Маккой где-то вычитал такую фразу: "... и дольше века длится день".
      День не день, но микросекунда телепортационного перехода стала для доктора чуть ли не бесконечностью. Будто на виселице выбили скамейку из-под ног, и закачался в петле, дергаясь в тщетной попытке дотянуться до земли, а шейные позвонки хрустят, и рвется горло, язык распухает, заполняя рот, и лезет наружу, огромный и уже чужой; кровавая пелена перед глазами плывет, покачиваясь, рассыпаясь в мелкие брызги, и уже нет ни верха, ни низа, голова взрывается, как воздушный шарик, ты уже умер, ты уже так далеко отсюда, в мире двенадцати солнц и одной луны, но вот еще одно тело, и надо возвращаться...
      Каждый раз Маккой испытывал подобное при телепортационном переходе, и каждый раз спрашивал у других об их переживаниях, снова и снова убеждаясь в том, что его ощущения присущи только ему. Очевидно, сказывалось активное неприятие доктором технологического прогресса и техники вообще... Маккой выслушивал участливые слова, терпел, сочувственные взгляды и терпел похлопывания по плечу. Умом он понимал, что все его неприятные переживания – лишь атавизм, реакция дикаря на непонятное и неведомое, но ему от этого было не легче. Он снова и снова испытывал страх перед непостижимой опасностью, которую не мог ни увидеть, ни упредить. Каждый раз он умирал в страхе – и не радовался воскрешению. Никто, даже Кирк, не мог убедить доктора относиться к процессу телепортации разумней и проще, и он все так же во время перехода чувствовал себя приговоренным без права на помилование.
      Сейчас Маккой стоял на палубе космостанции, чувствуя, как ноги снова держат его, как отступает тьма перед глазами и он возвращается к жизни.
      Тело его было пронзено тысячью маленьких иголочек, про которые Кирк говорил, что они существуют только в его дурацком воображении. Маккой ощутил, как желудок стал на место, как сердце возвратилось из пяток, обрел возможность дышать и осознал себя прежним невредимым доктором.
      – Вы что-то сказали, мистер Маккой? – услышал он голос Спока.
      Маккой вздрогнул, прокашлялся и осмотрелся. Неживой свет ламп аварийного освещения бросал зловещие отблески на резкие черты лица помощника командира. У доктора мелькнула мысль, что Скотт ошибся и забросил их прямо в преисподнюю, и он уже хотел было попросить Спока дыхнуть огнем, цокнуть копытом или показать хвост, но испугался, что тот с легкостью выполнит его просьбу.
      – В чем дело, мистер Спок? – слабым голосом спросил доктор, вдыхая незнакомые запахи чужой станции. Воздух вокруг был прохладным и свежим.
      "Осенний полдень", – невольно подумал Маккой.
      – Вы что-то пробормотали в тот момент, когда Скотт запускал свой агрегат, – пояснил Спок невозмутимо, – Я подумал, что вы решили закончить свою мысль.
      Маккой вдруг почувствовал беспричинное раздражение.
      – Отстаньте от меня, Спок! – гаркнул он. – Не приставайте со своими идиотскими шуточками и занимайтесь лучше делом!..
      Гаркнул и устыдился своей вспышки. Одна бровь Спока удивленно поползла вверх, тень улыбки мелькнула в глазах, в остальном же он оставался совершенно невозмутим, что Маккой невольно с некоторой досадой и отметил.
      – Ладно, – сказал доктор, отводя глаза, – мы с вами целы и невредимы.
      А как остальные?.. Э-эй, где вы там?..
      Остальные были все на месте, и все у них было в порядке. Тройка десантников и Чехов с оружием в руках заняли свои места возле Спока и доктора.
      Спок открыл крышку переговорного устройства, пощелкал выключателями и сказал в микрофон:
      – Здесь старший помощник Спок. Вызываю "Энтерпрайз". "Энтерпрайз", ответьте!
