Пролог

Глаза непрошеного гостя пылали холодным огнем. Он поднял руку и смел с полки еще один ряд ваз. Они с грохотом упали на пол и разбились на мелкие осколки. А незнакомец двинулся к ряду небольших статуэток.

— Советую вам поторопиться со сборами, миссис Лейк, — властно сказал он, нацеливаясь на хрупких глиняных панов, афродит и сатиров. — Карета отправится через пятнадцать минут, и обещаю вам, что вы с племянницей будете в ней, с багажом или без него.

Лавиния наблюдала за ним, стоя у подножия лестницы, не зная, как прекратить это уничтожение ее товара.

— Вы не имеете права так поступать. Вы разоряете меня.

— Напротив, мадам. Я спасаю вам жизнь. — Его нога в сапоге с размаху ударила по большой урне с орнаментом в стиле этрусков1. — Хотя я, конечно, не рассчитываю на благодарность, Лавиния вздрогнула, когда урна раскололась. Она поняла, что бессмысленно увещевать этого невменяемого человека. Он вознамерился уничтожить все, что находилось в ее магазине, и она не могла помешать ему. Еще в юности Лавиния научилась распознавать момент, когда следует прибегнуть к тактическому отступлению. Но так и не научилась невозмутимо воспринимать столь кардинальные изменения в судьбе.

— Если бы мы были в Англии, я бы добилась вашего ареста, мистер Марч.

— Но мы ведь не в Англии, не так ли, миссис Лейк? — Тобиас Марч ухватился за статую гранитного центуриона в натуральную величину и толкнул ее вперед. Римлянин рухнул на свой меч. — Мы в Италии, и у вас нет выхода. Вам придется повиноваться мне.

Бесполезно было даже пытаться настаивать на своем. Чем дольше Лавиния задерживалась здесь, пытаясь переубедить Тобиаса Марча, тем меньше времени оставалось на сборы. Но привычное упрямство не позволяло Лавинии покинуть поле битвы без сопротивления.

— Ублюдок! — бросила она сквозь зубы.

— Только не с юридической точки зрения. — Несколько ваз из красной глины полетели на пол. — Но я, кажется, понимаю, что вы хотите сказать.

— Вы явно не джентльмен, Тобиас Марч.

— Не стану возражать. — Он сбросил на пол статуэтку обнаженной Венеры. — Но и вы ведь не леди, верно?

Лавиния сжалась, когда фигурка разбилась вдребезги. Статуэтки обнаженной Венеры пользовались большим спросом у покупателей.

— Как вы смеете? Да, мы с племянницей застряли в Италии, и нам пришлось заняться торговлей, чтобы как-то жить. Но это еще не повод, чтобы оскорблять нас.

— Хватит! — Он резко повернулся к ней. В свете ламп его суровое лицо было холоднее лиц мраморных статуй. — Скажите спасибо, что я счел вас всего лишь невольной жертвой преступника, которого разыскиваю, а не членом его банды воров и убийц.

— У меня нет доказательств того, что преступники не использовали мой магазин для обмена посланиями, но я не склонна верить ни единому слову такого грубого человека, как вы.

Марч вытащил из кармана свернутый лист бумаги:

— Вы отрицаете, что эта записка была спрятана в одной из ваших ваз?

Лавиния взглянула на изобличающую ее записку. Она только что с ужасом наблюдала, как Марч разбивает прелестную греческую вазу. Внутри вазы оказалась записка, очень похожая на отчет преступника своему хозяину. Что-то насчет успешной сделки с пиратами.

Лавиния вздернула подбородок:

— Я не имею никакого отношения к тому, что один из моих клиентов положил свою записку в вазу.

— Речь идет не просто о случайном клиенте, миссис Лейк. Преступники используют ваш магазин уже несколько недель.

— И откуда вам это известно, сэр?

— Я наблюдаю за домом и вашими перемещениями уже почти месяц.

Лавиния широко открыла глаза, потрясенная таким наглым и прямолинейным признанием:

— Вы целый месяц шпионили за мной?

