34

— Как прошла встреча? — живо поинтересовался Сэм, поцеловав Тессу.

Тесса была так взвинчена, что Сэм буквально не узнавал ее. Ее настолько поглотили мысли о встрече с дочерью, что она почти не могла говорить ни о чем другом.

— Ничего определенного сказать не могу, — голос Тессы звучал безжизненно и вяло. — Я абсолютно ни в чем не уверена. Я, вероятно, все испортила.

— Что это с тобой? — удивился Сэм. — Ты же говорила, что это всего-навсего предварительная встреча. Даже ты, с твоей удивительной способностью усложнять себе жизнь, не могла испортить с самого начала то, на что потребуется еще полгода работы!

Тесса попыталась улыбнуться, но улыбка вышла такая жалкая и несчастная, что Сэм не на шутку встревожился.

— Расскажи мне все по порядку с самого начала, — приказал он. — Тогда я смогу тебе объяснить, что случилось, потому что ты — вот это мне совершенно ясно — говоришь глупости.

— Нас было семеро. Мы сидели вокруг стола в кабинете Ли Мэйн. Она уступила его Мэгги на время подготовки к аукциону.

— И кто там был? Я ведь историк, детка. Мне нужны детали.

— Кроме Мэгги, Джульетты Трин и меня, была еще эта девушка Дженет Ковиц, о которой я тебе уже говорила, и Дьюн Мэддокс, щеголеватая, очень светская блондинка, у которой больше мозгов, чем можно подумать с первого взгляда. Еще там сидели две временные сотрудницы, просто дети, лет по двадцать, не больше. Ты бы видел их, Сэм. Пара очаровательных брюнеток, обе умные и хваткие, Эвайва Бич и Джоан Кордей.

— Так ты оказалась там единственной взрослой женщиной?

— Нет. Джульетте уже за сорок. Она настоящий профессионал. Элегантная женщина. Она кажется несколько консервативной, особенно по сравнению с остальными. Я сразу же поняла, что Мэгги там культовая фигура. Девушки копируют ее прическу, ее манеру одеваться. Прислушиваются к каждому слову Мэгги. Все как одна, за исключением Джульетты, конечно.

— Итак, ты сидела там среди всех этих женщин и выглядела как?..

— Ох, Сэм, я полночи не спала, обдумывая, что бы мне надеть. Я решила, что не могу одеться так, как на встречу с твоим деканом. Они будут ждать от меня чего-то другого. И тогда я выбрала костюм, который надевала в день нашей первой встречи. Я надеялась, что он принесет мне удачу.

— Но ты забыла, что я был влюблен в тебя с юных лет. И что же?

— Я старалась изо всех сил. Я даже отодвинула стул подальше от стола, чтобы не мешать Мэгги играть на своей территории. Она вела совещание, я молчала и слушала. Она сказала, что Гамильтон Скотт объявит о предстоящем аукционе, и мне придется выступить с речью, объясняющей, почему я решила продать мои драгоценности. Рассказать прессе, что полученные деньги пойдут на финансирование научных исследований, посвященных борьбе с раком, и ответить на вопросы журналистов.

— Пока что все хорошо.

— Сэм, черт побери, ты же сам просил рассказывать с самого начала. Так что не высказывайся, пока я не закончу!

— Может быть, тебе налить что-нибудь?

— Нет, я буду чувствовать себя еще хуже, и настроение совсем испортится.

— Тогда, наверное, тебе просто необходимо выпить?

— Ты прав. Спасибо, дорогой. Йу почему ты так хорошо обо мне заботишься? — жалобно спросила она.

— А почему бы и нет? Ты моя любимая женщина, и потом, ты так хорошо меня обеспечиваешь. А теперь выпей и рассказывай дальше.

— Джульетта захотела узнать, есть ли у меня фотографии. Им потребуются мои снимки для каталога и для журналов.

— Но у тебя должны быть тысячи и тысячи фотографий!

