Джесси взяла свой бокал с шампанским и удивленно посмотрела на Хэтча:

– Ты что, собираешься пойти на попятный?

– Конечно, нет.

– Тетя Гленна сказала, что это возможно.

– Что возможно?

– Что ты потеряешь ко мне интерес, если я не принесу тебе «Бенедикт фастенерз» в качестве приданого.

Хэтч рассердился:

– Надо же, какое совпадение. Я тоже беспокоился, что ты потеряешь ко мне интерес, если брак со мной будет означать для тебя потерю компании. Кстати, твой папочка собирается оставить тебя без гроша. Я ведь об этом еще не упоминал, так?

– Вот тебе и папочка. Он поглощен всем этим, и для него само собой разумеется, что остальные тоже думают лишь о деньгах. Как это произошло, Хэтч?

– Как меня уволили? Я попытался сыграть. Блефовал, но наткнулся на опытного игрока в покер, и он меня раскусил. Должен был бы догадаться. – Он задумался. – Да ведь и догадывался же. Знал, что рискую. Но пошел на это.

– Почему?

– Хотел разрубить еще несколько узлов, которые заставляли тебя плясать под дудку Бенедикта и остальных членов семейки. Мне казалось, что, если я добьюсь, что Элизабет и Дэвид получат по четверти компании, ты избавишься от петли раз и навсегда.

– От петли?

– То был план А. Разделить компанию между тремя законными наследниками и продать оставшуюся четверть мне. Никто тогда не будет от тебя зависеть и требовать своей доли наследства. Лилиан и Конни перестанут на тебя давить, и, возможно, отдав часть компании Дэвиду, удастся умиротворить Гленну. Тебе больше не пришлось бы бесконечно пытаться связать их всех вместе.

Джесси от изумления раскрыла рот.

– Ты пытался заставить папу дать каждому по равной доле компании?

– Ну да. Как я уже сказал, то был план А. Казался мне неплохим.

– Папа даже слушать о таком не хотел. Я же тебе говорила. Видит Бог, я много раз пыталась его уговорить. Он даже обсуждать этот вопрос отказывался. Считал, что компания развалится.

– Я просил его доверить мне удержать ее как единое целое. Но он не согласился.

Джесси поставила локти на стол и положила подбородок на ладони.

– Почему ты решил так надавить на него, если понимал, что сам можешь потерять все?

Хэтчард посмотрел ей прямо в глаза:

– Я же сказал, я хотел освободить тебя от давления семьи.

Она улыбнулась.

– И не только это, верно, Хэтч? Ты хотел доказать самому себе, что я выйду за тебя замуж, даже если меня к этому ничто не принуждает. Очень мило с твоей стороны, Хэтч.

– Мило? Господи, да ничего тут нет милого. Самая настоящая финансовая катастрофа. И я сам ее себе устроил.

Джесси закусила губу.

– Ты в самом деле расстроен, что потерял «Бенедикт фастенерз»?

– Нет. Я могу без нее прожить. Но мне кажется, что ты еще не уразумела, что если ты выйдешь за меня замуж, то тоже ее потеряешь.

– Подумаешь.

– Если ты лишаешься наследства, – продолжил он ровным голосом, – то автоматически перестаешь играть ведущую роль в семье.

– Я уже не посредница, как ты это называл, – медленно произнесла Джесси, согласно кивая. – К этому придется привыкать.

– И не только привыкать, – проворчал он. – Ты разве не понимаешь, что все придут в ярость? Они почувствуют себя уязвимыми. Ты выходишь за меня замуж, и доля жирного пирога, на которую все рассчитывают, под вопросом.

– Почему? А что теперь, по-твоему, сделает папа?

– Кто знает? Винсент или сразу продаст компанию или продолжит управлять ею, как делал это раньше. В любом случае прости-прощай все надежды на выход компании на международную арену.

– Папа обожает компанию. Не думаю, чтобы он ее продал.

– А я думаю. Ему не больше меня нравится, когда им помыкают. Он вполне может ее продать, только чтоб доказать свою самостоятельность. Он будет мстить, если ты еще не догадалась. Вспомни, как мне пришлось вертеться, чтобы переиграть «Иорланд и Янг», и все из-за того, что компания когда-то его обошла на контракте.

– Верно. А ты ведь хорошо понимаешь, как можно желать мести?

Хэтчард вздохнул.

