Ринаг ждал, когда подойдет его очередь в телепортационную кабину на "Элизене". Внезапно он почувствовал, к своему стыду и удивлению, предательскую дрожь в коленях и тут же попытался ее унять. Менее всего ему хотелось лишаться чувств и падать в обморок, как это сплошь и рядом происходит в дешевых мелодрамах. Он осторожно оглядел стоявших рядом с ним других ромуланцев, убедился, что никто не обращает на него особого внимания, и немного успокоился.
      Другим ромуланцам и впрямь было не до него судя по всему, каждый испытывал те же чувства, что и Ринаг, только проявлялось это по-разному: один судорожно стискивал кулаки, другой сжимал зубы и играл желваками на скулах, а третий нервно подхихикивал. Важность момента, осознание того, что этот день навсегда войдет в анналы ромуланской истории и заставит, наконец, остальную Галактику взглянуть на них по-другому, наполняло каждого присутствовавшего чувством гордости за себя, волнением и радостью.
      Казалось почти невероятным, что их извечная мечта близка к осуществлению...

* * *

      Когда пришла неожиданная новость, Ринаг находился в клинике. Он был врачом, хотя, собственно, давно отошел от активной практики. Теперь Ринаг лишь изредка пользовал небольшое количество своих старых пациентов и их родственников, являясь как бы семейным врачом. Навсегда отойти от занятий медициной не представлялось ему возможным, так любил он свою профессию.
      Он занимался пациентом, внуком своего старого друга, когда в кабинет зашла его жена, Элани.
      – Дорогой, прости, что помешала, но тебя просят к видеофону.
      Не поднимая головы, Ринаг продолжал бинтовать руку пациента, маленького мальчика, приговаривая при этом:
      – Ну вот, дружок, надеюсь, теперь ты будешь осторожнее играть с такой опасной травой. Ты посмотри, как она тебе всю руку изрезала!..
      Наконец он поднял голову и посмотрел на жену.
      – Будь так любезна, Элани, попроси, чтобы подождали, – сказал он спокойно. – Ты же видишь, я занят.
      – Мне кажется, что это очень срочно!
      Ринаг удивленно поднял брови. До того, как они поженились, Элани была его медсестрой, и, видимо, у нее были весьма серьезные причины для того, чтобы настаивать на прекращении работы ради какого-то звонка.
      Ринаг внимательнее глянул на жену и по выражению ее лица понял, что действительно стряслось что-то экстраординарное. Он несколько недоуменно пожал плечами и встал.
      – Ну, Айфор, если ты не возражаешь, то добинтует тебе руку Элани, сказал он, похлопав мальчика по плечу. – Извини, что покидаю тебя, но, видимо, я кому-то очень срочно понадобился.
      У дверей он обернулся.
      – И не забудь – держись подальше от этой травы!
      Ободряюще подмигнув мальчику, он вышел из кабинета.
      Когда Ринаг уселся перед экраном видеофона, то невольно почувствовал волнение – он увидел хорошо знакомое красивое лицо Каши. Ринагу сразу бросилось в глаза, что Каши чрезвычайно возбужден. Потом он обратил внимание на значок, сверкавший на груди молодого военного, как новенькая монета.
      – Каши!.. Черт возьми, ты сделал это! Добился-таки своего! Ты – и уже офицер!..
      Каши с нежностью посмотрел на золотую бляху и погладил ее. Потом, не скрывая своей гордости, сказал:
      – Я только что от проконсула. – Видно было, что он едва сдерживает свои эмоции – Ринаг, перед тобой командир новой ромуланской космической станции "Релта".
      Изумленный врач откинулся в кресле.
      – Ну, ты даешь, Каши!.. Прими мои поздравления!