      – Здесь Кирк. "Энтерпрайз" слушает вас, мистер Спок! – раздался из динамика спокойный голос командира.
      – Докладываю, командир. Группа прибыла на место благополучно.
      Начинаем осмотр станции.
      – Действуйте. Будьте постоянно на связи. При малейшей опасности немедленно возвращайтесь. Это приказ. Повторяю отдельно для мистера Чехова – никакого лишнего геройства и никакой самодеятельности!
      Сказано это было таким тоном, что Чехов только хмыкнул и несколько виновато ответил:
      – Слушаюсь, сэр!
      – Тогда все. Желаю удачи. Конец связи. Спок свернул переговорное устройство и шагнул вперед, недовольно покосившись на пристроившегося рядом с ним Марксона. Маккой тоже покосился направо, глянув на настороженную Холли, невольно отметив про себя, что теперь он будет находиться в определенной безопасности – доктор не раз наблюдал за девушкой на тренировках и знал, в каком состоянии ее рефлексы и мышцы тренированного убийцы. Не раз ему приходилось и вправлять суставы, лечить раны и даже переломанные кости ее неосторожных спарринг-партнеров...
      Лейтенант Чехов и Лено находились сзади, образуя арьергард.
      Они находились в телепортационном отсеке чужой станции. Здесь было темно, аварийное освещение не позволяло четко различить детали помещения, но десяток платформ для перехода и громоздкий пульт управления были хорошо видны. Ничто не указывало на то, что отсеком кто-то недавно пользовался.
      – Какой-то здесь странный запах, – наморщила нос Лено.
      – Да, действительно, – подал голос Чехов, – пахнет тут как-то не так...
      Все стали принюхиваться и приглядываться: отыскивая источник незнакомого аромата.
      – Пахнет персиками, – вдруг сказал Маккой. – Гнилыми персиками, упавшими в саду моего деда... – задумчиво добавил он.
      – Какими персиками? – недоумевающе посмотрела на него Холли.
      – Не знаю, – нехотя сказал Маккой. – Мне так кажется.
      – Персиками? – переспросил Чехов. – Гнилыми персиками?
      – Да, – коротко ответил доктор. – А вы что думаете по этому поводу, мистер Спок?
      – Ничего, – лаконично ответил тот, снимая с плеча трикодер, – но я думаю, что мы скоро узнаем, чем это пахнет.
      Прозвучало это несколько мрачно, и Маккой невольно поежился.
      – Сканирование дает те же результаты, что и с борта "Энтерпрайза"" сообщил через некоторое время Спок, глядя на показания трикодера. Энергетические мощности незначительные, системы обеспечения работают в минимальном режиме, признаки жизни не обнаруживаются. Продолжим осмотр.
      Спок пошел вперед, сопровождаемый Марксоном. Помощник командира подошел к пульту управления и внимательно его оглядел, ни к чему не прикасаясь.
      – Система телепортации не работает, – сказал он через минуту, Видимо, не хватает энергии. Когда системой пользовались последний раз, установить невозможно. – А зачем вам эта система? – вдруг заволновался Маккой. – Вы что, сами хотите ею воспользоваться?
      – Не волнуйтесь, доктор. Мне всего лишь надо подключиться к бортовому компьютеру. Но вот закавыка – не могу найти вход, – Спок выглядел слегка озадаченным.
      – Ну, я думаю, это не страшно. Может быть, в ромуланских компьютерах вообще не бывает входов и вводов, – авторитетно заявил Маккой и по взгляду Спока понял, что ляпнул что-то не то.
      – А что? – решил не отступать доктор. – Посмотрите на эту станцию снаружи! Может, она и внутри такая же – корявая и непонятная. Может, это такая эстетическая концепция!..
      Спок промолчал, Холли хихикнула, и Маккой понял, что его эстетическая концепция с безвводными компьютерами не принята к сведению.
