— Мне очень жаль, миссис Сполдинг. — Она говорила с мягким спокойствием, которое Поразило Ника. Она сделала шаг по направлению к этой крупной женщине. — Так жаль, что я не могу это выразить.

— Тебе не жаль, ты, сука, которая вторглась в нашу жизнь, — прошипела Рут сквозь зубы. — Ты сделала это специально. Ты все испортила. Все, черт тебя побери! — Ее огромная рука взметнулась вверх.

Филадельфия даже не попыталась отразить удар. Ладонь Рут с такой силой обрушилась ей на лицо, что она отступила на шаг.

— Бог мой! Довольно! — Ник пытался говорить мягко. Конечно, если бы так повел себя мужчина, Ник уже набросился бы на него. Он встал прямо перед Рут Сполдинг. Казалось, она его не замечает. Она смотрела поверх его плеча, сосредоточив все свое внимание на Филе.

— Все в порядке, Ник. Пожалуйста. Я сама справлюсь.

Она обошла Ника, потянувшись к нападавшей. Лайтфут в изумлении увидел, как Фила положила руку на полное плечо миссис Сполдинг, которая вздрогнула, как от удара.

— Не смей прикасаться ко мне, сука!

— Мне очень жаль, Рут. Я знаю, как вам больно. Малюсенькие глазки миссис Сполдинг наполнились слезами, которые потекли по щекам.

— Сука, — снова прошептала она. Ее тело сотрясалось от едва сдерживаемых рыданий. — У него все было нормально. Мы бы справились. У него все было хорошо, пока не появилась ты и все не испортила.

— Знаю. Знаю. — Фила подвинулась к ней поближе и обняла большую женщину обеими руками — Мне жаль, Рут. Очень жаль.

Несколько секунд Рут Сполдинг просто стояла, положив голову на плечо Филе и судорожно всхлипывая. Затем она вдруг отпрянула назад, как будто устыдившись, что принимает утешения от врага. Она оттолкнула Филадельфию и вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Ты заплатишь за то, что сделала, — сказала женщина, медленно удаляясь по проходу. — Клянусь Богом, ты заплатишь за то, что все испортила. — Затем она отвернулась и неуклюже вывалилась за дверь ресторана.

Ник бросил взгляд на Филу, которая неподвижно стояла и смотрела, как миссис Сполдинг выходит из заведения. Он достал бумажник и бросил на стол достаточно купюр, чтобы заплатить за заказ.

— Пошли. — Он взял Филадельфию за локоть и решительно подтолкнул к выходу.

Она не сопротивлялась. Все взгляды в ресторане были прикованы к ним, но, казалось, она их не замечает. Ник вывел ее на теплый вечерний воздух, мягко усадил в «порше»и наклонился, всматриваясь в лицо, на которое падал яркий неоновый свет вывески. Женщина выглядела измученной. Исчезли следы воинственно поднятых флагов. Он молча закрыл дверцу и сел за руль.

Фила не произнесла по дороге ни слова, пока он не припарковал «порше» перед маленьким белым домиком. К этому моменту она, казалось, начала медленно возвращаться откуда-то издалека, осознав, что находится дома.

Ник заглушил двигатель и слегка шевельнулся на сиденье.

— Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело?

— Не особенно. Тебя это не касается.

— Я почему-то предчувствовал, что ты это скажешь. С тобой все в порядке?

— Просто устала. — Она потерла виски. — Последнее время я чувствую себя очень усталой.

— Кто эта женщина? — мягко настаивал Лайтфут.

Она помедлила, переводя взгляд на бледно освещенные ступеньки своего дома.

— Рут Сполдинг. Они с мужем взяли приемных детей на свою ферму, которая находится за городом. Я… мне не понравилось, как они обращались с детьми. Я взяла на себя ответственность забрать у них детей и передать их в другие семьи. Она мне этого не простила, как ты мог убедиться.

— Как я мог убедиться, ты пыталась успокоить женщину, которая явно ненавидит тебя. Ты часто так поступаешь? Если да, то понимаю, почему ты сгорела. Довольно неблагодарная работа, не так ли?

— Вызывает разные чувства. — Фила отряхнулась, как маленький терьер, упавший в холодную лужу, стряхивает с себя воду. Она дважды моргнула и, открыв дверцу, вышла из машины. — Наверное, мне действительно нужен отпуск.