– Да. И даже если он ее не продаст, он не сможет превратить «Бенедикт фастенерз» в то, на что остальные так рассчитывают. Компания устарела лет на тридцать, как и манера управления твоего отца. Ему не удастся оживить компанию, если он не заполучит в правление кого-нибудь вроде меня. Он это знает. Но я сомневаюсь, что он сможет теперь кому-нибудь довериться.

– А это означает, что «Бенедикт фастенерз» останется маленькой провинциальной компанией. Пусть, мне кажется, не так уж это и плохо.

– Все, включая твоего отца, думают иначе. У них уже эта приманка давно перед носом болтается, и они не забудут, что такая возможность существовала. Они станут обвинять тебя, Джесси, в том, что ты их этой возможности лишила. Мне очень жаль.

– А мне нет. – Она немного помолчала. – Скажи, мне просто любопытно, папа оставил тебе путь для отступления?

Хэтчард печально улыбнулся:

– Конечно. Мне только надо прийти в себя, приползти назад и заверить его, что все будет так, как он пожелает.

Джесси удивилась:

– В самом деле? Он должен бы знать, что на этих условиях ты никогда не вернешься.

Хэтчард равнодушно пожал плечами.

– В тот момент он, верно, ничего лучшего придумать не мог. Когда он оправится от шока, то начнет давить на тебя. Как и все остальные.

– Пускай. Я уже приняла решение.

Он все еще не мог до конца осознать происходящее.

– Почему? – прямо спросил он.

– Потому что я тебя люблю, вот почему. Я же говорила.

– Да, я знаю, но…

Она заставила его замолчать, приложив ему палец к губам.

– А ты меня любишь?

Он разрешил себе впервые задуматься над этим.

– Черт, наверное. С чего бы я тогда все это затеял?

Она сморщила нос.

– Ладно, давай попробуем с другого конца. Отказался бы ты от своей доли в компании и своего надежного будущего ради другой знакомой женщины?

– Конечно, нет. – Он выпил шампанское и постарался скрыть улыбку.

– Тогда произнеси это наконец.

Он улыбнулся, глядя ей в глаза, и впервые за весь день почувствовал, что может расслабиться.

– Джесси, я тебя люблю.

Она улыбнулась ему счастливой улыбкой.

– Ну и как? Стоило дело? Потерять все ради любви?

Ему показалось, что с плеч свалилась огромная тяжесть.

– А я это сделал?

– Угу.

– Ты мне сама скажи, стоило ли? – тихо спросил он.

– Да. Совершенно определенно.

– Да, – повторил он. – Совершенно определенно. – Он взял из ее рук бокал и поставил на стол рядом со своим. Затем встал, обхватил ее и поднял на руки.

– Господи, – прошептала она, глядя на него полными страсти глазами, пока он нес ее в спальню. – Какая жалость, что у меня нет лестницы. Было бы куда романтичнее, если бы ты нес меня вверх по лестнице, правда?

– Нет. В моем возрасте нужно думать о пояснице, – с серьезным видом сказал Хэтчард.

Она ударила его кулачком по плечу.

– Ты пошутил. Черт возьми, я знаю, ты пошутил. Верно?

Хэтч начал улыбаться, и через минуту он уже хохотал. Низкий смех, казалось, вырывался из самой глубины его груди. В этой белой спальне он неожиданно поймал себя на мысли о том, что не помнит, когда в последний раз чувствовал себя таким безоглядно счастливым.

Хэтчард очнулся от приятной полудремы и почувствовал рядом душистое тепло тела Джесси. Ее мягкая попка была уютно прижата к его бедрам, а одна его рука касалась ее груди. Сосок упирался прямо ему в ладонь. Он легонько сжал его.

Джесси слегка пошевелилась.

– Ты звонил?

Он хмыкнул и поцеловал ее в плечо.

– Только хотел узнать, спишь ты или нет?

– Гммм. Вообще-то я думала. Я ведь знаю, как тебе хотелось наложить свои лапы на «Бенедикт фастенерз».

– Я лучше наложу свои лапы на тебя.

Она улыбнулась и повернула голову на подушке, чтобы взглянуть на него.

– Очень мило и безусловно свидетельствует, что произошла некоторая реорганизация в твоих приоритетах, за что я душевно благодарна. Однако меня все же слегка гложет совесть.

Безоблачное настроение Хэтчарда начало понемногу улетучиваться.

