— Меня не заботит, сколько она соберет с других. Но я не позволю, чтобы письма Джулиана появились в печати, — категорически заявила Софи.

— Тогда отправь ей двести фунтов, — настаивала Джейн. — Если уж она такая честная, то не напечатает их.

— Что будет не совсем правильно, поскольку бесчестно и трусливо платить, когда тебя шантажируют. Так что у меня нет другого выбора — только дуэль. И это сделал бы любой мужчина на моем месте.

— Боже мой! — беспомощно прошептала Джейн. — Я ничего не могу противопоставить твоей логике. Но как поверить в такое!

— Я вправе рассчитывать на вашу помощь? — Софи посмотрела на своих подруг.

— На меня можешь положиться, — сказала Энн. — И на Джейн тоже. Просто ей нужно время, чтобы осмыслить случившееся.

— Боже мой! — не успокаивалась Джейн.

— Очень хорошо. Первый шаг — добиться согласия Физерстоун встретиться со мной в честном поединке. Сегодня же напишу ей записку.

— Как твой секундант, я прослежу, чтобы она была доставлена.

Джейн испуганно уставилась на подругу:

— Ты в своем уме? Ты же не можешь зайти просто так к женщине вроде Физерстоун? Если тебя заметят, ты погубишь себя в глазах общества и вынуждена будешь вернуться в имение отчима, в деревню. Хорошая перспектива?

Энн побледнела, и в глазах ее появился искренний испуг.

— Я, конечно, не желаю этого.

Софи забеспокоилась, Заметив перемену в лице подруги.

— Энн, я не хочу, чтобы ты рисковала из-за меня.

Энн покачала головой. Ее щеки снова порозовели, а глаза засияли.

— Нет, все в порядке. Я знаю, как все уладить. Я пошлю мальчика к Софи за письмом к Физерстоун и попрошу доставить записку прямо ко мне. Затем, переодевшись, я сама отвезу послание к Физерстоун и дождусь ответа. Не беспокойтесь, меня никто не узнает — когда я переодеваюсь, то становлюсь очень похожей на юношу. Я уже не раз так забавлялась.

— Да, — кивнула Софи, — это должно получиться.

Джейн переводила встревоженный взгляд с Софи на Энн и обратно.

— Вы сошли с ума.

— Просто я нашла способ защитить свою честь, — торжественно заявила Софи. — И надеюсь, Физерстоун примет вызов.

Через полчаса после возвращения с прогулки Софи сообщили о желании Джулиана видеть ее в библиотеке. Первая мысль — отказать, сказавшись занятой. Она не была уверена, что способна предстать перед мужем в таком взволнованном состоянии. И ей надо написать письмо с вызовом Шарлотте Физерстоун.

Но избегать встречи с Джулианом — трусость. А сегодня больше, чем когда-либо, она была полна решимости смело смотреть в глаза опасности.

— Спасибо, Гагата, — поблагодарила она дворецкого. — Я сейчас же пойду к нему. — Она повернулась и храбро направилась в библиотеку.

Когда Софи вошла, Джулиан оторвал глаза от гроссбуха и вежливо поднялся:

— Доброе утро, Софи. Насколько я понимаю, ты каталась верхом?

— Да, милорд. Такое прекрасное утро.

Ее взгляд невольно упал на дуэльные пистолеты за спиной Джулиана. Это была смертоносная пара, созданная Мэн-тоном, одним из самых известных ружейных мастеров Лондона.

Джулиан коротко улыбнулся:

— Но если б ты мне сказала, что собираешься на прогулку, я с радостью поехал бы с тобой, — упрекнул он ее.

— Я была с подругами.

— Понятно. Должен ли я это понимать так, что ты не считаешь меня другом? — в раздражении спросил он.

Софи взглянула на него и подумала: а способен ли кто-то рисковать своей жизнью на дуэли ради друга?

— Нет, милорд. Вы не друг, вы мой муж.

Его губы сжались.

— Я хотел бы играть для тебя обе роли, Софи.

— В самом деле, милорд?

Он встал и медленно закрыл гроссбух.

— Ты говоришь так, будто не веришь, что это возможно.

— А это возможно, милорд?

— Разумеется, если мы оба хорошо постараемся. В другой раз, когда решишь покататься верхом, позволь сопровождать тебя, Софи.

— Спасибо, милорд. Я подумаю. Прошу прощения, я не хочу отвлекать вас от работы.

— Я ничего не имею против. — Он ободряюще улыбнулся. — Мы всегда можем обсудить проблемы ведения фермерского хозяйства.

— Боюсь, мы уже исчерпали тему разведения овец, милорд. Извините, но мне пора.

Не в силах выносить более встречу с мужем лицом к лицу, Софи выбежала из комнаты. Придерживая фалды амазонки, она стремительно поднялась по лестнице. Она хотела остаться одна в своей в спальне.

