9

Проснувшись, я все еще танцевала. Мне казалось, что я так и не останавливалась, хотя лежала тихо-мирно в кровати. Неужели я протанцевала весь день напролет? Чувствовала я себя просто потрясающе! Выпрыгнув из кровати, я подбежала к окну, раздвинула шторы и увидела, что день солнечный, а авеню Монтень вся увешана флагами, словно приглашающими всех желающих прийти сюда и потратить побольше денег. Потом я взглянула на часы. Половина первого. Семь с половиной часов сна после ночи танцев – и разницы во времени как не бывало. На завтрак мне захотелось только грейпфрут и чашечку кофе. Ура, я открыла новую диету, и она называется клуб «Ле Бэнь Душ». Взглянув на себя в зеркало, я решила, что полкило уже сбросила. Неудивительно, что в этот клуб ходит столько народа.

Я приняла душ, вымыла голову и снова забралась в кровать. Так расслабиться можно только в отеле, когда нет срочных дел, не надо никуда спешить. Париж никуда не денется, а девчонки, я уверена, еще спят. У них нет моей танцевальной закалки, а уж про стиль я и не говорю. Когда я стала вспоминать со всеми подробностями свой вчерашний триумф, зазвонил телефон.

– Фрэнки? – Звонила Габриэль. Я постаралась ответить так, будто она меня разбудила. Она не стала утруждать себя извинениями и продолжала:

– Марко Ломбарди просил, чтобы вы привели девушек к нему в мастерские сегодня днем.

– Что? – Сонное настроение как рукой сняло. – Мои девочки будут работать с ним почти две недели, а прилетели они только вчера, как вам известно.

– Ерунда, – отрезала она. – Я договаривалась с Джастин, и в контракте было указано, что она будет с ними все время. Теперь контракт нарушен.

– Это Некер велел вам позвонить мне? – спросила я, уже вне себя от ярости. Разговоры о «нарушении контракта» всегда приводят меня в такое состояние.

– В этом не было нужды. Сегодня я с ним не разговаривала, но, Фрэнки, вы прекрасно понимаете, что у вас есть некоторые моральные обязательства. Ломбарди просто хочет посмотреть на девушек, оценить их способности, о работе речи не идет. Одним словом, Марко хочет понять, чего можно от них ожидать. В конце концов, успех коллекции во многом зависит от них.

– От троих из тридцати? Все зависит от Ломбарди, а не от них.

– И тем не менее, – настаивала Габриэль, – опыта у них нет, поэтому Ломбарди нервничает. Не забывайте, Фрэнки, одной из них предстоит работать с ним несколько лет, а они пока что даже незнакомы.

– Послушайте, Габриэль, либо речь идет о нарушении контракта, либо он просит об одолжении, так что вы уж решите, что выбираете. Джастин отсутствует, потому что больна, так что можете привлечь к ответственности меня.

– Но морально…

– Габриэль, не говорите со мной о морали. Этот номер не пройдет. Я сделаю все, что в моих силах, потому что вообще-то я милый и доброжелательный человек. Но, боюсь, девушки так измотаны, что сегодня им, возможно, нужен отдых. Сами понимаете, такая разница во времени.

– Но вчера у них нашлись силы пойти танцевать.

На мгновение я лишилась дара речи. Не ожидала, что Альбер, наш галантный сопровождающий, который тоже, кстати, танцевал, нас заложит. Но, видно, он должен докладывать обо всем начальству.

– Всем известно, что физические упражнения помогают преодолеть разницу во времени, Габриэль, – ответила я холодно и невозмутимо. – Я зайду к девушкам и сообщу вам о результатах через час.

Черт, как же я ненавижу шантаж! Но у Габриэль были серьезные основания. Была бы я Марко Ломбарди, я бы тоже сгорала от нетерпения. Да, у него есть еще двадцать семь манекенщиц, но на самом деле он может быть абсолютно уверенным только в наших троих.

