Глава 17

Газовые фонари еще не были установлены на Лэмб-Лайн. Узкая улочка, с целым рядом маленьких магазинчиков, утопала во мраке. Бледного сияния полной луны хватало лишь для того, чтобы сделать один несложный вывод: нанятый Ифигинией кеб оказался единственным экипажем на ночной улице.

Под скрип колес и звон упряжи экипаж остановился. Ифигиния вздрогнула, когда кебмен ударил по крыше.

— Номер девятнадцать, Лэмб-Лайн! — хрипло выкрикнул он.

Ифигиния подобрала полы своей темной накидки и накинула на голову капюшон. Распахнув дверцу экипажа, она осторожно сошла на тротуар.

— Так не забудьте же, — обратилась она к кебмену. — Я заплатила вам за то, чтобы вы дождались меня.

— Мы-то подождем, — угрюмо буркнул кебмен. — Но запомни: я возьму вдвое, если притащишь с собой клиента.

— Простите?

— Ты все слышала. Если надумала приспособить мой кеб под спальню, так и плати мне по справедливости!.. Я говорю, то есть, плати по чести за каждый час, как все другие девчонки!

Ифигинию обдало жаром стыда и негодования.

— Да за кого вы меня принимаете, любезный?!

— За кого, за кого… За одну из девок, занятых ночным промыслом, за кого же еще!.. Давай иди поскорее! Помни только, что я беру дополнительно за использование моего кеба… вот так, да…

У нее совершенно не было времени читать язвительную проповедь пьяному кебмену. Ифигиния повернулась, дрожа от отвращения, и посмотрела на темный подъезд дома номер девятнадцать. Лунный свет освещал табличку над дверью:

МУЗЕЙ ДОКТОРА ХАРДСТАФФА.

Богини мужской силы.

Познайте тайну и могущество древних богинь!

Что ж, по крайней мере она наконец-то удовлетворит свое любопытство, осмотрев музей доктора Хардстаффа!

Бросив быстрый взгляд через плечо, Ифигиния убедилась, что кебмен все еще ожидает ее. Ободряющим огоньком светился фонарь его экипажа…

Ифигиния в кромешной тьме двинулась к дому номер девятнадцать. Вот если бы рядом с ней был сейчас Маркус! Или Амелия… или даже Зоя… Да кто угодно, если уж быть совсем честной. Сейчас она волновалась даже сильнее, чем во время своего визита на Ридингское кладбище. Угроза, содержавшаяся в подброшенном в экипаж письме, оказалась слишком серьезным испытанием для ее нервов.

Подойдя к вывеске музея, Ифигиния увидела под ней нарисованную руку. Указательный палец призывал посетителей спуститься по узкой аллее между двумя зданиями. Ифигиния нерешительно вгляделась в густую тьму. Она едва могла рассмотреть крутые ступени, ведущие на второй этаж здания.

Еще раз взглянув на наемный экипаж, она спустилась по улочке. Как можно осторожнее поднялась вверх по лестнице, с каждой ступенькой сердце колотилось все быстрее. От малейшего скрипа, малейшего стона старых ступеней бросало в дрожь. Казалось, тьма стала еще гуще и еще плотнее обступила ее.

Не следовало приходить сюда одной. Но ведь у нее не было другого выхода!

На верхней площадке Ифигиния остановилась перед запертой дверью. Внимательно осмотрела ее. Новая табличка, едва различимая в темноте, гласила, что это и есть вход в музей доктора Хардстаффа.

Ифигиния взялась за дверной молоток — и тут же стук колес экипажа заставил ее подскочить на месте. Кебмен бросил ее!

— Нет! — задыхаясь, крикнула Ифигиния и повернулась, готовая броситься назад.

Но тут улочку озарили огни нового экипажа. Ифигиния замерла — одна нога на площадке, другая уже на ступенях лестницы… Значит, ее кеб не уехал. Просто появился кто-то еще…

Какая-то карета остановилась возле ее кеба. Послышалось цоканье копыт. Звук голосов гулко прокатился по пустынной улице.

— Жди меня здесь, — резко приказал мужчина.

— Да, милорд. Развлекайтесь. На прошлой неделе я возил сюда одного джентльмена, так он всю ночь не вылезал из этого заведения, — добродушно хмыкнул возница. — Я слыхал, богини доктора Хардстаффа превосходно лечат от всех болезней.

— Я не задержусь, — заверил новоприбывший.

Застучали шаги по вымощенному булыжником тротуару. Вот они стихли, а потом, к неописуемому ужасу Ифигинии, свернули в улочку, туда, где стояла она, сжавшись на последней ступеньке лестницы.

Страх сковал ее. Сейчас мужчина спустится по улочке. Совершенно очевидно, он направляется в музей доктора Хардстаффа и, поднявшись по ступенькам, увидит ее!