– Не говори так, Джесси. Ты ни в чем не виновата. Если кого и надо винить, то меня. Одним махом я изменил всю твою жизнь.

– Не надо так. – Она ласково коснулась его щеки. – Что касается меня, то этот «один мах» доказал мне, что ты меня любишь, и я этого никогда не забуду.

– Тогда о чем ты так серьезно задумалась?

– Я могу поговорить с папой насчет тебя, – предложила она. – Попробовать заставить его отступить. Хотя я знаю, что вы оба вряд ли на это способны. Чересчур упрямы. Но вдруг, если я вмешаюсь, мы придем к какому-нибудь компромиссу?

– Только попробуй, я тебя так отшлепаю, неделю сидеть не сможешь.

Она моргнула.

– Что ты сказал?

– Ты меня слышала, Джесси. Это наше дело, мое и твоего отца. Ты сюда не лезь.

– Но я уже и так влезла.

– Нет. Ты сама говорила, что приняла решение. Ты выходишь за меня замуж, так?

– Да, конечно, но…

– Значит, ты свой выбор сделала. Теперь я у тебя на первом месте, не семья.

– Да.

– Ты не станешь выступать посредницей между нами, ласточка. Я не позволю. Ты на моей стороне забора, и лазать через него я тебе не разрешу. Кроме тебя, мне ничего не нужно. Поняла?

Она улыбнулась мечтательно, касаясь пальцами его обнаженной груди.

– Поняла. Знаешь, пожалуй, никто мне таких приятных слов никогда не говорил.

Он усмехнулся:

– В смысле, не обещал тебя отшлепать?

Она ухватилась за волосы на его груди и дернула. Удовлетворенно улыбнулась, когда он поморщился.

– Нет, я про то, что нужна тебе. Именно я. Не потому, что могу быть посредницей, или могу добыть для тебя что-то у папы, или сгладить неурядицы и помочь сохранить равновесие. Нет, именно я, потому что это я.

– Вот это и запомни, хорошо? – Его рука скользнула по ее бедру.

– Хорошо.

– Джесси? – Теперь его пальцы запутались в кустике волос у нее внизу живота.

– А?

– Ты уверена, что хочешь ребенка от меня?

– Уверена. Мне кажется, из тебя получится замечательный отец, Хэтч.

– Спасибо за такое доверие. Я понимаю, что значит для тебя подобное решение. – Он поцеловал ее шею и легонько раздвинул ноги коленом. Ее женский запах ударил ему в голову. Сам он был уже готов любить ее. – Никто мне до такой степени не доверял, как ты. Уехать со мной – значит начать все сначала.

– Знаю. У меня накоплено не так много денег, но что-то все же есть. Мы можем продать одну из машин. Мне очень жаль, но, видимо, это будет «мерседес».

– Черт! – Она сочувственно похлопала его по руке. – С другой стороны, я очень хорошо умею искать работу.

Он лег на нее, взял ее лицо в ладони и улыбнулся ей.

– Все не так уж плохо. У меня есть те деньги, которые я собирался истратить на акции «Бенедикт фастенерз». Я могу с их помощью открыть консультативную контору по менеджменту. Я уже этим занимался, могу повторить.

– Знаю.

– Большую часть денег придется потратить на новое дело. Останется совсем немного. Перебиваться придется довольно долго.

– Не беспокойся. – Джесси гладила его плечи. – Я же не волнуюсь. Я знаю, у тебя все получится.

Он посмотрел вниз на ее сияющее лицо, и его переполнило глубокое чувство изумления и благоговения.

– Где ты была всю мою прошлую жизнь?

– Ждала тебя. – Она притянула его к себе, обняв его ногами за талию и руками за шею.

Хэтчард овладел ею медленно, с нежностью, позволяя ей принять его всего в свое тело. Он видел, как светилось в ее глазах растущее желание, и ощутил такое полное чувство завершенности, какого не испытывал никогда в жизни.

«Ничто не имеет значения, – решил он. – Ни ожидающая неизвестность, ни потеря того светлого будущего, которое ждало меня в «Бенедикт фастенерз».

Ничто не имело значения, кроме Джесси и ребенка, которого они сотворят вместе.

– Я буду чертовски хорошим отцом нашему малышу, Джесси. – То была клятва, которую он должен выполнить во что бы то ни стало.

– Да, я знаю. – Она светло улыбнулась ему. – И не беспокойся. Может быть, нам удастся сохранить «мерседес».