Если бы Ломбарди уже имел свой дом моды, он бы давно знал, с кем ему предстоит работать, особенно если бы он понравился девушкам. Будь он знаменитым кутюрье, девушки бы бились за право участвовать в его показах. А пока он неизвестен, ему приходится довольствоваться теми, кто сейчас свободен. Когда супермодели (как же я ненавижу это слово!) поднимаются на вершину Олимпа моды, они предпочитают уделять модельерам как можно меньше внимания. Да, конечно, они профессионалки и работяги к тому же, но их просто приучили себя идеализировать и относиться к себе слишком серьезно. Тоже мне Майклы Джорданы и Чарльзы Баркли!

Будь я модельером, я бы предпочла выставлять свои работы на манекенах или просто на вешалках, чем проходить через весь кошмар работы с манекенщицами. Слишком давно я в этом варюсь, все знаю – и про истерики за пять минут до показа, и про скандалы моделей со своими дружками. Так что я со злорадством решила, пусть его, этого Ломбарди, хочешь с ними возиться – возись.

Очень скоро они станут такими же капризными и неуправляемыми, как Карла, Амбер, Шалом, Бранди, но пока что они в моей власти. Мы с Джастин давно признались друг другу, что ничего удивительного не видим в сообщениях о полтергейстах, устраиваемых чаще всего девочками-подростками.

Я обзвонила всех троих и велела им быть готовыми через час. Потом позвонила в регистратуру и справилась о том, где мне найти Майка Аарона и Мод Каллендер, которые имели полное право присутствовать при встрече. Они сидели за ленчем внизу, в «Реле Плаза», этаком парижском подобии венецианского бара «У Гарри», так что их я известила. Потом я попыталась дозвониться в агентство, чтобы и Джастин была в курсе событий. Там к телефону никто не подошел, но у меня не было времени беспокоиться по этому поводу.

Как только Эйприл, Джордан и Тинкер узнали, почему я их разбудила, они тут же стали рваться в бой – так им не терпелось увидеть коллекцию и, кроме того, хоть об этом они и помалкивали, произвести впечатление на Ломбарди. Ведь скорее всего именно он, а не Некер будет выбирать, с кем он станет работать дальше.

Оставалось только сожалеть о том, что Джастин так и не удалось выведать у Габриэль, кто именно здесь заказывает музыку. Мы знали только, что выберут одну победительницу, но кто будет выбирать – это для нас было загадкой. Одеваясь в темно-зеленый шерстяной костюм, в котором я выглядела почти всемогущей, я подумала, что, даже знай я, как все будет происходить, это бы мне мало помогло – ведь я болею душой за всех троих.

Нас шестерых ждали два лимузина. До мастерской Ломбарди было меньше квартала, но раз в контракте сказано, что лимузины предоставляются, значит, они предоставляются.

Габриэль ждала нас в крохотном холле, и мы все поднялись наверх – я, Майк и Мод, девушки сзади. Джордан чуть приотстала. Она что, опять задумала какой-то супервыход? И кто это ее научил, что звезда всегда появляется последней? Интересно, а какой он, этот Ломбарди? Как-то раз я видела его на фотографии в каком-то журнале мод, но было это несколько лет назад. Лица помощников знаменитых модельеров почти неизвестны публике, ведь модельеры стремятся выставить напоказ только себя и вообще стараются умолчать о том, что работают с ассистентами.

Носит ли Марко Ломбарди белый смокинг, так любимый многими модельерами, или носит пиджак на майку, как Кальвин Кляйн или Джордже Армани, или это роскошно одетый, изысканный джентльмен вроде Оскара де ла Рента? Но я никак не представляла себе, что он окажется таким, каким я его увидела.

Да, этот парень великолепен. Все мы, даже те, кому не посчастливилось родиться итальянками, знаем про итальянских мужчин. А когда они – жгучие брюнеты и похожи на флорентийцев эпохи Возрождения, как Марко Ломбарди, это вообще ни с чем не сравнимо. Ломбарди выглядел моложе, чем я ожидала, двигался легко, как танцовщик, и красив он оказался настолько, что порядочная женщина вроде меня может глядеть на него только с завистью, жалея о том, что такая красота досталась мужику. На нем были обычные поношенные джинсы, старая розовая рубашка «Брукс Бразерс», ярко-красные носки и потрясающе элегантные коричневые туфли. Он выглядел настоящим денди, который отлично умеет играть со своей одеждой. Интересно, а как он одевается для встречи не с толпой американцев, а с кем-нибудь наедине?