— Начиная наблюдение, я полагал, что вы — активная участница банды Карлайла здесь, в Риме. И только по прошествии времени я пришел к выводу, что вы скорее всего не знали, чем занимались некоторые ваши так называемые клиенты.

— Это возмутительно!

Марч насмешливо взглянул на нее:

— Вы хотите сказать, что все же знали, чем занимались эти люди, приходившие сюда регулярно?

— Ничего подобного я не говорю! — Лавиния повысила голос, но не могла совладать с собой. Никогда в жизни она не была так разгневана. И никогда еще ей не было так страшно. — Я полагала, что они истинные любители старины, порядочные люди.

— Неужели? — Тобиас взглянул на коллекцию ваз из темно-зеленого стекла, стоявших аккуратным рядом на полке. В его улыбке не было ни грана тепла. — А насколько порядочны вы сами, миссис Лейк?

Лавиния замерла.

— На что вы намекаете, сэр?

— Это не намек. Я просто вижу, что большая часть предметов в этом магазине всего лишь дешевые копии. Здесь очень мало настоящих антикварных вещей.

— Откуда вам знать? — возразила она. — Не утверждайте, будто вы знаток антиквариата. Я никогда не поверю этому. Вам не удастся выдать себя за ученого и исследователя после того, что вы сделали с моим магазином.

— Вы правы, миссис Лейк. Я не знаток греческой и римской старины. Я просто человек дела.

— Вздор! С какой стати обычный бизнесмен станет преследовать человека по имени Карлайл до самого Рима?

— Один из моих клиентов поручил мне разузнать о судьбе человека по имени Беннет Рукланд.

— И какова же судьба этого Беннета Рукланда?

Тобиас взглянул на нее:

— Его убили здесь, в Риме. По мнению моего клиента, это произошло потому, что он слишком много знал о тайной организации, контролируемой Карлайлом.

— Правдоподобная история, ничего не скажешь.

— Тем не менее она именно такова, и только это сегодня имеет значение. — Марч швырнул на пол еще один горшок. — У вас осталось всего десять минут, миссис Лейк.

Осознав, что все ее возражения тщетны, Лавиния подхватила юбки и стала подниматься по лестнице, но вдруг обернулась.

— Ваша профессия — расследовать убийства по поручению клиентов — кажется довольно странной.

— Не более странной, чем продажа фальшивого антиквариата.

Лавиния разозлилась:

— Я уже говорила вам, сэр, они не фальшивые. Это копии, и продаются они как сувениры.

— Называйте их как хотите, но, на мой взгляд, все это подделки.

Лавиния усмехнулась:

— Но вы только что признались в том, что не знаток старины, а просто деловой человек.

— У вас осталось примерно восемь минут, миссис Лейк.

Она коснулась серебряного кулона характерным для нее нервным жестом.

— Никак не возьму в толк, кто вы: злостный преступник или просто больной человек?

Марч холодно усмехнулся:

— А есть разница?

— Нет.

Положение создалось невыносимое. Лавинии пришлось признать, что Марч одержал над ней победу.

Сознавая свое бессилие и еще больше сердясь от этого, Лавиния повернулась и устремилась наверх. Войдя в небольшую комнату, она увидела, что в отличие от нее Эмелин с толком использовала отведенное им на сборы время. Два сундука средних размеров и один огромный стояли открытыми. Сундуки поменьше уже были заполнены до самого верха.

— Слава Богу, что ты пришла. — Слова Эмелин прозвучали глухо, потому что в этот момент она засунула голову в шкаф. — Почему ты так задержалась?

— Я пыталась убедить Марча, что он не имеет права выбрасывать нас на улицу ночью.

— Он не выбрасывает нас на улицу. — Эмелин выпрямилась, прижимая к груди небольшую антикварную вазу. — Марч предоставил нам карету и двух вооруженных охранников, которые будут сопровождать нас до самой Англии. Право, это великодушно с его стороны.

— Вздор! В его действиях нет никакого великодушия.

Уверена, он ведет какую-то хитрую игру, и мы мешаем ему.

Эмелин начала упаковывать вазу в платье из бомбазина.

