Глава 11

На следующее утро Беркли появился в библиотеке лондонского особняка Маркуса. С усталым вздохом он рухнул в кресло, водрузил на нос очки и извлек из кожаного саквояжа несколько листов бумаги.

Маркус откинулся на спинку кресла. Едва сдерживая любопытство, он смотрел, как поверенный изучает свои бумажки.

— Итак? — Ему казалось, прошла целая вечность, хотя пауза длилась каких-нибудь две минуты.

Беркли торжественно откашлялся и посмотрел на Маркуса поверх золотой оправы.

— Начнем с того, милорд, что, оказывается, нет и никогда не существовало никакого мистера Брайта. То есть, я хочу сказать, не было мужчины, который когда-нибудь вступал бы в брак с нашей миссис Брайт.

— Это мне уже известно. — Воспоминание о полночном свидании в храме Весты вновь опалило мозг Маркуса.

В тысячный раз ожили в его душе волшебные воспоминания о том, как он вонзился в горячее, прекрасное тело Ифигинии… И вновь, кажется, также в тысячный раз, его охватило безумное желание. Он почти явственно чувствовал шелковистые завитки меж бедер Ифигинии. В памяти промелькнула изысканная округлость ее грудей — какие у нее соски, точно спелые сочные ягоды. Ни с чем на свете не сравнить их вкуса!

Ее прелестное нежное лоно напоминало прекрасный экзотический плод, когда-то выращенный Маркусом в оранжерее. Запах ее тела… разве можно забыть его?

Жесткие брови Беркли собрались в короткую полоску над переносицей.

— Прошу прощения, милорд, но если вы знали о том, что миссис Брайт… то есть, я хотел сказать, мисс Брайт никакая не вдова, то зачем посылали меня в Лондон?

— Тогда, перед вашим отъездом, я еще не знал об этом.

— Но каким образом вы все-таки узнали? Клянусь, это тайна для всего Лондона!

Маркус помолчал, подыскивая самый неопределенный ответ.

— Я открыл правду о мисс Брайт, используя те же научные методы, которые применяю к исследованию проблем иного порядка.

Беркли, казалось, был совершенно сбит с толку.

— Вы имеете в виду телескоп? Или микроскоп?

— Я имею в виду наблюдение и эксперимент.

Маркус выпрямился и положил локти на стол. Сцепив пальцы, он со смешанным чувством тревоги и нетерпения посмотрел на своего поверенного:

— Что еще удалось вам узнать?

Беркли сверился со своими бумагами.

— Мисс Брайт родилась и выросла в Дипфорде, крошечной деревушке в Девоне. Я с огромным трудом разыскал ее, уверяю вас.

— И тем не менее, — заметил Маркус, — вы нашли ее.

— Да, милорд.

…А если Беркли сумел отыскать и Дипфорд, и сведения о несуществующем мистере Брайте, значит, это сумеет сделать и кто-нибудь другой… Если кого-нибудь, например того же таинственного вымогателя, заинтересует прошлое Ифигинии, он без труда выяснит, что никакая она не вдова, а следовательно, на нее распространяются все те строжайшие правила, какие общество навязывает незамужним женщинам и невинным девушкам.

Он не знал, что беспокоит его больше — опасность, грозящая Ифигинии, или то, что она решительно отказывается видеть эту опасность.

— Продолжайте, Беркли.

— Ее родители — оба с весьма эксцентричными характерами — погибли в море, когда девушке едва исполнилось восемнадцать. Ей пришлось взять на себя и заботы о воспитании младшей сестры, Корины.

«Как и мне пришлось самому воспитывать Беннета», — подумал Маркус.

— На какие же средства она содержала себя и сестру? Они получили доходное наследство?

— Нет. Им достались жалкие гроши, которые мисс Брайт выручила, продав материнские картины и пару каталогов своего отца.

Маркус задумчиво повертел в пальцах печать:

— Не густо…

— Совершенно верно, милорд, но мисс Брайт оказалась весьма предприимчивой особой.

Маркус почувствовал внезапный холодок в груди.

— Что вы имеете в виду?

— Оправившись от удара после гибели родителей и осознав, что осталась на свете одна-одинешенька и должна теперь каким-то образом содержать себя и сестру, мисс Брайт первым делом продала картины матери и каталоги отца. На вырученные деньги открыла Академию юных леди.

Маркус чуть не уронил печать и вытаращил глаза на Беркли:

— Мисс Брайт давала уроки юным леди?