— Так и есть. Идея состоит в том, чтобы каждый журнал, который поместит обо мне статью, получил фотографии, которых не будет ни в одном другом журнале. Все сугубо индивидуально. И на каждой фотографии я должна предстать в украшениях. Мэгги пытается добиться того, чтобы журналы поместили мою фотографию на обложке. Она обратилась в «Вог», «Вэнити фэа», «Пипл», «Хелло!», «Лайф» и даже «Архитектурный дайджест», и «Дом и сад», можешь себе представить? И еще она рассчитывает поместить статьи в «Ньюсуик» и, возможно, даже в «Тайм» на той неделе, когда будет проходить аукцион.

— Но разве избыток рекламы не убивает самое хорошее начинание?

— Полагаю, Мэгги не согласна с таким мнением. Она попытается организовать еще и большое шоу на телевидении.

— А ты не будешь возражать против повышенного внимания к нам? Ты провела этот год так тихо и спокойно.

— Не будешь ли возражать ты, вот в чем вопрос.

— Я хотел бы, чтобы о нас узнали все, — ответил Сэм. Он понимал и принимал скрытность Тессы. Он догадывался, что ей не хочется, чтобы их союз стал предметом сплетен и пересудов. Но ему самому отчаянно хотелось официально признанных романтических отношений. Если бы только Тесса вышла за него замуж! Прежде чем возникла эта идея с аукционом, она была почти готова к этому. Но теперь ее внимание оказалось целиком посвящено Мэгги.

— Я предложила сотрудникам рекламного отдела прийти сюда, все осмотреть и решить, какие снимки лучше сделать, — продолжала Тесса. — Дженет и Дьюн буквально вцепились в это предложение. Молоденькие брюнетки пока еще не осмеливаются подать голос, но скоро настанет и их черед.

— А как насчет Мэгги? Она не захотела зайти взглянуть?

— Разумеется, нет. Мэгги объявила, что все вопросы с фотографиями будут решать Дженет и Дьюн. Джульетте Трин она поручила предварительный отбор фотографий для каталога. Они рассчитывают продать немало экземпляров. В числе покупателей могут оказаться и серьезные клиенты, просто любопытные, поклонники творчества Ирвина Пенна, который будет делать фотографии, и мои поклонники. Каталоги можно будет продавать и как подарочное издание. Они выйдут из печати как раз перед Рождеством.

— Пока, как историк, я не вижу никаких изъянов в твоем поведении.

— Дальше произошло следующее. Я наконец оглядела их всех и поняла: что бы я ни говорила, какой бы информированной я ни была, сколь бы ценными ни были мои идеи, они все равно смотрят на меня со смешанным выражением зависти и любопытства. Все, за исключением Мэгги, как ты понимаешь. Это привычное: «О господи, это и в самом деле Тесса Кент!» Они обращались ко мне «мисс Кент», даже Джульетта Трин. Они никак не могли удержаться и все время искоса рассматривали меня с ног до головы. Все, но только не Мэгги.

— Но она же знает, как ты выглядишь, — попытался резонно заметить Сэм.

— Нет, Сэм, дело не в этом. Моя дочь намеренно избегает моего взгляда. Ведь встреча продолжалась почти два часа. Когда Мэгги обращалась к своим сотрудникам, она смотрела на них, но я для нее оставалась невидимкой. Когда она оглядывала стол, она смотрела поверх моей головы. Она ни разу, ни разу не назвала меня по имени. Мэгги говорила обо мне, словно меня не было в комнате. Но при этом ей удавалось казаться необычайно вежливой и хорошо воспитанной. Она была настолько церемонной, как будто перед ней сидела столетняя представительница какой-нибудь династии, уходящей корнями в вечность.

— Так когда же ты сорвалась?

— Нет, ничего такого не произошло. Я просто сказала, что раз мы будем все работать вместе, то почему бы нам не обращаться друг к другу по имени, как это бывает на съемках фильма. Я попросила всех называть меня Тесса. В таком случае, решила я про себя, Мэгги придется присоединиться к остальным.

— И что же в этом не так?

