают, что с Неаполем вышла задержка, так как требовалось еще дополнительное разрешение итальянского военного министерства. Теперь разрешение получено и можно идти в Неаполь. Но возвращение к Неаполю заняло бы слишком много времени, и мы решили идти в Марсель.

      Раннее утро. Прохладно, довольно резкий ветер при ясном небе. Впереди виден гористый берег и развертывается панорама огромного города и порта со множеством кораблей. На горе, над городом, возвышается собор Нотр Дам де ля Гард с большой золоченой фигурой богоматери, покровительницы моряков.
      Прибыл на судно лоцман и повел нас в порт.
      У меня с марсельскими учеными старые связи. Уже много лет я занимаюсь глубоководной физиологией, проблемой овладения человеком морских глубин. В этой области французы — одни из лидеров. В своей водолазной практике они широко применяют так называемые долговременные глубоководные спуски для практических целей — для добычи нефти и газа со дна моря. До 40 % нефти французы добывают бурением морского дна, используя акванавтов-глубоководников.