— Совершенно верно, милорд.

— Осанка, манеры, правила приличия? Что-то в этом роде?!

— И не только это. Очевидно, ее заведение пользовалось превосходной репутацией. Очень многие респектабельные сквайры, жившие по соседству, посылали туда своих дочерей.

— Боже праведный! — Маркус едва сдержал взрыв безумного хохота.

Слишком невероятной была мысль об Ифигинии — дерзкой, вызывающей, безрассудной Ифигинии, обучающей юных леди жестким, неумолимым правилам света.

— Через год после того, как мисс Брайт потеряла родителей, к ней приехала жить ее кузина, мисс Фарлей. Кажется, она стала преподавать в академии математику и естествознание.

— Так вы говорите, заведение пользовалось отличной репутацией?

— Да, милорд. То же самое можно сказать и о репутации самой мисс Брайт. Поверьте мне на слово — в таком крошечном местечке, как Дипфорд, любой просчет, любая ошибка или малейшее отклонение от общепринятых норм немедленно становится достоянием гласности и жестоко карается.

— Любая оплошность могла стоить ей потери средств к существованию…

— Этого более чем достаточно, милорд. Наставница юных леди должна отвечать самым высоким требованиям. Разумеется, ни единого пятнышка не может быть на ее репутации.

— Бедняжка Ифигиния!

— Простите, сэр?

— Не обращайте внимания, это я так… Продолжайте, Беркли. Что еще удалось выяснить?

— Позвольте мне взглянуть… — Беркли торопливо перелистал бумаги. — Три года назад мисс Брайт сделала еще один смелый шаг, принесший ей очень солидный выигрыш.

— Что еще за шаг?

— Они с кузиной основали собственный инвестиционный фонд, полностью состоявший из вдов и незамужних женщин — иными словами, особ, находящихся в таком же положении, что и они сами. Все женщины внесли скромные суммы в фонд, и деньги были вложены в строительство.

— Собственный строительный проект?

— Да, милорд!

— Какой именно?

— Площадь Утренней Розы.

— Черт побери! — уважительно хмыкнул Маркус. — Должно быть, она заработала целое состояние!

— Именно так, — сухо подтвердил Беркли. — Часть средств она сразу же выделила в приданое сестре — очень солидное приданое, поверьте.

— Да, а что случилось с ее сестрой? Где она?

— Так и осталась в Дипфорде. В прошлом году вышла замуж за Ричарда Хэмптона, единственного сына самой богатой дипфордской семьи.

— Вероятно, Хэмптоны пребывают в блаженном неведении относительно того, что Ифигиния здесь, в Лондоне, притворяется видавшей виды вдовушкой?

— Конечно, милорд. Можно себе представить, в какой ужас придет деревушка, когда откроется вся правда! Все в Дипфорде, и Корина в том числе, уверены: мисс Брайт до сих пор путешествует по Италии со своей кузиной.

— Интересно, какого мнения придерживаются добрые дипфордцы относительно подобной поездки?

— Да уж будьте уверены — затея была встречена всеобщим неодобрением.

— Но все же не вызвала скандала?

— Нет, хотя многие жители предсказывали, что мисс Брайт кончит очень и очень плохо, раз уж надумала закрыть академию и отправиться на континент.

— Держу пари, так оно и есть. — Маркус поднялся и подошел к окну. — Вы славно поработали, Беркли.

— Благодарю вас, сэр. Я очень старался.

— Уверен, что могу и дальше полагаться на ваше молчание?

— Разумеется. — Беркли выглядел глубоко уязвленным тем, что Маркус счел нужным напомнить ему об этом. — Ни единое слово не сорвется с моих губ!

— Благодарю вас, Беркли.

Поверенный, поколебавшись, сказал:

— Есть еще одно небольшое обстоятельство… не знаю, заинтересует ли оно вас…

— О чем вы?

— Я уже упоминал о том, что сестра мисс Брайт, Корина, вышла замуж за Ричарда Хэмптона…

— Почему вас это заинтересовало?

— Пару лет назад поговаривали, будто мистер Хэмптон собирается жениться на старшей сестре, а не на младшей.

Маркус замер:

— Неужели?

— Да… думаю, ситуация была очень неловкой. — Беркли помолчал. — Говорят, даже старшая мисс Брайт была, если можно так выразиться, несколько удивлена тем, что Хэмптон вдруг начал открыто выказывать свой интерес к Корине.

— В самом деле?

