18

Какая же жуткая тоска — это помпезное мероприятие янки, эта премия «Оскар», шумное, претенциозное, грубое коммерческое действо. И как они сумели добиться того, что весь мир, затаив дыхание, следит за ним? Так думал Люк Блейк, сердито меряя шагами гостиную в своих апартаментах в отеле «Бель-Эйр» в Лос-Анджелесе. По телевизору показывали церемонию вручения премии Академии за 1982 год, хотя звук был выключен с самого начала программы. Тессе выпала честь представлять лучшую картину года.

Годом раньше Люк сопровождал ее, потому что она номинировалась в категории «Лучшая актриса года». Ее соперницами тогда были Марша Мэйсон, Сюзан Сэрэндон, Дайана Китон и Джессика Лэнж. Разумеется, он сидел рядом с женой и держал ее за руку. Он бы ни за что не оставил ее в одиночестве дожидаться результатов конкурса. Но в этом году Тессу не выдвигали на «Оскар». Предполагалось только ее участие в церемонии.

Тесса выглядела потрясающе, когда уезжала из отеля в длинном сиреневом платье без бретелек, перетянутом на талии широким поясом. Многочисленные нижние юбки придавали этому наряду сходство с колокольчиком, который покачивался при каждом движении молодой женщины. Она впервые надела последний подарок Люка — украшения от Фаберже: ожерелье, принадлежавшее великой княгине, умопомрачительные длинные серьги, восемь браслетов и украшения для волос, похожие на гигантские снежинки. Тесса казалась принцессой, вынырнувшей из метели, чтобы впорхнуть на бал и протанцевать всю ночь.

Она повернулась к мужу и спокойно посмотрела ему в глаза.

— Даже не думай включать телевизор раньше девяти вечера, дорогой, — напомнила Тесса, целуя его на прощание. — Шоу будет продолжаться не меньше четырех часов, а я появлюсь на сцене в числе последних.

Люк часто спрашивал себя, догадывается ли Тесса о том, насколько искренне и горячо он ревнует ее к ее работе? Может быть, именно поэтому она отказалась разделить с ним сегодняшний вечер, предпочитая без него наслаждаться вниманием поклонников, проходя в их толпе по дорожке, ведущей ко входу в зал.

Последние несколько месяцев они провели в Лос-Анджелесе, бросив приобретенное в Техасе ранчо. В то время Тесса снималась в романтической комедии вместе с Дастином Хоффманом. Возможно ли, чтобы она подозревала, насколько унизительные вспышки ревности и тревоги испытывал Люк, отпуская ее каждое утро на съемки и встречая вечером. Он всегда прилагал максимум усилий, чтобы скрыть это. Нет никаких оснований считать, что он плохо сыграл свою роль.

Люк даже нашел в себе силы как-то справиться с охватившими его чувствами, когда Тесса год назад получила премию «Оскар» за роль в великолепном фильме «Зима доктора Стар». Она играла врача-интерна, которая влюбилась в пациента. Роль пациента исполнял Роберт Редфорд. Люк буквально сходил с ума, стоило ему только представить, как Тесса целует Редфорда. Ему было плевать, сколько человек из съемочной группы при этом находятся рядом с ними, что режиссер участвует в этом поцелуе не меньше самого Редфорда и что все это повседневная работа. Нет, черт побери их всех, нет! Поцелуй — это поцелуй, и никто не может целовать Тессу и не желать ее при этом. Но, надо признать, он смирился с Редфордом, он смирился с Хоффманом, хотя у этогб коротышки чертовское обаяние, великолепный юмор и какая-то особенная, чуть нервная сексуальность, которая заставляет забыть о его внешности.

А сегодня у него было время поболтать с Родди Фенстервальдом, пока Тесса одевалась и причесывалась. Люк решил, что этот мужик совсем не глуп.