— По мнению Марча, мы в большой опасности, и она исходит от Карлайла, который использовал наш магазин, чтобы передавать послания своим людям и получать ответы.

— Ха! У нас нет никаких доказательств, кроме утверждений господина Марча о том, что в Риме действует подобный преступник. — Лавиния открыла шкаф. Прекрасная, искусно сделанная статуя Аполлона взирала на нее оттуда. — Я не склонна полагаться на слова этого человека. Кто знает, может, ему нужен этот магазин для каких-то темных целей?

— Уверена, он сказал нам правду. — Эмелин положила завернутую вазу в третий сундук. — И если это так, то Марч прав. Нам грозит опасность.

— Если тут действительно орудует какая-то преступная банда, то я не удивлюсь, если Тобиас Марч — ее главарь. Он называет себя деловым человеком, но для меня вполне очевидно: в нем определенно есть что-то дьявольское.

— Ты в дурном настроении, вот у тебя и разыгралось воображение, Лавиния. А в такие моменты ты не способна разумно мыслить.

Снизу донесся звук бьющегося стекла.

— Черт бы побрал этого человека! — пробормотала Лавиния.

Эмелин, слегка наклонив голову, прислушалась.

— Марч явно намерен представить все так, будто мы стали жертвами вандалов и грабителей, правда?

— По его словам, он крушит все в магазине, чтобы преступник Карлайл не заподозрил, что его обнаружили. — Лавиния обхватила Аполлона, пытаясь вытащить тяжелую статую из шкафа. — Но думаю, что это его очередная ложь. Марч наслаждается тем, что творит внизу. Он сумасшедший.

— Вовсе нет. — Эмелин пошла к шкафу за следующей вазой. — Однако мы мудро поступили, убрав настоящий антиквариат сюда, наверх, чтобы уберечь его от воров.

— Только в этом нам и повезло. — Лавиния наконец вытащила Аполлона из шкафа. — Страшно подумать, что произошло бы, если бы мы выставили настоящий антиквариат внизу, рядом с копиями. Марч, без сомнения, уничтожил бы все.

— Если хочешь знать мое мнение, удачнее всего то, что мистер Марч не причислил нас к шайке головорезов Карлайла. — Эмелин завернула в полотенце небольшую вазу и убрала ее в сундук. — Я содрогаюсь при мысли о том, что он сделал бы с нами, сочтя, что мы заодно с настоящими преступниками, а не просто наивные дурочки.

— Марч уничтожил наш единственный источник дохода и выбрасывает нас из дома. Что может быть хуже?

Эмелин оглядела старые каменные стены комнаты и усмехнулась:

— Едва ли можно назвать эту маленькую неуютную комнату домом. Я не буду скучать по ней.

— Еще как будешь, когда мы окажемся в Лондоне, без единого пенни, и нам придется зарабатывать на жизнь на улице.

— До этого не дойдет. — Эмелин похлопала по завернутой в полотенце вазе. — Вернувшись в Англию, мы продадим этот антиквариат. Сейчас очень модно коллекционировать его. На вырученные деньги мы снимем дом.

— Но ненадолго. Нам повезет, если денег, вырученных за эти предметы, нам хватит на то, чтобы протянуть полгода. Когда же мы продадим последнюю вещь, наше положение станет просто плачевным.

— Ты что-нибудь придумаешь, Лавиния. Тебе всегда это удается. Только вспомни, как хорошо все сложилось, когда наша хозяйка сбежала с тем красивым графом и мы оказались без средств в Риме. Твоя идея открыть антикварный магазин была поистине гениальна.

Лавиния едва не закричала от отчаяния. Несчастную женщину ужасала безграничная вера Эмелин в ее способность всплывать на поверхность после каждой очередной катастрофы.

— Помоги мне, пожалуйста, с этим Аполлоном.

Эмелин с сомнением посмотрела на большую обнаженную статую, которую Лавиния пыталась дотащить до сундука.

— Он займет почти весь последний сундук. Может, лучше оставить его и упаковать несколько ваз?