— Поговаривают, будто этот Хэмптон разбил сердечко старшей сестры, дав понять, что отдает предпочтение младшей.

Мысль о том, что Ифигиния любила, — а может быть, и до сих пор любит другого, — была для Маркуса острее ножа…

«Неужели он разбил твое сердце, Ифигиния? Не потому ли ты вдруг сбросила оковы приличий и решила перешагнуть через все условности света? Неужели ты и теперь любишь его, Ифигиния? Неужели вчера ночью, когда ты обнимала меня и шептала, что любишь, неужели ты думала о Ричарде Хэмптоне?»

Несколько минут он не отрываясь смотрел в сад. Тихо шелестел дождь, освежая яркие венчики цветов и юную зелень листвы. Каким мрачным и безрадостным стал вдруг этот день!

Он обернулся к Беркли:

— У вас есть еще что-нибудь для меня?

— Нет, милорд, полагаю, это все.

— В таком случае примите мою благодарность за ваш титанический труд.

— Да, милорд. — Беркли тяжело поднялся. — Что и говорить, весьма беспокойная поездка. Жду не дождусь, когда наконец доберусь до дому и вытяну ноги перед камином.

— У меня есть еще одна просьба к вам.

— Слушаю, сэр.

— Завтра я хочу поручить вам новое расследование.

— Относительно?..

— Относительно того, кто построил дорогую усыпальницу миссис Элизабет Итон на Ридингском кладбище. Беркли подозрительно покосился на него:

— Вы сказали «усыпальницу»?

— Да, Беркли. Нечто вроде погребального склепа.

Поверенный покорно вздохнул:

— Отлично, милорд. Посмотрим, что там можно выяснить. Будут еще поручения?

— Нет, Беркли, можете идти.

Маркус дождался, пока за поверенным закроется дверь библиотеки. Потом медленно вернулся к столу и пробежал глазами записку, полученную от Анны час тому назад.

М.

Нам необходимо увидеться. Срочно. У входа в Доллангеровские сады. В два часа.

Ваша А.

Маркус смял в руке клочок бумаги. Он боялся, что догадывается о причине, толкнувшей Анну на риск назначить ему новую встречу.

В два часа дня в наемном экипаже Маркус подъехал к улице позади Доллангеровских садов.

Анна, в шляпе с густой вуалью и в неброском коричневом дорожном платье, ждала его в саду. Она задернула занавески, спрятавшись в полумраке кареты.

Первые же ее слова подтвердили самые мрачные ожидания Маркуса.

— Когда вы были за городом, я получила еще одно письмо вымогателя, Маркус! Снова пять тысяч! — Нежный голосок Анны срывался от волнения. — Мне пришлось заложить браслет, чудесный браслет, подаренный Сэндсом на мой прошлый день рождения. Боюсь, никогда уже не смогу выкупить его! Я живу в постоянном страхе, а вдруг Сэндс спросит у меня, почему я не надеваю его браслет!

— Куда тебе приказали принести деньги? — спросил Маркус.

— Туда же, куда и в прошлый раз. Я оставила сверток в наемной карете на Пэлл-Мэлл. Маркус, это не должно больше продолжаться! Я не могу закладывать драгоценности. Рано или поздно Сэндс обо всем догадается.

Маркус вздохнул:

— Похоже, бесполезно снова пытаться убедить тебя рассказать ему всю правду?

— Ты же знаешь, что я не могу так поступить! — Анна подняла вуаль, открыв искаженное отчаянием лицо. — Он с отвращением оттолкнет меня!

— Но он же умный человек. Дай ему шанс доказать тебе это, Анна.

Но она лишь покачала головой:

— Я слишком люблю его, чтобы так рисковать. Ты не можешь понять моего страха, Маркус. Ты никогда в жизни ничего и ни за кого не боялся. Ни одну свою женщину ты никогда не любил так сильно, как я люблю своего мужа! Если бы ты хоть раз испытал подобные чувства, то понял бы меня…

Интересно, Ифигиния любила своего Ричарда так же сильно, как Анна любит Сэндса? Маркус немедленно отбросил эту мысль.

— Я дам тебе пять тысяч фунтов, Анна. Выкупи браслет, пока ювелир не продал его.

Она с облегчением откинулась на спинку сиденья.

— Спасибо, Маркус! Ты настоящий друг. Клянусь, я верну тебе деньги!

— Оставим это. Мы-то с тобой прекрасно знаем, что я не испытываю недостатка в деньгах.