– Вне всякого сомнения, черт побери.

Элизабет заплатила за книгу о знаменитых ученых-женщинах, взяла бумажный пакет и подошла к Джесси.

– Я готова. Хочешь теперь посмотреть одежду? – Элизабет вопросительно посмотрела на нее, когда они вышли из книжного магазина и попали в переполненные народом торговые ряды.

– Нет. Не хочу искушать себя, – сказала Джесси, чувствуя себя безмерно благородной и праведной, к тому же крайне экономной. – Нам с Хэтчем придется какое-то время считать каждый цент, пока не встанем на ноги.

– Не означает ли это, что большой свадьбы теперь не будет?

– Боюсь, что да. Но не волнуйся, ты все равно будешь моей подружкой. Мы лишь хотим сэкономить на всем лишнем. Например, не устраивать угощение для трех сотен гостей, как запланировали мамы.

– Но у меня все равно будет платье, которое выбрала мне мама? И маленькая шляпка?

– Обязательно. Мы с Хэтчем скорее всего будем в джинсах, но ты можешь надеть то прелестное платье невестиной подружки. Никаких проблем.

Элизабет искоса посмотрела на нее – не шутит ли она.

– Спасибо. А то мне ужасно хочется. А как насчет вечеринки в честь помолвки?

– Ну, это как договаривались, в пятницу. Хэтч не разрешил мне ее отменять. Сказал, не так уж у нас туго с деньгами, чтобы не отпраздновать помолвку. Да и она обойдется не слишком дорого, если никого, кроме тебя и Дэвида, не будет. Сделай мне одолжение и не заказывай омаров, хорошо?

– Странно будет, если только мы с Дэвидом придем.

– Знаю, – тихо согласилась Джесси. – Но мы все равно повеселимся.

Элизабет отвернулась, судя по всему, разглядывая витрину.

– Я буду по тебе скучать, Джесси. Джесси обняла ее за плечи и прижала к себе.

– Я тоже буду скучать. Но ты сможешь приезжать к нам в гости, когда только захочешь.

– Хэтч не будет возражать?

– Нет. Он возражать не будет.

– Как ты думаешь, а не можете вы уехать в Аризону? Это так далеко.

– Хэтч еще не решил. Многое зависит от того, где, по его мнению, лучшие перспективы для его нового бизнеса.

– Надеюсь, вы просто поедете в Портленд. Я бы смогла ездить туда на поезде в любое время.

Джесси глубоко вздохнула и смахнула с глаз непрошеные слезы.

– Я тоже вроде надеялась, что это будет Портленд. Но так или иначе все будет в порядке, малышка. Обещаю.

– Все изменится, верно?

– Боюсь, что да.

– Я надеюсь, ты будешь по-настоящему счастлива с Хэтчем. – Элизабет подняла лицо кверху, выдав слезы, блеснувшие за стеклами очков. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, Джесси.

Джесси тоже уже не могла сдерживать слезы.

– Спасибо тебе, Элизабет. Большое тебе спасибо. – Джесси крепко обняла сестру, и так они долго стояли обнявшись и плакали в центре торгового зала, пока не подошел охранник и не спросил, не случилось ли чего.

Элизабет и Джесси отрицательно покачали головами и вышли на улицу, где рядом, в гараже, стояла машина Джесси.

Лилиан и Констанс ждали Джесси в своем офисе. Элизабет поморщилась, едва открыв дверь. Оглянулась через плечо.

– Берегись, Джесси. Они тебе сейчас зададут жару.

Констанс хмуро взглянула на дочь.

– Почему бы тебе куда-нибудь не сходить и не развлечься, Элизабет? Мы с Лилиан должны поговорить с Джесси.

– Конечно, мам. – Бросив сочувственный взгляд на Джесси, Элизабет вышла из офиса. Последовала недолгая пауза.

– Ну, Джесси… – Лилиан смотрела на дочь прямо и открыто из-за письменного стола. – Не поведаешь ли ты нам, в чем дело?

Джесси пожала плечами и опустилась в неудобное итальянское кресло.

– Да нечего рассказывать. Вечеринка по поводу помолвки в пятницу вечером. Дату свадьбы мы с Хэтчем еще не назначили, но это будет скоро. Мы собираемся перебраться либо в Портленд, либо в Феникс. Вот все, что могу сообщить сегодня. Хотите продолжения? Начало фильма в одиннадцать.