— Аполлон стоит нескольких десятков ваз. — Лавиния остановилась посередине комнаты, тяжело дыша, и обхватила статую поудобнее. — Это главная ценность нашей коллекции. Мы должны забрать его.

— Если мы положим Аполлона в сундук, у нас не останется места для твоих книг, — мягко заметила Эмелин.

У Лавинии сжалось сердце. Она взглянула на полку, заполненную поэтическими сборниками, которые привезла из Англии. Мысль о том, чтобы оставить их, казалась ей невыносимой.

— Когда-нибудь я восполню эту потерю.

Эмелин с сомнением посмотрела на Лавинию:

— Ты уверена? Я знаю, как много для тебя значат эти книги.

— Аполлон важнее.

— Ну хорошо. — Эмелин подошла, чтобы помочь Лавинии.

Громкие шаги раздались на лестнице, и Тобиас Марч появился на пороге комнаты. Оглядев сундуки, он перевел взгляд на Лавинию и Эмелин.

— Вы должны немедленно уезжать, — сказал Марч. — Я не могу дать вам даже десяти минут, это огромный риск.

Лавинии безумно хотелось швырнуть ему в голову одну из ваз.

— Я не оставлю Аполлона. Возможно, только благодаря ему мы не окажемся в борделе, вернувшись в Лондон.

Эмелин поморщилась:

— Право же, Лавиния, не стоит так преувеличивать.

— Это истинная правда! — резко возразила Лавиния.

— Дайте мне эту чертову статую. — Тобиас шагнул к ним и подхватил тяжелое мраморное изваяние. — Я уложу ее в сундук.

Эмелин мило улыбнулась;

— Благодарю вас. Но она довольно тяжелая.

Лавиния возмущенно фыркнула:

— Только не благодари его, Эмелин. Это он виноват во всех наших нынешних бедах.

— Всегда рад оказать услугу, — сухо ответил Тобиас и опустил статую в сундук. — Что-нибудь еще?

— Да, — тут же откликнулась Лавиния. — Вон та урна у двери. Это редчайший экземпляр.

— Урна не поместится в сундуке. — Марч взглянул на Лавинию. — Придется выбирать между Аполлоном и урной.

Она прищурилась и с подозрением посмотрела на Тобиаса:

— А, вы сами хотите забрать ее? Вы собрались украсть мою урну!

— Уверяю вас, миссис Лейк, меня совершенно не интересует эта проклятая урна. Вам нужна она или Аполлон? Выбирайте. Немедленно.

— Аполлон.

Эмелин торопливо уложила ночную сорочку и несколько пар туфель вокруг статуи в сундук.

— Пожалуй, мы готовы, господин Марч.

— Да, действительно. — Лавиния холодно улыбнулась. — Вполне готовы. Остается лишь надеяться, что когда-нибудь я отплачу вам за то, что вы сделали этой ночью, мистер Марч.

Он захлопнул крышку сундука.

— Это угроза, миссис Лейк?

— Воспринимайте мои слова как хотите. — Лавиния схватила сумочку и дорожную накидку. — Пойдем, Эмелин, пока мистер Марч не сжег весь дом вместе с нами.

— Незачем говорить такие резкости. — Эмелин взяла свою накидку и шляпку. — Я считаю, что в данных обстоятельствах мистер Марч ведет себя со сдержанностью, достойной восхищения.

Тобиас склонил голову:

— Ценю вашу поддержку, мисс Эмелин.

— Не обращайте внимания на слова Лавинии, сэр. Когда возникают проблемы, она приходит в раздражение.

Тобиас устремил холодный взгляд на Лавинию:

— Я это заметил.

— Надеюсь, вы примете это во внимание, — продолжила Эмелин. — В довершение ко всем прочим сложностям мы вынуждены оставить ее книги со стихами. Лавинии было очень трудно пойти на это. Она обожает поэзию.

— О, ради Бога! — Лавиния набросила накидку на плечи и устремилась к двери. — Ни секунды не хочу больше слушать этот разговор. Одно могу сказать точно: мне нестерпимо хочется поскорее избавиться от вашего общества, мистер Марч.