Габриэль пыталась представить нас по-французски чинно, Марко вел себя по-итальянски шумно и восторженно, поэтому то, что могло быть напряженным моментом, прошло легко и весело, и я чувствовала, как мгновенно расслабились мои девочки.

Они сразу оказались во власти его обаяния. А он увидел в них красоту, изыск, изящество и давал понять это взглядом, улыбкой, жестом. «Такие красавицы, просто совершенство!» – восторгался он и тут же стал вести себя с ними как безобидный мальчишка-шалунишка, поддразнивать их, шутить.

– А вы, – сказал он уже серьезно, повернувшись ко мне и взяв мои руки в свои, – вы оказались просто подарком, нежданным сюрпризом. Я ожидал увидеть некую даму постарше и не столь… – И тут он изобразил в воздухе некую фигуру с пышным бюстом и осиной талией. – Неужели из такой женщины решили сделать дуэнью! Роковая ошибка! Опасаться меня следует прежде всего вам, а не этим милым цыпляткам.

Я чувствовала, как расплываюсь в улыбке. Как приятно получить комплимент от знатока. Надеюсь, я не покраснела, и еще надеюсь, что Майк Аарон не стал запечатлевать этот момент. «Пышные формы», еще чего!

– Марко, – вмешалась Габриэль, – может быть, хватит обмениваться комплиментами в коридоре?

– Разумеется, – ответил он чуть раздраженно. Видно, ему тоже не очень по нраву ее командирские замашки.

И мы перешли в комнату, которая служила ему примерочной. В углу стояло несколько манекенов, но платьев видно не было. Девочки сняли свои парки, и я с удовольствием отметила, что все они оделись наилучшим образом – обтягивающие брюки, которые уже произвели сенсацию в холле «Плаза-Атене», и под стать им свитера, такие тонкие, что сквозь них просвечивали даже ребра и легко угадывался размер бюста, хотя бюстгальтеров на них и не было. На всякий случай для большего эффекта они все надели сапоги с высоченными каблуками типа «Поберегись, раздавлю!», но, полагаю, ни одна из них не надела трусиков. В общем, они меня не подвели. Только свитера у них были разного цвета – на Эйприл светло-голубой, который подчеркивал цвет ее глаз, на Джордан – белый, отлично оттеняющий ее кожу, на Тинкер – черный, который, казалось, был выбран случайно, но на самом деле именно в нем у нее был такой невинный вид, а якобы безыскусно (как бы мне научиться такой безыскусности?) собранные в пучок ее волосы так и хотелось распустить по плечам.

– Когда мы сможем посмотреть платья? – нетерпеливо спросила Мод.

Марко взглянул на нее удивленно и почти возмущенно.

– Платья? Еще не время, синьора. До показа еще две недели, коллекция не готова, да и будь она готова, я бы ее не показал.

«Не так-то прост этот парень, Мод», – с тихим злорадством подумала я. Девочки стали разочарованно ахать и охать, не обращая внимания на мои предупреждающие взгляды. В такие моменты я кажусь себе лесничим, в ведении которого находится стадо диких, но по сути своей удивительно беззащитных животных, чего-то вроде помеси антилопы с жирафом. Когда они оказываются среди обычных людей, а на каблуках они выше мужчин среднего роста, они кажутся особями какого-то необыкновенного вида. Они словно из другого мира, сидят иначе, не знают, куда девать свои бесконечно длинные ноги, и даже, как сейчас, переговариваются между собой на каком-то недоступном нам языке.

– Но что же они будут вам показывать? – упорствовала Мод. – Я поняла, что вы хотите, чтобы они примерили ваши платья.