— Все посмотрели на Мэгги, а она эдак изогнула бровь, как будто я сказала что-то неприличное. И вот тут, Сэм, я так разозлилась на ее ледяное обращение, мне так отчаянно захотелось, чтобы она признала меня… Да, Сэм, я повела себя как собачонка, которая все прыгает и прыгает, чтобы на нее обратили внимание, ставит грязные лапы на белую юбку. Я взяла и объявила всем, что Мэгги ведет себя так сдержанно и холодно только потому, что не хочет афишировать, что мы с ней сестры.

— Гм.

— Что значит это «гм»?

— Ничего особенного, меня же при этом не было. И как прореагировала Мэгги?

— Никак. А вот девушки были сражены наповал. Я буквально кожей почувствовала их изумление при слове «сестры». Они не могли в это поверить, они были шокированы, очарованы, им безумно хотелось немедленно посплетничать на эту тему. Но надо отдать им должное, помощницы Мэгги повели себя очень хорошо. Кто-то пробормотал удивленно: «Сестры?» Джульетта выглядела так, словно только что сложила гигантскую головоломку. А Мэгги молчала, перелистывая страницы своего блокнота. И тогда я разыграла этакую мисс Невинность. Я сказала, что думала, что это ни для кого уже не новость. Ведь и Лиз, и Гамильтон, и Ли Мэйн уже знали об этом. Я якобы решила, что и в отделе рекламы это известно. Господи, я все говорила и говорила, как последняя дура.

— Почему ты так уверена, что Мэгги никак не отреагировала на твои слова?

— Потому что совещание шло еще целый час, а она так и не взглянула на меня, так и не назвала меня по имени и стала в десять раз холоднее, чем раньше. Мэгги явно не одобряла, что я так далеко зашла и поставила ее перед фактом. И действительно, я это сделала! Ох, Сэм, будь оно все проклято! Сначала я заставила ее заниматься рекламой этого аукциона, потом вынудила признать, что мы сестры. А ведь мы видимся всего второй раз со дня нашей ссоры. Не стоило мне этого говорить, Сэм! Мэгги сама должна была сказать всем об этом или не говорить никому и никогда. Вместо того чтобы ходить на цыпочках и не дышать, я наступила ей на ногу и ударила по голове бейсбольной битой.

— Да, ты поступила необдуманно, но ничего не испортила, дорогая, — сказал Сэм после минутного раздумья. — Ты при всех рассказала общеизвестный вариант правды, так что теперь вам нет нужды делать вид, что вы никогда раньше не встречались. Все равно в течение полугода так продолжаться не могло, тем более что в фирме уже есть люди, которым известно о вашем родстве. И очень хорошо, что теперь все будут звать тебя по имени, они будут комфортнее себя чувствовать в твоем присутствии. Ты теперь не Тесса Кент, а старшая сестра Мэгги, и это делает тебя по-человечески ближе.

— Ты на самом деле так думаешь или просто утешаешь меня?

— Я действительно так думаю. Ты же знаешь, что я никогда не скрываю от тебя правды. Мэгги ведет себя так не потому, что ты объявила о вашем родстве. Ваши отношения мать — дочь, вот что заставляет ее так себя вести. Это продолжается очень долго и должно пройти само собой.

— О Сэм, я была такой ужасной!

— Ты вела себя естественно, ты не держалась начеку. Ты была слишком счастлива видеть ее, тебе хотелось кричать об этом во весь голос. Ты повела себя не слишком умно. Но даже у тебя, дорогая, бывают такие моменты. Только помни, что у тебя впереди шесть месяцев. Все может случиться. Полгода — это большой срок.

— Шесть месяцев? Всего шесть месяцев! Они пройдут так быстро.

— За шесть месяцев ты можешь совершить чудо. Мы вместе чуть больше года, а я уже и представить не могу, как это я раньше жил без тебя.