— Вы очень уязвили меня, миссис Лейк.

— Далеко не так сильно, как мне хотелось бы.

Она остановилась на лестнице и взглянула на него через плечо. Марч вовсе не казался уязвленным. Напротив, он выглядел несокрушимым. Легкость, с которой он подхватил один из сундуков, свидетельствовала о его незаурядной силе.

— Я мечтаю отправиться домой. — Эмелин направилась к лестнице. — В Италии приятно погостить, но мне недоставало Лондона.

— И мне тоже. — Лавиния оторвала взгляд от широких плеч Тобиаса Марча и поспешила вниз. — Вся эта затея была настоящей авантюрой. И вообще, кому пришла в голову идея отправиться в Рим в качестве компаньонок этой ужасной миссис Андервуд?

Эмелин смутилась:

— Кажется, тебе.

— В следующий раз, когда я предложу нечто столь же странное, надеюсь, ты поднесешь склянку с нюхательной солью к моему носу, чтобы привести меня в чувство.

— В тот момент идея, несомненно, казалась великолепной, — обронил Тобиас Марч у нее за спиной.

— Конечно, — пробормотала Эмелин. «Только подумай, как замечательно провести сезон в Риме, — говорила тогда Лавиния, — в окружении старины. И все за счет миссис Андервуд. Нас будут принимать и развлекать знатные люди».

— Ну хватит, Эмелин! — отрезала Лавиния. — Ты прекрасно знаешь, что это был очень полезный опыт.

— Более чем полезный, — многозначительно заметил Тобиас, — судя по некоторым слухам о вечеринках миссис Андервуд. Это правда, что они обычно заканчивались оргиями?

Лавиния поморщилась:

— Признаюсь, были один-два неприятных инцидента.

— Оргии ставили нас в неловкое положение, — сказала Эмелин. — Нам с Лавинией приходилось запираться в спальнях до их окончания. Но по-моему, все было не так плохо, пока однажды утром мы не обнаружили, что миссис Андервуд сбежала со своим графом. После этого мы остались совершенно без средств к существованию в чужой стране.

— Тем не менее, — решительно прервала ее Лавиния, — нам удалось снова встать на ноги, и у нас очень неплохо шли дела, пока вы, мистер Марч, не вмешались в них.

— Поверьте, миссис Лейк, никто больше меня не сожалеет о том, что возникла подобная необходимость, — отозвался Тобиас.

Остановившись у подножия лестницы, Лавиния оглядела магазин, усыпанный осколками ваз и обломками статуй. «Он все уничтожил, — подумала она. — Не осталось ни одной целой вещи. Менее чем за час Марч уничтожил дело, на создание которого ушло почти четыре месяца».

— Нет, мистер Марч, ваше сожаление несравнимо с моим. — Лавиния сжала сумочку и пошла по осколкам к двери. — И вообще, сэр, я возлагаю на вас ответственность за эту катастрофу.

Рассвет еще не наступил, когда Тобиас наконец услышал, как открылась дверь магазина. Держа в руке пистолет, он замер на неосвещенной лестнице.

Мужчина с фонарем, в котором тускло горел огонек, появился на пороге и резко остановился при виде разгромленного помещения:

— Черт побери!

Он поставил фонарь на полку и стремительно пересек комнату, чтобы взглянуть на разбитые куски большой вазы.

— Черт побери! — пробормотал он вновь, рассматривая разбитые вазы. — Проклятие!

Тобиас спустился на одну ступеньку.

— Что-нибудь потеряли, Карлайл?

Карлайл замер. В слабом свете фонаря его лицо казалось зловещей маской.

— Кто вы?

— Вы не знаете меня. Друг Беннета Рукланда поручил мне найти вас.

— Рукланд? Да, конечно. Я должен был это предвидеть.

Карлайл стремительно шагнул вперед. В руке у него вдруг появился пистолет. Не оставалось сомнений, что он выстрелит без малейших колебаний. Но Тобиас, готовый к этому, нажал на курок своего пистолета.