Ник сразу же выбрался из-за руля и направился с Филой к двери.

— Фила, подожди.

Она рылась в сумочке в поисках ключей.

— Мне сегодня больше не хочется разговаривать, мистер Лайтфут.

— А мне хочется. — Он взял ключи из ее рук, решительно воспользовавшись ее рассеянным состоянием. Это у него всегда хорошо получалось. Отпер дверь и отступил в Сторону.

— Ты всегда такой вредный? — спросила Филадельфия, заходя в прихожую и включая свет.

— Да. Говорят. Садись, а я приготовлю нам бутерброды с тунцом. — Не дожидаясь разрешения, он направился в сторону кухни.

Фила поплелась за ним, уселась на небольшой кухонный стул и ухмыльнулась.

— Тебе это кажется забавным?

— Нет. Мне кажется, что я голоден и что у меня есть еще несколько вопросов. Вот и все. — Он открыл шкафчик и нашел миску. Порылся в другом ящике и обнаружил консервный нож. Замечательно.

Женщина наблюдала за ним без особого энтузиазма, но было заметно, что она освободилась от напряжения и вышла из состояния депрессии, охватившей ее в машине.

— Какие вопросы?

— Сейчас увидим. Почему бы нам не начать с того, как» долго ты была знакома с Крисси Мастерс? — беспечно спросил Никодемус.

Она моментально напружинилась. И снова, как раньше, он ощущал вибрацию воздуха вокруг нее. Он не касался ее, но тем не менее чувствовал ее реакцию. Фила снова была в состоянии боевой готовности. Из глаз исчезла усталость.

— Я познакомилась с Крисси, когда мне было тринадцать лет.

— Ты ведь знаешь, что она устроила, обрушившись на наши две семьи в прошлом году, не так ли? — невозмутимо произнес он, зачерпнув ложкой майонез из банки. Ему вспомнилось с трудом скрываемое отчаяние в голосе Элеанор, которая позвонила ему и сообщила со своим великолепным произношением, какой травме подверглась семья из-за Крисси Мастерс. Все время, пока Крисси оставалась в центре внимания, никто не переживал больше, чем Элеанор Каслтон.

— Я знаю, что она устроила, но уверена, что они это заслужили. Она хотела только получить то, на что, как она чувствовала, имела право. Ведь она все-таки была дочерью Бэрка Каслтона.

— Дочерью, о которой он не подозревал.

— Но вряд ли это вина Крисси. Ты знаешь, она долгие годы пыталась его разыскать. Когда мы были подростками, она постоянно фантазировала о нем. Я помню, как лежала ночью без сна и слушала выдумки Крисси о том, как он, должно быть, ищет ее и как однажды найдет. Она говорила: «Он живет в поместье. Он красивый, и богатый, и энергичный».

— Она была недалека от истины, — признал Ник.

— Знаю, — задумчиво сказала Фила. — За исключением той части, что он ищет ее. Бэрк и не думал этого делать, правда? Я до сих пор вспоминаю тот день, когда Крисси позвонила мне и сообщила, что нашла своего отца и оказалось, что он именно такой, о каком она мечтала. Преуспевающий, привлекательный, динамичный. И что важнее всего: он встретил ее с распахнутыми объятиями.

— Насколько я знаю, он единственный, кто так отреагировал. А что ты ответила, когда она сообщила свои хорошие новости?

Фила поджала губы.

— Я заметила, что, поскольку Каслтон не подозревал о ее существований, он, вероятно, по натуре безответственный подлец. По-моему, любой мужчина, который производит на свет детей и не подозревает об этом, обладает серьезными изъянами характера.

— Кажется, ты собираешься прочесть мне лекцию.

—  — Затем я спросила, почему она так уверена, что он не знал и даже не подозревал о ее существовании. В этом случае он оказался бы еще большим подлецом, потому что намеренно, выходит, игнорировал дочь все эти годы.

Ник сделал глубокий вдох, вспоминая стройного, симпатичного, с большим шармом мужчину, чьи чувственные аппетиты явно были неистощимыми. Его редко можно было увидеть без сигареты в длинных пальцах. Бэрк Каслтон, с обманчиво хитрой усмешкой и глазами, при виде которых у женщин захватывало дух («Каслтонам присущи приятная внешность и шарм»), был сама жизнь, больше, чем сама жизнь.