Сбежать по ступенькам вниз, не столкнувшись с незнакомцем, было уже невозможно, поэтому Ифигиния решительно повернула ручку двери. С тоненьким скрипом дверь приоткрылась. Не отрывая взгляда от лестницы, Ифигиния шагнула в темный холл. И тут из непроглядной тьмы вдруг протянулась мужская рука и с силой схватила ее за горло.

Она оказалась прижатой к широкой груди незнакомца, грубая ладонь зажала ей рот, заглушив не успевший сорваться, с губ испуганный крик.

— Проклятие! — прозвучал вдруг над ее ухом голос Маркуса. — Ифигиния?

Она бешено закивала. Внезапное облегчение, казалось, лишило ее последних сил.

— Какого дьявола! — Он убрал руку от ее рта.

— Кто-то поднимается по лестнице, Маркус, — испуганно прошептала Ифигиния. — Он вот-вот появится здесь.

— Ч-черт! — Маркус отпустил ее и схватил за руку. — Сюда. Быстро. И чтобы ни звука.

Ему не пришлось повторять — шаги незнакомца глухо раздавались по лестнице. Маркус протащил Ифигинию по темному холлу, распахнул дверь в маленькую комнатку, тускло освещенную одинокой настенной лампой.

— Что это? — Ифигиния изумленно осмотрелась. — Куда мы попали?

Никогда в жизни она еще не встречала более странно обставленной комнаты. С потолка, словно в турецком шатре, свисали экзотические драпировки. Огромная постель с газовым пологом и несметным количеством подушек громоздилась в центре. Ее окружали эротические статуи, вроде тех, что составляли гордость коллекции Лартмора.

Стены расписаны фресками, живописующими богов и богинь из различных мифов. Все небожители были полностью обнажены, причем мужские фигуры находились в наивысшей стадии сексуального возбуждения. Женские фигуры обладали не правдоподобно пышными формами.

— Добро пожаловать в музей доктора Хардстаффа! — хмыкнул Маркус, ведя Ифигинию по комнате, — Одна ночь, проведенная на этом терапевтическом ложе, излечивает многолетнюю импотенцию.

— Маркус, но ты-то что здесь делаешь?!

— Отличный вопрос. Именно его я намеревался задать тебе при первой же возможности. Но сейчас нам лучше спрятаться.

— Боже праведный! — Ифигиния уставилась на изображение лесных дриад, резвящихся с тремя пылкими сатирами. — Это самые безобразные копии классических сюжетов, какие я только видела в своей жизни!

— Я очень сожалею, что вашим научным познаниям, мадам, нанесено тяжкое оскорбление. — Маркус взялся за конец тяжелого красного занавеса, протянутого по всей длине комнаты. — Можете потом разобраться с доктором.

— А что мы будем делать сейчас?

— Ты скроешься здесь и не высунешь носа. — Он отдернул свисающий от пола до потолка занавес и втолкнул Ифигению на открывшуюся за ним маленькую сцену, где стояло несколько греческих урн и коринфских постаментов. Сзади в стене находилась узкая дверца.

— Но, Маркус…

— Быстро спрячься за дверью. — Он крепко взял ее за подбородок. Его взгляд был неумолим. — Не смей выходить, пока я не позову тебя. И что бы здесь ни случилось, ты не издашь ни единого звука, ясно?

— Да, но… — начала Ифигиния, но тут же умолкла, услышав скрип отворяемой входной двери. Во рту у нее пересохло. — О Боже!

— Тихо! — Маркус поспешно задернул занавес, скрыв Ифигинию от глаз всякого, кто войдет в комнату. Тяжелая ткань совершенно не пропускала света, и Ифигиния оказалась в кромешной тьме. Она на ощупь продвинулась к дверце, но тут же ударилась ногой о постамент и едва не вскрикнула от боли.

Входная дверь в комнату, отгороженную от Ифигинии занавесом, отворилась. Она замерла, боясь шелохнуться, чтобы снова не натолкнуться на что-нибудь в темноте.

— Черт возьми, Мастерс! — Голос незнакомца был полон ярости. — Так, значит, это вы! Получив записку, я, признаться, не поверил, ибо посчитал ее чьей-то мерзкой шуткой, но, похоже, оказался одновременно и рогоносцем и идиотом!

— Добрый вечер, Сэндс. — Маркус ответил до безразличия холодным тоном. — Вот уж не предполагал, что сегодня ночью кто-то еще явится на сеанс к доктору Хардстаффу. Я настаивал на сугубо конфиденциальной встрече.

Ифигиния догадалась, что вошедший был мужем таинственной леди Сэндс.

— Где моя жена, негодяй?!