Уже по звуку выстрела он понял, что произошла осечка. Сунув руку в карман, Марч выхватил второй пистолет, но опоздал.

Карлайл выстрелил. Тобиас почувствовал острую боль в левой ноге. Выстрел отбросил его назад и в сторону. Едва не упав, он бросил второй пистолет и ухватился за перила. К счастью, ему удалось удержаться и не скатиться кубарем с лестницы.

А Карлайл уже готовился выстрелить еще раз.

Тобиас попытался подняться по ступенькам, но понял: что-то произошло с его левой ногой. Она не слушалась его. Он опустился на колени и пополз вверх, словно краб, опираясь на руки и на правую ногу. Ощутив что-то мокрое, Тобиас догадался, что это кровь из его бедра.

Карлайл между тем осторожно приближался к подножию лестницы. Тобиас понимал, что преступник не выстрелил второй раз только потому, что плохо видел его в темноте.

Темнота была единственной надеждой Тобиаса.

Он дополз до площадки второго этажа и перевалился через порог в темную комнату. Его рука задела тяжелую урну, оставленную Лавинией.

— Нет ничего неприятнее осечки, да? — ухмыльнулся Карлайл. — А потом еще второй пистолет уронили. Неуклюже. Очень неуклюже.

Сейчас бандит поднимался по лестнице быстро и уверенно.

Тобиас вцепился в урну, опрокинул ее на круглый бок и затаил дыхание. В левой ноге пульсировала боль.

— Человек, пославший вас за мной, предупредил, что вы можете и не вернуться живым в Англию? — Карлайл уже поднялся до середины лестницы. — Он сказал вам, что я бывший член «Голубой палаты»? Знаете, что это означает, друг мой?

Тобиас твердил себе, что у него всего один шанс и нужно дождаться подходящего момента.

— Понятия не имею, сколько вам заплатили, чтобы выследить меня, но любая сумма слишком мала. Вы совершили глупость, взявшись за это дело. — Карлайл уже почти достиг площадки второго этажа. В его голосе зазвучало возбуждение. — Она будет стоить вам жизни.

Тобиас, собрав последние силы, толкнул большую урну, и круглый сосуд покатился к лестнице.

— Что это? — Карлайл застыл на верхней ступеньке. — Что это за шум?

Урна ударила его по ногам. Карлайл закричал. Тобиас услышал, как он царапает руками стену, тщетно пытаясь удержаться.

Послышались глухие удары: это Карлайл падал с лестницы. А потом его крик внезапно прервался, и наступила тишина.

Тобиас сдернул простыню с кровати, оторвал длинную полосу и перевязал ею ногу. Голова у него закружилась, когда он с трудом поднялся.

Он шатался и едва не потерял сознание на полпути вниз, но все же устоял на ногах. Карлайл лежал, распластавшись у подножия лестницы; его шея была причудливо вывернута. Осколки урны валялись вокруг него.

— Видите ли, она предпочла Аполлона, — прошептал Тобиас мертвецу. — Теперь совершенно очевидно, что это было верное решение. У дамы превосходная интуиция.

Глава 1

Маленький нервный человечек, продавший ему журнал, предупредил, что шантаж — опасное занятие. В дневнике камердинера содержалась такая информация, что за нее могли и убить. «Но эта же информация может принести мне целое состояние», — думал Холтон Феликс.

Многие годы он промышлял игрой в карты, прекрасно знал, что значит рисковать, и давно понял; за карточным столом удача ожидает лишь того, кто обладает решимостью и дьявольской смелостью.

Он ведь не дурак, говорил себе Холтон, обмакивая перо в чернила, чтобы закончить записку. Он не собирается долго заниматься шантажом и оставит это дело, как только получит деньги и вернет не терпящие отлагательства долги.

Но дневник Холтон оставит у себя. Содержащиеся в нем тайны могут оказаться полезными в будущем, если он вновь наделает долгов.

Стук в дверь испугал его. Он уставился на последнюю угрозу в своей записке. Чернильная клякса упала на слово «прискорбный». Вид испорченной бумаги вызвал у него раздражение. Холтон всегда гордился своими остроумными и удачными посланиями. Он много трудился, оттачивая каждое из них. Холтон мог бы стать знаменитым писателем, пожалуй, даже новым Байроном, если бы обстоятельства не вынудили его обратиться к карточной игре.