Анна задумчиво улыбнулась:

— Конечна, но разве дело в деньгах? На свете столько богатых людей, которые не предложат и пенса лучшему другу.

Маркус не обратил внимания на ее слова.

— Этот чертов вымогатель становится все наглее. Нужно остановить его, пока не поздно.

— Тебе удалось выяснить хоть что-нибудь?

— Кое-что, но немного. — Маркус, прищурившись, взглянул на нее:

— Я должен задать тебе один вопрос.

— Да?

— Кажется, перед смертью Спалдинга у тебя была молодая компаньонка. Я видел ее всего пару раз и запомнил только рыжую шевелюру.

— Каролина Бэйлор, — с отвращением поморщилась Анна.

— Что ты можешь сказать о ней?

— Совсем немного. Спалдинг не позволял мне никуда выходить одной, не разрешал даже навещать родных в Хэмпшире. Он утверждал, что таким образом охраняет меня, но на самом деле просто боялся, что я сбегу. Он не хотел скандала.

— Мерзавец.

— А когда я обвинила его в том, что он заточил меня в своем доме, он подыскал мне компаньонку, эту самую Каролину Бэйлор. Я никогда ее не любила. Она была очень пронырливой особой. Ее направили из респектабельного агентства, со всеми характеристиками, но я до сих пор уверена, что она была любовницей Спалдинга.

Очень похоже на него — приставить любовницу шпионить за женой, подумал Маркус.

— Ты не знаешь, что с ней сталось?

— Она исчезла наутро после того… после того, как… — Ее пальцы судорожно сжали сумочку. — На следующее утро после того, как я убила своего мужа. Но ее не было дома той ночью, Маркус! Она уходила. Ты же появился сразу после того, как я нажала на курок. Я была одна, одна со Спалдингом!

— Ты сказала, что ее прислало агентство. Какое именно?

— Агентство «Вичерлей». Оно считается лучшим в Лондоне.

— Возможно, хозяева агентства знают о дальнейшей судьбе этой Бэйлор.

Анна широко раскрыла глаза:

— Но ты ведь не думаешь, что она вымогательница?

— А куда, по-твоему, она отправилась той ночью?

— Понятия не имею, — поджала губки Анна. — Каролина Бэйлор не была обычной компаньонкой. Она уходила и приходила когда ей заблагорассудится. Почему ты вдруг решил разыскать ее?

…Совсем не просто хранить столько секретов одновременно! Маркус тщательно взвешивал каждое свое слово.

— Мне пришло в голову, что вымогателем вполне может оказаться компаньонка — некая особа, которой стали известны и твоя тайна, и секрет другой жертвы шантажа.

— И которая теперь шантажирует бывших хозяев? Господи Боже, мне это и в голову не приходило! — нахмурилась Анна. — Легко верю, Каролина способна на что угодно, но почему она ждала так долго?

— Мы пока не знаем точно, она ли шантажирует тебя. Но все же от этой мысли не следует отказываться. — Маркус вынул часы из нагрудного кармана и бросил быстрый взгляд на циферблат. Стрелки показывали половину третьего. Ровно в три у него назначена встреча с Ифигинией. — Мне пора, Анна. Я прослежу за тем, чтобы ты получила пять тысяч фунтов. Мой поверенный передаст их тебе.

— Ты так добр. Ты снова приходишь мне на помощь — и это после всего того, что уже сделал для меня! — прошептала Анна. — Просто не представляю, что бы я без тебя делала!

— Мы все-таки друзья. Ты не должна благодарить меня. — Маркус потянулся к дверце экипажа.

— Подожди, Маркус, — коснулась его руки Анна. — Прости мое любопытство, но ты торопишься на свидание с миссис Брайт?

Маркус помолчал.

— Почему ты спрашиваешь?

— Скажу тебе как другу: до меня дошли очень странные слухи. Это правда?

— Сплетни обо мне всегда очень странные, Анна. Кому, как не тебе, знать об этом.

— Да, но на сей раз до меня дошли слухи, будто твоя новая любовница и в самом деле излишне экстравагантна.

Маркус с трудом подавил почти непреодолимое желание сказать ей, что Ифигиния вовсе не его любовница, что она занимает гораздо более важное место в его душе. Но он ничего не мог сказать даже Анне.