— Понятия не имею, — спокойно отвечал Маркус. — Как вы могли заметить, я здесь совершенно один… Честно говоря, я рассчитывал, что доктор Хардстафф попытается оздоровить меня чем-нибудь более существенным, чем пара дрянных картинок и столь же отвратительных статуй!

— Ты назначил здесь свидание Анне, признавайся! — вскипел Сэндс. — Так сказано в письме!

— В письме?

— Кому-то стали известны твои планы, Мастерс. Письмо подбросили сегодня вечером в мой экипаж. Там говорилось, что если я хочу узнать, где вы встречаетесь с Анной, то должен в полночь приехать в дом девятнадцать по Лэмб-Лайн.

— Кто-то сыграл с вами злую шутку, Сэндс. Тот, кто прекрасно осведомлен, что я действительно назначил свидание на это время.

— Свидание с моей женой, будьте вы прокляты!

— Нет.

Ифигиния вздрогнула, услышав звук отворяемой дверцы. Встревоженно всмотревшись в мрак, она увидела женскую фигурку, появившуюся из темноты сцены. Женщина несла в руке свечу, освещавшую ее хорошенькое личико, светлые волосы и неприлично низко декольтированное полупрозрачное платье.

Заметив Ифигинию, женщина резко остановилась. Затем, гневно сверкнув глазами, уперла руки в боки.

— Эй, ты что здесь делаешь?! — громко потребовала она ответа. — Сегодня, кажется, моя очередь быть богиней мужской силы!

По другую сторону занавеса вдруг воцарилась тишина. Ифигиния растерянно смотрела на женщину, отчаянно пытаясь сообразить, что же теперь делать.

— Простите! — тоненько пискнула она. — Я не знала. Произошла ошибка.

— Что там творится? — прогремел голос Сэндса. Гулко прозвучали его шаги. Он решительно шагнул к занавесу.

— Полагаю, сейчас начнется представление, — сухо пояснил Маркус.

С недовольным видом блондинка прокричала в комнатку:

— Как, вас двое?!

— Да, их двое, — прошептала Ифигиния.

— Не смейте трогать занавес! — взвизгнула блондинка. Потом обернулась к Ифигинии:

— Хардстафф не предупредил меня, что сегодня курс классической терапии у нас проходят два джентльмена! Что он обо мне думает, интересно? Что я и в самом деле богиня?!

В комнате раздался невозмутимый голос Маркуса:

— На вашем месте, Сэндс, я бы не вмешивался.

— Кто там, черт возьми? — растерянно спросил тот.

— А я говорю, не смейте трогать занавес! — зашумела блондинка и вдруг уставилась на Ифигинию:

— Погоди… Так ты поэтому здесь? Чтобы заняться вторым клиентом?

— О да! Да… — беспомощно прошептала Ифигиния. — Кажется, да…

— А, ну тогда все в порядке! Сбрасывай накидку и давай отрабатывать деньжата этих джентов. Я Полли. А тебя как звать?

— Мм-м… Дженни! — нашлась Ифигиния. Потом медленно сняла плащ и аккуратно положила его на постамент.

— Ты у нас новенькая? — Полли придирчиво осмотрела изящное вечернее платье Ифигинии. — Ты зря так вырядилась!

— Увидите, я быстро все пойму, — заверила она. — Я способная ученица.

— Хватит нести чепуху! — Сэндс рванулся к сцене, — Эй вы, обе! Выходите оттуда. Я хочу вас порасспросить кое о чем.

— Стой! — вскричала Полли. — Разве вы не знаете, что у нас запрещено заходить сюда до начала представления?!

— А теперь послушай меня! — прорычал Сэндс. — Я не собираюсь подчиняться приказам дешевой шлюхи!

— Это театр, лопни твои глаза! — завопила Полли из-за портьеры. — А мы актрисы, черт возьми, а никакие не шлюхи!

И уж точно не дешевые. Или проявите к нам должное уважение, или забудьте о сеансе лечения.

— Я здесь не для того, чтобы смотреть ваш дурацкий спектакль! — фыркнул Сэндс. — Я пришел сюда, чтобы найти кое-кого.

— За кулисы не смеет заходить никто, кроме нас, профессиональных актрис! Так что усаживайтесь смотреть представление или выметайтесь вон!

— Леди права, — кивнул Маркус. — Я буду весьма признателен вам, Сэндс, если вы сейчас же уберетесь отсюда. Я щедро заплатил за представление и хотел бы поразвлечься.

— Развлечься?! — с отвращением спросил Сэндс. — И вы называете это развлечением?!

— Мне обещали нечто забавное, — подтвердил Маркус. — Даже воодушевляющее.

— Пора начинать наш чертов спектакль! — объявила Полли через занавеску. — Если два прекрасных джентльмена хотят полечиться вдвоем, это их право. Но предупреждаю: только за двойную цену!