      – Спасибо! – Каши не сдерживал довольную улыбку. Налюбовавшись собой и своей бляхой, он выдержал паузу и сказал:
      – А перед собой я вижу только что получившего назначение главного врача этой же станции!
      Ринаг от изумления чуть не позабыл, как надо дышать. Если проказник Каши добивался именно этого эффекта, то ему вполне удалось добиться желаемого.
      – Шутишь, что ли? – брякнул Ринаг первое, что пришло в голову, как только почувствовал, что легкие заработали. Он громко откашлялся, протер глаза и совершил массу ненужных движений, прежде чем решился снова посмотреть на Каши. – Неужели не нашлось никого другого – хотя бы помоложе?..
      – Никого – опытное и талантливее тебя! И проконсул, и Сенаг были единодушны в выборе твоей кандидатуры. Я узнал о твоем назначении сразу после того, как получил свое, а Госпожа была очень до вольна тем, что ты участвуешь в столь грандиозном, проекте, и выразила свою уверенность в том, что ты проявишь себя с наилучшей стороны. Постарайся же не разочаровывать ее!
      Каши произнес эту тираду с очень важным видом, давая понять, что с проконсулом, да и с ним, командиром, шутки плохи, и, ежели что...
      – Оправдаю! Выполню! Не подведу!.. – вытянулся в струнку Ринаг.
      – Не сомневаюсь в этом, мой друг! – благосклонно покивал Каши. Он посмотрел куда-то вбок, подмигнул кому-то невидимому и снова обратил лицо к экрану.
      – У нас не очень много времени, Ринаг, а дел еще по горло. Я свяжусь с тобой попозже, а пока – проконсул желает, чтобы персонал станции оказался на своих рабочих местах как можно быстрее. Сегодня вечером ты должен быть в полной готовности.
      – Вечером?..
      Каши сделал вид, что не заметил удивления врача.
      – Тебя отвезут в столицу, потом – на "Элизен". Так называется корабль, который отвезет нас всех на "Релту". – Он успокаивающе поднял руку, видя, что Ринаг собирается возразить. – Я понимаю, что все это так неожиданно для тебя, но действовать мы должны очень быстро, если по-настоящему хотим сбросить проклятое иго Федерации и ее чертова Звездного флота, – Каши скрипнул зубами, – которое они установили над всей Галактикой.
      Ринаг во все глаза смотрел на Каши. Тот был прямо-таки грозен и просто-таки величествен. Чело командира было омрачено тяжкими думами и огромной ответственностью. Ринаг разом почувствовал уважение и пиетет.
      – Твои вещи доставят на станцию позже, когда к тебе присоединится Элани, – продолжил Каши, а Ринаг при этих его словах радостно хмыкнул, – а пока бери с собой только самое необходимое – зубную щетку там, ну догадаешься что еще... На всякий случай я свяжусь с тобой через пару часиков. – Каши умолк, значительно посмотрел в глаза Ринагу и вдруг пропал с экрана, даже не подмигнув. Ринаг слегка обиделся.
      Но тут вся великая важность происходящего дошла, наконец, до него.
      Ринаг почувствовал, как задрожали коленки и застучали зубы. Ему было очень страшно и радостно одновременно. С одной стороны – счастье вдруг, ишь ты, вот, постучалось в двери. Его выбрали на должность главного врача грандиозного проекта, долженствующего потрясти самые основы Вселенной.
      Выбрали из массы достойнейших кандидатов, оказали некое доверие, подняли из грязи – да сразу не куда-нибудь, а в князи... С другой же стороны – все может закончиться весьма печально. Не пришлось бы пожалеть. А, ладно, поздно отступать!.. Величайший проект в истории Ромуланской империи будет осуществлен, и он, Главный Врач Ринаг, сделает все от него зависящее, чтобы это произошло.