– Тут не место шуткам. – Констанс наклонилась вперед и сложила руки на столе. – Действительно договор между Винсентом и Хэтчем расторгнут?

– Да. Хэтч поставил условие, что компания будет разделена поровну между ним, Дэвидом, Элизабет и мной. Папа не согласился.

– Боже ты мой, да мы все давно знаем, что он на такое не пойдет! Мы долгие годы старались его уговорить. – Констанс хлопнула ладонями по столу. – Пропади он пропадом.

– Кто? Винсент или Хэтч? – сухо осведомилась Лилиан.

– Оба, – пробормотала Констанс.

– Вопрос в том, – сказала Лилиан, – что нам теперь делать.

– Ничего, – объявила Джесси. Лилиан покачала головой:

– Джесси, да посмотри ты на вещи реально. Слишком уж многое поставлено на карту. Ты не можешь вот так взять и сбежать.

– Я не сбегаю, я сделала выбор.

– Неверный, – отрезала Констанс. Потом вздохнула. – Джесси, ну будь разумной. Ты же сама говорила, что не уверена в своих чувствах к Хэтчу.

– Такого я не говорила никогда. Более того, сейчас я в них абсолютно уверена. Я приняла решение, Конни. Мне очень жаль, что оно тебя не устраивает, но другого я принимать не собираюсь.

– Надо подумать о будущем многих людей, – возразила Констанс. – Под вопросом доход моей дочери от «Бенедикт фастенерз». Равно как твой и Дэвида. Ты не можешь просто уйти.

– Еще как могу. – Джесси мягко улыбнулась. – Вот что я вам скажу. Оказалось, это совсем нетрудно. Кроме того, давайте посмотрим на все реально. С голоду никто не умирает. Возможно, вы не разбогатеете так, как рассчитывали, полагая, что компания станет гигантом в своей отрасли, но ведь и не обеднеете.

– Ты шутишь? – возмутилась Констанс. – Если не будет тебя, чтобы сдерживать Винсента, невозможно даже предсказать, как оно все повернется.

Лилиан кивнула:

– Она права, Джесси. Все может обернуться очень скверно. Винсент заставит нас умолять его о каждом центе. Ты знаешь, какой он.

– А вы не просите. Он от этого очень быстро придет в бешенство, – сухо посоветовала Джесси. – Ему нравится держать всех в узде с помощью денег. Лишите его этой возможности – вот мой совет.

– Легко сказать, – тихо заметила Лилиан. – Стоит мне подумать, во что могла превратиться «Бенедикт фастенерз», я… – Она замолчала, не окончив мысль.

– Ты не забывай, что речь еще идет о том, что пострадает наследство моей дочери, которое могло бы быть больше, если бы компания расширилась, – добавила Констанс.

– Элизабет обойдется. Ее никогда не интересовали деньги отца. Ей нужны были его любовь и внимание.

– Ну, с этим тоже теперь будет сложнее, раз ты уезжаешь, правильно?

– Ты должна подумать и о своем собственном наследстве, Джесси, – с укором заметила Лилиан. – Легко говорить, что можно бросить все ради любви, но что ты скажешь лет через пять, когда у тебя появятся свои дети?

– Мне захочется познакомить своих детей с их дедушкой, – проговорила Джесси. – Но им не понадобятся его деньги. И мне тоже. – Она встала и накинула на плечо ремень от сумки.

– Джесси, – быстро сказала Лилиан, – подумай хорошенько. Ты ведь не была уверена в своих чувствах к Хэтчу. Не спеши. Подожди немного. Поразмысли о последствиях. Ты ведь ничего не знаешь о мотивах Хэтча. Он же может попытаться использовать тебя каким-то образом против Винсента.

– Нет. Он не станет меня использовать. Он меня любит. – Джесси улыбнулась. – Меня, а не то, что от меня может быть польза. Если честно, то я, возможно, доставила Хэтчу больше неприятностей, чем он имел за всю свою жизнь.

– О чем ты говоришь? – поинтересовалась Лилиан.

– Посмотри на все с его точки зрения, мама. Я втянула его в безумное приключение. Из-за меня его едва не убили. Он лишился возможности сделать «Бенедикт фастенерз» краеугольным камнем империи, которую он намеревался построить. И все потому, что решил спасти меня от моей роли в семье. И теперь из-за меня ему приходится практически начинать все сначала, с финансовой точки зрения.