— Если не желаете заплатить свою долю, — обратился Маркус к Сэндсу, — вам лучше уйти.

— Никуда я не уйду! — в гневе воскликнул тот. — По крайней мере до тех пор, пока не выясню, что тут происходит.

— Раз остаетесь, то ради своей же пользы, — приказала Полли, — погасите лампу около двери.

— Это я, пожалуй, сделаю, — холодно ответил Сэндс. — Но позвольте все-таки взглянуть, что происходит за занавесом. — Совсем рядом прозвучали его шаги, но Сэндс затем повернулся и направился к входной двери.

— Всему свое время… Никакого уважения к работе актрис! — Полли нагнулась, чтобы зажечь ряд ламп на полу сцены. Весело вспыхнуло пламя. Богиня мужской силы протянула руку и энергично дернула за длинный тяжелый шнур, свисающий с потолка. Красный занавес отъехал в сторону. За ним оказался еще один — очень тонкий, муслиновый…

— Черт возьми, — пробормотал Маркус.

Ифигиния поняла: благодаря зажженным лампам на тонкой ткани появились отчетливые силуэты их с Полли фигур. Она испуганно застыла.

— Любопытно! — коротко хмыкнул Сэндс. — Сколько, говорите, вы заплатили за представление, Мастерс?

— Целое состояние, — пояснил тот. — Но боюсь, переплатил.

— Они всегда поначалу недовольны, не обращай внимания! — подбодрила Полли Ифигинию. — Почти все так говорят. Но очень скоро они заговорят совсем по-другому! — Она выпрямилась и сердито посмотрела на новую партнершу. — Бери свою урну. Да пошевеливайся!

Глубоко вздохнув; Ифигиния схватила со сцены одну из больших урн. Та оказалась на удивление легкой.

— Что теперь?

— Прими позу! Ты действительно ничего не знаешь о нашем ремесле? Доктор Хардстафф приходит в бешенство, если дженты не получают стоящего представления за свои денежки!

Полли схватила урну и приняла самую классическую, по ее мнению, позу. Наконец Ифигиния поняла, что они играют в театре теней. Тонкий занавес, подобно вуали, скрывал черты, но отчетливо обрисовывал фигуру. Лампы, установленные позади актрис, придавали призрачность всей обстановке.

Ифигиния видела множество подобных представлений, но все они носили чисто познавательный характер. Последний раз они с Амелией наблюдали такие живые картинки в Италии, но те картинки иллюстрировали достопримечательности древнего Геркуланума…

Сегодня ночью им с Полли предстояло изображать далеко не столь возвышенные картины. Ифигинии вдруг пришло в голову, что ее тонкие шелковые юбки, подсвеченные сзади, почти ничего не скрывают, — а точнее, вообще ничего! Лампы размещались с таким расчетом, чтобы делать облачение актрис совершенно прозрачным.

Ифигиния теснее обхватила свою урну и вытянула ее прямо перед собой, всей душой надеясь скрыть за импровизированной ширмой большую часть своей фигуры. Если очень повезет, то на газовом экране останутся только ее ноги, плечи и голова.

— Богиня слева совсем недурна, — саркастически растягивая слова, заметил Сэндс. — А справа, на мой взгляд, чересчур тоща. Вы не находите, Маркус?

Ифигиния вспыхнула: она была той самой богиней справа.

— Никогда не являлся поклонником живых картинок, — заявил Маркус. — Если бы знал, что хваленые ночи Хардстаф-фа столь скучны, то нашел бы другой способ позабавиться.

Ифигиния беспомощно посмотрела на Полли. Та поморщилась:

— Не трусь. Сейчас мы их взбодрим! — Она быстро изменила позу, выставив на обозрение джентльменов пышную грудь. — Лично я обожаю эту работенку! — доверительно шепнула она Ифигинии. — Гораздо приятнее, чем вкалывать лежа на спине!

— Охотно верю, — пробормотала Ифигиния.

— Покажи джентам парочку шикарных поз, и они упорхнут отсюда счастливые, как жаворонки! — Полли слегка передвинула урну, выгнула спину и выше подняла грудь. — Так всегда бывает.

Ифигиния не смела шелохнуться и продолжала стоять, держа прямо перед собой урну.

— Налюбовались, Сэндс? — ухмыльнулся Мастерс. — С меня довольно. Мое любопытство полностью удовлетворено. Чудесная терапия доктора Хардстаффа не оправдала моих ожиданий.

— С меня более чем достаточно! — грубо подхватил Сэндс. — Пришло время задать несколько вопросов!

Вновь раздались шаги по другую сторону занавеса. Сэндс явно направлялся к сцене.

— Черт вас возьми! — Позади Сэндса послышались торопливые шаги Маркуса. — Не трогайте занавес! Вы смутите актрис!