Софи расхаживала по комнате, сочиняя в уме записку Физерстоун, когда Мэри позвонила ей в дверь.

— Войдите, — сказала Софи и поморщилась, видя, что горничная вошла с зеленой шапочкой для верховой езды в руках.

— О Боже мой, я потеряла ее в холле?

— Лорд Рейвенвуд объяснил слуге, что вы оставили ее в библиотеке, мадам. И он велел отнести ее вам, чтобы вы не искали.

— Понятно, спасибо. Ты свободна, Мэри. Мне надо побыть одной, написать письмо.

— Конечно, мадам. Я скажу всем, чтобы вас не беспокоили.

— Спасибо, — повторила Софи и села к туалетному столику.

Она набросала несколько вариантов письма Физерстоун, прежде чем осталась довольна результатом.

«Дорогая мисс Ш. Ф.

Я получила ваше дерзкое послание, касающееся нашего общего друга, сегодня утром. Вы угрожаете опубликовать его письма, если я не заплачу. Так вот. Я вам не заплачу.

Я должна сказать, что в этом письме вы нанесли мне страшное оскорбление, за которое я требую сатисфакции. Я предлагаю встретиться завтра утром. Вы можете, конечно, выбирать оружие, но я предлагаю пистолеты, поскольку достать их мне не составит труда.

Если вы озабочены своей честью так же, как и вашей пенсией по старости, вы, безусловно, положительно ответите на мое предложение.

Искренне ваша С.».

Софи очень аккуратно запечатала письмо. Слезы жгли ей глаза, она не могла выкинуть из головы страшную мысль, что любовные письма Джулиана куртизанке могут быть напечатаны.

Любовные письма… Софи душу бы продала за то, чтобы получить, от Рейвенвуда нечто подобное — символ или доказательство любви.

И у этого мужчины хватает совести говорить, что он хотел бы стать ей не только мужем, но и другом.

И вдруг Софи осенила мысль: завтра она будет рисковать своей жизнью ради человека, который, может быть, вообще не любит ее!

Ответ Шарлотты Физерстоун на вызов Софи не заставил себя ждать. В тот же день его доставил на кухню рыжий парень, потрепанный и грязный. Записка была короткая. Софи затаила дыхание.

«Мадам, время завтра на заре меня вполне устраивает, так же как и пистолеты. Полагаю, лучше на Лейтон-Филд — это недалеко от города, и в такой час там никого не бывает. До утра.

Остаюсь искренне ваша Ш. Ф.»

Софи появилась в столовой в полном смятении чувств. Она боялась, что рассердит Джулиана своим упорным молчанием за ужином. Но она не в силах была поддерживать беспредметный разговор. Муж удалился в библиотеку, а Софи, извинившись, отправилась к себе наверх.

В спальне она перечитала записку Физерстоун и ужаснулась тому, что натворила. Но пути назад нет. Оставалось уповать на судьбу.

Софи готовилась ко сну, прекрасно понимая, что заснуть не удастся. И после того как Мэри пожелала ей спокойной ночи, Софи все стояла у окна и размышляла, что, возможно, через несколько часов Джулиану придется готовиться к ее похоронам.

Может быть, конечно, она будет только ранена, и воображение рисовало кровавые сцены. А может, ее ждет долгая, мучительная, полная боли и агонии смерть от пулевой раны? А вдруг погибнет от пули Шарлотта Физерстоун?

Мысль об убийстве человека вызвала у Софи тошноту. Она вздохнула и засомневалась, выдержат ли ее нервы до того часа, когда она наконец удовлетворит требование чести? Она не осмелилась приготовить себе снотворное, опасаясь, как бы не быть утром вялой.

Софи пыталась успокоиться, — в конце концов, вдруг они с Шарлоттой будут только легко ранены. А еще лучше, если они обе промахнутся и останутся целы и невредимы.

А потом Софи мрачно подумала, что будущее невозможно предугадать. В последнее время ее жизнь была такой запутанной, что, казалось, ясности не будет никогда. По спине пробежал холодок. Как только мужчины переносят предчувствие опасности или смерти?! Они ведь сталкиваются с ней не только на дуэли, но и на поле битвы, и в море. Софи расхаживала по комнате.

Интересно, приходилось ли Джулиану испытывать это ужасное ожидание? Ведь была дуэль, на которой он защищал честь Элизабет. К тому же ему наверняка доводилось длинными часами ожидать боя. Видимо, у мужчин крепче нервы и они не так чувствительны к страху или просто умеют держать себя в руках.

Впервые в жизни Софи задумалась о том, что мужской кодекс чести весьма обременителен и требует смелости. По крайней мере это в них достойно уважения, если нет ничего другого.

Когда она покончит с дуэлью, Джулиан вынужден будет уважать жену.