Прежний гнев вспыхнул в нем с новой силой. Насколько все было бы легче, не окажись жизнь такой чертовски несправедливой. Если бы его отец не погиб на дуэли, спровоцированной спором за карточным столом, если бы его отчаявшаяся мать не умерла от горячки, когда ему было всего шестнадцать лет, кто знает, чего бы Холтон достиг? Кто знает, как высоко он поднялся бы, получив хоть часть преимуществ, выпавших на долю других мужчин?

Вместо этого ему приходилось заниматься шантажом и вымогательством. Но когда-нибудь, пообещал себе Холтон, он наконец достигнет положения, которое должно принадлежать ему по праву. Когда-нибудь…

Стук в дверь повторился. Один из кредиторов, это несомненно. В каждом игорном доме, в каждом притоне — повсюду были его векселя.

Холтон скомкал лист бумаги и встал. Подойдя к окну, он осторожно отодвинул портьеру и посмотрел в щелку. Никого. Приходивший, очевидно, отчаялся достучаться. Но на ступеньке виднелся сверток.

Он открыл дверь и нагнулся за свертком. Перед его глазами мелькнул подол тяжелой накидки, когда из темноты появилась какая-то фигура.

Смертельный удар кочерги обрушился на голову Холтона Феликса. Все завершилось в одно мгновение, избавив его от неоплаченных долгов.

Глава 2

Лавиния безошибочно узнала удушливый запах смерти. Остановившись на пороге комнаты, она торопливо начала рыться в сумочке в поисках носового платка. Это был единственный вариант, который Лавиния не предвидела. Прижав вышитый платок к носу, она боролась с желанием повернуться и бежать.

Тело Холтона Феликса лежало на полу перед камином. Не заметив сначала никаких увечий, Лавиния подумала, что он скончался от сердечного приступа. Но потом увидела, что его затылок выглядит очень странно.

Судя по всему, еще одна жертва шантажа Феликса опередила ее. Лавиния напомнила себе, что Феликс, этот негодяй, не блистал умом, раз она установила личность Холтона сразу после получения его первой записки с требованием денег. А ведь Лавиния не имела никакого опыта в деле частного расследования.

Узнав адрес Феликса, она поговорила со служанками и поварихами, работавшими поблизости. Убедившись, что он каждый вечер отправляется в игорный дом, Лавиния пришла сюда сегодня, надеясь обыскать его квартиру и найти дневник, на который он ссылался в своих посланиях.

Лавиния растерянно обвела взглядом комнату. Огонь все еще весело пылал в камине, но ее колотил озноб. Холодные капли пота сбегали по позвоночнику. Что же ей теперь делать? Удовлетворился ли убийца смертью Феликса или же обыскал его вещи и забрал дневник?

Ответ на этот вопрос можно получить только одним способом. Она должна, как и намеревалась, обыскать квартиру Холтона.

Лавиния заставила себя двигаться и усилием воли подавила страх, сковавший ее, как кандалы. Мерцающие блики затухающего огня отбрасывали причудливые тени на стены. Лавиния старалась не смотреть на тело.

Едва дыша, она раздумывала, с чего начать поиски. Обстановка в комнатах Феликса была простой, и при его страсти к картам в этом не было ничего удивительного. Ему, несомненно, пришлось продать немногочисленное столовое серебро и канделябры. От слуг Лавиния узнала, что Феликс всегда нуждался в наличных. А некоторые слуги даже утверждали, что он абсолютно бесчестен и не погнушается ничем, лишь бы заполучить деньги.

Шантаж скорее всего был далеко не единственной гнусностью, придуманной Феликсом. Однако, судя по всему, такая стратегия оказалась явно ошибочной.