Он поспешил ухватиться за одно из своих знаменитых правил:

— Анна, тебе прекрасно известно: я никогда и ни с кем не обсуждаю подобные вещи. — Он невесело усмехнулся. — Как моя наставница, научившая меня держаться в обществе, ты первая осудила бы мое неджентльменское поведение, примись я комментировать свои отношения с миссис Брайт.

Анна быстро отдернула руку от его рукава.

— Я научила тебя, какой вилкой следует есть то или иное блюдо и как танцевать вальс, но никогда не учила, как стать человеком-легендой. Этого ты добился сам, своими знаменитыми правилами и загадочными поступками.

— Не забивай себе голову моими делами, Анна. Я сам позабочусь о себе.

— Да-да, конечно… Прости меня. Я вовсе не хотела совать нос в твои дела. Просто ты мой лучший друг, Маркус, и я не могу не беспокоиться о тебе.

— Теперь твой лучший друг — твой муж, а не я. — Маркус распахнул дверцу и вышел из экипажа.

Адам Мэнваринг разложил бумаги на столе в библиотеке Ифигении и сел рядом с ней. Внимательно посмотрел на Амелию.

— Прежде чем рассказать вам, что я выяснил о бывшей компаньонке леди Гатри, должен передать вам свой разговор с Додгсоном.

Амелия напряглась:

— Надеюсь, вы передали ему, что мы против его вступления в инвестиционный фонд?

— Разумеется. — Лицо Адама приняло необычайно мрачное выражение. — И объяснил почему.

— Вот и отлично! — похвалила Ифигиния. Быстро взглянув на кузину, она заметила удовлетворение, промелькнувшее в ее глазах.

— Я поставил Додгсона в известность о том, что наш фонд состоит преимущественно из вдов и незамужних женщин, многие из которых вынуждены работать компаньонками и гувернантками, — продолжат Адам. — Я прямо сказал ему, что он, без сомнения, и сам понимает, почему женщины откажутся от сотрудничества с человеком с запятнанной репутацией.

— И что же он ответил? — поинтересовалась Ифигиния. Адам пожал плечами:

— Разозлился, естественно. Заявил, что все это чудовищная клевета, и потребовал личной встречи с руководством фонда для выяснения возникшего недоразумения.

Амелия опустила глаза на свои судорожно сплетенные пальцы:

— И что же вы сказали ему?

— Только то, что руководство фонда не имеет ни малейшего желания встречаться с ним. В ответ он возразил, что, дескать, не помнит ни единого случая, когда проявил бы хотя бы малейшую неделикатность по отношению к молоденьким женщинам, находящимся в услужении.

— Так и сказал? — очень тихо переспросила Амелия. Адам лишь слегка приподнял брови:

— А потом внезапно перечеркнул все свои аргументы, впав в безумную ярость. Он заявил, будто всем прекрасно известен тот сорт девиц, которые, став гувернантками, начинают рассказывать басни о том, как их якобы соблазнили в семьях нанимателей… Он несколько раз повторял, мол, таким особам ни в коем случае нельзя доверять.

Амелия обменялась негодующим взглядом с Ифигинией.

— Он особо выделил гувернанток?..

— Да, — подтвердил Адам. — Особо.

— Значит, он все вспомнил, — прошептала Амелия.

— Наверняка, — кивнула Ифигиния и поспешила переменить тему разговора:

— Ну, довольно об этом. Давайте-ка перейдем к вопросу о компаньонке тети Зои.

Адам с неохотой вернулся к бумагам:

— Что касается этого дела, то, увы, мне пока почти ничего не удалось разузнать. Мисс Тодд скончалась пять лет назад.

— Мисс Тодд умерла? — Резко выпрямилась Ифигиния. Она была настолько поражена известием, что даже не услышала звука подъехавшего экипажа.

Адам снова комично приподнял брови, оторвавшись от своих записей:

— Да, все-таки мисс было почти семьдесят!.. Вы были знакомы?

— Нет, нет, я совершенно не знала ее! — Ифигиния уже взяла себя в руки. — Но один мой знакомый уверен, что эта женщина до сих пор жива. Боюсь, ваше известие очень огорчит его. Вы узнали что-нибудь еще?

Адам уткнулся в бумаги:

— Мисс Тодд умерла незамужней. Родилась она в маленькой сассекской деревушке, большую часть жизни проработала гувернанткой и компаньонкой.

— Все напрасно, — пробормотала Ифигиния. — Так прямо и скажу ему.

Адам в недоумении поднял глаза:

— Простите?

— Пустяки, — отмахнулась Ифигиния. — Теперь все?