— Я полагаю, что все относительно, — еле слышно произнесла Тесса. Она встала, подошла к окну и смотрела на город, ничего не видя. Шесть месяцев… Когда-нибудь Сэм станет красивым пожилым мужчиной, известным профессором. Он по-прежнему будет преподавать, писать книги, будет счастлив в браке и станет отцом семейства. У него впереди еще двадцать или тридцать лет спокойной жизни. Ох, Сэм, когда ты оглянешься назад, покажется ли тебе, что полгода — это очень большой срок? Поймешь ли ты, что я была готова заплатить любую цену, чтобы состариться с тобой вместе? Как часто ты будешь вспоминать обо мне, любимый? Сколько пройдет времени до того дня, когда ты больше не будешь думать обо мне? Как скоро ты встретишь другую женщину? Прошу тебя, Сэм, будь счастлив, но только не забывай меня… Не забывай меня подольше…

35

— Ты выглядишь такой усталой, — сказала Полли, разглядывая лицо Мэгги. — Тесса Кент по-прежнему возглавляет войска?

— Честное слово, Полли, если бы ты только могла ее видеть! Сегодня у нас было назначено интервью с весьма неприятным субъектом из лондонской «Таймс». Он явно считает всех кинозвезд намного ниже себя, особенно таких, у которых завелись лишние украшения для продажи. Представь себе эдакого закоренелого лейбориста, который ясно дал понять, что конфисковал бы драгоценности британской короны, если бы мог, и с удовольствием упразднил бы монархию, а то и казнил бы всю королевскую семью. К тому времени, когда Тесса закончила очаровывать его, мужик был согласен увеличить расходы принца Уэльского и пожертвовать собственные деньги на новую яхту для Виндзорской династии. Вот что значит манипулировать прессой! Такова Тесса Кент.

— Но разве это не ее работа?

— Разумеется, это ее работа. Я сама сказала, что она должна этим заниматься. Но меня просто тошнит, когда я вижу, с какой легкостью она заставляет людей буквально есть из ее рук.

— И как же ей это удается? — Полли жаждала узнать детали.

— Черт меня побери, если я понимаю. Она унаследовала семейный ум, семейное очарование. Тесса так тепло отнеслась к этому журналисту из «Тайме», смеялась, когда он пытался пошутить, делала вид, что не слышит его ядовитых замечаний. Наконец, одному господу известно, каким образом, она вынудила его разговориться. Он поведал миру о своей жене и о том, как она буквально заставила его купить ей обручальное кольцо от Эспри, поставщика королевского двора, потому что именно об этом мечтала всю жизнь. Затем Тесса завела разговор о природной тяге женщин к драгоценностям, о психологических причинах этого явления, а затем плавно перешла к истории. На сцену выплыл черный жемчуг Марии Стюарт, на который королева Елизавета наложила руку еще до того, как соперница потеряла голову на плахе…

— Ага, старая история о черном жемчуге.

— Совершенно верно. И представь себе, этот брит решил сделать статью на два номера и посвятить ее в основном коллекции очень редкого и ценного черного жемчуга с Таити, принадлежащей Тессе Кент. Хорошо подобранная нитка подобного жемчуга может стоить около миллиона долларов… Прошу тебя, Полли, я больше не могу. Она поймала его на крючок при помощи бедной королевы Марии… Тесса играла Марию Стюарт много лет назад — вот откуда она знает о ее жемчугах. Эвайва сидела рядом и буквально внимала каждому ее слову будто завороженная. Репортер слушал, как малыш сказку.

— Здорово, — пробормотала Полли.

— Джульетта, Эвайва, Дженет, Джоан и Дьюн обожают ее. — Мэгги насупилась. — Ли она тоже очаровала. Всякий раз, когда я привожу к Тессе репортеров, они выслушивают рассказы, которые я слышала еще ребенком. Просто для них она создает более подходящую версию, с большим количеством подробностей. Сюда же добавляется поведанная к месту история о том, как мы играли с ее украшениями, когда я была маленькой девочкой. Ей каким-то образом удается сделать эти камни еще более интересными и придать им частицу своего сияния. О Полли, я совершенно сбита с толку! Она потрясающе работает. Ни одна из нас не сумела бы так справиться с прессой, как это делает она. Ведь драгоценности принадлежат не нам, мы ничего о них не знаем, и не мы продаем их на аукционе ради благой цели. Но я все равно вне себя от злости! Я сама себе отвратительна, но ничего не могу с этим поделать.