Взглянув на стол у окна, Лавиния решила начать поиски с него, хотя подозревала, что убийца уже проверил ящики. Она именно так и поступила бы на его месте. Стараясь держаться подальше от тела, Лавиния направилась к столу, уставленному обычными принадлежностями: перочинный нож и чернильница, песок для промокания и небольшое металлическое блюдо, в котором растапливался воск для печати.

Лавиния нагнулась, чтобы открыть первый ящик с правой стороны стола, и замерла. От ужаса у нее зашевелились волосы на затылке.

Тихий, но отчетливый звук шагов раздался за спиной у Лавинии. Страх сковал женщину, у нее перехватило дыхание. Сердце колотилось с такой бешеной силой, что она впервые в жизни была на грани обморока.

Убийца был все еще в квартире.

Лавиния не могла позволить себе такую роскошь, как обморок.

Она быстро оглядела предметы на столе, надеясь найти подходящее для защиты оружие. Потом протянула руку и судорожно схватила небольшой перочинный нож. Он казался таким маленьким и ненадежным! Но это было единственное, что оказалось под рукой.

Сжимая нож, Лавиния обернулась и тут же увидела фигуру, возвышавшуюся в проеме двери, которая вела в спальню. Она видела очертания накидки, но лицо незнакомца скрывала темнота.

Мужчина, однако, не пытался приблизиться к ней, а стоял, небрежно прижавшись плечом к притолоке двери и скрестив руки на груди.

— Знаете, миссис Лейк, — произнес голос Тобиаса Марча, — я предполагал, что мы с вами снова встретимся. Но кто бы мог подумать, что это произойдет при столь интригующих обстоятельствах!

Потрясенная Лавиния молчала, а потом спросила дрожащим голосом:

— Это вы убили его?

Тобиас взглянул на тело.

— Нет. Я появился здесь после убийцы, как и вы. И как я понял, Феликс был убит на ступеньках крыльца. Убийца, очевидно, втащил его сюда.

Это сообщение нисколько не успокоило Лавинию.

— Что вы здесь делаете?

— Я хотел то же самое спросить у вас. — Марч снисходительно разглядывал ее. — Но сдается мне, я уже знаю ответ. Вы, конечно, одна из жертв шантажа Феликса?

Возмущенная Лавиния на какое-то время забыла о страхе.

— Этот ужасный человек прислал мне две записки на этой неделе. Первая прибыла в понедельник. Я не верила своим глазам, читая его нелепые требования. Он хотел сто фунтов. Представляете? Сто фунтов за молчание! Нет, каков наглец!

— А о чем он обещал молчать? — Тобиас пристально смотрел на нее. — Вы влипли в новую историю с тех пор, как мы расстались?

— Как вы смеете, сэр? Это все по вашей вине, только из-за вас.

— Из-за меня?

— Да, мистер Марч. Я считаю вас виновным в этой истории. — Лавиния указала на распростертое тело. — Этот подлый человек пытался шантажировать меня той историей в Риме, угрожал все раскрыть.

— Неужели? — Тобиас выпрямился. — Так-так, а вот это уже интересно. А что конкретно ему было известно?

— Я только что сказала вам. Он знал все. Холтон угрожал рассказать всем, что в Риме я владела магазином, который часто посещала банда преступников. Утверждал, будто я была сообщницей их преступлений и позволила головорезам использовать магазин для обмена информацией. Он даже зашел так далеко, что намекал, будто я была любовницей главаря банды.

— Это все, что он написал в своей записке?

— Все? Да разве этого мало? Мистер Марч, несмотря на ваши усилия, мы с племянницей перенесли ваше посягательство на наш бизнес в Риме. Правда, с трудом.

Марч наклонил голову.

— Я полагал, что вы снова встанете на ноги. Ваш дух так просто не сломишь.

Лавиния проигнорировала эти слова.

— И кстати, дела сейчас идут неплохо. Я очень надеюсь, что Эмелин хорошо проведет сезон в лондонском обществе. И кто знает, может, она встретит благородного джентльмена, который обеспечит ей достойное существование, которого девушка заслуживает. Момент сейчас довольно щепетильный, если вы понимаете меня. Я не могу допустить, чтобы ее репутацию хоть что-то запятнало.