— Тесса должна была сниматься в кино, — сказал ему Родди. — Я понял это в ту самую секунду, как увидел ее. Ее внешность и вкус публики совпали. Зрители обожают ее. Тесса поступила очень мудро, снимаясь только в одном фильме в год, выбирая при этом совершенно разные роли. Поэтому так и не создался «типаж Тессы Кент». У нее нет подражателей, она единственная в своем роде. Она родилась с такими внешними данными, которых не было ни у одной актрисы в истории кинематографа. И я говорю не о красоте, а о личности. Она продержится на экране так долго, как сама этого захочет, уверяю вас, Люк. Наша девочка избегает повторений, а следовательно, и промахов. Одиннадцать лет она остается на вершине. Она похожа на Кэтрин Хэпберн, нестареющую звезду.

— Стареющая звезда? Господь с вами, Родди, ведь Тессе только двадцать шесть! — горячо возразил Люк вопреки тому, что подсказывало его сердце. Его самой заветной мечтой было то, чтобы Тесса бросила работу и принадлежала только ему.

— Люк, вы не понимаете специфики нашего бизнеса. Вспомните, Тесса получила свою первую премию как лучшая актриса года в двадцать два. Я сам продюсировал эту картину. «Лига плюща»… Я до сих пор считаю этот фильм своей лучшей работой. Тесса сыграла блестяще, Люк, просто блестяще. Любая другая актриса наверняка бы соблазнилась еще одним подобным сценарием, но только не Тесса. Она думала о том, как бы поскорее, сразу после рекламной кампании, улететь вместе с вами в ваше любовное гнездышко.

— Она обожает эту ферму, — напряженно ответил Люк.

— Проклятие, Люк, она обожает вас. Другие актрисы занимаются «искусством» из-за своих амбиций, психологической жажды славы, самолюбования. Но для Тессы на первом месте стоите вы, Люк. Вам чертовски повезло, и я уверен, что вы об этом знаете.

— Я не заслужил ее, Родди, — Люку удалось выдавить из себя улыбку.

— Аминь! Тесса слишком хороша для любого мужчины, — согласился режиссер.

Люк уселся перед телевизором, нетерпеливо поглядывая то на часы, то на экран. Когда операторы ненадолго показали зал, он заметил Родди и Мэгги.

Люк не знал, каким образом Тессе удалось уговорить директрису, чтобы Мэгги отпустили в Лос-Анджелес. Но он радовался тому, что утром они отправят эту тушу самолетом обратно на Восточное побережье. Сто шестьдесят пять фунтов! А возможно, и больше. Ну как, скажите на милость, тринадцатилетняя девочка ухитрилась собрать все «прелести» переходного возраста? Невозможно поверить, что Мэгги и Тесса — дети одних родителей. Мэгги носила скобки на зубах сверху и снизу и страдала от прыщей. Ее волосы то вились крутыми кудрями, то повисали сальными прядями. И что было хуже всего, она продолжала расти, а грудь у нее уже и так украсила бы любую взрослую женщину. Люк старался поменьше смотреть на нее — она была такой невыносимо зажатой.

Приходилось признать, что ему жаль было времени, которое Тесса проводила с Мэгги. Он ревновал жену к ее собственной младшей сестре! Но Тесса не может знать об этом. Ведь если ей это известно, следовательно, она знает и обо всем остальном.

Регулярно получаемые Люком от Тайлера письма о Мэгги всегда сообщали, насколько рада семья Уэбстер присутствию в их доме Мэгги. И все же в каждом письме всегда проскальзывало нечто такое, что заставляло Люка усомниться в правдивости слов его сводного брата. Ну не могла Мэгги вписаться в их семью, никак не могла! Племяннице Люка Элисон уже исполнилось шестнадцать, и, если верить гордому отцу, она превратилась в настоящую красавицу. Кендис, заканчивающая в этом году школу, стала просто очень хорошенькой.

Но Люк по-прежнему считал, что принял верное решение, отказавшись отправить девочку к одной из тетушек Тессы, и ни разу не пожалел об этом. Если ей и неуютно с Уэбстерами, то она никогда ничего об этом не говорила. Хотя Люк подозревал, что Мэдисон может отравить жизнь кому угодно.

