Дышать через рот в огромном помещении, битком набитом разлагающимися трупами, было так же невозможно, как и через нос. Маккой просто задыхался.
      Жуткая вонь казалась ему осязаемой. Он чувствовал ее кожей, он видел ее, во рту ощущался гадостный привкус.
      С трудом преодолев отвратительную тошноту, Маккой включил сканнер.
      Прибор издал сигнал, показав тем самым, что он в полном порядке, в отличие от большинства других на борту этой станции.
      Шагнув вперед, доктор провел сканнером рядом с ближайшим трупом, внимательно разглядывая тело.
      Не причина смерти ромуланцев интересовала Маккоя, когда он осматривал трупы, – причину эту выяснит и сообщит сканнер. Нет, сами люди, их внешний облик – вот на что хотел обратить внимание доктор. Он думал о том, была ли постройка этой станции обычным шагом в мирном исследовании космоса, или же ромуланцы преследовали откровенно агрессивные цели?..
      Что знает он, Маккой, о ромуланцах вообще? Об их характере; их привычках, обо всем, что, собственно, и составляет человеческую личность?
      Смеялись ли эти люди над теми же шутками, что веселили и его? Любили ли они пропустить литр-другой ромуланского пивка после тяжелого трудового дня, как не раз проделывал в ближайшей пивнушке он сам? Или они предпочитали более крепкие напитки, вроде его обожаемого кентуккийского бурбфна или знаменитой старогалактической рубидиевки?.. Любили ли они, в конце концов, так же сильно своих друзей, как он любит Джима, Скотти и, прости, Господи, Спока?..
      Для Маккоя это были не праздные мысли, а попытка глубокого исследования человеческой природы. Это начиналось еще в те годы, когда он учился в Академии, и начиналось как игра.
      Тогда они с сокурсниками придумали забавную, как им показалось, игру, смысл которой заключался в том, чтобы узнать о своем пациенте как можно больше по его внешнему виду. Свои наблюдения и умозаключения они сравнивали потом с медицинскими карточками больных. Выигрывал тот, кто имел больше совпадений с реальностью.
      В те годы Маккой стал чемпионом в этой, так сказать, игре, и сокурсники начали величать его Шерлоком Маккоем.
      Его забавляла сама игра, но вскоре он заметил необычайную вещь.
      Простенькое, невинное, казалось бы, развлечение помогло ему лучше понять своих больных, проникнуться их желаниями, заблуждениями, страхами, помогло правильно оценить, как все это влияет на состояние организма, и в нужном случае выбрать соответствующий курс лечения.
      Большинство врачей не давали себе труда понаблюдать за своими пациентами, чтобы узнать их получше. По мнению Маккоя, такие врачи упускали возможность стать чем-то большим, нежели простой распределитель лекарственных препаратов. Гораздо проще лечить того, кого хорошо знаешь, даже если это знание практически целиком основано на интуиции...
      Разумеется, этим ромуланцам Маккой уже ничем помочь не мог, но старая привычка все замечать и делать соответствующие выводы не оставляла его ни на секунду. Он хотел оживить этих ромуланцев в своем воображении, заставить их двигаться и говорить.
      С минуту доктор, задумчиво качая головой и строго хмуря брови, созерцал непривлекательные останки бывших хозяев станции, затем повернулся и, не спеша, удалился восвояси, не забыв плотно прикрыть двери.
      Оказавшись за пределами страшного помещения, доктор глубоко вдохнул казавшийся необыкновенно вкусным воздух и только сейчас обнаружил, что остальные члены группы присоединились к нему и Холли. И как они только успели, подивился доктор, с интересом посмотрев на своих товарищей.
      Холли сидела на полу, закрыв лицо ладонями. Она тяжело дышала, оружие валялось подле нее. Чехов и Марксон стояли на коленях рядом, причем мичман приобнял девушку за плечи, а лейтенант нашептывал ей что-то на ухо. Маккой видел, как она покивала, соглашаясь с чем-то сказанным Чеховым, и мертвенная бледность на ее лице, на которую поначалу обратил внимание доктор, постепенно проходила.