– Вовсе нет, синьора, – ответил Марко. – Я просто хотел увидеть, как они умеют носить что угодно. Неважно, что на них надето, важно, как они умеют это подать.

– Ну и? – с вызовом спросила она.

– Например, я могу дать им свою одежду, всегда интересно, как женщина носит мужскую одежду, и попросить их примерить то, что им понравится, и передать свое к этому отношение. – Он взял свой твидовый пиджак и длинный шарф, лежавшие на стуле, и протянул их Эйприл, потом, немного подумав, добавил еще красный шерстяной жилет, который, вероятно, надевал под пиджак. – Вон там комната, где вы можете переодеться, – сказал он.

– Мне надо использовать все? – спросила Эйприл невозмутимо.

– Как пожелаешь, bella, – ответил он, улыбаясь ей, как старой приятельнице. – Ты ничего не можешь сделать не так, это же не экзамен.

Эйприл вышла, а Марко стал обсуждать с Майком достоинства различных фотоаппаратов, а я тем временем быстро соображала. Все понятно, Марко хочет проверить, как девушки двигаются.

Манекенщицы могут быть потрясающими красавицами, но только немногие умеют ходить по подиуму. Показы мод стали в последнее время настоящими шоу – театр вперемежку с цирком, и, чтобы привлечь внимание публики, просто расхаживая по подиуму, нужен особый талант. Девушки должны быть обворожительны, как Этель Мерман, зажигательны, как Джозефин Бейкер, и блистательны, как Марлен Дитрих. А Марлен Дитрих неповторима. Великие манекенщицы – прирожденные эксгибиционистки, у них просто не должно быть страха сцены, они умеют так поводить плечами, вертеть попками и тянуть носочек в туфлях на каблуках, что даже я поражаюсь. Им приходится играть перед тремя сотнями обезумевших фотографов, слепящих их вспышками, и перед тысячью профессиональных модельеров, чье суждение о продемонстрированном платье во многом зависит от того, как оно было показано.

Я сидела и чувствовала свою полную беспомощность. Если бы я могла зайти в ту комнату, объяснить девочкам, что происходит, подсказать, как себя вести! Стоп, но разве вчера у Некера девочки не показали, что умеют себя подать? Моя работа состояла в том, чтобы обеспечить их контрактом, я не обязана вводить их и дальше в профессиональную жизнь, а сейчас мои девочки действительно оказались на конкурсе, и гораздо более серьезном, чем вчерашний.

Появилась Эйприл. Она обмотала жилет вокруг шеи, и он свисал с одного плеча, как короткая пелерина. Волосы она решила убрать и затолкала их под жилет, так что их почти не было видно. Руки она засунула за пояс брюк и выставила локти вперед. Она шла на нас быстро, подбородок вверх, никакой улыбки. Колени при шаге почти заплетались одно за другое, бедра раскачивались из стороны в сторону. Обычно она – королева, но сейчас перед нами была уличная девчонка, наглая и развязная. В нескольких метрах от нас она резко остановилась, развернулась на каблуках и замерла с улыбкой, которая, казалось, говорила: «Да пошли вы!..»

– Ну и ну! – воскликнул Майк. Так, кажется, принято выражаться у фотографов, но в голосе его я уловила чуть обиженные нотки. Даже камера его словно встала на дыбы. Эйприл ушла точно так же, виляя задницей, как заправская шлюха, и тут же вернулась. Волосы ее были распущены по плечам, она вновь была королевой.

– Я забыла свитер, – сказала она скромно.

– Браво, Эйприл. Ты отлично умеешь шляться по улицам.

– Только когда это уместно. Просто в мужской одежде есть что-то… это меня заводит. Странно, правда? – мило улыбнувшись, сказала она.

– Ничего странного, – успокоил ее Марко, потрепав по руке, как заботливый дядюшка. – А теперь ты, Джордан, будь так любезна… – И Марко указал ей на импровизированную уборную. Джордан неохотно направилась туда, всем своим видом показывая, что ей не нравится быть средним ребенком.