* * *

      ... И вот он стоит здесь, возле телепортационной кабины, и рядом с ним те, кто воплотит в жизнь мысли, планы и решения Сената и лично проконсула... Какого черта, в сотый раз уныло подумал Ринаг, и куда я только полез?.. Поздно, подумал он в сто первый раз, мосты сожжены, Рубикон перейден, алэа якта эст (остатки классического образования), не зная броду, не лезь в воду, и вообще, дело – труба. Сидел бы дома, слушал свою любимую песенку и не высовывался ан нет, поперся на старости лет к звездам.
      Ах, эти звезды!.. Не-ет, судари мои, не надо забывать про звезды!
      Тиха ромуланская ночь... Будет о чем рассказать внукам – об испепеляющем жаре миллионов гигантских солнц, об ужасающем безразличном холоде вселенских просторов, о магнитных бурях и метеоритных атаках, о чудовищных, яростных битвах огромных межзвездных кораблей... Впрочем, это еще только предстоит испытать. И проявить себя героем. Все-таки он правильно поступил, решившись на столь рискованную затею!..
      Ринаг обвел повеселевшим взглядом Окружающих и гордо отставил ногу, отпихнув в сторону изящный сак, стоявший рядом с ним. Это был его багаж самое необходимое, как и приказывал Каши. Ринаг захватил с собой в опасное путешествие лишь фотографию своей семьи, пару медалей "За медицинские заслуги" и пухлую потрепанную книжицу – свой драгоценный дневник.
      Этот дневник был для него большой ценностью, о его существовании не знал никто, даже Элани, хотя ей он доверял во всем. Это была тайна, которой он немного стыдился – даже прятал заветную вещь для пущей сохранности под подушку, за голенище сапога и в разные прочие укромные места.
      Иногда Ринаг задавал себе вопрос: и зачем он завел этот дневник?..
      Каждый раз ответ не находился... Но одно он знал очень хорошо возможность излить на бессловесную бумагу свои мысли, чувства и еще что-то доставляла ему такое наслаждение, что перед ним меркли все, остальные радости жизни, включая занятия медициной.
      – Следующая группа, – грянул голос техника из интеркома, и Ринаг был глубоко сброшен с небес на землю. Он увидел, как еще несколько человек подхватили свои баулы и гурьбой отправились телепортироваться, Еще немного времени – и подойдет его очередь.
      Он поискал глазами большой экран. "Релта" выглядела, как сверкающая точка на черном бархате пространства с рассыпанными по нему звездными алмазами. Она была первой из многих станций, которые в будущем помогут ромуланцам осуществить экспансию – туда, вперед, в дальний космос.
      Раньше, пару столетий назад, дальний космос вовсе и не был нужен ромуланцам. Жили они, поживали и горя не знали. Зато теперь, когда не в меру расплодившееся человечество стало всерьез угрожать самому существованию ромуланской расы, им пришлось шевелиться. Нужно было забывать традиции оседлой жизни и, очертя голову, бросаться на поиски новых, пригодных для жизни миров. Не мудрствуя лукаво, они, по примеру людей, отгрохали могучую космическую станцию и смело двинулись вперед.
      Ромуланцы надеялись в ближайшее время освоить свою область космического пространства и – кто знает? – быть может, когда-нибудь и земляне, и клингоны узнают, что такое настоящая война, почувствуют на своей шкуре, что такое оккупация и рабство, страдания и смерть...
      "Релта" должна стать первым звеном в цепи могучих межзвездных крепостей, которые покажут всей Галактике, а там, глядишь, и всей Вселенной преимущества ромуланского образа жизни, силу и мощь великой Ромуланской Империи. Мириарды межпланетных линкоров, крейсеров и эсминцев будут бороздить пространство, и горе тому, кто встанет на их пути!..
      От этих мыслей Ринаг почувствовал, как что-то поднялось в его душе.
      Это была горячая волна патриотической гордости и предвкушения великих событий...
      – Эй, док, – грубый голос техника заставил Ринага поперхнуться. Ваша очередь, сэр.
      – Угу, – буркнул свежеиспеченный главврач неприязненно, прихватил свои немудреные пожитки и ступил на платформу телепортера.
      Он почувствовал, как пол под его ногами ушел в никуда, как перед глазами закружились в бешеном вихре разноцветные огоньки, как пахнуло в лицо ледяным холодом, раздался долгий скрипящий звук, и Ринаг увидел перед собой незнакомую шершавую стену. За ней, казалось была лишь колючая тьма...
      Ринаг потряс головой, разгоняя туман перед глазами, и понял, что он находится на "Релте". Переброска закончилась.
      Он сошел с платформы и отправился на свое рабочее место, уверенно переставляя ноги в тяжелых джамп-бутсах. Ну, Федерация, погоди! Все-таки мы будем первыми!..