      Спок подошел к Маккою.
      – Ну и что там, доктор?
      – Не очень приятное зрелище, – пожал плечами Маккой. – Что-то вроде театрального зала, битком набитого мертвыми ромуланцами. Если вам охота, сходите и посмотрите сами.
      Спок, как всегда, невозмутимо кивнул в ответ, после чего осторожно открыл дверь и вошел внутрь зала, превратившегося в мертвецкую.
      Маккой с определенным любопытством ждал его возвращения.
      Через пару минут Спок вышел наружу, по-прежнему бесстрастный. Он аккуратно прикрыл за собой дверь и взялся за свой коммуникатор.
      – Здесь Спок, здесь Спок, вызываю "Энтерпрайз", вызываю "Энтерпрайз"...
      Не то чтобы Маккой сильно надеялся услышать сию секунду бодрый голос Кирка, нет, но разочарование от того, что он его не услышал, доктор явно испытал. Эх, много сейчас отдал бы Маккой за то, чтобы иметь возможность услыхать позывные родного корабля...
      Когда Спок подошел к Маккою ближе, тот уже справился со своими переживаниями и возился со своим сканнером.
      – О-очень интересно... – пробормотал он озадаченно.
      – Что такое? – вежливо осведомился Спок. Маккой покачал головой и стал запихивать свой аппарат в сумку.
      – Понимаете ли, мистер Спок, прибор показывает, что те люди погибли от гипотермии но вот только мне не совсем понятно – как это получилось.
      Он подышал ртом. Пожал плечами.
      – Здесь не так уж и холодно ну, легкий парок идет. Все равно непонятно. Станция не повреждена... – он снова пожал плечами.
      – Быть может, система жизнеобеспечения станции на время отключилась, а потом снова заработала? – выдвинула предположение Лено.
      – Как говаривал мой дедушка, в кино все возможно, – сказал немного свысока Маккой. – Если же допустить, что все эти люди были кем-то по злому умыслу умерщвлены, а не просто произошел несчастный случай, то выглядело это примерно так: некто овладел контролем над системой жизнеобеспечения, повыключал все к чертовой матери, подождал, злодейски хихикая, пока все помрут, а потом снова ее, эту систему, включил, чтобы нас напрочь запутать. Но ему это, понятное дело, не удалось: мичман Лено его раскусила.
      Он замолчал и посмотрел на девушку.
      – Однако, – продолжал доктор, хмуря брови, – все было не так, я это просто нутром чую...
      – Ах, нутром... – значительно сказал Спок. Маккой и на него тоже посмотрел, а затем продолжал;
      – Так вот, мне кажется, что эти люди здесь собрались, чтобы согреться, но тепла им все равно не хватило...
      Он нахмурился и замолчал, погрузившись в свои мрачные мысли.
      Остальные тоже не нарушали тишины.
      Обхватив руками плечи, с пола поднялась Холли.
      – По крайней мере, это не чума, которой можно заразиться, – сказала она, пытаясь улыбнуться.
      – Однако ж та ромуланка, которую мы нашли первой, умерла вовсе не от переохлаждения, – заметила Лено.
      – В таком случае, и не от чумы, – сказал Маккой.
      – Как вы думаете, на станции есть еще мертвецы? – спросил Марксон.
      – Кто знает? – пожал плечами Маккой. – Если и есть, то лично я не хотел бы на них натолкнуться. На сегодня трупов уже достаточно.
      – И что, доктор, давно ли они мертвы? – подал голос Спок, посмотрев на дверь, из которой только что вышел.
      – Если верить приборам, то четыре-шесть недель, – устало отозвался Маккой.
      – Как и та женщина в коридоре?
      – Да. Можно определить более точное время, вскрыв один из трупов, но я не вижу в этом необходимости.
      Спок удовлетворенно кивнул, давая понять, что ему все ясно и что он ничего не забудет.