Но будет ли мужчина уважать женщину, которая пытается следовать мужскому кодексу чести? Не покажется ли она ему смешной и глупой?

При этой мысли Софи отвернулась от окна. Глаза ее выхватили маленькую шкатулку на туалетном столике, и она вспомнила о черном кольце.

Она совсем пала духом. Если ее завтра убьют, уже никто на свете не отомстит за Амелию. Но что важнее, спросила она себя: отомстить за Амелию или предотвратить публикацию любовных писем Джулиана?

Выбора нет. Софи наконец ясно поняла, что ее чувства к Джулиану сильнее, чем желание найти соблазнителя сестры. Не заставляет ли ее любовь к Джулиану поступать бесчестно по отношению к памяти покойной?

Все вдруг представилось ужасно запутанным. На миг ей показалось, что она уже не справится со всем свалившимся на нее. Ей очень захотелось убежать и где-нибудь спрятаться, пока все не уладится само собой. Она так погрузилась в свои печальные мысли, что не услышала, как дверь в комнату мужа отворилась.

— Софи?

— Джулиан. — Она повернулась на его голос. — Я не ждала вас, милорд.

— Вы редко ждете меня, мадам. — Он вошел, бросив на нее проницательный взгляд. — Что-то случилось, моя дорогая? За ужином ты чувствовала себя неважно.

— Да, да, вы правы.

— Болит голова?

— Нет. С головой все в порядке. Спасибо. — Она поняла, что ответила слишком поспешно. Ей надо сочинить причину для оправдания. Она нахмурилась, потому что ничего не могла придумать. — Ну разве что желудок…

Джулиан улыбнулся.

— Не терзай себя, все равно так быстро не придумаешь. Мы оба знаем, что к этому у тебя нет способностей. — Он подошел к ней очень близко. — Почему бы тебе не рассказать правду? Ты сердишься на меня, не так ли?

Софи подняла на него глаза, и в голове пронесся весь калейдоскоп эмоций, когда она подумала, что именно чувствует к нему сегодня вечером. Гнев, любовь, чувство обиды, ревность и ужасный страх, что, может быть, никогда больше не увидит его, никогда больше не будет лежать в его объятиях, наслаждаться интимной близостью, какую впервые испытала прошлой ночью.

— Да, Джулиан, я сердита на вас.

Он кивнул, будто точно знал, о чем она говорит.

— Это из-за сцены в опере. Тебе не понравилось, что я запретил читать мемуары?

Софи пожала плечами и. повертела в руках крышку от шкатулки:

— Мы ведь уже договорились о моем чтении, милорд…

Он посмотрел на шкатулку, потом вновь обратился к ней:

— Я, наверное, обречен разочаровывать тебя как муж и в постели, и вне ее.

Она вдруг вскинула голову, ее глаза округлились.

— О нет, милорд! Я никогда и не думала намекать вам на то, что вы разочаровываете… в постели. Все, что случилось прошлой ночью, — все прекрасно, вполне терпимо, вполне приятно в определенном смысле. И я не хочу, чтобы вы думали об этом иначе.

Джулиан взял ее за подбородок и встретился с ней взглядом:

— Я бы предпочел, чтобы в постели ты находила меня более чем просто терпимым.

И вдруг она поняла, что он снова решил заняться с ней любовью. Это и была истинная цель появления его в спальне. Сердце Софи подпрыгнуло. У нее есть еще один шанс прижаться к нему, почувствовать интимную близость.

— О Джулиан! — Софи подавила нахлынувшие рыдания и бросилась к нему на грудь. — Я не хотела бы ничего большего… останься…

Джулиан обнял ее, но в его голосе, когда он тихо заговорил, дыша ей в волосы, звучали нотки смеха и удивления.

— Если каждый раз, когда ты рассердишься, мне будет оказано подобное гостеприимство, я постараюсь, чтобы всегда нашелся повод рассердить тебя.

— Не смейся надо мной, Джулиан. Просто прижми меня к себе покрепче, как вчера ночью, — лепетала она, уткнувшись ему в грудь.

— Сегодня ночью любое твое желание для меня — приказ, малышка. — И он не спеша принялся снимать с нее пеньюар, останавливаясь только для того, чтобы поцеловать ямочки у нее на шее. — На этот раз я постараюсь не разочаровать тебя.

Софи закрыла глаза, и он медленно продолжал раздевать ее. Она решила насладиться каждым мигом этой ночи, которой, может быть, суждено стать последней. Она согласна, если занятие любовью будет не особенно приятным. Ей необходимо сейчас это необыкновенное ощущение близости. Близость — вот все, что она хотела сейчас от мужа.

— Софи, даже, смотреть на тебя — наслаждение, я люблю гладить твое шелковистое тело, — прошептал Джулиан, когда последние одежды упали к ногам. Он ласкал ее взглядом, а за взглядом следовали его руки.