До появления Тессы на экране оставалось все еще много времени. Люк расслабленно откинулся в кресле и предался фантазиям. Странно, почему Тесса до сих пор протестует, когда он дарит ей новые украшения? Она так и не смогла понять, насколько это для него важно, не догадываясь, какое глубочайшее удовольствие доставляет Люку отметить ее как свою собственность. Каждое новое украшение подчеркивает, что Тесса принадлежит только ему, только Люк Блейк, единственный из всех мужчин в мире, имеет право обладать ею.

У нее теперь было очень много украшений. Без счета. Иногда Люк шепотом просил ее снять ночную рубашку и лечь в постель. Она уже знала, чего он хочет, и лежала, не открывая глаз, соединив ноги и прижав руки к бокам, пока муж украшал ее драгоценностями с головы до пят. Он нарочно оставлял обнаженными груди и сводящий его с ума темный треугольник внизу живота. Он следил за выражением ее лица, а Тесса изо всех сил старалась оставаться равнодушной, не зная, когда он закончит выкладывать мозаику из драгоценных камней на ее теле. Люк заставлял себя не торопиться, продлить удовольствие, пока желание не начинало причинять ему боль.

Тесса понимала, что содержимое ее шкатулок с драгоценностями исчерпано, когда язык Люка легко касался завитков волос у нее на лобке. Да, это был сигнал к началу игры, и это была королевская игра. Тесса должна была лежать без движения, с закрытыми глазами и молчать подобно богине, украшенной драгоценными камнями. Она и становилась богиней, но такой, которая позволяет делать с собой что угодно. Люк иногда думал над этим весь день, пытаясь решить, что же выбрать. Он мог довести Тессу до оргазма, лаская ее только языком. Он останавливался, только чтобы насладиться выражением ее лица, чтобы видеть, как она закусывает губу, не желая даже звуком вьщать охватившее ее желание. Иногда он мучил ее подольше, лаская груди, пока соски не превращались в маленькие твердые камешки. Только тогда его пальцы пробирались в ее лоно, нарочито неуверенными движениями касаясь теплой влажной плоти. Люк сдерживался до тех пор, пока сама Тесса, не в силах выносить эту сладострастную пытку ни секундой дольше, не сбрасывала с себя все драгоценности и не прижимала его к себе, грубо, без слов. Иногда, наоборот, он отбрасывал прочь все ухищрения и овладевал ею грубо, словно пленницей, чье удовольствие не стоит и ломаного гроша. Но всегда он доставлял Тессе столько удовольствия, сколько она хотела.

Что же ему сделать с ней сегодня ночью, когда она вернется после церемонии? Что заставит ее забыть о существовании любого другого мира, кроме того, что они создают вместе?

19

Сразу после дня своего рождения в августе 1985 года Тесса перестала принимать противозачаточные таблетки. Люк когда-то сказал, что будет готов стать отцом, когда ей исполнится тридцать. Что ж, время пришло.

Она решила ничего не говорить мужу об этом. Обычно Тесса рассказывала Люку обо всем, но теперь ей не хотелось, чтобы их пылкие объятия превратились в спланированный акт, направленный на зачатие. И потом, призналась Тесса самой себе, Люк вполне может предложить еще повременить с рождением наследника, и что тогда?

Тесса понимала Люка Блейка куда лучше, чем он мог себе представить. Да, он был страшным ревнивцем, и она упивалась его чувством собственника. Да, Люк гордился тем, что жена проводит с ним каждую свободную минуту, когда не занята на съемках, и она упивалась его эгоизмом. Да, он должен был быть центром ее внимания, если не работал, и Тесса с радостью отдавала ему всю себя. У нее не было ни времени, ни желания заводить дружбу с другими женщинами. Ее единственными знакомыми оставались те, кто был связан с ее карьерой.

Тесса понимала, что другой женщине такой брак мог показаться клеткой. Но для нее главным оставалось то, что с Люком она по-прежнему чувствовала себя в полной, абсолютной безопасности, в которой она нуждалась каждый день. Такую эмоциональную защищенность ей не мог гарантировать даже самый шумный успех в работе. Тесса не воспринимала безопасность как должное. Ей так и не удалось забыть годы до встречи с Люком.