      – Я только хочу определить, как долго эта станция находится в дрейфе, – пояснил он. – Поскольку, как вы говорите, ромуланцы погибли самое позднее четыре недели назад, можно достаточно уверенно сказать, что станцией никто не управляет именно такой временной промежуток, а может, даже больший. Соответственно, исходя из этих данных, а также принимая во внимание то, что курс станции не подвергался исправлению путем постороннего вмешательства, можно с известной долей вероятности вычислить точку начала дрейфа и нанести ее на нашу звездную карту.
      Все-таки Спок был необычайно умен. Все смотрели на него, раскрыв рты.
      – Ежели, конечно, вы получите доступ к какому-нибудь компьютеру, чтобы сделать необходимые расчеты, или же свяжетесь с "Энтерпрайзом", внес свою ложку дегтя во всеобщую бочку восхищения Маккой. – Кроме того, ведь станция могла просто потеряться, и ромуланское начальство само не знает, где ее искать. – Доктор сложил руки на груди и вызывающе посмотрел на Спока, который сейчас его донельзя раздражал.
      – Может статься, что и так, доктор, хотя вовсе не обязательно, кивнул первый помощник. – Информация, которой мы в данный момент располагаем, позволяет сделать окончательные выводы, кроме того, это лишь один из вариантов ретроспекции. Есть и другие.
      – Я не думаю, что с ними надо ознакомиться прямо сейчас, – поспешно сказал Маккой.
      Он просто испугался очередного умного монолога Спока, а посему повернулся спиной к страшному амфитеатру, ставшему братской могилой для десятков ромуланцев, и пошел себе восвояси. Ему хотелось поскорее покинуть это жуткое место.
      – Честно говоря, Спок, мне в данный момент просто наплевать, отчего да почему появилась эта станция, – сказал он, обернувшись к первому помощнику. – Зато меня очень беспокоит то обстоятельство, что мы остались без связи и вот-вот останемся без энергии. – Он покосился на долговязую фигуру Спока, который уже вышагивал рядом с ним. – Что вы там говорили насчет каких-то планов станции?
      – Он, этот план, достаточно схематичен, – невозмутимо сказал Спок, но по нему, во всяком случае, можно определить местоположение центрального поста. Я зафиксировал этот план в своем мозгу до того, как система отключилась.
      – В таком случае, мы должны беречь вас как зеницу ока, – серьезно сказал Маккой. Спок пропустил колкость мимо ушей, – Итак, теперь, когда я знаю, где в данный момент мы находимся, наша группа может продвигаться вперед с определенной степенью уверенности.
      Согласно плану, если мы поднимемся по лестнице еще на два уровня, то выйдем в коридор, который приведет нас к турболифту, каковой, в свою очередь, привезет нас прямо в искомый центральный пост.
      – Подождите-ка минутку, мистер Спок, – вскричал Маккой, и первый помощник послушно замер, терпеливо ожидая чего еще такого придумает несносный доктор.
      Маккой же замер на месте, как громом пораженный.
      – Это что же получается? – лихорадочно бормотал он. – Это ж получается то, что ежели мы на этом самом лифте прокатимся, так и вовсе можем из него не выйти! Тут же все то включается, то выключается, понимаешь, то работает, а то и не работает! Так мы как сначала поедем с ветерком на этом самом лифте, а потом ка-ак сверзимся вниз – да и всенепременно в лепешку!.. Не-ет, господа хорошие, я еще молодой совсем, жить хочу, у меня вон, поди ж ты, у дяди ферма, коровы там, лошади...
      – Ваши опасения, милейший доктор, вполне понятны, но отнюдь не обоснованны, – успокоил его первый помощник. – Я, видите ли, вовсе не собираюсь кататься в этом самом лифте.
      – Правда? – недоверчиво спросил Маккой, с надеждой глядя Споку в лицо. – А что же тогда мы будем делать?
      – В шахте турболифта есть лестница, – терпеливо пояснил Спок, – и мы по ней полезем наверх.
      Маккой аж скривился. Он боялся высоты почти так же сильно, как воды.
      – А разве здесь нет обычной маршевой лестницы, по которой мы могли бы добраться до центрального поста, не рискуя ежесекундно свернуть себе шею?