— А ты, случайно, не ревнуешь к ней своих сотрудниц?

— Полли, что за бред! Тесса специально собрала эту группу обожателей, чтобы добраться до меня! Тебе это известно лучше, чем кому-либо другому. Ты же сама подсказала мне эту идею, чтобы не оставаться с ней наедине.

— Тесса Кент твердо намерена «добраться до тебя», как ты выражаешься, иначе она не стала бы все это затевать, — задумчиво заметила Полли. — Я полагаю, твоей матери есть чем заняться в жизни, вместо того чтобы убалтывать враждебно настроенных журналистов.

— Разумеется.

— Послушай меня, — с надеждой попросила Полли, — только не вцепляйся мне в глотку сразу, как только услышишь, что я тебе скажу. Уже несколько месяцев Тесса выматывается до предела, ты сама признала это. Она никогда не отказывается от поездок по городам, куда ты вывозишь самые интересные образцы ее коллекции, выдерживает изнурительные пресс-конференции. И потом, ей наверняка жаль расставаться с некоторыми из своих драгоценностей. Так почему бы тебе…

— Полли, даже не начинай!

— Почему бы тебе не быть с ней помягче? Мне кажется, я нашла верное слово.

— Полли, ты же мне обещала!

— Знаю, знаю. Но ведь я же выслушиваю твои жалобы. Ты знаешь, какого мнения я была о Тессе Кент, когда ты рассказала мне свою историю. Да, она восемнадцать лет была тебе плохой матерью, но сейчас она так изменилась. И, может быть, тебе стоит выслушать ее. У нее могла быть своя правда. Господь знает, насколько непредсказуема жизнь. Ты не можешь этого отрицать теперь, когда встречаешься с ней каждый день, когда видишь, сколько усилий она прикладывает, и все только для того, чтобы достучаться до тебя.

— Она старается?! Подумаешь, несколько месяцев усилий. А восемнадцать лет безразличия? Ты полагаешь, ей удалось сравнять счет, а, Полли?

— Разумеется, нет. Этот счет сравнять невозможно. Ты должна забыть слово «справедливость», выбросить его из своего словаря. Тессе Кент никогда не удастся возместить тебе то, чего она лишила тебя в детстве и юности. Никогда. Но надо ли быть такой злопамятной, Мэгги? Разве нет такого слова, как «прощение»? Ведь она так старается заслужить его.

— Черт, я просто не могу с тобой разговаривать, Полли. Ты всегда добиваешься своего, совсем как она. Я чувствую себя просто отвратительно. Мой энергетический потенциал на нуле.

— Предменструальный синдром?

— Слава богу, нет. Я даже не знаю, что это такое. Но у меня все не как у людей. У меня даже месячных сейчас нет. Со мной такое уже было, когда я приехала в Нью-Йорк и начала работать временной секретаршей. Это стресс играет со мной в такие игры. Вы обе просто сводите меня с ума. Пойду посмотрю, не пришел ли Барни. Он сегодня задерживается на работе.

— Как тебе живется с нашим милым ясноглазым мальчиком?

— Блаженство, просто блаженство. — На лице Мэгги наконец засияла улыбка. Все мысли о Тессе разом вылетели у нее из головы. — Если бы не этот аукцион, я бы сказала, что совершенно счастлива, и это меня пугает. Я даже и представить не могла, что полюблю кого-нибудь так сильно. Мы созданы друг для друга. И избавь меня от своих рассуждений насчет того, что ты сразу это заметила, когда только увидела нас вместе.

— Но так и было, — невозмутимо сказала Полли. — Мне следовало написать это на листке бумаги, проставить дату и запечатать в конверт. Тогда бы я сейчас могла предъявить это в качестве доказательства. И ты бы мне поверила.

— Но ты все же ошиблась. Если бы мы были вместе с самого начала, у нас бы ничего не получилось. А теперь самое время, и всю оставшуюся жизнь мы будем счастливы.