Джордан отсутствовала в два раза дольше Эйприл. Появилась она в пиджаке, крепко стянутом у пояса шарфом. Воротник пиджака был поднят, она уткнулась в него подбородком. На ней были черные очки. Шла она, задумчиво уставившись в пол, не вынимая рук из карманов, полностью погруженная в себя. Ступала она ровно и размеренно, ставя ноги почти параллельно. Я сразу увидела кинозвезду, которая занята собственными мыслями и хочет только одного – пройти незамеченной сквозь толпу зевак. В полуметре от Марко Джордан остановилась и, высвободив одну руку, приспустила очки и взглянула на него. Одарив его улыбкой, которая говорила: «Берегись, детка, я еще тобой займусь», она так же медленно удалилась.

– Боже! – прошептал он.

– Ага! – согласился Майк, судорожно меняя фотоаппарат.

– Теперь твоя очередь, Тинкер, – сказал Марко.

Тинкер взглянула на меня холодно и понимающе. «Если бы она была первой, – подумала я, – все было бы не так плохо, но после Эйприл и Джордан что может бедняжка изобразить?»

Мне показалось, что Тинкер готовится целую вечность, я с трудом удерживала себя, чтобы не пойти выяснять, не случилось ли чего. Наконец дверь распахнулась, появилась Тинкер, и я сразу поняла, почему она возилась столько времени. Она боролась со своими проклятыми волосами, и теперь они свисали по плечам с той небрежностью, которой может достичь только опытный парикмахер. Она была по пояс обнажена, только обмотала вокруг шеи шарф Марко.

Очень неплохо, но Тинкер так и стояла в дверном проеме, безжизненно опустив руки. «Иди же, – взмолилась я, – ради всего святого – иди!» Это же не стриптиз, надо показать походку! Идиотка, волосы – они же не ходят! Наконец она подняла руки и намотала на них концы шарфа. Я с облегчением вздохнула.

Тинкер подошла к нам, походка никакая, на лице – только выражение паники. Она превратилась в хорошенькую девочку, которая забыла надеть свитер. Я не верила собственным глазам! У этой девчонки таланта и красоты больше, чем у девятнадцати из двадцати наших моделей, она обворожила нас с Джастин с первой минуты, мы несколько месяцев учили ее, как вести себя перед камерой, а она даже пройти нормально не может!

И именно в Париже, всего перед шестью вполне миролюбиво настроенными зрителями она ведет себя, как отмороженная, едва ноги передвигает, спасибо, что не падает. Тинкер наконец остановилась и как зомби взглянула поверх наших голов. Ни финального взгляда, ни жеста. В комнате стояла тишина, если не считать того, что Майк, слава богу, непрерывно щелкал затвором. Наконец Тинкер развернулась и отправилась в примерочную, один раз таки споткнувшись.

Самое худшее – то, что все мы за нее переживали. Она нас как бы посвятила в свои проблемы. А значит, это может случиться и на публике. Она провалит любую модель, даже гвоздь программы.

– Я буду с ней работать, Фрэнки, – тихо сказал мне Марко. – Ей надо немного поупражняться. Не волнуйся, я смогу ей объяснить, что от нее требуется.

– Откуда ты найдешь время? – спросила я потрясенно, ведь я ждала, что он откажется с ней работать.

– За две недели до показа времени никогда нет, но я буду его выкраивать. Она очень красива. Немного уверенности в себе – и все будет в порядке.

– Спасибо, Марко, – все еще не веря собственным ушам, шепнула я. Не помню, была ли я когда-нибудь и кому-нибудь так благодарна. Нет, он совсем не похож на других мужчин.

Я велела девушкам одеться побыстрее, попрощалась с Марко и Габриэль, и мы спустились вниз. На улице было холодно и темно, и я обрадовалась поджидавшему нас лимузину.

– Эйприл, дорогая! Ты не забыла? – раздался мужской голос.

– Тинкер, я здесь! – крикнул другой.

– Фрэнки, мы ждем. Давай скорее, мы продрогли до костей!

– Джордан, почему так долго? – вопрошал еще какой-то парень во весь голос.