— Этот подлец, как ты его называешь, мертв.

— Знаю. Крисси была ошеломлена известием о его сердечном приступе несколько месяцев назад.

— А она не была ошеломлена, когда узнала, что он оставил ей большой пакет акций «Каслтон и Лайтфут»? — коротко спросил Ник.

— Нет. К тому моменту, как он умер, Крисси уже знала отца достаточно хорошо, чтобы почувствовать, что он упомянет ее в своем завещании. По крайней мере она хоть в этом не ошиблась, не так ли?

— Да. Но Бэрк Каслтон редко делал что-нибудь, повинуясь только добрым порывам. У него всегда были свои мотивы, и один из них — желание учинить неприятности.

— Похоже, это фамильная черта, — пробормотала Фила. — Крисси ее унаследовала. — Она смотрела, как Ник намазывает салат из тунца на куски хлеба.

— Вероятно.

— Скажи мне вот что, Ник. Насколько члены вашей семьи ненавидели Крисси?

Он помедлил, припоминая то, что узнал от Элеа-нор.

— Как я понимаю, она сама не особенно пыталась завоевать любовь. Почему она завещала тебе свои акции?

— Я единственный наследник в ее завещании, так же как она была в моем.

— Вы составили завещание? Вообще-то это довольно необычно, учитывая обстоятельства. Сколько же вам тогда было лет? — изумленно спросил Лайтфут.

— Мы составили завещание в день, когда нам исполнился двадцать один год. Хотя, ты же понимаешь, нам особо нечего было оставлять друг другу. Чисто символический жест. Но завещания существуют, и я законная наследница Крисси.

— Хорошо, хорошо, я тебе верю. А что ты имела в виду, когда спросила, сильно ли наши семьи ненавидели Крисси? — мягко поинтересовался Ник, подавая бутерброды на подносе. Он сел за маленький столик и попробовал одно из собственных творений. — Ты же не думаешь, что кто-то мог попытаться ее убить, правда?

Фила не притронулась к бутербродам.

— Такая мысль приходила мне в голову, поэтому я наняла частного детектива, чтобы разобраться. Его расследование показало, что это действительно был несчастный случай. Тем вечером она слишком сильно гнала машину, а до этого немного выпила. Не вписалась в крутой поворот, пробила защитное ограждение и упала в глубокую лощину. Никаких доказательств того, что это было подстроено, не найдено. Все говорит о том, что произошла трагедия.

Ник перестал жевать.

— Не верю своим ушам! Ты действительно предположила, что несчастный случай мог быть подстроен?

— Конечна. Я же тебе сказала, Криеси была мне как сестра. Ты думаешь, я поверила бы Каслтонам или Лайтфутам на слово, что ее смерть была несчастным случаем?

— А как насчет поверить на слово полицейским, которые осматривали место происшествия? — процедил сквозь зубы Ник. Внезапно он почувствовал гнев.

— Полицейских можно купить. И таким людям, как твои драгоценные родственники, это ничего не стоит.

— Боже. — Ник заставил себя дышать помедленнее. — Да что ты о себе вообразила? Как ты можешь бросаться такими обвинениями?

— Я? Я — единственный настоящий друг, который был у погибшей, ты не забыл? У кого еще есть право предъявлять обвинения? Кроме того, я ими не бросаюсь. Больше не бросаюсь. Я уже все проверила. Твои родственники не имеют к этому отношения — по крайней мере технически.

— Технически? А это, черт возьми, что означает? — Ник уже с трудом сдерживал ярость.

— Это означает, по моему мнению, что Лайтфуты и Каслтоны несут определенную моральную ответственность за то, что случилось с Крисси.

— Моральную ответственность?

— Но, конечно, в суде это не имело бы значения.

— Большое спасибо. — Ему хотелось схватить ее и встряхнуть. — У вас крепкие нервы, Филадельфия Фокс.

— Потому что я осмелилась подвергнуть сомнению честность благородных кланов Лайтфутов и Каслтонов? Вот что я вам скажу, Никодемус Лайтфут, существует масса способов погубить человека, которые мало чем отличаются от убийства. Поверь, при моей работе я наблюдала множество таких примеров.