      – Так или иначе, – заговорил Спок, – эстетично это или нет, но информации здесь мы не получим. Надо идти дальше, – и первым шагнул к выходу из отсека.
      Марксон двинулся за ним. Далее шли доктор с Холли и Чехов с Лено.
      Двери отсека оказались полностью открытыми. Один за другим десантники вышли в коридор, настороженные, готовые ко всему.
      В коридоре было прохладно, тускло светили лам почки того же аварийного освещения. На стенах – ни знаков, ни каких-либо указателей.
      Спок поднял руку и, остановился, осматриваясь по сторонам.
      – И куда же мы теперь пойдем? – негромко спросил Маккой, озабоченно всматриваясь вдаль. – Я, например, в затруднении...
      – Самая распространенная в космосе фигура – спираль, – заговорил Спок, рассуждая вслух и не обращая внимания на доктора. – Если мы пойдем по ходу часовой стрелки, то куда-нибудь придем, избежав движения по кругу... Спираль – универсальная фигура, и все расы, сознательно или нет, применяют ее при строительстве своих сооружений... Итак, предлагаю двинуться по коридору налево!
      С этими словами Спок пошел вперед. Сделал он это столь стремительно, что зазевавшийся было Марксон должен был чуть ли не вприпрыжку догонять ушедшего офицера. Маккой с некоторой неприязнью посмотрел вслед долговязому Споку и двинулся следом. Рядом бесшумно двигалась Холли.
      – Знаете что, Спок, – обратился несколько запыхавшийся доктор к офицеру, когда догнал его, – а вдруг мы ошибаемся, считая, что ромуланцы следуют общепринятым среди разумных рас нормам при строительстве своих космических станций? Кто возьмется утверждать, что они не сделали наоборот, чтобы запутать незваных пришельцев?
      – Ценное замечание, мистер Маккой, – покосился на него Спок. Действительно, эти чертовы ромуланцы только и думали о том, как им провести мистера Маккоя... Но я позволю напомнить вам, уважаемый доктор, что в любом случае нам необходима система в наших поисках, и пока мы не убедимся в ошибочности данной, нет смысла брать на вооружение другую. А разговоры об эстетических системах ромуланцев мы оставим на потом. Вы согласны? А теперь – вперед!
      – Хм, – пробурчал Маккой и, подотстав, обратился к Чехову:
      – Эти прагматики всегда ввергали меня в уныние, – пожаловался он вполголоса.
      В уголках глаз русского десантника собрались смешливые морщинки.
      – Прагматики тоже имеют право на место под солнцем, доктор, – мягко возразил он. – Так же, как и догматики, математики, астматики, женатики и прочие.
      Маккой несколько обалдело уставился на него. Да, русская душа – это загадка.
      Лено закусила губу, чтобы не рассмеяться, Холли прыснула в кулак. Они немного понимали русскую душу.
      – Осмелюсь заметить, сэр, что в данной ситуации голый прагматизм лучше, чем неуверенность в себе, – серьезно сказала Лено. – И тем более неуместна истерика.
      – Ну спасибо, – пробормотал донельзя обиженный Маккой. – Я-то по наивности думал, что в наших доблестных рядах найдется местечко для старого истерика, который в душе добр и никому, в сущности, не мешает...
      Кстати, я вам не говорил, что и офицеры службы безопасности наряду с прагматиками тоже ввергают меня в уныние?
      – Ваша классификация унылости человеческих сущностей обладает поразительной гибкостью, дорогой доктор, – насмешливо сказал Чехов.
      Смешливая Холли согнулась пополам. Маккой бросил злобный взгляд на лейтенанта.
      – С некоторых пор меня начинает беспокоить ваше поведение, мистер Чехов, – сказал он.
      – Это почему же? – невинным тоном осведомился лейтенант.
      Маккой скорчил гримасу, будто бы хлебнув русской водки.