Что это за парни, которые так фамильярно нас приветствуют из окон своих машин, а один даже с мотоцикла? Я непонимающе уставилась на них. Дверца одной из машин распахнулась, и ко мне с объятиями подбежали трое молодых людей. У них оказались удивительно знакомые руки. Так это наши партнеры по танцам из «Ле Бэнь Душ»! Я судорожно пыталась вывернуться, чтобы не дать поднять себя в воздух.

– Что вы здесь делаете? – спросила я как можно строже. Майк Аарон стоял в сторонке и с ухмылкой наблюдал за нами.

– Фрэнки, несравненная наша. Мы же договорились, что повторим все сегодня вечером!

– Ты обещала! Я мечтал об этом весь день.

– Пойдем, детка! Консьержка объяснила нам, где вы, но не сказала, что нам придется столько времени ждать на морозе. Идем же, радость моя!

– Нет! – заорала я всем троим сразу. – Это исключено!

Совершенно не помню, чтобы я назначала свидание с этими жеребцами. Ну, может, и говорила что-то, но вскользь. Мне было не до этого – я танцевала. Увлеклась… Сами понимаете. Хотя… это может быть очень забавно! Кроме того – лучший способ потерять граммов пятьсот лишнего веса. Или даже семьсот.

– Ну-ка, парни, отойдите в сторонку, – сказал Майк, подойдя к нам, и обнял меня за плечи. – Вы сейчас беседовали с моей женой, а сейчас мы отправимся домой, и она по дороге объяснит мне, что, собственно, произошло вчера вечером. Надеюсь, объяснение будет удовлетворительным, иначе неприятностей ей не избежать. Кстати, парни, хотелось бы с вами познакомиться. У вас документы с собой?

Мои поклонники, разочарованные, но не слишком удивленные, куда-то испарились. Видно, такое с ними случалось довольно часто.

– Ну, солнце мое, изложи мне свою версию. Обещаю судить непредвзято, – сказал Майк, трясясь от смеха.

– Благодарю, благодарю вас, мой господин, я обязана вам по гроб жизни. Самой бы мне не справиться, а вы – вы такой большой и сильный. Чем я могу отплатить вам? – стала ерничать я.

– Можешь не язвить. Я хотел оказать тебе услугу.

– Черт, наверное, поэтому вы и решили испортить мне вечер.

– Который ты собиралась провести в столь сомнительной компании? – полюбопытствовал Майк.

– Это мои старые школьные друзья, – пояснила я. – Они перепутали время встречи.

– Что ж, будем надеяться, что остальные, кто бы они ни были, доставят девушек обратно в целости и сохранности, – задумчиво сказал Майк.

Я бросилась к машине и заглянула внутрь. Никого! Пока я разбиралась со своими поклонниками, девушки растворились в парижской ночи со случайными знакомыми из «Ле Бэнь Душ», причем один из них – на мотоцикле! Майк и Мод не сводили с меня глаз.

– Ну разве их удержишь? – сказала я как могла философски.

– Как ты думаешь, что они задумали? – спросила Мод.

– Ужин в маленьком бистро, потом – какое-нибудь артистическое кафе на Левом берегу, где полно студентов, долгие разговоры – в общем, все, что положено девушкам их возраста испытать в Париже.

– Ну да! – согласился Майк. – А может, они набредут на магазинчик, где вслух читают стихи или слушают классическую музыку? Может, пойдут в оперу? Или на балет? Париж – это пир культуры!

– Кто знает? – ответила я. Я слишком волновалась, так что мне было не до его шуточек. Мечтала я только об одном – добраться до отеля и утопиться в одной из двух своих ванн.

Единственное, что я никак не собиралась делать, – так это звонить Джастин. Мне не хотелось беспокоить ее и рассказывать, что Тинкер не умеет двигаться. Не надо ей пока что ничего об этом знать. Марко позанимается с Тинкер, и, быть может, все встанет на свои места. Совершенно не надо Джастин знать о том, что девочки гуляют по Парижу сами по себе. И вообще, пошла она к черту, эта Джастин! Гнев мой был совершенно праведным.