Софи вздрогнула и слегка отшатнулась, когда он накрыл ладонями ее груди, пальцами поглаживал ее соски нежно, но требуя ответа. Они напряглись, и Джулиан почувствовал удовлетворение. Его руки скользнули по ее талии, к изгибу бедер, а потом ладони легли на упругие полушария…

Софи вцепилась в его плечи, почувствовав силу его напрягшегося тела.

— Погладь, погладь меня, милая, — потребовал Джулиан низким голосом.

Она не противилась, спрятала руки под шелковые полы халата, и ее пальцы легли на его грудь.

— Ты такой сильный, — прошептала удивленно Софи.

— Это ты заставляешь меня чувствовать себя таким сильным, — с обжигающей страстью в голосе отозвался Джулиан. — Но ты способна сделать меня и слабым.

Он обнял ее за талию, приподнял так, что она смотрела на него сверху вниз. Она уперлась руками в его плечи. Сейчас она с радостью утонула бы в изумрудном сиянии его глаз.

Халат распахнулся, и Джулиан медленно опустил ее, прижимая к своему телу. Это интимное прикосновение взволновало ее, и она прильнула к нему, снова закрыв глаза. Он снова взял ее на руки, нежно обнял ее и еще крепче прижал к себе.

Джулиан понес ее к кровати, легко опустил на ложе, потом лег рядом, обхватив ее ноги своими. Он медленно

Гладил ее, его руки прошлись по каждому изгибу ее тела, а пальцы не пропустили ни одной впадинки.

И он говорил с ней. Настойчиво, убедительно, ласково, что и завораживало ее, и распаляло желание. Ее тело отзывалось на каждое тихое обещание, каждую нежную строчку, каждое описание того, что Джулиан приготовил для них в эту ночь.

— Ты будешь дрожать в моих объятиях, любимая. Я сделаю так, чтобы ты меня захотела так сильно, что сама бы умоляла взять тебя. Ты скажешь мне о своем удовольствии, и от этого мое собственное удовольствие будет полным, и я тоже испытаю его так же сильно, как ты. Сегодня я хочу сделать тебя счастливой, Софи.

Он склонился над ней, крепко прижался требовательным ртом. На его жар и страсть Софи отвечала с не меньшей страстностью своей натуры. Может быть, другого случая у нее не будет, напомнила она себе. Возможно, завтра на заре она будет лежать на траве в Лейтон-Филд, холодная и бездыханная. Ее язык встретил его, приглашая во влажные глубины рта. Сегодня Джулиан был для нее самой жизнью, и она инстинктивно цеплялась за него, как за жизнь. Когда его руки скользнули между бедер, она тихо вскрикнула и выгнулась навстречу его ласкам.

Джулиан был явно удовлетворен ее пылким ответом, но, казалось, сегодня он твердо намерен держать себя в руках.

— Не спеши, малышка. Отдайся мне. Доверься. Раздвинь слегка ноги, дорогая. Да, да. Я хочу, чтобы ты сделала так. Ты очень нежная, влажная и страстная. Доверься мне. На этот раз все будет хорошо.

Его слова продолжали обволакивать ее, унося в запредельные дали на волнах страсти и желания — туда, где нет никаких границ. Джулиан, тихо уговаривая, продвигался вперед, увлекая ее к чему-то огромному и неизведанному, что все сильнее нависало над ее океаном чувств.

Когда он кончиком языка коснулся ее сосков, Софи подумала, что сейчас разорвется на сотни маленьких кусочков. Но потом он спустился ниже, она почувствовала сначала его пальцы, а потом губы коснулись маленькой жемчужины ее женственности, и ей показалось, что она разорвется на миллион сверкающих звездочек. Софи приникла к нему:

— Джулиан, нет, подожди, пожалуйста. Ты не должен…

Ее пальцы вцепились в его темные волосы, и она снова вскрикнула. Джулиан гладил ее бедра большими ладонями, не обращая внимания на ее сопротивление.

— Джулиан, нет, я не хочу… о да, еще, да…

Дрожа от желания и пытаясь высвободиться, она забыла обо всем — о собственных страхах, предстоящей дуэли, знакомых ощущениях. Исчезло все, кроме мужчины, ласкающего ее.

— Да, моя милая, — прошептал Джулиан и накрыл собой ее тело.

Его руки погрузились в ее волосы, когда он наклонился, чтобы языком раздвинуть ее губы. Она все еще дрожала, когда он глубоко вошел в ее горячую влажную плоть и разрешил себе выплеснуть в нее свое желание.

Ее тело содрогалось в медленном, неведомом доселе наслаждении. Софи произнесла слова, которые давно подготовило ее сердце:

— Я люблю тебя, Джулиан! Я люблю тебя.