      – Я начинаю замечать, что с каждым днем вы начинаете все больше походить на мистера Спока. Зайдите-ка по возвращении ко мне в кабинет, я вас осмотрю и проверю ваши психические реакции!
      – Слушаюсь, сэр! – Чехов лихо откозырял доктору. – Вы боитесь, сэр, что я вырасту таким же высоким, как помощник командира?
      – Лейтенант Чехов! Доктор Маккой! – прекратил словесную пикировку Спок. – Почему вы отстаете? Будьте настолько любезны присоединиться к нам!
      Чехов и двое его людей без слов бросились вперед. Маккой немного отстал.
      – Что случилось, сэр? – спросил Чехов у Спока, чуть не налетев на него за поворотом.
      – Ничего особенного, лейтенант, если не считать того, что вы с доктором решили грубо нарушить дисциплину, мило беседуя об отвлеченных вещах, вместо того, чтобы заниматься делом. Я думаю, вы понимаете, что в данной ситуации необходимо держаться вместе и не разделяться на группы и подгруппы по интересам!
      – Если бы вы не неслись вперед как угорелый, мистер Спок, то мы бы не отстали! – не удержался Маккой.
      Спок пропустил колкость мимо ушей.
      – Согласно приказу командира Кирка, я руковожу исследовательским процессом, и вы должны выполнять мои распоряжения! – непререкаемым тоном заявил он, и пристыженный Маккой умолк. Как ни любил он подковырнуть бесстрастного флегматика Спока, сейчас для этого было явно не то время и не то место.
      – Вы правы, Спок, и я приношу вам свои извинения, – примирительным тоном сказал он. – Мы действительно не вправе задерживать группу.
      Спок не удостоил его даже кивком, но Маккой готов был поклясться, что в глазах старшего помощника мелькнуло удивление. Доктор удовлетворенно хмыкнул про себя. Если вывести Спока из привычного равновесия можно, совершая неожиданные поступки, то – что ж, над этим следует задуматься, когда они вернутся на борт "Энтерпрайза"!..
      Все шестеро по пустому, плохо освещенному коридору двинулись вперед.
      В глухих стенах не было видно ни одной двери, ни единого намека на лифт или транспортер. Несколько раз коридор раздваивался, и десантники неизменно поворачивали налево, но часто боковые ответвления заканчивались тупиком, и приходилось поворачивать обратно.
      Спок постоянно сверялся с показаниями трикодера, но прибор выдавал неизменные результаты. Все кругом было тихо и безлюдно, по-прежнему мерцал тусклый свет, и с каждым шагом напряжение возрастало.
      Спок несколько раз останавливал продвижение группы, чтобы сообщить на Энтерпрайза о результатах разведки точнее, об их отсутствии. В ответах с корабля он слышал возрастающую тревогу...
      Когда они оказались в очередном тупике, Маккой не выдержал и высказался в том смысле, что никогда не видел столь замысловато выстроенного сооружения. Все промолчали, и доктор решил, что на этот раз с ним все согласны.
      Действительно, никакой системы нельзя было проследить в этих непонятно для чего сделанных коридорах и коридорчиках, которые неизменно заканчивались тупиками, где не было ни окон, ни дверей, ни даже надписей на стенах. Десантникам стало казаться, что они очутились в каком-то чудовищном термитнике, висящем над – бездной космоса, и уже кружилась голова, и мучительно хотелось пробудиться от тяжкого сна где-нибудь на борту родного "Энтерпрайза"...
      – Мистер Спок! – голос Чехова, шедшего теперь во главе группы, прозвучал столь резко в напряженной тишине, что все невольно вздрогнули.
      – В чем дело, лейтенант? – невозмутимо осведомился Спок.
      – Дверь, – голос Чехова слегка дрогнул, – я нашел дверь!
      – Наконец-то! – выдохнул Маккой. – А то я уже успел почувствовать себя крысой в этом жутком лабиринте, – доверительно сообщил он Холли, которая замерла рядом с ним.