— Я догадываюсь, что это невероятно старомодно, но неужели мысль о замужестве никогда не приходила тебе в голову? — небрежно поинтересовалась Полли, провожая гостью к дверям.

— О, у нас целая вечность, чтобы подумать об этом, — столь же небрежно ответила Мэгги. — Мы вместе и никогда не расстанемся, но проходить через все эти убийственные формальности? Снова увидеть Тайлера и Мэдисон? Мы просто распишемся у судьи, но всему свое время. Куда торопиться? Жить во грехе — это так весело. Кому знать, как не тебе?

— А мы бы с Джейн поженились, если бы могли, — в голосе Полли прозвучали нотки зависти. — Мне бы хотелось, чтобы все было законно. Но если ты все же решишь пойти традиционным путем, ты позволишь мне устроить тебе свадьбу?

— О щедрое создание, конечно! — воскликнула Мэгги и обняла подругу с таким энтузиазмом, что чуть не оторвала ее от пола. — Я даже позволю тебе выбрать для меня платье, иначе я выряжусь в черный бархат или нечто подобное, совершенно неподходящее невесте.

— Иди к Барни. При одной только мысли о свадьбе у меня на глаза наворачиваются слезы, — заявила Полли и вытолкала Мэгги в коридор.

Тесса аккуратно проверила содержимое подносов, принесенных обслугой в ее апартаменты. Почти с самого начала подготовки к аукциону она стала приглашать сотрудниц отдела рекламы к себе в отель на ранний завтрак по пятницам, чтобы все могли устроиться с комфортом, обсудить, что было сделано за неделю, и составить планы на будущее.

Тесса выяснила, что это оказалось единственной возможностью сосредоточиться именно на ее аукционе. Когда встречи проходили в фирме «Скотт и Скотт», то они много раз прерывались телефонными звонками, не относящимися к делу, или появлением сотрудников, у которых возникли вопросы к отделу рекламы в связи с другими аукционами фирмы.

Каталог был уже практически готов. Его оставалось напечатать и разослать. Все согласились с тем, что никогда еще драгоценности не были сфотографированы с такой фантазией, никогда еще никто не фотографировал владельца украшений среди столь знаменитых людей. И никогда еще в каталоге продавец не рассказывал покупателям, когда и почему было приобретено то или иное украшение, и не вспоминал самые лучшие моменты своей жизни, связанные с ними.

Когда Тесса еще изучала присланные Фионой фотографии, она вдруг ощутила удивительную отстраненность. Разумеется, это она восемь лет назад танцевала с королем Испании на балу в Венеции в бледно-голубом атласном платье от Живанши, украшенная множеством кашмирских сапфиров, таких прозрачных, что они напоминали мыльные пузыри. Это, без сомнения, она смеялась вместе с Томом Хенксом, Томом Крузом и Кевином Костнером на премьере какой-то комедии всего три года назад. Она была тогда в маленьком черном платье и умопомрачительных серьгах из овальных бриллиантов по пятнадцать карат, безупречно прозрачных и ярко-желтых. Их можно было с легкостью принять за бижутерию. Только султан Брунея владел такими же бриллиантами. Серьги стоили девять миллионов долларов. И все же это была не она. Другой мир, другая жизнь, другая женщина.

То, что она почти на год оторвалась от этой суеты, оказалось эмоциональным благом. Иначе Тесса могла бы и пожалеть о том, как она проводит шесть бесценных месяцев своей жизни. Ведь становилось все более очевидным, что Мэгги не собирается смягчиться по отношению к ней. И неважно, сколько времени они проведут в одной комнате.

Портье оповестил о приходе первой партии сотрудников отдела рекламы, и вскоре все они уже собрались вокруг столиков, наслаждаясь плотным завтраком, заказанным Тессой. Тут было все: нежнейшие круассаны, яичница, копченая лососина, запеченная ветчина и колбасы.