– Ты смотришь на все необъективно.

– Не уверена. – Джесси направилась к двери и остановилась, взявшись за ручку. – Если подумать, он за мной чертовски здорово ухаживал, верно? Явно влюбился по уши.

– Джесси, будь разумной, больше мы ни о чем не просим, – поспешно вмешалась Лилиан. – А если Винсент так взбесился, что продаст компанию? Даже если он этого не сделает, все мы знаем, что компании требуется модернизация, чтобы выдержать конкуренцию, а Винсент на это не способен. Возможность превратить «Бенедикт фастенерз» в гигант в своей отрасли промышленности слишком значительна, чтобы ее упустить.

– Для этого вам нужен Хэтч, а папа его уволил, – напомнила ей Джесси.

– Но ты же можешь все наладить, черт побери! – в изнеможении бросила ей Констанс. – Ты можешь ладить с Винсентом. Убеди его. Убеди Хэтча.

– Папа заставит Хэтча пресмыкаться.

– Это называется компромиссом, черт возьми! – закричала Констанс.

– Это называется гордостью, – поправила Джесси. – Если папа и Хэтч найдут способ работать дальше вместе, одному из них придется уступить. И я могу вам сказать уже сейчас, что это будет не Хэтч.

– Ты же знаешь, Винсент тоже не уступит, – предупредила Лилиан.

Джесси кивнула. Она знала отца не хуже других.

– Я знаю. Да, кстати, вы обе приглашены на вечеринку в честь помолвки в пятницу вечером.

– Ты же не можешь рассчитывать, что мы будем участвовать в праздновании этой несчастной помолвки, Джесси, – пробормотала Констанс.

Лилиан, нахмурившись, посмотрела на дочь:

– Иди домой, Джесси, и подумай. Подумай как следует. Ты же не захочешь бросить свою семью ради человека столь неразумного, что он отказался от возможности обеспечить себе многомиллионное будущее.

В голове у Джесси все смешалось, когда она припарковала машину у своего дома и вылезла из нее. У нее снова появилось странное предчувствие грядущей беды, похожее на ее ощущения во время дела Эттвуд.

Вероятнее всего, причиной послужили те изменения в ее жизни, с которыми ей приходилось теперь иметь дело. Столько всего сразу произошло! Ее уволили с работы, где, как ей казалось, все у нее прекрасно получалось. Она помолвлена. Она послужила причиной серьезных распрей в семье, хотя раньше именно она сглаживала все острые углы.

«В моей жизни происходят самые серьезные события», – напомнила она себе. Наверное, ничего страшного, что ей чуть-чуть не по себе и кажется, что ей что-то угрожает. Она протянула руку на заднее сиденье за двумя пакетами с продуктами, которые только что купила в супермаркете. Схватив их, она попятилась из машины. И в тот же миг услышала рев мотора несущейся на огромной скорости машины. Она машинально взглянула вправо на обычно тихую улицу.

Темно-коричневая машина находилась от нее всего в нескольких ярдах. И летела она прямо на нее.

Джесси взвизгнула и выронила пакеты. За долю секунды она сообразила, что перебежать через дорогу не успеет.

Она сделала единственно возможную вещь – прижалась к дверце своей машины, в душе молясь, что водитель объедет автомобиль, даже если он не заметит ее.

Коричневая машина пронеслась так близко, что сумка Джесси зацепилась за бампер. Сумка пролетела несколько ярдов и упала на мостовую. Джесси почувствовала порыв ветра и мельком заметила темные окна, за которыми невозможно было кого-то разглядеть. Машина проехала.

Все кончилось, и она цела и невредима. Почти.

Джесси едва не упала, когда рискнула оторваться от своей машины. Тот автомобиль, который едва не сбил ее, со скрежетом свернул за угол и скрылся из виду.

– Черт бы побрал этих пьяных водителей! – сочувственно прокричала ей пожилая женщина с тротуара. – Нужно их всех навсегда убрать с дороги. Отобрать у них машины.

Джесси молча уставилась на нее.

Она все еще тупо смотрела на рассыпанные по мостовой продукты, когда «мерседес» Хэтча через несколько минут припарковался за ее машиной.

Увидев разбросанные продукты, он стремительно выскочил из машины и бросился к ней:

– Джесси?

Она почти упала ему на руки. В этот момент никто и ничто в мире не казался ей таким сильным и надежным, как Хэтч.