      "Члены команды "Сент-Брендана" во главе с капитаном Луграном, опасливо озираясь, сошли на борт обнаруженного ими судна. Паруса "Стефани-Эмилии" безжизненно обвисли, канаты, собранные в аккуратные бухты, лежали на палубе. Казалось, все было в порядке. Но никто не стоял возле штурвала, и на палубе не было видно ни одного человека...
      Люди капитана Луграна заметно нервничали. Отсутствие экипажа на палубе захваченного ими корабля было для них неприятной неожиданностью, тем более что, когда команда "Сент-Брендана" завидела издалека парусник, управляемый будто бы пьяным рулевым, матросы приготовились к жаркой схватке, в сердцах их зажглась алчность, и предвкушение близкой победы кружило головы.
      Впрочем, и сам капитан чувствовал себя явно не в своей тарелке: несмотря на все потуги выглядеть раскрутым героем, рот его пересох и колени дрожали.
      "Быть может, на судно уже кто-то напал раньше и обобрал его до нитки?.. – подумал Лугран, но тут же отмел эту мысль: на корабле не было видно никаких следов борьбы. – Может статься, все заперты в трюме? продолжал рассуждать бравый капитан, почесывая восемнадцатидюймовым малайским криком волосатое брюхо. – А вдруг они просто сбежали?.." Было слышно, как мозги достойного морехода прямо-таки скрипели от производимой ими непосильной работы.
      Стало очевидно, что мыслительные процессы непрошеных гостей зашли в тупик. Разряжая обстановку, капитан Лугран заорал громким голосом:
      – Есть здесь кто-нибудь?!..
      "Будь-будь-будь..." – мрачно откликнулось эхо в трюмах, а затем все поглотила ватная тишина..."

* * *

      Главный инженер Монтгомери Скотт умолк и окинул взглядом аудиторию, наслаждаясь тем впечатлением, которое произвел его рассказ. Он остался вполне доволен: битком набитая комната отдыха "Энтерпрайза", все, кто сидел на стульях, на бильярдных столах или вообще развалился на полу, все эти люди, разинув рот и позабыв обо всем, внимали речам своего специалиста по шестеренкам.
      Пожалуй, единственный, кто наплевательски отнесся к священным обязанностям слушателя, был доктор Леонард Маккой. Усевшись за столиком в углу, он пребывал в состоянии полной эйфории ввиду того, что в трех партиях из четырех он побил самого Джима Кирка, а ведь это вам не хухры-мух-ры!.. Райзэвей – очень сложная игра, а Джим Кирк в ней – просто спец, но победитель сегодня все-таки Маккой! Да, нынче никто не поспорит с тем, что Маккой – это серьезно!..
      Вальяжно развалившись на неудобном стуле, доктор Леонард блаженствовал, лениво оглядывая присутствующих, по сытому лицу его блуждала самодовольная улыбка. Многих из тех, кто окружал его в данную минуту, он знал в лицо, кое с кем здоровался, были у него также и друзья, но никто даже и не догадывался, какие положительные эмоции бродили сейчас в организме уважаемого доктора, а жаль.
      Маккой с некоторым раздражением отметил про себя, что буквально все захвачены жутко интересным рассказом главного инженера. Глаза были выпучены, челюсти поотваливались. Инженер мастерски держал паузу, и напряжение стало прямо осязаемым. "Эк их прихватило!" – неодобрительно подумал Маккой.