— Да, если не считать того факта, что почти всю жизнь она работала на…

Его прервал энергичный стук в дверь библиотеки. Ифигиния бросила взгляд на часы. Без одной минуты три. Выглянув в окно, она увидела возле подъезда черный экипаж.

Сердце ее затрепетало. Предвосхищение встречи мгновенно обострило все ее чувства.

«Но это же безумие, — пронеслось в ее голове. — Нельзя позволять ему так волновать меня».

Она попыталась взять себя в руки, чтобы голос ее прозвучал как можно более беззаботно.

Дверь распахнулась. На пороге возникла миссис Шоу.

— Слушаю, миссис Шоу, — недовольно отозвалась Ифигиния.

— Здесь граф Мастерс, он желает видеть вас, мадам. Вы дома?

— А где же еще? Это и дураку ясно. — Маркус шагнул в библиотеку, не дожидаясь, пока экономка должным образом доложит о нем. — Добрый день, миссис Брайт. Мое почтение, мисс Фарлей.

— Милорд, — очень холодно заметила Ифигиния. — Вы что-то рано сегодня.

— Всего на одну минуту раньше. Надеюсь, вы простите мне этот грех. — Маркус проследовал к столу, взял руку Ифи-гинии, поднес к губам. Насмешливые огоньки плясали в его глазах, как будто он прекрасно понимал, какая буря чувств бушует в ее душе.

— Позвольте представить вам моего поверенного, мистера Мэнваринга.

Маркус, прищурившись, посмотрел на Адама:

— Мэнваринг…

— Сэр, — учтиво поднялся Адам. — Я уже ухожу.

— Неужели? — В вопросе Маркуса звучало явное одобрение. — Не смею задерживать.

Адам густо покраснел, а Ифигиния поморщилась от нескрываемой грубости Мастерса.

— Мистер Мэнваринг еще не закончил свои дела, не правда ли, мистер Мэнваринг?

Адам поспешно собрал бумаги.

— Я уже все сказал, и мне нечего добавить. Если только вот что — мисс Тодд всю жизнь проработала на агентство «Вичерлей».

— Проклятие! — процедил Маркус. Ифигиния удивленно посмотрела на него:

— Что-нибудь не так, милорд?

— Нет. — Он отвернулся к окну. — Мне в голову пришла кое-какая идея, только и всего.

Ифигиния снова повернулась к Адаму:

— Большое вам спасибо, мистер Мэнваринг. Вы, по обыкновению, оказались на высоте. Пожалуй, на сегодня все.

— Одну минуту, Мэнваринг, — не поворачиваясь от окна, бросил Маркус.

— Да, милорд?

— Справки о мисс Тодд вы наводили в агентстве «Вичерлей»?

— Да, разумеется, — кивнул Адам. — Вчера я лично разговаривал с миссис Вичерлей. Вот уже двадцать лет она является владелицей агентства и сама возглавляет его. Она-то и поведала мне, что мисс Тодд умерла пять лет назад.

— Ясно.

Ифигиния бросила сердитый взгляд на широкую спину Мастерса. Адам — ее поверенный, а не его, или она не права?

— Ты не проводишь мистера Мэнваринга, Амелия?

Та быстро вскочила на ноги:

— Да, конечно!

Адам вспыхнул:

— Что вы! В этом нет никакой необходимости. Я прекрасно знаю дорогу, мисс Фарлей.

— Я с радостью провожу вас до дверей, мистер Мэнваринг, — настойчиво заявила Амелия.

— Ну, если вы настаиваете…

Дождавшись, пока за ними закроется дверь библиотеки, Ифигиния довольно хихикнула:

— Знаете, они просто созданы друг для друга.

— Кто они?

— Моя кузина и мистер Мэнваринг, естественно. Я всей душой надеюсь, что они очень скоро и сами поймут это. Право, у них ведь столько общего — и ум, и характер.

— Чепуха! — фыркнул Маркус и отвернулся от окна. — С чего вдруг вы вообразили себя сводней?

— Вот увидите, — уверенно заявила Ифигиния. — У меня чутье на такие веши.

— Глупости. У вас удивительное чутье на то, как можно создать неприятности.

Ифигиния сердито сверкнула глазами:

— Какая муха вас укусила сегодня, сэр? Все еще думаете о том, что случилось у Петтигрю? Я же ясно сказала вам — это ровным счетом ничего не меняет. Все будет прекрасно!