      – жалобно спросил он.
      – Согласно плану, маршевая лестница не доходит до того уровня, где находится центральный пост, – ровным голосом пояснил Спок.
      – Почему-то это обстоятельство меня ничуть не удивляет, – устало сказал Маккой.
      Он посмотрел на Холли. Девушка уже вполне оправилась от потрясения и выглядела бодро.
      – Вам следует знать, мичман, что отличает исследователей-десантников от обычных людей, – сказал он.
      – И что же? – вяло поинтересовалась Холли.
      – А то, что, если трудностей на пути нет, десантники придумывают их себе сами.
      Когда они поднялись по лестнице на два уровня выше, Спок остановился, огляделся по сторонам я, махнув рукой остальным, направился в один из боковых проходов.
      – Шахта лифта находится там, где от этого коридора ответвляется еще один, – пояснил он на ходу. Остальные члены группы последовали за ним.
      Действительно, совсем скоро обнаружилась шахта турболифта. Высокие черные двери были закрыты, попасть в шахту не представлялось возможным.
      Маккой угрюмо смотрел на неожиданное препятствие. Их высадка давно перестала быть увеселительной прогулкой, и он понимал, что еще одна помеха подобного рода не сможет остановить Спока. Тем не менее доктор осведомился:
      – Какие предложения последуют, леди и джентльмены? Похоже, мы в безвыходном положении?
      – Мы можем присоединить наш генератор к блоку управления лифтом, сказал Чехов, рассматривая панель с кнопками, которая находилась в стене рядом с дверьми. – У нас, я надеюсь, хватит энергии, чтобы раздвинуть створки и попасть в шахту.
      – Хотелось бы в это верить, однако вспомните, что компьютер в транспортационном отсеке не захотел работать, – проворчал Маккой.
      – Не думаю, что сейчас стоит вспоминать об этом, – сказал Спок. Турболифты являются неотъемлемой частью системы жизнеобеспечения станции, и подсоединиться к ней гораздо легче, чем к компьютерной системе. В любом случае, мы ничего не потеряем, попробовав. Действуйте, лейтенант Чехов, повернулся он к десантнику.
      – Удивляюсь я вам, Спок, – фыркнул Маккой, наблюдая за точными движениями работающего Чехова.
      – Что же во мне такого удивительного, милейший мистер Маккой? вежливо осведомился первый помощник, неотрывно следя за действиями лейтенанта службы безопасности.
      – Я вот думаю, отчего бы вам не сэкономить время и не расправиться с дверью со свойственной вам физической силой, как это вы продемонстрировали там, внизу, – серьезно сказал Маккой, обратив невинный взор на Спока.
      Тот и ухом не повел, вовсе не обращая внимания на попытки доктора поострить. Первый помощник внимательно наблюдал, как Чехов с подчиненными подсоединяли генератор к блоку управления. Лено и Холли держали генератор в руках, а Чехов соединял провода.
      – Да, я сильный, – наконец был вынужден согласиться Спок. – Но взламывать металлические двери – это очень трудно.
      Маккой состроил разочарованную гримасу.
      – Ах, мистер Спок, я, право, разочарован.
      – Отчего же, любезнейший доктор? – безмятежно поинтересовался первый помощник. Маккой тяжело вздохнул.
      – Я рассчитывал, что когда мы выйдем на пенсию, то сможем подрабатывать в цирке: вы – как силач-уникум, я – как ваш импресарио, сказал он, чрезвычайно довольный своим остроумием.
      Спок посмотрел на него без раздражения.
      – Я не взял бы вас к себе в импресарио, – проговорил он невозмутимо.
      – Вы иногда бываете на редкость туповаты.
      Маккой поперхнулся и вытаращил глаза. Он хотел было что-то сказать, но от злости перезабыл все подобающие случаю слова.
      Он покрутил головой, стараясь побыстрее придумать какую-нибудь колкость, и вдруг уловил непонятное движение в одном из боковых коридоров.
      Маккой внимательно всмотрелся в темноту, но более ничего особенного не заметил.