      Когда все осторожно приблизились к Чехову, лейтенант отступил в сторону.
      – Мне кажется, ее взломали, – сказал он, указывая на полуоткрытую дверь.
      В самом деле, дверной косяк выглядел так, будто над ним потрудились при помощи лома.
      Невозмутимый Спок попытался было просунуть свое худое тело в проем, но Марксон молча и решительно отстранил его, включил фонарик и, осторожно двигаясь, осветил помещение за дверью. Стоявший за ним Маккой подпрыгнул, пытаясь углядеть из-за спины товарища хоть что-нибудь. Этого ему не удалось, и тогда он спросил прерывающимся от волнения голосом:
      – Ну, что там?..
      Не отвечая, Спок и Марксон уперлись руками в дверь и распахнули ее со звуком, от которого доктору стало дурно.
      Спок шагнул было вовнутрь, но его снова оттеснил в сторону Марксон.
      – Это моя работа, сэр, – твердо сказал он и заслужил молчаливое одобрение Маккоя. – Согласно приказу командира Кирка, я должен идти впереди вас.
      Спок немного помедлил, затем шагнул в сторону.
      – Вы правы, мичман. Действуйте.
      Марксон кивнул, с трудом протиснулся в узкий проем я скрылся в темноте. Маккой прильнул к косяку, пытаясь разглядеть, что происходит внутри помещения. Он увидел, как луч фонарика мичмана прыгал по стенам и потолку, подчиняясь какой-то определенной системе, видимо, специально разработанной сотрудниками службы безопасности. Потом из темноты вынырнул Марксон и сделал остальным знак следовать за ним. По одному десантники проникли в помещение.
      Они очутились в небольшой комнате, абсолютно темной – здесь не было даже аварийного освещения, но света боевых фонарей вполне хватало. Лено открыла дверцу одного из шкафов – ничего. Прямо возле взломанной двери находился какой-то остроугольный стол со стулом, на котором, казалось, невозможно было сидеть. Маккой тотчас вспомнил, что ромуланцы пренебрегали комфортом во всем, что касалось работы, – они считали это ненужным и принижающим их достоинство.
      Спок подошел к столу и посветил фонариком.
      – Однако интересно, – проговорил он негромко.
      Тут же рядом с ним оказались Маккой и Холли, прикрывавшая доктора.
      Некоторые ящики стола были наполовину выдвинуты, другие и вовсе валялись на полу, рассыпав вокруг себя содержимое своей утробы. Хлам, который валялся под ногами, вызывал недоумение. Что это за случайные предметы? Кто здесь рылся в очевидной спешке? Может, здесь в обыкновении воровство?..
      Вдруг Спок сказал: "Минуточку, минуточку...", начал ковыряться в тумбе стола. Затем он издал тихое восклицание, и луч его фонарика нашел Чехова.
      – Лейтенант, принесите побыстрее генератор! Я нашел вход в терминал здешнего компьютера.
      Помощник командира взгромоздился на невозможный стул, дождался, когда Чехов принесет и водрузит на не менее невозможный стол переносной генератор, кивнул и принялся за работу. Через непродолжительное время он довольно хмыкнул и сказал будничным голосом:
      – Я проник в компьютерную сеть этой "Релты". Как я и предполагал, генератор очень пригодился.
      Некоторое время они с Чеховым еще поколдовали с проводами подключения, потом Спок уселся насколько возможно удобнее и принялся за работу.
      Его пальцы со сверхъестественной быстротой пробежали по клавишам, но экран монитора оставался таким же темным, как, и до начала работы. Снова и снова Спок пытался оживить компьютер, но тщетно.
      – Он мертв, не так ли? – довольно уныло спросила Холли.
      – Кто, компьютер? – спросил Спок, не отрываясь от клавиатуры. – Здесь этот термин неуместен, Холли. Терминал получает от станции минимальное количество энергии, и я не могу правильно составить программу, чтобы увеличить количество поступающей энергии с помощью нашего генератора.