* * *

      "От нервного напряжения рубашка капитана Луграна пропиталась потом и прилипла к его широченной спине, – продолжил замогильным голосом свой рассказ инженер-шотландец. – Стояла невыносимая жара, усугублявшаяся липким страхом, который обволакивал все вокруг. Капитан высморкался с помощью двух пальцев и, вздохнув, вытащил из-за пояса зловещего вида абордажную саблю, изрядно затупившуюся в боях.
      – Ты, ты и ты, – ткнул ею Лугран в ближайших соратников, – останетесь здесь. Остальные – за мной!
      Остальные безропотно, но и без энтузиазма, потопали за своим капитаном. Они старались ступать осторожно, но и без того звуки их шагов были проглочены мертвенной тишиной без остатка. Лугран первым начал спускаться по лестнице, ведущей вниз. Ему показалось, что в темноте мелькнула какая-то тень, и он испуганно отшатнулся. По его знаку один из матросов трясущимися руками запалил чадящий факел. Капитан крепко сжал его в руках и стал медленно спускаться в трюм.
      Темнота не желала отступать, но капитан Лугран был не из тех людей, кто склонен пугаться. Забористо выматерившись сквозь зубы, он восстановил душевное равновесие, успокоился и продолжил спуск. Однако его команда не обладала столь завидными душевными качествами, и посему члены ее дрожали так, что лестница ходила ходуном. Но даже это обстоятельство не испугало отважного капитана. Отблески тусклого пламени играли на его лице, и решительно выпяченный подбородок с ямочкой, украшенный багровым шрамом, не оставлял сомнений в серьезности его обладателя.
      Коридор под палубой казался в неверном свете факела безлюдным. Лугран сглотнул всухую и почувствовал, как мужество покидает его.
      – Есть тут кто-нибудь? – крикнул Лугран и сам не узнал своего голоса.
      Он сделал еще несколько неверных шагов и снова закричал:
      – Эй, есть там кто внизу?..
      Никакого ответа. Воцарилась тишина. Сюда, в трюм, не доносилось ни одного постороннего звука снаружи: не было слышно ни скрипа мачт, ни завывания ветра, ни шума бьющейся о борт волны. Даже крысы, красные глаза которых зловеще светились в темноте, хранили жуткое молчание.
      Грубая табличка на двери одной из кают указывала на то, что Лугран оказался перед обиталищем капитана Беппе. Имя это было знакомо всем: капитан Марко Беппе был известен как самый свирепый пират и самый отпетый злодей из всех, кто когда-либо орудовал у берегов Италии: поговаривали, что он обычно вырезал половину команды на захваченном судне до того, как заняться грабежом, – просто так, ради развлечения. Но как мог его корабль оказаться здесь, у берегов Шотландии, да еще без единого человека на борту? Загадка, да и только...
      Собравшись с духом, Лугран что было силы громыхнул в дверь рукояткой своей сабли.
      – Эй, капитан Беппе, ты здесь?! А ну, открывай!..
      Из-за двери раздался душераздирающий вопль. Лугран от неожиданности подскочил на месте, потом взревел, точно разъяренный тигр, и, бросившись вперед, вышиб плечом дверь".

* * *

      Главный инженер Скотт умолк, сделав эффектную паузу. Доктор Маккой закусил губу, чтобы не расхохотаться. Он едва удержался от того, чтобы не крикнуть "А!" или "У-у!", дабы заставить наложить в штаны по меньшей мере дюжину внимательных слушателей.

* * *

      "... Единственная масляная лампа освещала тусклым светом комнату, вид который полностью соответствовал представлению о том, как должно выглядеть логово отпетого злодея и пирата. Каюта капитана Беппе была заставлена тяжелой старинной мебелью, стены и пол покрывали толстые восточные ковры.
      Кругом были разбросаны просто сказочные богатства: золотые монеты, жемчуга и бриллианты валялись прямо на полу, словцо какой-нибудь мусор. Большую часть каюты занимал огромный резной стол, заставленный блюдами с дымящимся мясом, дичью, разными закусками, фруктами и прочими разностями. За столом восседал огромный звероподобного вида мужик, обросший донельзя жесткими черными волосами. Он сидел, набычившись, и молчал, никак не реагируя на, появление непрошеных гостей.
      Капитан Лугран, опасливо косясь на хозяина каюты, медленно обошел стол и осторожно коснулся рукой его плеча. Оно оказалось, холодным и твердым, как камень. С бьющимся сердцем Лугран взглянул на лицо великана и почувствовал, как душа уходит в пятки.
      Да, это был капитан Беппе, точнее, труп капитана Беппе. Пальцы покойника судорожно вцепились в крышку стола, оставив на ней глубокие желтые вдавлины, широко раскрытые глаза были наполнены невыразимым ужасом.
      Что увидел капитан Беппе в последнюю секунду своей жизни?.. Его рот был широко раскрыт в безмолвном крике, жилы на шее напряглись так, что, казалось, готовы были лопнуть...
      ... Оправившись от шока, Лугран и его люди накрыли капитана Беппе простыней, снятой с его же кровати, и продолжили осмотр корабля, готовые ко всему. Но, невзирая на всю тщательность осмотра, они не обнаружили ни прочих членов команды, следов того – или тех, – кто убил капитана судна..."