      "Странно, – подумал он – показалось, или?.."
      Он обернулся и увидел, как мичман Марксон очень внимательно на него смотрит. Так внимательно, что Маккою даже стало не по себе. В глазах мичмана он увидел огоньки зарождающегося безумия.
      – Доктор, вы ничего не заметили? – спросил Марксон негромко.
      Маккой пожал плечами.
      – Кажется, ничего, – сказал он подчеркнуто спокойно. – По-моему, коридор пуст.
      – Конечно, – кивнул головой Марксон, – конечно, здесь пусто.
      При этом мичман смотрел куда-то за спину доктора застывшим взглядом.
      Маккой стремительно обернулся. Никого.
      – Мы готовы, – подал вдруг голос Чехов. – Три, два, один – поехали!..
      – сказал он, с силой нажимая кнопку.
      Все невольно отпрянули от двери.
      Ничего не произошло.
      Холли разочарованно вздохнула и снова уселась на пол, положив голову на колени. Похоже, эта поза стала ей нравиться.
      Чехов смущенно кашлянул и снова стал возиться с кнопками. Минуту спустя он снова, но на этот раз безо всяких вступительных слов, нажал на клавишу.
      Створки дверей кабины лифта бесшумно разошлись, между ними образовался проем шириной в один фут. Чехов улыбнулся.
      – Отлично сработано, лейтенант, – проговорил Спок, и Чехов снова улыбнулся.
      Первый помощник подошел к дверям и, сунув голову между ними, посмотрел в глубь шахты, посветив себе фонариком.
      – Путь свободен, – объявил он. – Вперед!.. – И он сам подал пример своим подчиненным, смело ринувшись в отверстый зев шахты турболифта.
      – Одну минуту, – остановил его Чехов. – Разрешите...
      Он протиснулся мимо Спока, держась за дверь, нащупал в темноте ногой лестницу, посветил фонариком вниз и после этого обратился к остальным:
      – Первым поднимаюсь я, потом мистер Спок, следом Марксон, Холли, доктор Маккой и Лено. Мичман Лено, вы отсоедините генератор и понесете его.
      – Слушаюсь, – козырнула Лено.
      – Рекомендую всем повесить фонарики на запястья – так будут свободны обе руки, – продолжал Чехов. Он показал, как это делается, подождал, пока все последуют его совету, удовлетворенно кивнул и с поразительной ловкостью стал карабкаться наверх.
      Следом за ним в шахту полез Спок. Маккой ждал своей очереди, исподлобья глядя на Марксона. Смутное беспокойство терзало многоопытного доктора...
      Между тем первый помощник скрылся в проеме лифта, и подошла очередь Марксона. Тот подошел к дверям и остановился. Холли, стоявшая за его спиной, терпеливо ожидала, думая, что мичман привыкает к темноте. Когда же ожидание затянулось, она ткнула Марксона в спину:
      – Ну же, Дэн, полезай живее! Что стоишь столбом?
      Ответа не последовало; не спускавший глаз с Марксона Маккой заметил, как напряглись плечи мичмана.
      – Эй, Дэн! Ты меня слышишь?.. – удивленная Холли протянула было руку, чтобы хорошенько тряхнуть Марксона за плечо, но Маккой перехватил ее запястье, укоризненно покачал головой и подвинулся ближе к стоявшему словно бы в столбняке Марксону.
      – Мичман Марксон, с вами все в порядке? – мягко спросил он.
      Ответа не последовало. Десантник стоял не шевелясь, глядя неподвижными глазами в пустоту.
      Маккой осторожно взял его за руку и поразился – пульс был учащен до степени почти невероятной. Казалось, сердце Марксона готово выпрыгнуть из груди.
      – Дэн, сынок, – настойчиво позвал доктор. – Что такое с тобой творится?..
      – Эй, ребята, какого рожна вы там ковыряетесь? – донесся из темноты шахты голос Спока. Нам нельзя задерживаться!.. У вас что, случилось что-нибудь?
      – Все в норме, мистер Спок, – крикнул в ответ Маккой. – Сию минуту спускаемся к вам!..