— Ты не можешь обвинить нас в том, что случилось с Крисси Мастерс.

— Вот как? Да только тот факт, что она пришла в этот мир, уже был виной Бэрка Каслтона. И его не было рядом, чтобы помочь ее вырастить. Кто знает, какой она могла бы стать, имей она теплый дом и заботливого отца? Более того, когда Крисси нашла свои корни, никто не позаботился о том, чтобы она почувствовала себя желанной. Ни один из вас ее не принял. Она знала, что вы все ее ненавидите. Как ты думаешь, что от этого происходит с человеком? Никому из вас не было дела до того, что она погибла, пока вы не узнали, что Крисси завещала свои акции не члену вашей семьи.

Ник чуть не потерял самообладание. Он заставил себя осторожно положить остаток своего бутерброда.

— Когда ты будешь составлять список людей, которые, по твоему мнению, ненавидели Крисси Мастерс, меня в него не включай. Ты не забыла, что я с ней не встречался?

— Ну и что? Вероятно, ты бы не относился к ней добрее, чем все остальные. Она ведь была чужаком.

— Знаешь, кто ты такая? Ты фанатичная, узколобая дура, полная предубеждений. И автоматически ненавидишь всех, кто зарабатывает денег больше, чем ты,

— Вот как?

— Да. И знаешь, что еще?

— Что?

— Из-за тебя я теряю самообладание, а такого со мной давно не случалось.

— Не волнуйся, это просто реакция оголтелого консерватора на то, что вам кажется угрозой привилегированным высшим классам. И не думай, что можешь сейчас встать со стула и применить в отношении меня физическую силу. Я позвоню в полицию. Меня сегодня вечером уже достаточно оскорбляли. — Однако Фила не выглядела жертвой оскорблений; казалось, ей даже нравится собственный воинственный гнев.

— В чем дело, Фила? — поддразнил он. — Ты не собираешься обнять меня и предложить мне утешение и понимание, как ты сделала в отношении Рут Сполдинг, когда она на тебя набросилась?

— Мне жаль Рут Сполдинг. Но ко всем вам я не чувствую никакой жалости. Ты — Лайтфут. Ты не нуждаешься ни в моем утешении, ни в понимании.

Никодемус подавил восклицание и в изумлении увидел, как Фила потянулась за бутербродом. От спора с ним у нее явно разыгрался аппетит. Он смотрел, как женщина откусила огромный кусок, и спросил себя, что же ему делать дальше. Ситуация быстро выходила из-под его контроля, а он к этому не привык.

— Фила, давай возьмем быка за рога. В любом случае тебе придется принять то или иное решение по поводу акций «К и Л», которые ты унаследовала.

— То или иное, — согласилась она, потянувшись за очередным бутербродом. — Но я приму собственное решение. Я это делаю уже достаточно долго, Лайтфут. У меня это хорошо получается.

— У тебя хорошо получается раздражать людей. Она улыбнулась, показав широкий ряд мелких белых зубов.

— Ты еще меня плохо знаешь. Спокойной ночи, мистер Лайтфут.

Он начал барабанить пальцами по столу и, поймав себя на этом, сразу же остановился.

— Нам нужно поговорить.

— Не сегодня. Я устала. Мы сегодня разговаривали больше чем достаточно. Иди.

Он понял, что не имеет смысла форсировать события. Филадельфия была слишком напряжена после столкновения с Рут Сполдинг и небольшого сражения с ним самим. Ник знал, когда следует сделать стратегическое отступление. Не говоря ни слова, он поднялся и направился к двери.

— Спасибо за бутерброды, мистер Лайтфут, — язвительно бросила она ему вслед.

— Всегда пожалуйста, — сухо ответил он, держась за ручку двери.

— И спасибо за то, что пытался защитить меня от Рут Сполдинг, — тихо добавила Фила, уже отбросив язвительность.

Ничего не ответив, он вышел в ночь и тихо прикрыл за собой дверь. У него было чувство, что Филадельфия Фокс не привыкла, чтобы кто-то пытался участвовать в сражениях вместо нее.

Именно тогда он понял, что, вероятно, в ее жизни не было мужчины, по крайней мере в настоящий момент.

По непонятной причине эта мысль подбодрила его; он сел в «порше»и направился к мотелю «Холоуэй-парк».