Какие замечательные девушки, думала Тесса. Теперь, когда она их узнала, вернее, когда они узнали ее, в их отношениях появилось настоящее тепло и чувство товарищества. Шестнадцать или семнадцать лет, разделявших ее с Эвайвой и Джоан, казались несущественными. Вот что такое семья, где много дочерей, думала Тесса. Если бы только она могла любить их всех материнской любовью, читать любовь в их ответных взглядах. Она могла бы провести рукой по волосам Дьюн, поцеловать Дженет в щеку. Они были бы связаны на всю жизнь, хотя девочки бы с этим и не согласились. Она бы познакомилась с молодыми людьми, за которых они вышли бы замуж, держала бы на руках их детей, ходила бы к ним на дни рождения… Но у судьбы нет сослагательного наклонения. Все же она могла бы устроить такой же завтрак в честь дочери. Могла бы, если бы…

На следующий день ей, Мэгги и Дьюн предстояло отправиться в Сан-Паулу, где в понедельник открывалась предпродажная выставка особо интересных украшений. Фирма давала роскошный бал в первоклассном отеле «Максуд-Плаза». Были приглашены все потенциальные покупатели из Южной Америки. На вторник и среду планировались индивидуальные примерки для тех женщин, кто остановил свой выбор на каких-то украшениях. В это время разрешалось взять драгоценности в руки и рассмотреть их как следует. Во время выставки вынимать их из футляров было запрещено. Дилеры приедут перед аукционом в Нью-Йорк и получат такую же привилегию.

Сан-Паулу, южноамериканский брат-близнец Нью-Йорка, пользовался репутацией не только центра богатства и крупного бизнеса, но и Мекки для журналистов. Пресс-конференцию назначили на вторую половину дня в понедельник, на ней должны были присутствовать сотни репортеров со всей Южной Америки.

Безопасность на выставках за границей считалась вопросом не менее важным, чем реклама, поэтому Тесса, Мэгги и Дьюн должны были лететь на одном самолете, а драгоценности перевозиться на другом. Украшения будут доставлены в аэропорт в сопровождении усиленной охраны. В Сан-Паулу их встретит другая группа охранников, нанятая фирмой на месте. Значительные силы бразильской вооруженной полиции будут держать украшения под наблюдением каждую секунду их пребывания в стране.

Пока остальные завтракали, Мэгги, сидевшая у самых дверей, вдруг быстро отставила тарелку и торопливо вышла из комнаты. Этого не заметил никто, кроме Тессы. Подождав немного, она отправилась следом за дочерью. Знает ли Мэгги, что ванная комната для гостей расположена за углом?

Дверь в гостевую ванную была открытой, и там никого не оказалось. Куда же исчезла Мэгги? Неужели она просто встала и ушла? Обеспокоенная Тесса заглянула в ванную рядом с библиотекой и наконец подошла к своей собственной ванной комнате. Туда можно было попасть через внутреннюю дверь из большой гардеробной.

Дверь в гардеробную была прикрыта не полностью. Тесса остановилась на пороге, не желая беспокоить Мэгги, и услышала звуки, которые невозможно было спутать ни с чем другим. Мэгги неудержимо рвало. Наконец, после нескольких сильнейших приступов, Мэгги дважды спустила воду, вышла из туалета и подошла к раковине.

Мать Пресвятая Богородица, это же утренняя тошнота, подумала Тесса. Она сама никогда не забудет этот звук. Она поспорит на все, что у нее есть, что у Мэгги не кишечный грипп. Сама Тесса именно этим пыталась как-то оправдаться перед собственной матерью. Тесса вдруг осознала, что молится, благодаря господа за такое счастье.

«Только не входи, — остановила она себя, дрожа от желания броситься к Мэгги. — Не смей входить. Вспомни, что случилось в прошлый раз, когда ты переступила черту, проведенную Мэгги. Она беременна, но ты не можешь обсуждать это с ней. Мэгги носит твоего внука или внучку, но ты обязана делать вид, что ни о чем не подозреваешь. Мэгги беременна, а ты даже не можешь предположить, кто отец ребенка. Мэгги беременна, а тебе неизвестно, когда родится ребенок. Ты не можешь, не смеешь даже спросить, оставит ли она этого ребенка. Тебе, Тесса Кент, остается только благодарить бога, в которого ты больше не веришь, и читать молитвы, которые, с твоей точки зрения, ни на что не годятся».