      Марксон стал что-то бормотать себе под нос – очень быстро и очень неразборчиво. Доктор наклонился к нему поближе, надеясь расслышать что-либо.
      – Энра. Это так похоже на энру – бормотал, словно в забытьи, Марксон.
      – Энра? – не понял Маккой, – Какая еще "энра"?
      Марксон ничего не ответил. Он по-прежнему смотрел расширенными глазами в темноту шахты.
      Маккой, разозлившись, сильно тряхнул его за руку:
      – Да очнитесь же, мичман Марксон! Какая еще чертова "энра" вам там привиделась?
      Марксон судорожно сглотнул и повернулся наконец к доктору. Лицо его было покрыто мертвенной бледностью, в широко раскрытых глазах плескался панический страх.
      – Энра... – как сомнамбула, проговорил он и снова сглотнул. – Энра, продолжал он, и слова с трудом слетали с его губ, – энра... Это глубокие ямы на моей родной Виндали-5... В них хоронят умерших, и оттуда их души поднимаются к людям... Эта шахта такая же, как и те ямы... Мертвых хоронят, их складывают друг на друга, и призраки поднимаются наверх и бродят среди людей...
      Он судорожно перевел дыхание, пытаясь справиться с собой.
      – А этот звук слышен, когда мертвые встают, – заговорил он снова. Этот визгливый вой возвещает об их приходе...
      – Дэн, – твердо сказал Маккой, чувствуя, как замерли рядом Холли и Лено, и зная, что в шахте Спок с Чеховым их достаточно хорошо слышат, Дэн, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я не слышу никаких звуков. А ты? он крепко сжал руку Марксона, – ты ведь тоже ничего не слышишь?..
      Мичман тряхнул головой и попытался улыбнуться. Взгляд его постепенно становился осмысленным.
      – Да, сэр, вы правы. Я тоже ровным счетом ничего не слышу. – Улыбка у него получилась довольно жалкой.
      – Это потому, что мы сейчас вовсе не на Виндали-5, а эта шахта совсем не энра, – Маккой пытался говорить как можно более убедительно. Здесь нет и не может быть никаких призраков, – продолжал он, убеждая, впрочем, и самого себя заодно. – А ты видел эту энру? Что еще ты видел на Виндали-5?
      Марксон как-то безрадостно засмеялся. Очень мало жизни было в этом смехе, но все же это был смех, и Маккой немного приободрился.
      – На Виндали-5 есть что повидать, сэр. Гуляющие призраки, танцующие духи... праздники для мертвых и в честь мертвых...
      Казалось, тут он опомнился. На его лице появилась виноватая улыбка.
      – Простите, сэр. Я... это все так... Простите. Я в порядке. Спасибо.
      – Ты уверен?
      – Да. Для меня просто было неожиданностью, шоком, увидеть это... – он кивнул в сторону шахты, – четыре года спустя. Сейчас я в порядке.
      – Ладно, сынок, – Маккой потрепал мичмана по плечу. – Хорошо... Но если ты снова почувствуешь себя плохо, немедля дай мне знать.
      – Обязательно, сэр. Спасибо.
      – Ну, как у вас там? – донесся из шахты озабоченный голос Чехова. Все нормально?
      – Да, лейтенант! – крикнул в ответ Маккой и ободряюще подмигнул Марксону. Тот в ответ слабо улыбнулся. – Небольшая заминка, но сейчас мы уже готовы продолжать путь!..
      Он еще раз пожал руку Марксона и отошел от него, снова став позади Холли.
      Двигаясь очень осторожно, стараясь не смотреть вниз, Марксон пролез в шахту и стал карабкаться по металлическим скобам. Вскоре его примеру последовала Холли.
      Ловко повиснув на железной ступеньке, она крикнула Маккою:
      – Доктор!.. Что же вы медлите? Полезайте скорее, это очень просто и совсем не страшно!
      – Легко сказать – буркнул он и заглянул в темный проем.
      Там было темно и ничего не видно. Тогда Маккой посветил себе фонариком.