* * *

      Скотт снова остановился и обвел долгим загадочным взглядом аудиторию, зачарованно смотревшую ему в рот, и, перейдя на завораживающий полушепот, закончил:

* * *

      "... Они похоронили злосчастного капитана Беппе, как это водится, в море. А когда "Сент-Брендан" взял "Стефани-Эмилию" на буксир и пошел прочь от опасного места, к берегам Шотландии, то, к не описуемому ужасу цепенеющих от страха Луграна и членов его экипажа, с палубы загадочного корабля время от времени доносились раскаты дьявольского зловещего хохота, далеко разносившиеся над морем и распугивавшие жадных чаек..."

* * *

      Главный инженер умолк. Некоторое время в комнате отдыха "Энтерпрайза"
      Стояла гробовая тишина. Затем вдруг все разом заговорили.
      Было видно, что таинственная история "Стефани-Эмилии" никого не оставила равнодушным. За детые за живое люди возбужденно смеялись, ерзали, шепотом пересказывали друг другу особенно поразившие их воображение места.
      Джим Кирк, сидевший напротив Маккоя, подмигнул ему, устало вздохнул и произнес, обращаясь к инженеру:
      – Скотт, вам что, доставляет удовольствие пугать моих людей, рассказывая им на сон грядущий всякие жуткие истории?
      Главный инженер ухмыльнулся, точно кот, слопавший ворованную сметану, на щеках его появились ямочки, а глаза засветились удовольствием.
      – И вовсе это не страшная история, – ответил он с невинным видом.
      – Не такая страшная?! с наигранным возмущением воскликнула мичман Холли, сидевшая за соседним столиком.
      – Не могу поручиться за всех, – продолжала она дрожащим голосом, – но здесь присутствует, по крайней мере, один офицер безопасности, – тут она ткнула пальцем себе в грудь, – который боится спать без света!
      Кое-кто из присутствующих при этих словах потупился.
      – Браво, Скотт, – лениво сказал Маккой, – благодаря вам я не останусь без работы. Теперь мне придется прописать половине экипажа снотворное, а другую половину подвергнуть обследованию на предмет наличия ночных страхов...
      Развалившись на стуле, Маккой блаженствовал. Страшилки подобного рода всегда напоминали ему те времена, когда он, будучи маленьким мальчиком, гостил у своего дяди – на севере штата Нью-Йорк, в горах Андирондак.
      Тогда, собравшись у костра, они тоже рассказывали всякие жуткие Истории, а потом, забираясь в спальные мешки, распугивали ночные страхи светом фонарика.
      Замечание Маккоя вызвало добродушный смех честной компании, а Кирк, как капитан корабля, не преминул заметить начальственное слово:
      – Вы знаете, Скотт, мне всегда казалось, что свои вечера вы коротаете за всякими техническими книжками. Но теперь я вижу, что во внерабочее время вы забиваете себе и другим голову разной мистической ерундой.
      Скотт, гордо подняв голову, придал своему липу выражение оскорбленного достоинства, и так ловко у него это вышло, что Маккой тотчас решил, что сцена потеряла великого актера в тот день, когда Монтгомери Скотт решил посвятить себя служению научно-техническому прогрессу.
      – Я не хочу, чтобы вы, капитан, думали, что я плохо отношусь к своим служебным обязанностям, – сказал инженер. – А лапшу на уши команде я вешаю только из соображений гуманности, – тут его глаза плутовато заблестели, ведь от скуки мрут и мухи!
      Это замечание затейника вызвало у команды взрыв буйного хохота, а капитан Ухура в приступе веселья даже запустил в Скотта скомканной салфеткой. – Ну уж вы, капитан Скотт, точно от скуки не умрете, – заметил Маккой, ухмыляясь. – А вот интересно, история, поведанная вами, имела место в действительности?