Тесса торопливо вытерла слезы радости и пошла обратно по коридору к своим гостям.

Мэгги широко открытыми глазами смотрела на свое отражение в зеркале над раковиной. Она улыбалась. Боже мой, так вот почему у нее так долго не было месячных! Предменструальный синдром, стресс… Нет, это ребенок, ребенок Барни. Контрацепция иногда дает сбой, она всегда это знала. Но она и представить себе не могла, как это будет замечательно, если хваленые средства не сработают. Что скажет Барни, что скажет Полли, что скажет Лиз Синклер? Да какая разница, кто что скажет. Ее сердце пело от радости. А что скажет Тесса, когда узнает, что станет бабушкой? Мэгги нахмурилась. Как неудачно все складывается! Завтра они летят в Бразилию. Но она будет хранить эту восхитительную тайну, лелеять ее и поделится ею только с Барни. Мэгги прополоскала рот еще раз, умылась холодной водой и спокойно пошла в гостиную. Хорошо бы там еще остались эти восхитительные круассаны. Она просто умирает с голода!

36

Мэгги нахмурилась и уже в который раз посмотрела на часы. Они с Тессой ожидали в VIP-зале вылета своего рейса в Сан-Паулу. Дьюн должна была присоединиться к ним по меньшей мере еще полчаса назад. Мэгги недоумевала, как могла ее так подвести самая верная и пунктуальная помощница. До начала посадки оставалось всего двадцать минут.

— Мисс Хорват! Вам звонят, — обратилась к ней одна из служащих, — можете взять трубку здесь. — Мэгги схватила телефон и стала мрачно слушать, как Дьюн, захлебываясь слезами от злости на саму себя, рассказывала ей о том, что сломала лодыжку, когда ловила такси. Она звонила из телефона-автомата в приемном покое больницы в ожидании, пока ей наложат гипс.

— Черт побери, Дьюн, почему ты дожидалась последней минуты, чтобы позвонить?

— Я пыталась найти себе замену. Я провисела почти час на телефоне. Я четыре раза звонила Дженет, но там все время автоответчик. Я уверена, что она со своим другом у него в квартире. Я пыталась дозвониться Ли, но их с мужем нет в городе. А Эвайва и Джоан обе, ты можешь себе представить, обе уехали вчера на уик-энд. И не оставили номера телефона, по которому с ними можно было бы связаться.

— Ты все сделала правильно. Значит, заменить тебя некому. Даже если Дженет позвонит, чтобы проверить свой автоответчик, то вылететь она сможет только завтра.

— О Мэгги, — простонала Дьюн, — как я могла так подвести тебя?

— Мне очень жаль. Нам следовало прислать за тобой лимузин. Не беспокойся, я сама со всем справлюсь. Выздоравливай и береги себя.

Мэгги подошла к Тессе и сообщила новости.

— Бедная девочка! — воскликнула Тесса. — Дьюн, должно быть, чувствует себя ужасно. — Она изо всех сил пыталась скрыть свою радость. Ей было жаль Дьюн, но наконец ей удастся остаться с дочерью наедине.

— Полагаю, что да, — сухо согласилась Мэгги, поджав губы. В этот момент к ним подошла служащая авиакомпании, чтобы провести их в самолет первыми.

Тесса и Мэгги, которым очень не хватало злополучной Дьюн, сели друг за другом в креслах у окна в первом классе. Девятичасовой перелет прошел в гробовом молчании. Мэгги лишь однажды поинтересовалась, удобно ли Тессе, но вела себя по-прежнему холодно и отстра-ненно. В аэропорту Сан-Паулу в шесть часов вечера по местному времени их встретила деловая, энергичная, очень элегантная сеньора Марта Перейра, глава местного отделения компании «Скотт и Скотт», в сопровождении двух своих заместителей. Она вручила Тессе огромный букет цветов.