      Здесь хозяева постарались обезопасить компьютер от проникновения незваных гостей.
      – Превосходно, – пробурчал Маккой, засовывая руки в карманы, чтобы согреться, – было довольно холодно, – и что же нам теперь делать?
      – Ничего, – пожал плечами Спок, – искать дальше. И будем мы искать до тех пор, пока не войдем в систему, хотя бы нам пришлось дойти до главного терминала. Только так мы сможем узнать, как ромуланская станция оказалась в федеральной зоне.
      – Жаль, что Скотта не может нас перенести к этому главному терминалу, – посетовал доктор.
      – Как раз это инженер и пытался сделать, – спокойно пояснил старший помощник. – Мы предполагали, что центральный пост управления станцией и главный терминал должны находиться в ее средней части, дабы облегчить персоналу доступ к управлению. Звучит логично, не правда ли?
      – Да, насколько я знаю, именно так устроены наши корабли, согласился Маккой. – Однако...
      – Однако оказалось, что это не так, – подхватил Спок. – В результате мы торчим в отсеке перехода.
      – В таком случае, где же мы будем искать этот чертов терминал? спросил Чехов со свойственной его профессии прямотой. – Вы знаете, мистер Спок, мне кажется, доктор высказал интересную мысль. Быть может, из соображений безопасности строители станции и вправду запрятали терминал в каком-нибудь неприметном месте, за маленькой дверью в каком-то узком коридорчике?.. Если это так, то нам придется немало походить по этим закоулкам...
      – Возможно, это действительно так, лейтенант, – согласился Спок. Что ж, давайте шевелиться. Время не ждет, – и с этими словами он стал отсоединять переносной генератор.
      Через некоторое время он справился со своим делом, передал агрегат Чехову и направился к выходу. Остальные последовали за ним.
      Когда десантники вышли в уже знакомый коридор, Маккоя охватило какое-то смутное предчувствие. Он не смог объяснить свои ощущения, но все-таки остановился и сказал, указывая на дверь:
      – Не прикрыть ли нам ее так, как было раньше?
      – Это еще зачем? – удивленно спросила Холли. Доктор неловко пожал плечами и сказал чуть виновато:
      – Не знаю, но у меня такое ощущение, что мы оставили настежь открытую дверь в склеп...
      Теперь уже вся группа воззрилась на него с неподдельным изумлением.
      – Ну, склепом это помещение можно назвать с большой натяжкой, сказал традиционно невозмутимый Спок. – Коль скоро никакого тела, или тел, там нет...
      – Расскажите это древним египтянам, – буркнул Маккой, отводя глаза. Ладно, забудьте то, что я вам сказал... Пойдемте лучше дальше... Скорее бы уж вернуться на "Энтерпрайз"! – добавил он тихо.
      Спок пожал плечами, и они двинулись вперед.
      Метр за метром десантники продвигались по чужому кораблю, и все так же перед ними простирался пустынный коридор. Несколько раз им попадались комнаты, подобные уже виденной, такие же пустые и безжизненные, и нигде Спок не мог подключиться к корабельной компьютерной сети. Стало очевидным, что единственный выход – это найти главный терминал.
      Правда, все обнаруженные ими комнаты имели следы пребывания в них хозяев станции: в одном из помещений на столе валялась брошенная кем-то черная форменная куртка, в другом – приготовленные для работы компьютерные диски, а в третьем на столе имели место тарелки с едой. Эту самую еду Спок тут же обследовал своими приборами.
      – Почти свежая, – сообщил он спутникам. – Со времени ее приготовления прошло несколько недель.
      Холли нервно хихикнула и ткнула Марксона стволом фазера в бок.
      – Ишь ты, как на "Марии-Селесте"! Не правда ли, Дэн?..
      Марксону сравнение не понравилось.
      – Иди ты, Сьюзи, со своими шуточками...