      – История?.. А, ну да... "Стефани-Эмилия". И правда, о ней мало кто знает, она проплавала совсем недолго.
      Скотт откинулся в кресле, и все обратились в слух.
      – Это было итальянское судно, – завел инженер очередной рассказ, – и построили его в Испании, а вся история приключилась в шестнадцатом веке.
      Капитан Беппе так и остался единственным хозяином корабля за всю его недолгую жизнь... Мне доводилось видеть портрет в одном из музеев Эдинбурга – капитан Беппе выглядел настоящим флибустьером. Огромного роста, с черной курчавой шевелюрой и всклокоченной бородой – знаменитый пират выглядел очень грозно... Но в его облике не было ничего романтического – гадкий злодей с душой бессердечного монстра... Так или иначе, когда "Сент-Брендан" привел "Стефани-Эмилию" к берегам Шотландии, в бухту Фертоф-Тэй, на злополучном судне вспыхнул пожар, который не удалось потушить, и корабль сгорел буквально дотла. Причины пожара остались загадкой. Одни говорили, что судно подпалили местные жители, недовольные малоприятным соседством, другие во всем обвиняли неизвестного владельца "Эмилии", якобы желавшего получить большую страховку... а третьи, – тут инженер сделал многозначительную паузу, – третьи рассказывали, как незадолго до возникновения пожара на палубе несчастного корабля появилась фигура огромного человека с развевающимися по ветру волосами... – Тут Скотт вздохнул и в драматическом жесте развел руками. – Но одно можно с уверенностью утверждать: "Стефани-Эмилия" была одной из самых зловещих загадок и без того таинственного Северного моря...
      Тишина стояла такая, что жужжание пролетевшей мухи показалось громом бомбардировщика.
      – Однако все это сильно напоминает историю "Марии-Селесты", – нарушил молчание Кирк.
      Мичман Марксон подпрыгнул на месте; в глазах его засветился зверский огонек любопытства.
      – А что это за история, командир? – сдавленным шепотом осведомился он.
      От острого взгляда Маккоя не укрылись ни легкая краска в лице их начальника, ни вздох, исторгнутый его утробой. Маккой понимающе покивал головой: пожалуй, лишь он один знал, что прославленный звездолетчик Джим Кирк с самого детства был увлечен не космическими безднами, а соленым морским ветром, скрипом снастей и хлопаньем парусов. Не раз за годы их дружбы Кирк признавался ему в этом...
      – "Мария-Селеста", друг мой Марксон, – задумчиво проговорил Кирк, обращаясь к мичману, – была морской шхуной, построенной в 1862 году от Р.Х. – разумеется, это было на Земле... Капитаном на ней был Бенджамен Спунер Бриггз. 7 ноября 1872 года судно вышло с острова Стейтен-Айленд в открытое море. На борту находились капитан Бриггз, его жена, их двухлетняя дочь и члены команды. Через месяц, а именно 4 декабря, шхуна была замечена с борта "Деи-Грации", которой командовал Дэвид Рид Морхауз... Позже капитан рассказывал, что "Мария-Селеста" двигалась беспорядочно, под неполными парусами и на сигналы с "Деи-Грации" не реагировала. Капитан Морхауз, – кстати, как и капитан Лугран, – взошел на борт покинутого судна и... не обнаружил там ни одного человека...
      – А что же с ними случилось? – жадно спросила мичман Холли. В глазах ее был страх пополам с любопытством.
      Кирк в ответ лишь пожал плечами:
      – Увы, никто этого не знает, хотя догадки на этот счет были, есть и будут.