Но теперь Тесса хотела ребенка. Отчаянно хотела. Она ждала, никак не проявляя своего нетерпения. Пришел ее черед получить то, чего ей хочется. Хотя правильнее было бы сказать: она должна получить то, в чем нуждается.

В апреле 1986-го у нее впервые была задержка. Но Тесса ни слова не сказала Люку. Каждый день она ждала, что ее начнет тошнить по утрам. Она отлично помнила жуткие приступы рвоты, из-за которых мать и догадалась о ее первой беременности.

К облегчению Тессы, Люк стал меньше разъезжать по миру. Ему удалось найти отличных управляющих, и этой весной они смогли провести долгие спокойные каникулы на ферме. Тесса старалась как можно больше отдыхать, ссылаясь на усталость после съемок. Целых три недели она предавалась ленивому ничегонеделанию. Она много читала или грезила наяву, разглядывая молодые листья на кустах винограда, следила, как растут кусты лаванды, прислушивалась к мягкому шепоту кипарисов и оливковых деревьев и нежилась, словно кошка на южном солнце.

Как они будут жить, когда родится ребенок? — гадала Тесса. Она вдруг поняла, что не способна это представить. Не сомневалась она лишь в том, что их жизнь коренным образом изменится. Ей придется надолго, если не навсегда, оставить работу. Люк будет просто поменьше ездить. Они наконец обзаведутся настоящим домом. Почему бы им, например, не поселиться в Санта-Барба-ре, одном из красивейших мест на свете?

— И что же это такое происходит с твоей грудью? — спросил Люк несколько ночей спустя.

— А что с ней такое?

— Груди стали полнее, чем прежде, теплее. Прямо два круглых хлеба, только что вынутых из печки. Божественный хлеб. Соски стали больше и темнее.

— Господи! Честное слово, как ты можешь замечать такие мелочи, — слабо запротестовала Тесса.

— Дорогая, когда же ты собиралась мне сказать?

— Когда сама буду уверена.

— И сколько на это потребуется времени?

— Еще несколько дней, возможно, неделя…

— А если бы я сказал тебе, что уверен, что бы ты стала делать?

— Если бы ты сказал мне, что счастлив, я бы уже ни в чем не сомневалась, — очень тихо ответила Тесса.

— Счастлив? Этим словом невозможно описать то, что я сейчас чувствую. Господи, Тесса, я так люблю тебя. И как долго мне ждать появления на свет нашего ребенка?

— Месяцев семь. — Тесса радостно рассмеялась.

— А ты не опоздала?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты обещала мне родить ребенка в тридцать, а прошел уже почти год с дня твоего рождения. Видит бог, я тоже приложил немало усилий, ты должна была это заметить.

— Так ты все помнил!

— Я никогда не забываю о своих обещаниях.

— Значит, ты не против того, чтобы делить меня с кем-то еще?

— Я всего лишь человек и, вероятно, иногда буду тебя ревновать. Но ты провела рядом со мной десять лет, и это были самые лучшие годы в моей жизни.

— А может быть, самое лучшее время как раз впереди?

— Конечно, дорогая, — заверил ее Люк, стараясь забыть о том, что ему уже исполнилось пятьдесят шесть, а ей только тридцать. «Господи, я сам был сущим ребенком в этом возрасте, — подумал он. — Самым настоящим ребенком».

Тесса стояла у сырной лавочки. Обычно ей очень нравилось самой заходить внутрь и выбирать. Но сегодня одна только мысль об остром аромате, которым был пропитан магазинчик, показалась вдруг Тессе отвратительной, и она попросила Люка зайти одного.

— Но нам вовсе и не надо сыра, — попытался он отказаться. — Мы можем купить его потом.

— Перестань, дорогой. Я отлично могу постоять на улице. Не лишай себя удовольствия, — ответила Тесса и почти насильно втолкнула мужа внутрь.