      Это было его ошибкой. Луч скользнул вниз, мельком осветив стены, и заметался глубоко внизу в поисках дна. Шахта была абсолютно пуста – ни призраков, ни мертвецов... и дна тоже не было. Тьма – непроницаемая, густая, слипшаяся от многократного использования, готовая ждать, сколько понадобится...
      Доктор завороженно смотрел вниз и чуть не подпрыгнул от неожиданности, услышав возле своего уха голос Лено.
      – Не стоит смотреть вниз, доктор. Ничего там интересного нет, сказала девушка, приладив генератор себе на спину и готовясь, отсоединив концы проводов, последовать за Маккоем.
      – И вы еще мне говорите!..
      Маккой состроил возмущенную мину и довольно неуклюже полез в проем, стараясь не смотреть на шевелящуюся в бездонной пропасти осязаемую темноту.
      Карабкаясь по лестнице вверх, – он глядел только на свои руки, цеплявшиеся за холодные металлические скобы, да изредка поднимал глаза, чтобы убедиться, что Холли не собирается наступить ему на голову, и увидеть прыгающие лучи фонариков своих товарищей.
      Доктор услышал, как внизу Лено резким движением оторвала провода от клемм блока управления лифтом и двери шахты захлопнулись. Маккой невольно поежился: теперь они оказались отрезанными от остальных помещений станции, одни в мрачном колодце неработающего турболифта.
      Воздух в шахте был затхлым, пахло плесенью и еще, гнилыми фруктами.
      "Наверное, персиками", – решил Маккой, которому, впрочем, такие ароматы казались вполне приемлемыми после трупной вони, ужаснувшей его давеча в том амфитеатре. "Хотя, – снова подумал доктор, – откуда бы в космосе взяться негодным фруктам?.. Все здесь строго герметизировано, со стороны никакая вонь не проникает, да и здесь ничего портиться не должно..."
      Маккой хотел было поведать Споку о своих обонятельных ощущениях, но потом раздумал. В сложных условиях подобного восхождения разговаривать трудно: можно ненароком и свалиться.
      Тут доктор почувствовал, как его рука наткнулась вместо прохладного металла на что-то не совсем понятное и даже противное. Он быстро поднес руку к глазам. На ладони ничего не было, хотя Маккой был уверен, что вляпался в какую-то слизь. Он осторожно пощупал стену. Такое же ощущение что-то неприятное и скользкое.
      – Какие-то проблемы, доктор? – услышал он нетерпеливый голос Лено.
      – Нет-нет, все в порядке, – поспешно ответил Маккой и быстро вытер руку о штаны, передернувшись при этом от отвращения.
      Он стал поспешно карабкаться наверх, наверстывая упущенное время.
      Десантники преодолевали подъем молча, слышно было только их прерывистое дыхание да стук подошв о ступени. Иногда они останавливались: Чехов со Споком обменивались замечаниями по поводу их местонахождения в тот или иной момент времени.
      Маккоя радовало лишь одно: система жизнеобеспечения станции функционировала, пусть и в ненормальном режиме, и поэтому холод, пусть и ощущавшийся, не был смертельным.
      Но все же – как могли сами ромуланцы погибнуть от переохлаждения? Не может ли что-либо подобное случиться сейчас, здесь, с ними – десантниками?
      Вопросы эти оставались без ответов, доктор посему пребывал в отвратительном расположении духа и даже не очень-то удивился, когда до его слуха дошел какой-то зловещий звук из глубины шахты, заставивший всех замереть на месте.
      Маккой попытался определить природу этого звука. Что это могло быть?.. Словно кто-то поднимался наверх, шурша скользкими боками...
      – Спок, – позвал доктор. – Что...
      Он умолк на полуслове – фонарики десантников все разом погасли.
      Маккой судорожно вцепился изо всей силу обеими руками в металлическую скобу, окаменев от страха. У него закружилась голова – ему показалось, что непроглядная тьма, навалившаяся со всех сторон, сейчас раздавит его, размажет по стене, расплющит в лепешку...