      – Подождите-ка минутку, – вдруг взволновался Маккой. – Ведь это та самая "Мария-Селеста", на которой нашли дымящуюся трубку, теплую еще, еду на столе и мирно спавшего корабельного кота? Если так, то эта история имела продолжение!..
      – Точно-точно, – с улыбкой подтвердил Кирк. – Когда корабль привели в порт, то на нем обнаружили груз алкоголя, зловредные испарения которого могли привести к отравлению команды или возгоранию корабля. Вдобавок выяснилось, что одна из дверей, ведущих в трюм, к грузу, была сорвана с петель как будто бы взрывом. Все пришли к мнению, что во время плавания на корабле произошел мощный взрыв, и капитан Бриггз, опасаясь гибели, приказал команде покинуть терпящее, по его мнению, бедствие судно.
      Учитывая то, что конец ноября – начало декабря, а именно в это время года происходило дело, не самый лучший для плавания в этих широтах сезон, можно с уверенностью говорить о том, что шлюпка с пассажирами погибла.
      – Печально, – нарушил тишину Ухура. Кирк взглянул на своего офицера связи.
      – Да, это действительно печально, капитан Ухура. Но в те времена каждый, кто выходил в открытое море, знал, что идет на заведомый риск, и шел на него без оглядки. Какова бы ни была у моряков цель, все они уходили в море без страха и упрека. Они были героями... А ведь мы, – тут Кирк хитро улыбнулся, – чем мы хуже отважных мореходов прошлого?.. Пусть мы, то есть Звездный флот, и не бороздим океаны на утлых деревянных суденышках, наша работа не менее опасна, чем у них!
      – Зравствуйте-пожалуйста – воскликнула Экспансивная Холли, подскочив на своем месте. – Ежели б я знала, что ваши корабли сродни дровяным развалюхам, то никогда не стала космонавтом!
      – Я тоже, мичман, – серьезно поддержал ее Маккой под одобрительный смех присутствующих.
      – Послушайте, мистер Скотт, – продолжал Маккой, обращаясь уже к инженеру, – как врач, я могу с уверенностью сказать, что существует простое объяснение тому, что произошло на "Марии-Селесте", учитывая характер ее груза. Ручаюсь, то же случилось и со "Стефани-Эмилией".
      – Доктор! – вскрикнул главный инженер, возмущенно насупив седые брови. – Что за намек?! Такие прозаические вещи может говорить только человек, начисто лишенный воображения! На небесах и на земле есть множество того, о чем мы не имеем ни малейшего представления. Масса ужасных тайн и кошмарных загадок ждет своего часа... И ваш алкоголь здесь ни при чем! Пускай каждый найдет свое решение загадки капитана Беппе, но в Шотландии любой мальчишка знает, что на покинутых командой кораблях обязательно имеется парочка ха-аро-шеньких призраков!.. Бродят по палубам, мрачные и безмолвные, – продолжал Скотт зловеще, – дабы собрать кровавую жатву, и никто не сможет помешать им в этом дьявольском деле!.. Бойтесь их, а также скептиков, в них не верящих, а заодно не говорите, – продолжал другим тоном Скотт, – что я способен молоть ерунду просто от нечего делать. На лице Маккоя появилось покаянное выражение.
      – Покорнейше прошу прощения у достославного рассказчика и достойнейшей публики, – заговорил он виновато, – за то, что помешал своей глупой болтовней сему увлекательному повествованию Принося свои наиглубокие извинения, прошу также испить со мной чашу брудершафта, дабы считать инцидент исчерпанным!
      И, усладив слух собравшихся таковыми речами, Маккой воздел воображаемую чашу с хмельным напитком и посмотрел на инженера.
      – Польщен вашим предложением, – ответил ему Скотт, благосклонно кивая, – и принимаю его с приличествующей радостью!