      – Прекратите, мичман Холли! – цыкнул на девушку Маккой. – Не хватало только дурацких побасенок про призраков для полного душевного спокойствия!
      Холли смутилась.
      – Слушаюсь, сэр. Больше не повторится, сэр.
      – Мистер Спок! – раздался вдруг откуда-то издалека голос Чехова, и Маккой только сейчас заметил, что лейтенант вместе с Лено удалился во время перепалки на значительное расстояние. – Доктор! – снова позвал Чехов. – Идите все сюда!..
      Когда Спок и остальные подошли к Чехову, они нашли его и Лено стоящими на коленях на полу возле того места, где от основного коридора ответвлялся боковой. Перед лейтенантом и девушкой находилась куча разнообразных предметов, как-то: слесарный инструмент, одеяло, плащ и еще какие-то железяки, назначение которых осталось для десантников с "Энтерпрайза" загадкой.
      – Что это? – Маккой наклонился над небрежно разбросанными предметами.
      – Вневербальные, но материальные остатки чьего-то существования, туманно пояснил Спок, – а для нас – еще один повод задуматься, – он поскреб подбородок, не думая утруждать себя осмотром вещей. – Пошли отсюда.
      – Подождите! – Лено подняла голову. – Что это за запах такой?
      Холли скорчила гримаску и сказала:
      – Да, это будет похуже аромата гнилых персиков из чьего-то там сада!
      Чехов, не говоря ни слова, поднялся с колен и направил луч фонарика вдоль коридора. Тот быстро обежал стены и потолок и вдруг выхватил из темноты что-то блестящее, моментально метнувшееся в сторону.
      Рефлекс сработал безотказно. Чехов, ни секунды не раздумывая, щелкнул предохранителем оружия и бросился вперед. Остальные последовали за ним.
      Но за поворотом лейтенант остановился так резко, что бежавший за ним Маккой ткнулся ему в спину и оба едва не упали. В лицо десантникам ударил тошнотворный запах разлагающейся плоти. Чехов посветил фонариком.
      На полу, привалившись к стене и раскинув руки, лежала в неудобной позе щуплая фигурка. В воздухе стоял густой трупный запах, исходивший, несомненно, от нее.
      – А говорили, что на станции нет признаков жизни, – сдавленным голосом проговорила Холли. Чувствовалось, что ее мутит.
      – Эта находка не противоречит данной информации, – хладнокровно сказал Спок, а Маккой, преодолевая легкую тошноту, склонился над телом.
      – Ромуланская женщина, – немного погодя сказал он. – Молодая...
      Он поспешно отошел в сторону. Маккой знал за собой такое дело при том, что он уже давно занимался медициной, доктор никак не мог привыкнуть к виду и запаху трупов. И сейчас, с трудом удерживая рвотный спазм, он отвел глаза от распростертого на полу тела и сообщил в пространство:
      – Она мертва уже давно, Спок...
      – Причина смерти? – все так же хладнокровно осведомился первый помощник.
      – Перелом шейных позвонков, – уже спокойнее сказал Маккой. – Раньше это называлось "синдром висельника".
      – Что же такое с ней произошло, доктор? – тихо спросила Лено. В полутьме ее глаза казались совсем черными.
      Маккой пожал плечами.
      – Трудно сказать. Она могла просто упасть и...
      – Одну минуту, сэр, – перебил вдруг Марксон. Он напряженно всматривался в темноту. – Если эта женщина умерла уже давно, кто тогда шарахнулся от нас минуту назад?
      – Хороший вопрос, мичман, – пробормотал Чехов, беря оружие наизготовку.
      Как по команде, лучи фонариков всех членов группы стали обшаривать убегавший вдаль коридор, но тот был совершенно пуст на много метров вперед.
      – Но что-то там определенно было, – сказала Лено, нахмурившись. – Я не знаю, что именно это было, но я видела... – Она повернулась к Чехову. Ведь вы тоже это видели, командир?