Самочувствие Тессы было странным. Ее так и не начало тошнить по утрам, но ощущение гармонии, которым она наслаждалась еще неделю назад, исчезло. Она стала нервной и напряженной. Куда только девалась ее лень? Она не могла точно определить сроки беременности и решила сегодня же съездить в Монте-Карло и посетить гинеколога.

Причина того, что она ждала так долго, крылась в том, что Тесса ненавидела французских гинекологов. Вечно кабинет расположен в том же доме, где они живут, обставлен, как жилая комната. И еще эта их манера предложить женщине раздеться догола, когда нет ни ширмы, ни даже халата. О какой скромности может идти речь? Не визит к врачу, а сеанс стриптиза. Никогда рядом нет медсестры, но Тесса ни разу не слышала, чтобы француженки находили это странным. Они даже специально покупали красивое нижнее белье для визита к врачу. «Ничего, — мрачно подумала Тесса, — я захвачу собственный халат и надену его задом наперед».

Вдруг солнце показалось ей слишком горячим, легкий бриз слишком сильным, спокойная улица очень шумной. Неужели это первые признаки мистраля? Очень похоже. Она шагнула вперед, намереваясь постучать в окно лавки, споткнулась и в последнюю минуту ухватилась за ствол каштана. Тесса цеплялась за дерево, ощущая сильную боль внизу живота. Она не могла больше стоять прямо и согнулась пополам, прижимая руки к животу, с ужасом глядя, как из-под брюк по кроссовкам на землю стекает кровь и скапливается на камнях мостовой. Господи, нет, только не это! Но к тому времени, когда выскочивший из лавки Люк подхватил ее на руки, отнес в машину и на сумасшедшей скорости помчался по извилистой горной дороге в Монте-Карло, Тесса уже поняла, что потеряла ребенка. Для этого ей не нужен был доктор.

Мэгги еще раз прочла открытку, полученную от Тессы несколько недель назад, и положила ее в специальный яшик ночного столика. Так она поступала с того дня, как поселилась в доме у Уэбстеров. «Должно быть, у меня скопилось несколько дюжин открыток со всего мира», — подумала она. Прошло уже одиннадцать лет. Мэгги исполнилось шестнадцать, она повзрослела, но содержание открыток почти не менялось.

«Мы с Люком в Южной Америке, или на Северном полюсе, или на планете Юпитер, — вспоминала Мэгги. — Люк много работает… — А когда он этого не делал? — Я составляю ему компанию и поддерживаю знакомства с нужными для его бизнеса людьми…» Скучные, скучные открытки, написанные только для того, чтобы «не терять связь». Невозможно понять, что Тесса думает или чувствует на самом деле.

Все эти годы, месяц за месяцем, Мэгги писала сестре длинные письма, но никогда их не отправляла. Кому интересны абсурдные, глупые подростковые проблемы, думала Мэгги, перечитывая исписанные страницы. Лучше высказать все, что накипело, на бумаге, а потом разорвать написанное, чем заставлять сестру испытывать чувство вины. Ведь Мэгги вечно попадает из одной неприятности в другую.

Теперь с высоты своих шестнадцати лет Мэгги считала, что поступала правильно, не делясь своими тревогами с сестрой. Напрасно она так жалела себя. Ведь все ее неприятности исчезли буквально за одну ночь. Она вдруг выросла и похорошела. Мэгги решительно задвинула ящик и снова стала зачарованно разглядывать себя в зеркале.

Она все росла и росла, а потом вдруг перестала, остановившись на совсем не страшных пяти футах восьми дюймах. Кожа стала чистой, скобки наконец сняли, и зубы выглядели просто замечательно. И даже неукротимые волосы неожиданно решили вести себя вполне благопристойно. Мэгги как-то случайно услышала, что Мэдисон назвала ее «черноволосой ирландкой», но если это и было оскорблением, то Мэгги его не поняла. Она решила, что белая кожа, яркий румянец, черные волосы и ярко-синие глаза — это очень даже неплохо. Привет, красотка!